Неподходящая

Глава 7

Лейла

– Осторожно, Ками, – предупреждаю я с улыбкой, наблюдая за тем, как дочь неуклюже забирается на заднее сиденье шикарного автомобиля Байсарова. Светлая кожаная обивка выглядит идеально. Словно машину только этим утром доставили из автосалона. Чувствую, как моё сердце чуть сбивается с ритма при мысли, что Ками может случайно испачкать кресла. Но облегчение от того, что моя девочка снова рядом, сводит на нет этот страх. Если честно, оно заставляет отступить даже неловкость перед Адамом.

Ками ерзает, недоверчиво поглядывая на обернувшегося к ней Байсарова. Тот выглядит совершенно спокойно, но в его глазах я вижу что-то новое – заинтересованность и едва заметную теплоту. Впрочем, вполне возможно, что это всего лишь мои фантазии на фоне пережитого стресса.

Устроившись рядом с дочерью, я, наконец, перевожу дыхание и только теперь замечаю установленное на заднем сиденье детское автокресло. Добротное, дорогое, идеально вписывающееся в интерьер автомобиля.

Ну, конечно! Конечно же, у него есть ребёнок. Меня это даже не удивляет. Даже странно, что я не подумала об этом раньше. Ведь ему сколько? Двадцать пять? Двадцать шесть? Вполне нормальный возраст для нашего мужчины, чтобы жениться и завести детей. Но почему-то мысль о том, что у Адама есть жена и ребёнок, вызывает во мне какое-то странное чувство, которого я не могу до конца понять. Возможно, это банальная зависть. Когда-то я ведь тоже мечтала о нормальной семье.

– Камила, давай я помогу тебе пристегнуться? – спрашивает он мягко и уверенно. Голос у него низкий и приятный, и дочь, не сводя с него настороженного взгляда, кивает.

– Я уже большая, – тихо сообщает Ками, пытаясь самостоятельно справиться с ремнём безопасности.

– Не сомневаюсь, – улыбается Адам уголками губ, помогая ей всё-таки застегнуть пряжку, – Но правила есть правила.

От его улыбки, непривычно теплой и почти нежной, что-то слегка дрожит у меня внутри. Адам выпрямляется, ловит мой взгляд в зеркале заднего вида, и мне тоже перепадает немного внимания. Потом он молча переводит взгляд на дорогу, заводит двигатель, и мы плавно трогаемся с места.

В машине тишина. Ками с интересом разглядывает салон, пальчиком трогая серебристую окантовку на двери, а я украдкой рассматриваю идеальный профиль молодого Байсарова. Я знаю, что должна поблагодарить его за помощь, но почему-то мне непросто подобрать слова.

– У тебя мальчик или девочка? – наконец, спрашиваю я, пытаясь прервать напряженную тишину. И раз уж мы в такой ситуации, решаюсь на время тоже отбросить церемонии с выканьем.

– Кто? – искренне не понимает он, чуть нахмурившись.

– Твой ребенок, – киваю я на автокресло.

Адам смотрит на меня в зеркало заднего вида и чуть улыбается. Почти незаметно.

– Нет у меня ребёнка, Лейла. И жены нет. Это кресло сестры. Иногда я отвожу ее в садик.

Я резко опускаю глаза к лежащим на коленях рукам. По щекам разливается жар, настолько сильный, что хочется прижать к ним ладони. А лучше что-то прохладное. Ведь даже кондиционер не в силах справиться с этим приливом.

Ну, конечно. Сестра. Я что-то слышала об этом, да, но почему-то не связала воедино эти факты.

По какой-то совершенно неведомой причине я испытываю облегчение от того, что Адам холост. Это осознание заставляет меня еще больше смутиться и запутаться в собственных мыслях. Как все же хорошо, что мне не придётся думать о его жене, представлять её реакцию и тем более опасаться ревности. Ведь мало ли как она бы отреагировала на то, что Адам мне помог, правда? Я боюсь новых сплетен, пересудов и косых взглядов. Мне от них натурально тошно…

Тишина в салоне машины прерывается звонком телефона. Адам коротко извиняется и включает громкую связь, продолжая уверенно удерживать руль двумя руками. А я невольно отмечаю, что в его устах даже извинение звучит органично, а вежливость, как это обычно бывает, совершенно не кажется напускной. Он действительно безупречно воспитан.

Секунду спустя я получаю возможность увидеть Адама Байсарова в деле. А посмотреть там есть на что. Это просто невероятно – то, как четко он формулирует, и насколько хорошо ориентируется в любом вопросе, находящемся в зоне его ответственности. Смотрю на это я во все глаза. Потому что таким я вижу его впервые. Потому что до этого мы вообще не пересекались по рабочим вопросам. Для этого я слишком мелкая сошка. Сейчас же он открывается для меня с самой ожидаемой, казалось бы, но, тем не менее, новой стороны. Адам уверенный, компетентный, спокойный и... я бы сказала, монументальный. Он оперирует фактами, пунктами контрактов и указанными в них сроками с такой непрошибаемой уверенностью, что нет сомнений – этот человек точно знает, о чем говорит.

Я украдкой бросаю взгляд на Байсарова и вдруг замечаю то, на что не обращала внимания раньше. Например, на то, что, когда он внимательно слушает собеседника, на его виске едва заметно пульсирует венка. Что в задумчивости он слегка барабанит указательным пальцем по рулю, выдавая таким образом едва уловимое внутреннее напряжение. И что от него не ускользнет ни одна деталь разговора, хотя его внимание в основном поглощено дорогой. Адам Байсаров – очень ответственный водитель.

От этого наблюдения в груди становится странно тесно, и я торопливо отвожу глаза, чувствуя, как по спине пробегают мурашки.

Камила сидит рядом тихо, погрузившись в разглядывание своих пальчиков и ремня безопасности. Она ведет себя на удивление смирно. Не узнаю свою говорливую непоседу, и это тревожит! Тут совсем не до идиотских мыслей о шефе, совсем! Аккуратно беру дочь за руку, чтобы напомнить – мама рядом. Ками в ответ слегка пожимает мои пальцы. Разглядываю облезший лак на ее ноготках… Смешная! Моя. Бесценная.

Адам заканчивает звонок, и в салоне снова становится тихо.

– Простите, – произносит он, едва заметно улыбаясь уголком рта. – Рабочие моменты.

– Все в порядке. Ты извини, что отвлекла от дел, – тихо парирую я, чувствуя, как снова краснею от одной только мысли, что он заметил мое внимание.

– У вас интересная работа, – вдруг ни с того ни с сего выдаёт Камила, поднимая на Адама свои большие серьёзные глаза. Адам чуть удивлённо переводит взгляд в зеркало заднего вида и смотрит на мою дочь, словно, пока вел беседы, забыл о ее существовании:

– Правда?

– Да. Вы тако-о-ой деловой, – со всей детской непосредственностью сообщает она с томным придыханием.

От этого простодушного комплимента по лицу Адама пробегает едва заметная улыбка. Такая искренняя и мальчишеская, что он на глазах сбрасывает десяток лет, становясь, наконец, похожим на парня, коим и является, судя по паспорту, а не на солидного умудрённого жизнью мужчину.

– Спасибо, – произносит он тепло, а в конце все же не удерживается от шпильки в мой адрес: – Рад, что хоть кто-то оценил мои скилы по достоинству.

Эта короткая фраза вдруг заставляет меня задуматься – почему за ней слышится нечто большее, чем простой ответ ребёнку? Снова поднимаю глаза и ловлю его взгляд в зеркале. Мимолётный, едва уловимый, но от которого уже привычно вспыхивают щёки и всё внутри будто в тугие узлы завязывается. Черте что! И, наверное, хорошо, что я не смотрю в его глаза напрямую. Что между нами все еще зеркальный барьер.

– А что такое скилы? – любопытствует Ками, внимательно разглядывая затылок Адама. Я не могу сдержать улыбки, даже когда закусываю губу – уж очень забавно прозвучал её вопрос.

– Это значит умения, навыки, – поясняет Адам серьёзно, но с лёгкой улыбкой в голосе. – Например, когда человек что-то умеет делать очень хорошо. Вот у тебя, наверное, тоже есть скилы?

– Конечно! Я умею рисовать красками и спать до обеда, – гордо сообщает Ками, явно довольная, что нашла общий язык с таким серьёзным взрослым мужчиной, как Адам. – Но это только на выходных, потому что в другие дни мама будит меня в садик пораньше.

– Вот видишь? У тебя даже больше скилов, чем у меня, – смеётся Байсаров, и в его низком голосе звучит та самая нотка лёгкости и открытости, которая с ним привычным никак не вяжется.

Глядя на него сейчас, я вдруг понимаю, что ничего не знаю об этом человеке, кроме самых общих моментов. Эта короткая, совершенно неожиданная беседа в машине почему-то будоражит меня гораздо больше, чем должна бы. Возможно, потому что она полностью выбивается из привычного хладнокровно-сдержанного стиля общения, которому Адам отдает предпочтение в обычной жизни. Невидимая дистанция, которую он предпочитает держать буквально со всеми, стремительно сокращается, и я ума не приложу, что нам с этим делать.

Будто улавливая мое замешательство, Адам бросает на меня очередной быстрый взгляд через зеркало. И от этого мне становится окончательно не по себе. Потому что теперь я уверена, что мои чувства и эмоции для него – не секрет.

Я отворачиваюсь к окну и вдруг понимаю, что…

– Ой! Это же наш двор!

– Конечно.

– Но откуда ты… – растерянно бормочу я, всё ещё озираясь, словно пытаясь убедиться, что мы действительно стоим у моего подъезда.

– В твоем деле указан адрес, – коротко поясняет он, чуть пожав плечами.

– Ясно. Спасибо, – отстегиваю Ками. Тяну на себя, помогая дочери выбраться, хотя, конечно, было бы проще выпустить ее через другую дверь. Но я так тороплюсь!

– Не за что.

– Нет, я серьезно, – испугавшись, что мои благодарности прозвучат неискренне и дежурно, решаю зачем-то их повторить. – Я же понимаю, что ты мог этого не делать, а все равно помог и…

– Ты нечасто с этим сталкивалась в последнее время?

Байсаров зрит в корень, да. И от этого мне, черт его подери, так тошно, что я буквально чувствую, как сквозь кожу начинают продираться шипы. Адам их как будто бы тоже видит. Вскидывает перед собой ладони в примирительном жесте:

– Понял. Это не мое дело.

– Вот именно, – сощуриваюсь я. – Но за остальное – спасибо тебе еще раз.

– Было достаточно и первого. – Он произносит это спокойно, но в глазах его снова мелькает лёгкая насмешка, от которой мне становится чуть легче дышать.

Я уже собираюсь выйти, но вдруг, словно повинуясь какому-то неведомому внутреннему порыву, задерживаюсь у открытой дверцы и смотрю прямо на него:

– Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь, ты можешь на меня рассчитывать.

Нет, я понимаю, насколько странно и нелепо звучат мои слова – я же не дура, и вполне отдаю отчет, что мне нечего предложить человеку, у которого есть абсолютно всё, о чем другие не могут и мечтать. И, тем не менее, я не могу это не озвучить, даже если мое обещание звучит до нелепого наивно.

Адам бросает на меня долгий серьезный взгляд, будто старается прочитать, что скрывается за моими словами. Затем слегка кивает, чуть улыбаясь уголком губ:

– Учту.

В этом коротком «учту» мне почему-то слышится гораздо больше, чем просто вежливая формальность. Слишком много недосказанности, слишком много намёков и напряжения скрывается за этими простыми словами. И от этого напряжения, которое словно искра проскальзывает между нами, становится невыносимо горячо даже в прохладном салоне его машины.

– Пока, малышка, – Байсаров переадресует свое внимание моей дочери.

– Пока.

Мы, наконец, выбираемся из машины. Адам тут же срывается с места. Ками поднимает на меня взгляд и улыбается:

– Спроси, какая у него машина?

– Какая? – улыбаюсь я, ведя дочь за ручку к подъезду.

– БМВ.

– Ты в этом хорошо разбираешься.

– Это мой скил, да?

– Точно, – после жары на улице в подъезде нас окутывает приятной прохладой.

– Жаль, я забыла о нем рассказать Адаму.

– У тебя много талантов. – Жму на кнопку лифта. – Неудивительно, что ты сразу не вспомнила обо всех.

– Это правда.

Ками заходит в лифт, задрав нос. Я посмеиваюсь, иду за ней. Признаться, меня ужасно радует, что у моей малышки здоровая самооценка. Вот только кому как не мне знать, насколько легко теряется вера в себя?

Звонок от Никиты прорывается даже в отсутствие нормальной связи в шахте. Нервничая, я все же дожидаюсь, когда мы выйдем, чтобы ответить. А когда это происходит, меня буквально смывает потоком отборной брани и угроз.

– Думаешь, я не заберу ее, если захочу?! Заберу! Понятно? Я не хер с бугра. Я отец, слышишь? И только попробуй начать вставлять мне палки в колеса – я тебя придушу своими руками.

Я отбиваю вызов и трясущейся рукой просовываю ключ в замочную скважину. Понимаю, что отдавать Ками в сад – значит неоправданно рисковать. Но пока не представляю, как обойтись без этого. Попросить приглянуть за внучкой мать? Хорошо, что впереди выходные – будет время все как следует обдумать.