Неподходящая

Глава 3

Лейла

Домой лечу как на крыльях. Это мой шанс. И я его не упущу. Ни за что. Никогда. Папенькин сынок просто еще не знает, с кем связался. Очень скоро Байсарову младшему придется признать, что перед ним – высококлассный специалист. Пусть я не училась в Оксфорде, или где там этот напыщенный бугай учился?

Господи, ему сколько? Плюс-минус как мне. А выглядит… Лет на десять старше. Не завидую я его жене. Такого как прокормить? Это же ужас! Хотя, скорее всего, у них свой персональный повар. И судя по всему, стилист, фитнес-тренер и диетолог. Зарплата у моего шефа, поди, о-го-го – может себе позволить.

То, что Адам Байсаров женат, сомнений не вызывает. Его отец, например, женился, когда ему самому едва стукнуло двадцать, а невесте, кажется, и вовсе семнадцать лет было. В те времена это считалось нормой, да и сейчас, пусть границы неизбежно отодвигаются под напором современных тенденций, все не слишком-то изменилось. Максимум на что может рассчитывать девушка, так это на то, что перед свадьбой ей разрешат доучиться. И тут я себе никак не могу простить, что, глядя на мой пример, многие семьи просто побоятся отпускать своих дочерей в город. Сама того не желая, для большинства я стала живым аргументом против… Против женского выбора. Против свободы. Против возможности самой решать, кого любить и за кого выходить замуж.

Я превратилась в пугало. В ту, о которой шепчутся на кухнях: «Вот отпустили, и чем всё закончилось?», «Замуж вышла – и посрамила», «Сбежала, а теперь приползла».

И хуже всего то, что они правы. Я виновата! Да… Но не перед ними. И не в том. Я виновата перед собой. Потому что это был действительно только мой выбор. Сначала сбежать. А потом – терпеть, ведь чертова гордость не давала вернуться обратно. Стыдно было расписаться в собственном поражении. Вы просто не представляете, как стыдно!

И всё же… Не все потеряно. Я не упущу такой шанс! Как бы сложно не было – я справлюсь. Ради себя. Ради Ками. И чтобы не дать недоброжелателям повода вновь сказать: «Ну да. Чего и следовало ожидать». Ни за что я больше не дам повода мыть мне кости.

Поначалу кажется правильным забрать Камилу пораньше из сада, раз уж у меня освободилось столько времени. Но все взвесив, я решаю провести его с пользой. Забегаю в магазин – покупаю торт. Можем себе позволить! Несусь домой, снимаю злосчастные шторки, которые так и не нашла в себе сил постирать, включаю машинку и принимаюсь за грандиозную уборку. Меняю постельное, глажу тюль. Энергии во мне – как в атомном реакторе.

В квартире пахнет кондиционером для белья и томящимся в духовке мясом. На балконе сохнет накрахмаленный до скрипа офисный костюм. Он выглядит немного скучноватым, но уж какой есть. Я собираюсь работать, а не нравиться.

Переделав все дела, которые так долго откладывала, несусь за дочерью в сад. Она встречает меня с сосредоточенно-серьёзным лицом. В одной руке неразлучный с ней заяц, в другой – пакет.

– Это что? – интересуюсь я, поглаживая по головке прижавшуюся щекой к моей ноге дочь. Ками задирает ко мне лицо и недоуменно сводит темные бровки. Она чувствует – я какая-то не такая. Возбуждённая. Взвинченная. И не знает, как на это реагировать.

– Мои мокрые трусики.

– Ты облилась? – изумляюсь я. Камила отводит взгляд.

– Описалась.

Ей неловко – ведь таких эксцессов с моей девочкой не случалось тысячу лет. И её, наверное, стыдили. На секунду я поджимаю губы. Злясь не на дочь, а на воспитателей.

– Ну, ничего. Постираем. С кем не бывает, правда?

Ками кивает. И я, наконец, вижу, что она расслабляется.

По дороге домой дочь без умолку болтает. Рассказывает, кто кого толкнул, кто с кем помирился, и почему у Сони теперь три заколки вместо двух. Я поддакиваю. Не всегда понимаю, о чём речь, но это мне и не нужно. Моей малышке просто нужно выговориться – я даю ей эту возможность.

Мы практически подходим к дому, когда замечаем красивые клумбы и столики на месте, где еще недавно было пусто и шел ремонт.

– О! Это же Вишня, мам!

Ками не умеет читать. Кофейню из сети, которую открыла Амина Байсарова – жена главного акционера порта и по совместительству мать моего непосредственного начальника, дочь узнает по дизайну вывески и оформлению витрин. Среди обилия такого рода заведений Амине Байсаровой удалось выделиться и занять свою нишу на рынке. И это после всего, что с ней произошло, достойно всяческого восхищения!

Впрочем, какими бы классными не были кафешки этой сетки, бывать в них я не люблю. Знаю, что шанс встретиться с их владелицей – минимальный, но все равно боюсь этого. В памяти еще свежи воспоминания о нашей последней встрече. Я тогда умоляла ее вернуться к мужу. Чтобы он, а не я, разорвал нашу помолвку. До сих пор неловко от этого разговора. Хотя впоследствии оказалось, что она прислушалась к моей просьбе. А ведь если бы не это, моя жизнь сложилась бы совсем по-другому. Но я была ослеплена Никитой. И получила ровно то, что и заслуживала.

– Зайдем? Пожалуйста! Пожалуйста, мамочка! – Ками молитвенно складывает ручки на груди.

– В другой раз обязательно. А сегодня тебя ждет сюрприз дома.

– Правда?! Тогда бежим!

«Безим». Точней – это прозвучало так.

Ками пулей срывается с места, я, хохоча, устремляюсь за ней. Успев краем глаза заметить мелькнувшую в окне шикарную женщину, но не уверенная в том, что это была Амина. М-да, вот это денек!

Вечер проходит замечательно. Торт приходится Ками по душе. Хулиганя, мы даже задуваем свечи, решив не ждать дня рождения, чтобы загадать желание. Моя малышка смеется – звонко, до икоты. А я едва сдерживаю слезы, потому что давно не видела ее такой.

Спать ложимся пораньше. Эмоции, даже если они положительные, изматывают.

Утром я просыпаюсь раньше будильника. Ками ещё спит, поджав под себя коленки и прижав к груди зайца. Я смотрю на неё и чувствую, как в груди тяжелеет. В этой тяжести все – моя любовь, мой страх… Что если я не справлюсь? Убеждаю себя, что все будет хорошо. В конце концов, на мне лежит такая ответственность, что отступать просто некуда.

На кухне вскипает чайник. Я пью кофе, по привычке всыпав две ложки молотого в чашку. Никакого молока и сахара. Напиток горький, как моя жизнь. Может быть, в скором времени все изменится, и я перейду на капучино с каким-нибудь сладким топингом.

Как в броню, одеваюсь в тот самый костюм. За ночь он не стал менее скучным. Но сидит идеально. В нём я не та, что была с Никитой. Не та, что сбежала. Не та, что плакала на заднем сиденье родительской машины. В нём я – даже для самой себя незнакомка.

Волосы стягиваю в тяжелый узел на затылке. Крашу ресницы, подвожу губы. Когда-то я считалась красивой. Плевать. Я поставила жирный крест на личной жизни. Мужчину другой национальности не хочу я – слишком коробит разница в менталитетах. А мужчины из наших… с моим бэкграундом на меня даже не посмотрят. Для них я хуже прокаженной.

Боже, о чем я вообще думаю?! Ну, какие мужчины, а? Не для меня это все больше.

Бужу Ками, быстренько собираю дочь в сад. Отвожу и запрыгиваю в маршрутку. Мой рабочий день начинается в девять, но я выезжаю заранее, боясь опоздать, и в итоге прихожу на полчаса раньше.

В маршрутке было так душно, что хлопковая блузка прилипает к спине. Да и костюм больше не выглядит таким свежим. У висков пушок вьётся крупными завитками. Я… выгляжу совсем не так сдержанно, как хотелось, когда прикладываю пропуск к турникету. Раз, другой… Но тот не срабатывает! Меня бросает в мерзкую дрожь. Мысль о том, что Адам просто надо мной посмеялся, сбивает с ног. Я-то за чистую монету все приняла. Ни на секунду не усомнилась, да… И была так счастлива, что на радостях потратила больше, чем могла себе позволить!

Внутри что-то обрывается. Карточка чуть не выскальзывает из моей вспотевшей ладони. Прикладываю пропуск к считывателю в третий раз. Ничего. У меня сжимается живот. Руки начинают мелко дрожать. Бросаю заискивающий извиняющийся взгляд на охранника, а тот, как назло, сосредоточенно смотрит в другую сторону. Пробую еще. Пропуск — мёртвый. У меня начинается самая настоящая паника. Зрачки расширяются. Во рту становится сухо. Живот стягивает ремнем стыда. Я знаю, что здесь никого нет, но не могу избавиться от ощущения, что на меня смотрят.

Все. Достаточно. Нужно просто уйти. Потому что зачем снова и снова подвергать себя унижению?

– Вы прикладываете не туда, – раздаётся знакомый голос у меня за спиной. Адам Байсаров говорит, как всегда, спокойно. В его голосе нет насмешки или иронии. В нем вообще нет никаких эмоций. Я медленно оборачиваюсь. Он всё тот же. Высокий. Собранный. От него все так же потрясающе пахнет чистой разогретой на солнце кожей, дорогой костюмной тканью, накрахмаленной рубашкой и дующим с моря ветром.

Пока я конкретно так торможу, он вынимает пропуск из моих онемевших пальцев и прикладывает его к считывателю. Щелчок. Зелёный свет. Проходите.

– Удачного первого рабочего дня, Лейла Хасановна, – говорит он, проходя мимо.

– Спасибо, – бормочу, будто проглотив собственный язык.

Он не оборачивается. А я не двигаюсь. Потому что сердце всё ещё бьётся где-то в горле. Потому что в голове звенит: «Господи, как же это было унизительно». И как же он меня спас.

Стою, как дура, глазами хлопаю.

– Лифт тут.

– Д-да, конечно.

Семеню, пока он услужливо придерживает для меня двери. Неловкость сгущается в воздухе. Кабина хоть и просторная, но исходящий от Адама аромат заполняет ее всю очень быстро. Будто невзначай веду носом у своего плеча. Я вспотела, и хоть это нереально – завоняться так быстро, не беспокоиться об этом не получается.

– С кем вы оставили дочь? – бросает Адам, будто вскользь.

– Ками ходит в садик.

– А когда она болеет?

– Такого практически не случается. У нее хороший иммунитет.

Наконец, лифт останавливается. Байсаров отступает на шаг, галантно пропуская меня вперед. Понятия не имею, почему, но его манеры заставляют меня сцепить зубы. Он будто издевается. Или мне это только кажется, потому что я больше не считаю себя достойной? Если так, то мои дела совсем плохи.

– Вам в договорной. Геннадий Иванович уже предупрежден. Постарайтесь ему понравиться. Потому что последнее решение касательно вашего приема на работу будет за ним – вашим непосредственным шефом.

– Оу… Я думала – это вы, – выпаливаю, прежде чем успеваю как следует обдумать, а стоит ли это озвучивать.

– Начальник договорного отдела – должность слишком мелкая для папенькиного сынка.

Я вспыхиваю. Щеки до ушей заливает густым румянцем. Перед глазами мельтешат мошки, и, может быть, мне только чудится ирония в его словах – понять сложно. Выглядит Адам, как и до этого – абсолютно непрошибаемым.

– А какую должность занимаете вы?

– Я – начальник юридического отдела.

– То есть вы шеф моего шефа?

– Все так. Всего доброго.

Сердце колотится. То ли от этой встречи. То ли от предстоящего знакомства с коллегами. Толкаю нужную мне дверь. Кабинет как кабинет. Я начинаю привыкать к хорошему. Относительно пустым выглядит лишь один стол – у стены, по левую сторону от двери. Еще одна дверь в тупике ведет в смежный кабинет, из которого с пестрой поливалкой выходит девушка.

– Привет. Я могу чем-то помочь?

– Привет. Кажется, да. Я здесь работаю.

– О! Лейла, правильно? Испытательный срок?

– Ага.

– Располагайся. Я – Вася. Василиса то есть. Но меня все Васей зовут.

Вася – высокая, костлявая, с синими ногтями и кудрями, которые живут своей жизнью. Она выглядит одновременно и странно, и уверенно. Последнему я обещаю у нее поучиться.

– Вот здесь можешь пока расположиться, – показывает на уже запримеченный мной стол у стены. – Компьютер подсоединён, почту подключат к обеду, к общим папкам доступ дадут. Но это всё потом – ты еще не прошла эсбэшные проверки. А сейчас – срочно в бой.

– Вот так сразу? – изумляюсь я.

– А ты думала, тебя тут держат для красоты?

Я смеюсь. Нервно. Вася улыбается, кивает на стул:

– Геннадий Иванович будет минут через десять, но я тебе подкину задачку, чтобы не скучала. У нас сорвался один договор на аренду складского модуля. Контрагент в претензии. Пишет, что ему не дали доступ в срок, хотя по факту ключи передали в тот же день. Просто их водитель приехал с опозданием, а мы его ждать не обязаны. Нужно ответить так, чтобы претензия отвалилась. Но без грубостей.

– А что у нас по условиям договора?

– Есть пункт, что аренда начинается с момента передачи ключей. Там всё чисто. Но клиент хитрый. Находит, за что зацепиться – мол, никто не предупредил, что склад без пандуса, а у них – ручная разгрузка.

Я киваю. Руки холодные. В голове шум. Папка с договором тяжело приземляется на стол. Вася садится рядом, показывает пальцем:

– Вот, начни отсюда. Будь внимательна, но не затягивай. Гена не любит медлительных.

Она исчезает. Я остаюсь наедине с текстом. Буквы скачут. Руки дрожат. Но я сжимаю зубы. Чёрт побери, в этой задаче нет ничего сложного. Я обязательно справлюсь.