Неподходящая

Глава 5

Лейла

– Т-а-ак, ну неплохо, в общем-то, Лейла. Хорошо…

Я улыбаюсь – потому что, чего уж скрывать, третью неделю ищу хоть какого-то одобрения. Впервые увидев Геннадия Ивановича, я думала, за этим дело не встанет. Невысокий, пухлый, смешливый – он сходу создавал о себе впечатление довольно легкого человека. Человека, который сыплет шутками, закрывает глаза на мелочи и иногда сам подсказывает, если что-то идет не так. И только со временем до меня доходит, насколько обманчива эта картинка. За внешней мягкостью прятался человек железной воли и принципов. Человек точный, педантичный, с невероятной памятью на детали и абсолютной нетерпимостью к чужим ошибкам. При мне он ни разу не повышал голос, но стоило ему вздернуть бровь, как у подчиненного начинало подпекать зад.

Получить от него оценку "неплохо" – это как сдать экзамен на тройбан. Ничего выдающегося вроде бы, но и на том спасибо.

Зато если ты уж как-то умудряешься снискать его уважение, Иваныч стоит за тебя горой. Поэтому его, несмотря ни на что, и любят в коллективе.

– Спасибо.

Я принимаю похвалу с достоинством. Будто в этом для меня нет ничего такого. И задерживаюсь у стола в ожидании дальнейших указаний.

Василиса мельком заглядывает в кабинет, усмехается и показывает мне большой палец. Я едва заметно киваю в ответ.

– Возьмёшь вот это, – Геннадий Иванович передаёт мне папку. – Аренда причала. Ситуация не самая простая: срок истёк, но у контрагента при этом висят незакрытые обязательства. Плюсом по линии таможни проблемы с доступом. Нужно разобраться и накидать черновик ответа. Сегодня к вечеру.

Я беру. Удивляюсь, что пальцы не дрожат, и возвращаюсь за стол.

– Ну, слава богу! Пойдем, не то в столовке разгребут все самое вкусное! – бурчит Вася, утягивая меня прочь из кабинета.

То, что здесь называют столовкой, на деле – вполне приличное кафе. Располагается оно на одном из последних этажей, и оттуда открывается великолепный вид на залив. Но для меня гораздо важнее тот факт, что еду тут дают бесплатно. Такой себе бонус от предприятия.

Приходим мы действительно в последних рядах. Народу – тьма. С трудом удается найти местечко в углу. Беру себе горячий суп и салат. От десерта отказываюсь – было время, когда жизненные неурядицы я заедала шоколадом, за что теперь расплачиваюсь лишним весом.

– Ну?! – восклицает Вася, когда мы устраиваемся за столом. – Я тебе говорила?

– О чем?

– О том, что ты понравилась Гене!

– Сомнительно, но окэээ, – отвечаю фразочкой из известного мема.

– Да пойми ты – он же думал, что раз ты блатная…

– Я?! Блатная? – у меня даже ложка выпадает из рук, плюхаясь в тарелку и окатывая стол некрасивыми бурыми кляксами. Хватаюсь за бумажную салфетку, чтобы вытереть это безобразие, а Лейла продолжает:

– Ну-у-у, ты Саттарова. И этим все сказано. Плюс собеседовал тебя лично Адам…

– Так Геннадий Иванович в тот день был в суде, – справедливо замечаю я, находясь в некоторой растерянности от мысли, что, оказывается, все кругом думали, будто меня взяли по блату.

– Да какая разница? Факт налицо. Ваших здесь много. И, естественно, к ним особенное отношение.

– Хочешь сказать, что Байсаров – дурак? Набирает неподготовленных людей лишь по принципу «свой-чужой»?

– Да нет, что ты! Но если на одну должность будут претендовать два примерно одинаковых по своему уровню соискателя, охотнее возьмут своего. Я не в претензии. Так это и устроено во всем мире.

– Обалдеть. И я только сейчас узнаю, что против меня в коллективе такое предубеждение?! – нервным жестом откидываю упавшие на лоб волосы. Все же я неисправимая дура! Так радовалась, что меня приняли. А оказалось – все ложь. Просто делали вид.

– Перестань. Если оно и было, наши уже давно поняли, что ты не собираешься просиживать штаны, выезжая за их счет. Ведь боялись именно этого. Но теперь другое дело. Уже даже в то, что ты докладываешь Адаму о каждом чихе в нашем кабинете, никто не верит.

– Господи, а что, были и такие мысли? – натурально офигеваю я.

– Были-были, – смеется Вася. – Но говорю же – это все в прошлом.

– Охренеть.

– Кстати, ты вообще рвешь все шаблоны. Я думала, что ваши девушки не матерятся.

– Преимущественно это действительно так. А еще они не разводятся. Я – нетипичная представительница, – складываю губы в широкой неестественной улыбке, от которой у меня трещит за ушами.

– Кстати, а что там твой бывший? Не достает тебя, м-м-м? – Васька с удовольствием слизывает с ложки тирамису.

– У него нет такой возможности. Он в блоке, – я трясу телефоном у нее перед носом. Василиса хмурится.

– А тебе не кажется, что этим ты только усугубляешь ситуацию? Он же все-таки отец. И имеет право видеться с дочкой. Если ты и дальше будешь морозиться, он даже может заявить на тебя в полицию.

Я мрачно киваю. Потому что тоже об этом думала. Прошло уже больше месяца с тех пор, как я сбежала. И действительно пришло время что-то решать.

Больше месяца, боже! Уже догорает июнь... Я вновь откладываю приборы и перевожу взгляд к окну, за которым простирается бескрайняя синь залива. Жаркое солнце, отражаясь от металлических бортов судов, превращает воду в расплавленное стекло. Волны бликуют, словно поталь. А соленый ветер несёт с собой запахи раскалённого железа, водорослей и свежей краски, которой помечают контейнеры. Сверху, с этой высоты, порт кажется огромным живым существом. Всё движется – стрелы кранов, люди, сухогрузы… Здесь нет ничего лишнего. Каждый здесь, не в пример мне, на своем месте. Я же все чаще чувствую, что мне места нет нигде.

Вася снова что-то говорит, но я не прислушиваюсь к ее болтовне. Мне просто хочется задержать взгляд на этой картинке. На этой синеве. На силуэтах кранов. На медленно уходящем за горизонт буксире…

– Ух ты ж черт! Пойдем, Лейла! Время.

Мы возвращаемся в отдел уже под самый конец обеденного перерыва. Вася по дороге что-то весело рассказывает, перескакивая с темы на тему, но я и тут не прислушиваюсь. У меня в голове странный гул, как будто давление упало. Или, наоборот, стремительно поднялось.

Папка с делом по аренде причала лежит на моём столе. Я её открываю, только чтобы отвлечься. Хочется вернуться в рабочий ритм, но не дает появление Адама. Он приветливо здоровается и пересекает кабинет, двигаясь вальяжно, как истинный хозяин жизни. И хоть он смотрит прямо перед собой, я зачем-то чуть сползаю по креслу, чтобы стать еще более незаметной. Правда, тем самым я добиваюсь ровно обратного эффекта. Взгляд директорского сыночка останавливается на мне. И почему-то даже этого мимолетного внимания достаточно, чтобы я испытала кучу самых разных эмоций. Кажется, я даже краснею. Черт.

Выдыхаю я, только когда дверь за Адамом захлопывается. Ну что за дурацкая реакция, а? Злясь на саму себя, усиленно пытаюсь сосредоточиться на работе. Но едва ли не на каждой странице его визы, и не думать о нем довольно-таки сложно.

Растерянно смотрю на расплывающиеся перед глазами строки. Сама по себе подпись Адама – чёткая, ровная, с лёгким нажимом в первом штрихе. Уверенная. Мужская. Как и его почерк, где каждая буква написана будто под линейку, а каждое слово имеет вес.

Задумавшись, веду пальцем по завитку на букве «Б» – заглавной букве его фамилии. Фамилии, которая могла бы быть моей, если бы я вышла за Байсарова старшего. Ну, не бред ли, что я опять об этом вспоминаю? Недовольная собой, касаюсь точки, которую Байсаров младший аккуратно поставил после инициалов, а думаю о том, как важно вовремя расставлять точки и в жизни.

Пересилив себя, сосредоточиваюсь на экране компьютера. Сверяю пункты, выписываю несостыковки. Вроде бы уже снова в ритме. В голове тихо. И тут в почте – всплывающее окно. В глаза бросается имя – Байсаров Адам Вахидович. Зачем он пишет мне? Внутри поднимается паническая волна, и так же уходит, когда я замечаю, что свое письмо Адам адресовал Гене, а уже тот отписал на меня задачу.

Тру глаза. Так-так… Читаю.

«Нужно обобщение по ситуации с арендаторами до 18:00. Без воды. Риски — отдельным пунктом».

Письмо пересылается мне Геннадием Ивановичем через минуту. Короткое сопровождение: «Справишься?».

Я киваю в пустоту. Хотя он этого не видит. Открываю письмо снова. Перечитываю. Не потому что не поняла. А потому что не могу не перечитать. Как он сформулировал, а? Вроде бы он про отчет, да? Но кажется, что немного и о своих принципах по жизни.

Отложив мышку, смотрю в окно. Небо синее, как эмаль. Воздух дрожит над портовыми кранами. А у меня в груди — какое-то странное ощущение. То ли слишком пусто. То ли слишком тесно. Что за фигня? Не пойму… В попытке успокоиться быстро набрасываю отчет. Проверяю раз пять, прежде чем отправить его Адаму.

«С уважением,

Лейла Саттарова.

Юрист ООО…»

Жму на «отправить» и тут же переключаюсь на другие задачи, чтобы не профукать остатки рабочего дня на никому не нужные страхи. Да так погружаюсь в свою рутину, что вздрагиваю, когда из своего кабинета выскакивает Геннадий Иванович.

– Ну, что, Саттарова? Подготовила, что я тебя просил?

– Так сразу же, Геннадий Иванович, – улыбаюсь я. – Уже и отправила.

– Кому? – сощуривается Новиков.

– Так Адаму Вахидовичу.

Головы всех присутствующих в кабинете – а это еще пять человек, поворачиваются в мою сторону.

– Ч-что? – сглатываю я. – Не надо было? Я думала, дело срочное.

– Правильно думала. Но для начала ты должна была отправить отчет на проверку своему непосредственному руководителю, а не прыгать выше головы!

– Ясно. Я не знала.

К чести Новикова, тот сильно не орет. Только глаза закатывает на мою дремучесть. И велит в следующий раз думать головой, а не тем, чем там я думала, когда делала то, что делала.

– Дай хоть почитаю твою писанину. Нет, она меня даже в копию не поставила! – сокрушается шеф, покачивая головой. Васька округляет глаза. Мол, ты че, совсем? Вадик крутит пальцем у виска. Мария Георгиевна бесшумно произносит: «хоть бы у нас спросила».

И, конечно же, все они правы. Я поспешила, я… Не подумала. Точнее, подумала, но не о том. А-а-а, вот Адам удивится, когда получит письмо от Лейлы Саттаровой. Юриста, мать его так... Вот уж действительно – прыгнула выше головы. Лучше не скажешь. И это в начале третьей недели работы. Еще бы владельцу порта написала. Идиотка! Слишком привыкла работать на себя. Забыла, что в больших корпорациях так не делается. Что тут другие обычаи и порядки. Дурочка.

После такого какая уж работа? Ерзаю на стуле, вздыхаю… Отбрехиваюсь от вялых замечаний коллег.

– Ты если чего не знаешь – спроси, – рекомендует мне самая опытная в нашем отделе юристка – та самая Мария Георгиевна. Я киваю. На душе погано. Взгляд то и дело останавливается на часах. Поэтому я точно знаю, что до конца рабочего времени остается ровно четыре минуты, когда на мое письмо приходит ответ. Я готова к чему угодно, что там будет написано. Будь то подколы – «не знал, что ты подменяешь Новикова». Или что-то в этом же духе. Но почему-то сухое, но вполне доброжелательное «Спасибо» выбивает меня из колеи окончательно.

Боже, да что со мной?! Ну и денек!

Надо ли на такое отвечать «пожалуйста»? Да нет! Бред. Зачем засорять человеку почту? Вдруг из-за моего письма он потеряет какое-то важное сообщение? Вот если бы можно было поставить лайк – этого было бы вполне достаточно. Но в почте нет такой опции. И, в конце концов, я решаю ничего не предпринимать. А там и рабочий день заканчивается.

Если с утра у меня никаких проблем с опозданиями нет, то вечером я едва успеваю в сад до его закрытия. Вот и в этот раз мчу туда, словно бегу марафон. Залетаю в группу одной из последних. На звук захлопнувшейся двери выходит молоденькая воспитательница.

– Здравствуйте. Я за Камилой.

– А ее уже забрали.

– К-кто забрал? Это невозможно. Я ни на кого другого не выписывала доверенности.

– Так ее папа забрал. Там доверенность не нужна. Он же не лишен родительских прав? – начинает вдруг беспокоиться Гульнара Руслановна.

– Нет, не лишен, – хриплю я. – Просто не надо было…