Неподходящая

Глава 14

Адам

Этот её сарафан – преступление против моего самоконтроля. Он обтягивает её фигуру как влитой, вырез подчеркивает тяжелую грудь, под весом которой, кажется, вот-вот лопнут лямки. Жалко рвать, но меня так трясёт, что от моего пресловутого самообладания ни черта не остается. Я не могу. Не хочу ждать. Как дикарь – да, так и есть – я взгромождаю Лейлу на грёбаную стиралку. Дергаю вниз лиф, ткань трещит по швам, и, клянусь, это самый правильный аккомпанемент ее приглушенному стону.

Мои ладони с жадной уверенностью охватывают её грудь, подушечки пальцев скользят по тёмным вершинам, а губы оставляют следы повсюду, куда я могу дотянуться – жадно, по-хозяйски. Дрожащие руки скользят вверх по крутым бедрам. Меня в первый раз так не трясло! Лейла послушно обвивает ногами мой торс.

– Адам, боже, Адам… Мое платье!

– Куплю тебе новое. Сто штук… Все тебе куплю, – сиплю, прикусывая тонкие ключицы, точеные скулы, дрожащий от эмоций подбородок.

Она действительно должна ходить в золоте и шелках. И это то, что я могу ей обеспечить. Им. О Ками тоже не стоит забывать – очевидно, эта парочка идет в комплекте. Я не жалуюсь. Малая у Лейлы прикольная.

Чтобы выдержать мой бешеный напор, Лейла отчаянно перебирает руками. Неудобно это все – просто жуть! Но мне один черт так хорошо, как давно уже не было. А может, и никогда.

Не отрывая от нее губ, сам расстегиваю брюки. Я даже не переоделся, не попрощался – тупо бросил всех гостей и свалил с собственного праздника, попросив Алишера меня прикрыть. Потому что не было сил ждать. Потому что потребность ее увидеть оказалась вдруг сильнее каких-то там обязательств перед родными. Я и так уделил им много времени.

– Адам…

Погружаю в нее сразу два пальца. Вжимаюсь своим лбом в ее висок. Ловлю губы… Выстанываю какие-то глупости. Те самые, за которые мне было бы стыдно, будь я в себе. Но сейчас я – без кожи, без фильтров. Сейчас мне на все плевать. Она теплая, тугая и ужасно-ужасно податливая. Хочется ее без резинки, как в первый раз. Но нельзя. Я не могу так рисковать. Все слишком сложно. Сложно изначально. И еще хуже теперь, после того, что я узнал из сегодняшнего разговора с отцом.

На секунду на меня накатывают неприятные воспоминания.

Когда с тостами и поздравлениями было закончено, и вечер набрал обороты, отец будто невзначай проронил:

– Угадай, с кем я сегодня встречался.

– М-м-м? – я оторвался от телефона.

– С Хасаном.

Упоминание отца Лейлы заставило меня напрячься.

– И что? Как все прошло? Вы зарыли топор войны?

– Он принес извинения, – нахмурился отец, поднося ко рту бокал с виски, который цедил весь вечер. – Признал, что был неправ.

– Ну а ты?

– А я задумался, с чего вдруг такие перемены? Помолвку я разорвал – этого не отнять.

– Может, Лейла призналась, что она сама попросила об этом?

– Вероятнее всего, – кивнул отец. – Ничего другого мне в голову не приходит.

– Так это же хорошо? Или у тебя какие-то другие соображения?

– Да нет, – отец задумчиво пожал плечами. – Мир всегда лучше войны.

– Тогда что тебя смущает? – я взялся за бутылку с водой, отогнав подоспевшего официанта, и сам наполнил стакан.

– Хасан предложил скрепить наше примирение.

– Каким образом? – спросил я, удивленный тем, что мне приходится вытаскивать из отца буквально каждое слово.

– Ну, по факту он предложил начать ровно с того, на чем мы и закончили. В смысле – породниться.

– И кого он тебе сватает на этот раз? – натурально охренел я.

– Не мне. Тебе. Он намекнул, что вы могли бы пожениться с Лейлой.

В груди что-то дернулось. Будто между ребер вогнали крюк и резко потянули. Сердце болезненно сжалось. А отец между тем продолжал:

– Думаю, он понимал, что для нас это совершенно неприемлемо. Потому что с пониманием отнесся к моему завуалированному отказу.

– Вот как… – я все же поднес стакан к губам и сделал глоток. Слова отца резанули. Хотя он не сказал ничего нового. Ничего, о чем бы я и сам не догадывался.

Я сделал вид, что вник в разговор, кивнул. На автомате подколол кого-то за соседним столом. А внутри меня разгорался пожар. И все мои мысли были о том, как его потушить, если еще не поздно.

Отец переключился на разговор с дядей. А у меня в голове продолжали звенеть его слова: «Об этом не может идти и речи». Сказанные как бы мимоходом, буднично, они на деле не оставляли нам никакого шанса. И самое паршивое, что я не мог его в этом винить. Для него честь семьи – понятие почти священное. Порченая девушка в эту семью не могла попасть априори. Неважно, насколько умной, честной или красивой она была.

Мне и самому, если честно, не плевать на эти установки. Но сейчас, когда она дрожит в моих руках, одно очевидно – вряд ли я смогу ее отпустить.

То, что Лейла может не захотеть отношений без будущего, мне даже в голову не приходит. Она ведь тоже все понимает, так? Знает, что вряд ли может претендовать на брак с кем-либо. И поэтому отношения со мной – для нее, в общем-то, не самый плохой вариант. Так?! Конечно, убеждаю себя. И, наконец, отбросив сомнения прочь, погружаюсь в ее тесноту. Погружаюсь резко, без подготовки, без предупреждений. Лейла издаёт глухой сдавленный звук, обвивает меня руками, будто боится, что я исчезну, и в этот момент становится очевидно, что я в ней по уши. Не только физически. Я в ней глубже, чем хотелось бы. Глубже, чем разумно или допустимо.

Я двигаюсь – яростно, рвано, срывая дыхание. Лейла отзывчиво выгибается, подаётся ближе. То упирается ладонями в машинку, то хватается за меня, впиваясь в кожу короткими ноготками. Это дико и необузданно, но в то же время так честно. Ни о чём другом я думать неспособен. Ни о семье. Ни о правилах. Ни о том, что мы делаем. А ведь должен бы.

Мы финалим, скуля друг другу в губы. Чередуя эти стоны с поцелуями и нежными укусами.

Это лучшее, что со мной происходило, да. Однозначно.

Я отстраняюсь. Заглядываю в ее потрясенные глаза… Я знаю, что мои родители ей сочувствуют, но этого мало, чтобы принять Лейлу в качестве моей пары. Не желая ее ранить, очень ей сочувствуя, они бы, тем не менее, никогда не одобрили наше сближение. Потому что на ней клеймо. Да, мои родители Лейлу жалеют. Но видят ли рядом со мной, их сыном? Нет. Ну и плевать. Я что-нибудь придумаю. Найду для нас с Лейлой выход…

Так решив, я снова всаживаюсь в неё, с глухим стоном, и на секунду кажется, что меня накрывает вторым оргазмом. Я в самом центре урагана. Там, где всё рушится, но при этом обретает смысл.

Дрожу. Лейла всхлипывает, водя пальцами по моим заросшим щекам. На ее глазах томная поволока.

– Пипец. Я сейчас упаду… – хриплю ей на ухо. – Ты выжала из меня все соки.

Она отвечает не словами. Только пальцами, вцепившимися в меня. Только телом, выгнувшимся мне навстречу. Только взглядом, в котором нет страха, но есть принятие и довольство качественно оттраханной женщины.

– Я бы тебе предложила прилечь, но у нас с Ками один диван на двоих.

Заставляю себя от нее оторваться, чтобы привести себя в порядок. Разговаривать на серьезные темы в таком виде кажется категорически невозможным.

– Чаем хоть напоишь? – усмехаюсь я.

– Конечно. Только переоденусь. Ты меня опять испачкал.

Лейла рдеет, отворачивается к ванне, делая вид, что настраивает температуру воды. Даю ей время отдышаться. Хотя по правде, вообще не хочется оставлять ее ни на секунду. Я плыву без весел, и это хреново. Такие вещи решаются исключительно на трезвую голову.

Обмываю член, обещая себе не допускать больше таких косяков. Заправляю трудягу в брюки и выхожу.

Пока Лейла принимает душ, завариваю нам чай. Прохожусь с инспекцией по шкафчикам, удивляясь, как за такое короткое время здесь успели обжиться, и все время косясь на сопящую буквально в нескольких метрах Ками, которую, кажется, ничуть не тревожит шум, с которым я хозяйничаю в зоне кухни.

Шорох со стороны коридора говорит о том, что Лейла закончила. Оборачиваюсь. Она стоит, будто не решаясь войти. И так внимательно на меня смотрит…

– Чего застыла? – улыбаюсь я.

– Не знаю. Как-то… в это трудно поверить, – усмехается она.

– Наверное, – пожимаю плечами. – Но в жизни случается и не такое.

Лейла ощутимо расслабляется. Протискивается мимо меня к столу.

– До тебя эта квартира казалась мне довольно просторной, – улыбается, сама того не желая, подводя нас к нужной теме.

– Об этом я и хотел поговорить.

– О твоих размерах?

Зараза. Смущается, но все равно провоцирует. Р-р-р.

– О размерах твоей квартиры. Тебе не кажется, что нам нужно жилье побольше?

– Нам? – Лейла сглатывает, прячась за чашкой с чаем.

– Если мы планируем регулярные встречи, это необходимо.

– А мы планируем? – откашливается она.

Нет, в том, что Лейла тоже переживает о нашем будущем, нет ничего удивительного. Просто… А-а-а. Черт. Как все сложно! Мы же не будем это обсуждать, да? Я просто не знаю, как об этом сказать деликатно! Она же неглупая, и сама все понимает…

– Конечно. Мне очень хорошо с тобой. Тебе вроде бы тоже.

– Да, – часто кивает Лейла.

– Ну, тогда ответ очевиден. Насчет квартиры не парься. У меня есть знакомый риелтор, он все сделает.

– Не знаю. Ками только-только привыкла к этой. Понимаешь, для нее ведь большой стресс и наш развод с Ником, и переезд. А тут опять новый район…

Это, конечно, аргумент.

– Я что-нибудь придумаю.

– Не знаю, Адам. Это, наверное, дорого.

Разделяющий нас стол совсем крошечный. Я наклоняюсь через него, обхватываю ее шею ладонью. Знаю, что она очень сильная и со всем справится. Но оттого еще больше хочу оградить ее от любых сложностей.

– Вопрос цены не должен тебя тревожить. Оставь это дело мужчине.

Лейла упрямо молчит. А меня это злит. Не молчание, нет. То, что ей пришлось стать самостоятельной в тех вопросах, которые женщина решать не должна. Желание придушить ее бывшего становится прямо-таки навязчивым. Где она вообще откопала этого мудака?! Как смогла полюбить его, как могла ему отдаваться? Р-р-р… Кажется, мне, наконец, становится понятно, почему считается, что надо жениться на девственнице.

Я… Ревную.

– Лейла! Я не твой гребаный Никита. Я могу взять ответственность за свою женщину. Это не обсуждается, ясно?

Я вижу ее борьбу. И выдыхаю, лишь когда она подчиняется.

– Ну… ладно.

– Так я напрягу риелтора?

– Если все действительно так серьезно.

– Иди сюда, – велю я, откидываясь на спинку стула. Лейла послушно перебирается ко мне на колени. Крепко, я бы сказал, с каким-то отчаянием меня обнимает. Чешет нос о мою бороду. Я млею. Но стараюсь, чтобы мой голос звучал строго. С ней нельзя пока расслабляться.

– Что? Говори.

– Тебе не кажется, что мы торопимся?

Если только немного. Но ей вряд ли стоит об этом говорить.

– Нет. А почему тебя это волнует?

– Потому что я не одна. У меня дочь. Мне нужно думать о ней.

– Я никогда ее не обижу. Обещаю. И вообще, я люблю детей.

Приподняв указательным пальцем ее подбородок, целую, чтобы вытравить из ее хорошенькой головки никчемные страхи. Лейла поддается, ерзает. Ластится ко мне, точно кошка. Такая мягкая. Уступчивая. Доверчивая… Мне так хорошо с ней, что я напрочь забываю о страхах, преследующих меня в последние годы. Прошлой ночью я впервые уснул с выключенным светом. Отрубился, даже не подумав, включен он или нет. И спал без всяких сновидений, пока она не растолкала меня под утро, довольно бесцеремонно выпроводив восвояси.

– Перестань. Тут же Ками…

Придя немного в себя, Лейла бьет меня по рукам, которыми я с намеком поглаживаю ее шикарную задницу.

– Она спит как убитая. Ее и стадо слонов не разбудит.

– А вдруг. Я так не могу! И не смотри так на меня. Никакой ванной! Я и так свезла себе копчик.

– Лейла… – ловлю ее за руку, не готовый остановиться.

– Адам! Я серьезно…

– Чуть-чуть, я осторожно, ладно? И сразу уйду.

– Кошмар. В кого ты меня превращаешь?! – хватается за голову, вызывая у меня довольный смешок.

– Это да?

– Ты же все равно сделаешь по-своему!

– Точно. Ты успела хорошо меня узнать, Лейла. Пойдем.