Не влюбляйся в рок-звезду

ГЛАВА 5

Оставив Адама со своим братом и пообещав вернуться через пять минут, я вышла за Каем из зелёной комнаты. Он ждал меня снаружи, смотря на меня своими голубыми глазами, цвета безоблачного неба, которое в то же время было тёмным и предвещающим бурю.

Он не обронил ни слова, пока мы шли по тем же коридорам за сценой, которыми пришли сюда. Мы оказались на сцене, которая всё ещё была освещена, и я увидела, что благодаря стараниям работников, она была практически пустой. Они наверняка уже загрузили всё в автобус, который ждал момента, когда группа должна была сесть в него и направиться к следующему месту концерта.

Эти туры были просто сумасшедшими. Новый город каждый вечер и тысячи миль в вонючем автобусе. Различия между плюсами и минусами таких поездок были такими острыми, что могли бы оставлять порезы. Хотя я лишь немного успела почувствовать вкус большой славы, прежде чем мне пришлось уйти.

Если честно, я не понимала, как вообще эти парни смогли продержаться так долго.

Всё это представляло собой очень странную смесь из наших самых смелых мечтаний, адреналина, от которого безумно колотилось сердце, и постоянной мысли о том, что тебе не верится в происходящее, что ты на самом деле сделал это.

Хотя, может быть, они уже этого не чувствовали.

Когда я была с ними, мы были очень известны в США. Теперь же эти парни были мировыми суперзвездами. Родители рассказывали мне, что они ездили с турами в Азию, Европу и Южную Америку. Слава, которую я застала с ними, была мелочью в сравнении с этим.

Боже, и почему мой желудок так болел? Я хотела свернуться в калачик и уснуть, укрывшись с головой под одеялом.

Я должна была радоваться за них. Но по какой-то глупой причине я чувствовала, что проиграла.

Кай вышел на середину сцены и сел на усилитель, который ещё не убрали. Софиты отражались от его тёмной футболки, освещая его ярким светом, и делая его похожим на падшего ангела, который ещё не сбросил с себя райский нимб — татуировка на его спине была подобно портрету Кая в реальной жизни.

Но он старался.

Чёрт побери, он очень сильно старался.

— Что ты здесь делаешь, Кловер? На самом деле?

Правда, которую я должна была ему рассказать, заставила моё сердце сжаться в комок.

— Адам сделал мне сюрприз. До сегодняшнего вечера он, эм, не… ээээ… понятия не имел, что я играла в группе. И я не вполне уверена, что он повёл бы меня слушать его любимую группу, если бы знал, чем закончится этот вечер.

Кай подозрительно сощурил глаза.

— И ты считаешь, что я должен в это поверить?

— Что ты имеешь в виду?

— Мы не виделись пять лет. И ты считаешь, что я должен поверить, что всё это случайность? Что тебя притащили на какое-то шоу в качестве сюрприза, и так совпало, что я был на нём хедлайнером? Я хочу сказать, какого чёрта, Кловер?

Мои глаза обожгло не пролитыми слезами. Я попыталась проморгаться в попытке сдержать их, но одинокая непокорная слезинка вырвалась из уголка моего глаза и покатилась по щеке.

— Я не стала бы так подставлять тебя, — проговорила я срывающимся шёпотом. — Что бы мы с тобой не пережили, у меня к тебе гораздо больше уважения, чем ты думаешь.

Он потрепал свою бороду, его плечи расслабились, и я решила, что он мне поверил.

— Прошло столько времени, женщина. Ты даже не могла позвонить мне и сказать, что с тобой всё в порядке? Или написать сообщение? Хотя бы долбаное письмо?

— Ты вообще помнишь ту ночь, когда я ушла?

Он отвернулся, не в силах смотреть мне в глаза.

— Я думала, что хотя бы Кэйд будет держать тебя в курсе. Ты знал, что я жива. Что мои родители не убили меня за то, что я упустила самую большую возможность в своей жизни. Что я, как бы это сказать, в порядке.

Его глаза, которые сверкали точно солнечные блики на поверхности океана, снова посмотрели на меня.

— Ты в порядке?

Грудная клетка крепко сдавила мне сердце.

— А ты?

От моего вопроса игривая улыбка появилась на его чувственных губах, а его белые зубы сверкнули. Последние несколько лет он явно занимался собой. Его зубы стали белее. Ровнее. И больше походили на… зубы Бреннана. По какой-то глупой причине я расстроилась из-за его зубов. Раскинув руки в стороны, он засмеялся и сказал:

— Никогда не чувствовал себя лучше. Я на пике своей физической формы. Я полностью поменял свой рацион. Я теперь… не пью.

Я сделала всё возможное, чтобы не упасть на колени и не разрыдаться. «Не пью». «Не пью». «Не пью». Я не думала, что когда-нибудь услышу от него эти слова. Я никогда не думала, что они когда-нибудь будут правдой.

О Боже, я была так за него счастлива. Эта эмоция была такой сильной, что я была готова взорваться. Моё сердце впервые забилось с надеждой на будущее для этого мужчины, который год за годом боролся с зависимостью.

Она была паразитом, который присосался к жизненно важным органам, и питался человеком снова и снова и снова, пока тот не распадался на части. Годами я наблюдала за тем, как Кай нёс этого мерзкого, жирного паразита, прикрепившегося к нему. Я слишком часто находила его в самый последний момент, чтобы спасти его от самого себя. Я делала всё, что могла, чтобы помочь ему. Но этого всегда было недостаточно.

Меня было недостаточно.

И когда я, наконец, осознала, что я несу на себе своего собственного паразита, свою зависимость от Кая, я поняла, что уже слишком поздно спасать его из глубин его болезни.

— П-поздравляю, — сказала я ему, осознав, что я смотрела на него дольше, чем было принято в нормальном обществе. — Это чудесно, Кай. Я так тобой горжусь.

Он скривился от моих слов, и я его не винила. Они прозвучали по-отечески… неподходяще.

— Я, эм, давно уже хотел позвонить тебе. И рассказать, — он опустил взгляд на свои руки, которые лежали переплетённые на его коленях. — И извиниться.

Он нервничал, и это поразило меня.

Постаравшись выровнять дыхание, я сделала ещё один шаг к нему навстречу. Мне надо было сказать что-нибудь лучше, чем просто "Я горжусь тобой". Он заслуживал большего. Мы заслуживали большего.

Слёзы потекли по моим щекам раньше, чем я успела что-либо сказать, и я не стала их сдерживать.

— Малачи… я даже не знаю, что сказать, если честно. Боже, я так долго тебе этого желала. Умоляла Бога помочь тебе. Я знаю, что тебе пришлось нелегко, поэтому, когда я говорю, что горжусь тобой, я хочу сказать, что я, чёрт возьми, едва могу в это поверить. Ты совершил что-то удивительное. Что-то, что доступно только сверхлюдям. И я… уважаю тебя за всё это.

Он поёрзал на усилителе, еще больше закрывшись от меня.

— Я хотел сказать тебе, что это, эм, только часть реабилитации и всё это… и поэтому я так давно уже хотел позвонить тебе… Просто… чёрт.

Он потёр руками своё лицо и выглядел сейчас абсолютно опустошённым. Но не успела я отметить, каким раздавленным он сейчас казался, он вскочил на ноги, засунул руки в карманы и, собравшись новыми силами, заговорил:

— Я хочу извиниться, Кло. Я хочу сказать тебе, что мне жаль, что я сломал твою жизнь. Я… без тебя я бы точно не выжил. Видит Бог, я давно уже лежал бы мёртвым в какой-нибудь канаве. Ты была со мной тогда, когда многие бы уже сбежали. Ты заботилась обо мне, когда я не мог сделать этого сам. И ты заставляла меня становиться лучше каждый божий день. Без тебя я бы не оказался здесь. Я просто хочу поблагодарить тебя, — он шагнул вперёд. — И прости меня. Прости за то, что из-за меня тебе пришлось пройти через этот ад.

Меня тут же накрыло чередой воспоминаний. Кай засыпает в ванной, он настолько пьян, что чуть не тонет. Кай на крыше Театра Парамаунт в Бойсе идёт по краю, спотыкается и почти падает, а затем смеётся, когда я оттаскиваю его от края. Моё сердце бьётся настолько быстро, что меня тошнит, а он в бессознательном состоянии падает к моим ногам. Кай настолько пьян каждый раз, когда мы играем в Сент-Луисе, что его приходится везти в больницу. Каждый, мать его, раз.

Но были и хорошие моменты. Наше первое выступление. И каждое последующее. Я бегу в его объятия после каждого вызова на бис. Он ловит меня, прижимает к себе, ласкает. Его сердцебиение в районе моей щеки. Его губы на моих губах. Я люблю тебя, Кловер. Я люблю тебя. Я люблю тебя.

Я быстро замотала головой, не соглашаясь с его последними словами.

— Это не было адом, — он недоверчиво посмотрел на меня, и я быстро добавила: — Хорошо, не всё было адом. Были и хорошие времена, которые чередовались со сложными временами. В те дни нам было очень весело.

— Ага, — грустно признал он. — И всё же плохие моменты перевешивают хорошие. Как бы там ни было, я бы хотел вернуться в прошлое. Я бы спас тебя от всего этого. Спас тебя от себя. Я бы позволил тебе уйти давным-давно.

— Я бы не ушла, — пообещала я ему.

Мне нужно было, чтобы он знал, что я была зависима от этого не меньше. Он был всем моим миром. Поэтому я и сбежала.

Не потому что я не любила его или перестала любить. А потому что любовь к нему убивала меня.

Он улыбнулся, но его улыбка была грустной.

— Ты бы ушла, — уверил он меня. И легонько пожав плечами, добавил: — Ты и так ушла. Сбежала. Думаю, ты бы ушла раньше, если бы знала, что я всё же в состоянии вытащить себя из этой жопы и не умереть.

Он ошибался. Как же он ошибался. Но я не знала, как сказать ему об этом. Я не хотела с ним спорить после всех этих лет. И я знала, что сейчас не время для громких признаний в том, как я его когда-то любила.

Это уже никому бы не помогло.

Предостережение Бреннана эхом раздавалось в моей голове, и я не знала, какой урон я успела уже нанести. Всё происходящее было доказательством того, что мы были токсичны друг для друга. Расставшись, мы смогли стать приличными людьми.

Мог ли этот короткий разговор откатить его назад? А то, что он смог увидеться со мной? Побежит ли он к своему наркоторговцу сразу же после моего ухода? Или в винный магазин?

Боже, мне тут же стало плохо только от того, что это было возможно.

— Как бы то ни было, прости, что ушла, — сказала я прежде, чем разрешила своему голосу произнести это извинение. После того как слова, которые я сдерживала все эти годы, слетели с моих губ, я опустила голову, не в силах посмотреть ему в глаза. — Прости, что не смогла стать тем человеком, который тебя спас.

Слёзы вновь потекли по моим щекам и начали падать на мягкое покрытие сцены у меня под ногами.

— Эй, не плачь, — спохватился он, положив руку мне на плечо.

Он нежно сжал его, и я закрыла глаза, почувствовав его прикосновение.

Боже, раньше, когда он касался меня, внутри меня разгорался огонь. Он мог посмотреть на меня своим пристальным воспламеняющим взглядом, как я тут же превращалась в лужицу и начинала сгорать от желания.

У меня из груди вырвался вздох. Больше никогда.

— Я разбита, — призналась я и слабо улыбнулась. — Я не ожидала увидеть тебя сегодня. Честно. Я думала, что мы незаметно проскользнем внутрь и уйдём ещё до окончания шоу. Я думала… я думала, что я посмотрю на то, какими классными вы стали. А потом вы поедете в следующий город, а я вернусь к своей жизни.

Он сильно нахмурился, и меня начало разбирать любопытство, но я не позволила себе задавать ему вопросы. Независимо от того, встретились бы мы сегодня или нет, мне придётся вернуться к своей жизни. Своей нормальной жизни, где я не была знаменитой. Я не могла позволить этому вечеру заставить меня сделать то, о чём я потом пожалела бы.

На этот раз я могла бы уже не оправиться.

— А ты разве не знала, какими классными мы стали? — спросил он, приподняв одну бровь.

— Я имела в виду, живое выступление, — быстро ответила я. — Радио врёт. Я хотела услышать всё своими ушами.

Конечно, это была ложь, потому что я не знала, как они звучали по радио. Но я не могла заставить себя рассказать правду — что я не слушала их, потому что мне было очень больно.

Потому что я бы не смогла найти в себе силы остаться в стороне, если бы я хоть ненадолго впустила бы Кая в свою жизнь.

Его глаза загорелись желанием услышать правду.

— Ну? И что ты думаешь?

Я пожала плечами.

— Ты хорош. Всё так же лажаешь на высоких нотах.

Очередная ложь.

Он засмеялся, и почесал подбородок, который сейчас обрамляла борода.

— Я скучал. По этой твоей прямоте. Без пустой болтовни. В моей жизни не так много людей, которые хотят быть со мной честными.

Сердце заколотилось у меня в груди. Боже, его комплимент был словно глоток свежего воздуха после долгих лет жизни под водой. Постаравшись не выдать свои эмоции, я сделала шаг назад и скрестила руки на груди.

— Я в это не верю. Парни никогда не мирились с твоим дерьмом.

Тень промелькнула на его лице и, развернувшись, он стал смотреть в пустой зрительный зал.

— Все поменялось, Кловер. Все думают, что я слишком… хрупкий. Теперь они со всем соглашаются. Я, наверное, мог бы написать альбом про слонов и ещё про какое-нибудь дерьмо, и они сказали бы мне, что я гений. Это убивает моё эго, — он сделал глубокий вдох, а я задержала дыхание, не зная, что сказать. — И мою музу, — добавил он.

— Твоим фанатам понравится. Альбом про слонов. Они его проглотят и будут говорить о том, какой ты великолепный. Тебе стоит попробовать.

Он искоса взглянул на меня.

— Думаю, они могут быть правы. Я не знаю, смогу ли выдержать правду. Я чувствую, что могу сломаться.

Лёгкость, которая была здесь всего несколько секунд назад, превратилась в пыль. Он был сейчас предельно открыт. Предельно честен. Его душа была сейчас нараспашку и кровоточила, истекая на потёртую темную сцену.

— Ты не сломаешься, — поспешила сказать ему я, задыхаясь от того, насколько сильно я была в том уверена. — Ты никогда, ни на секунду, не был хрупким.

Покалеченным? Конечно. Раздавленным? Сильно. Я засмеялась, отчаянно пытаясь вернуть разговору прежнюю лёгкость.

— Но ты никогда не ломался. Ты, чёртов, Кай Портер. Это твоё королевство.

Он снова сверкнул улыбкой, но она была слабой. Он уже мне не верил. Я потеряла эту привилегию.

— Я рад тебя видеть, Кэловей. Здорово, что ты почти не изменилась, — он прищурил глаза. — Ну, разве что волосы. Они напоминают мне о тех временах, когда мы были детьми.

Я накрутила прядь волос на палец.

— Когда нас ещё не фотографировали так часто, — я сморщила нос и добавила. — Никто не хотел бы ослепнуть при взгляде на огненный рыжий куст.

Он закатил глаза, и в то же время разразился громким смехом.

— Боже, как там звали этого продюсера? Вот придурок. Я рад, что мы перешли из "Мэнифолд" в "Блэкстоун". Они не настолько заморочены такими вещами.

Он говорил о звукозаписывающих компаниях. Это было ещё одно изменение, которое я уже не застала. Мои чеки всё так же приходили от "Мэнифолд".

— Я и не знала, что вы перешли.

Выражение его лица стало недоумённым.

— Разве Кэйд ничего тебе не рассказывал?

— Мы не говорили о группе.

Он моргнул. Его ярко-голубые глаза сверкнули какой-то необъяснимой эмоцией.

— Хм, да, прошло уже где-то два года? Или нет, может быть, три? Это назревало довольно давно.

Он был прав насчёт этого. Работа с "Мэнифолд Рекордс" была настоящим кошмаром. Конечно, это именно они заметили нас и помогли раскрутиться, но они совали свой нос во всё, что мы делали. Кэйд всегда говорил, что без их разрешения мы не можем даже пукнуть. И они не разделяли наши идеи. Они хотели сделать из нас поп-звёзд, тогда как всё, чего мы хотели — это оставаться верными своей музыке и своим корням.

Мы просто хотели играть. Они же превратили наши выступления в цирк.

Смена звукозаписывающей компании объясняла возвращение группы к её оригинальному звучанию. Сначала я думала, что это такой трюк, новый альбом в стиле старого звучания. Но теперь я поняла. Они, наконец-то, начали играть то, что хотели.

Меня накрыло волной счастья, я была за них рада.

— О Боже, это великолепно, Малачи.

Его улыбка на этот раз была настоящей, тёплой и искренней.

— Меня давно так никто не называл.

Я засмеялась.

— Меня тоже давно никто не называл Кло. Но это имя звучит сегодня из каждого угла.

— Я рад, что Талия заметила тебя, Кэловей. Было здорово повидаться.

Я кивнула, не будучи уверенной в том, что чувствовала то же самое.

— Мне надо было сразу об этом подумать. Розовый Дракон ничего не пропускает.

Мы уставились друг на друга, и ни один не знал, что сказать. Наконец, устав от напряжённой тишины, я задала первый вопрос, который пришёл мне в голову:

— Куда вы направляетесь дальше? В какое-нибудь классное место?

— Эм, вообще-то у нас здесь ещё один концерт, — он снова подёргал себя за бороду. — Концертные площадки в этом туре очень маленькие, поэтому мы проводим по нескольку дней в большинстве городов.

— О, — моё сердце снова заколотилось у меня в груди, протестуя и в то же время радуясь, пока, в конце концов, не сжалось от расстройства. — Ну, здорово. Вы очень крутые. Поздравляю.

— Мы были крутыми и тогда, когда ты была с нами.

— Не настолько, — мой голос сделался тише.

Он не знал, что на это ответить. И это было нормально. Даже не знаю, зачем я это сказала.

Я сделала ещё один шаг назад, отчаянно желая завершить этот разговор.

— Мне надо возвращаться к Адаму.

Я откашлялась и попыталась снова заставить себя заговорить. На этой сцене и в этой атмосфере имя Адама прозвучало как ругательство. Я знала, что у Кая после меня было множество девушек. Кай был слишком большой звездой, чтобы его постель пустовала. Но по какой-то причине, я чувствовала, что упомянув имя Адама, я осквернила что-то святое. Я тут же пожалела об этом.

— Нам пора.

— Эй, — крикнул он, когда я уже дошла до края тяжёлого занавеса.

— Да?

— Теперь не исчезай надолго.

Я встретилась с ним взглядом. В его умоляющем взгляде читался немой вопрос.

— И в следующий раз предупреди Талию о своём приходе. Мы что-нибудь придумаем, хорошо?

— Хорошо.

Он не сдвинулся с места и не пошёл за мной. Моё сердце колотилось в груди, оно было переполнено смятением и сожалением, и ещё сотней загадочных эмоций.

Наконец, он поднял руку и попрощался:

— Пока, Кловер.

Я сделала ещё один шаг назад, позволив темноте закулисья скрыть меня, чтобы он не заметил горячих слёз, промочивших мои ресницы.

— Пока, Малачи.