Невеста изумрудных принцев + Бонус

29 глава

Хвост Риана обвивается вокруг меня. Мускулы под чешуей перекатываются, подстраиваясь под изгибы моего тела. Я сворачиваюсь в его кольцах как в коконе, поджимая колени к груди. Устала. Боже, так устала. Кости как ватные, мысли плывут в тумане изнеможения. Веки тяжелые, будто налиты свинцом…

Но все позади. Все самое страшное позади.

Чешуя под щекой — шероховатая, но приятная. Каждая пластинка чуть выпуклая, создает рельефный узор. Знакомая. Родная до боли в груди. Пахнет специями — корицей и гвоздикой, и чем-то диким, первобытным. Мускусом. Силой. Домом.

Он — мой дом.

Слезы жгут глаза. Сглатываю комок в горле.

Риус рядом. Чувствую жар его тела даже через одежду. Его рука на моих волосах — тяжелая, сильная, чуть подрагивающая. Поглаживает медленно, осторожно. Пальцы путаются в прядях, массируют кожу головы. Успокаивает. Или себя, или меня. Как будто боится, что я исчезну. Растворюсь. Окажусь сном.

Мирейн наблюдает.

Сидит напротив — идеальная поза, спина прямая как струна. Ни единого лишнего движения. Серые глаза изучают каждое движение. Каждый жест. Каждый вздох. Записывает в свою холодную память. Препарирует как лягушку. Анализирует.

— Начинай, — говорит она. — Расскажи мне все о вас!

Просто. Но безумно нетерпеливо. Как будто я должна выложить душу по первому требованию. Вывернуться наизнанку для ее изучения.

Закрываю глаза. Темнота за веками красноватая от усталости. Чувствую пульс Риана под чешуей — ритмичные толчки крови. Медленный. Мощный. Успокаивающий. Синхронизируюсь с ним.

Вдох-выдох.

Ловлю себя на странной мысли: я люблю их. Безумно. Отчаянно. До дрожи в кончиках пальцев. До боли в солнечном сплетении. Даже если они прятали от меня целый мир. Даже если ограждали, как хрупкую фарфоровую куклу. Даже если относились как к сокровищу, которое нужно запереть в башне…

Злость колет под ребрами. Острая, но не жгучая. Легкая.

Но… Не сейчас. Потом расспрошу. Как выбрались из ментальной ловушки, как нашли меня… Почему не рассказывали правду, почему так бережно оберегали. Почему решали за меня, будто я ребенок, и ничего не способна понять.

Я понимаю, отчасти, что они бы не хотели, чтобы мне угрожала опасность и потому берегли меня от всего…

Но опасность пришла откуда они не ждали и потому теперь их попытки уберечь меня кажутся глупыми.

Я расспрошу. Потом. Обязательно, но потом.

Открываю глаза. Свет режет, заставляет щуриться.

— Земля, — начинаю. Голос хриплый, царапает горло. Риан сдвигается, предлагает фляжку с водой — вижу краем глаза. Отказываюсь слабым жестом. — Третья планета от Солнца. Есть один спутник… Что еще… Семьдесят процентов поверхности — вода.

Слова механические. Заученные. Пустые.

Мирейн наклоняется вперед. Жадно. Нетерпеливо. Ноздри раздуваются.

— Не заговаривай мне зубы.

Вздыхаю. Воздух со свистом выходит из легких.

— Нас семь миллиардов. Мы… разные. Очень разные.

Пауза. Как объяснить то, что для меня — и так понятно и элементарно? То, что впитано с молоком матери?

— Есть сотни культур. Тысячи языков. Как у вас с множеством планет и разных рас… У нас не такое разнообразие, но вероятно, у нас густонаселенная планета, судя по всему, что я успела увидеть и узнать. Миллионы способов быть женщиной. В некоторых странах женщины отстаивают права. В других — покоряются мужьям, и во многом сценарий отношений Правителей и госпожи Майи можно отнести к этому типу. В третьих — хранительницы очага, мамы и жены. Наши женщины только недавно, относительно, начали работать, потому патриархат процветает.

— Но что делает вас такими... мягкими? — Мирейн морщится, подбирая слово. Будто оно неприятное на вкус. — Покорными?

Смеюсь. Коротко. Горько. Звук скребет по нервам.

— Мы не покорные. В основном, мы просто выбираем как хотим жить.

Риус фыркает — теплый воздух касается макушки. Его рука сжимается в моих волосах — не больно, но ощутимо. Предупреждение? Несогласие?

— Объясни, — требует Мирейн. Властно. Холодно.

Облизываю губы. Сухие. Потрескавшиеся. Чувствую металлический привкус — прикусила. Как объяснить хищнице про доверие? Той, кто живет в мире "убей или будешь убит"?

— На Земле… в моей культуре… считается, что сила женщины — в ее способности вдохновлять. Не командовать. Не подчинять. Не быть воином если проще, в основном. А вдохновлять мужчину быть лучше. Сильнее. Достойнее.

Слова даются тяжело. Я безумно устала и хочу спать.

Но это сейчас непозволительная роскошь.

Мирейн хмурится. Морщинка ложится между идеальных бровей.

— Это манипуляция.

— Нет, — качаю головой. Чешуя Риана царапает щеку. — Это доверие. Мы позволяем им защищать нас. Не потому, что слабые. А потому что даем им цель. Смысл жить. Совершенствоваться. Сейчас на моей родной планете не так развиты технологии, но тем не менее, мужчинам не нужно идти в лес и убивать своими руками ради пропитания семьи. Но когда я встречалась с земным мужчиной, он… Я позволяла ему быть сильнее меня и иногда принимать самому решения. Конечно, пока меня не решили упрятать в психиатрическую лечебницу.

— За что? — шепчет Мирейн. Кажется, она прониклась.

— За то, что я видела внеземные миры.

Тишина. Долгая. Тягучая как мед.

Слышу собственное сердцебиение.

— Ты позволяешь им решать за тебя? — в голосе Мирейн недоверие. Презрение? Или жалость даже?

Сглатываю. Горло сжимается. Вот оно. Ее больное место.

— Иногда. Когда доверяю. Когда знаю, что они хотят моего блага. Я чувствую, что изумрудные принцы К’Ашшари меня берегут. Отчасти, потому что мы толком не познакомились, а уже стали… Супругами.

— Но ты злишься на них, — Мирейн замечает. Конечно замечает. Хищник чует мою слабость. — Прямо сейчас.

Риан напрягается. Мускулы под чешуей каменеют. Хвост сжимается крепче — мне становится почти больно.

Риус замирает рядом.

— Да, — признаю. Голос дрожит. — Злюсь. Они многое скрывали. Но я все равно их люблю.

— Почему?

Простой вопрос. Но так сложно ответить…

Закрываю глаза. Вспоминаю. Первую встречу. Первое прикосновение. Первый поцелуй. Тепло разливается по груди.

— Потому что любовь — это не логика. Это… химия. Гормоны. Окситоцин, дофамин, серотонин. Но также выбор. Каждый день выбирать быть вместе. Прощать. Доверять. Даже если я вижу, что у меня много запретов, и даже если меня познакомили с Майей только чтобы она убедила меня в том, что мне не нужно много знать и нужно доверять им…

— Даже когда они предают?

— Они не предавали.

— В чем разница?

Молчу. Думаю. Ищу слова.

— Предательство — это эгоизм. Гиперопека — это страх потерять. Неправильно и то, и другое. Но мотивы разные. Понимаешь, ты видишь мир черно-белым. Если ты хочешь измениться и стать другой, стать нежнее и ласковее, ты должна понимать, что не можешь конролировать все вокруг. Вообще-то, никто не может.

Риус вздрагивает. Его пальцы замирают в моих волосах.

Мирейн встает. Резко. Стул скрипит. Ходит по залу. Цветочный аромат тянется за ней шлейфом, душит, забивает легкие.

— И что нужно делать? Чтобы стать… такой?

— Перестать контролировать, — говорю прямо. Устало. — Научиться уязвимости. Показать слабость.

Она останавливается. Резко. Как наткнулась на стену.

— Слабость — это смерть.

Чувствую ее страх. Глубинный. Животный.

— Не для женщины, — качаю головой. Волосы щекочут нос. — Слабость — это молить мужчину о любви. Просьбы о защите. Я считаю, что мужчины созданы для того, чтобы быть для нас сильными и защищать, чтобы они дарили нам свою силу, а мы были с ними нежны… При этом я считаю, что это относится не только к женщинам с Земли.

Риус шипит одобрительно. Низко. Вибрация проходит по телу, отзывается в костях.

— Но ты не слабая, — Мирейн смотрит пристально. Взгляд буравит. — Ты смогла подчинить их. И судя по тому, что я чувствую, они нашли тебя, потому что слышали твою мольбу о помощи.

— Правда? — я поворачиваюсь к Риусу. Он медленно кивает. Его янтарные глаза на миг становятся ярче и опаснее.

— У тебя проблема, — говорю честно, переключаясь на Мирейн. — Ты привыкла все контролировать. Это видно. В каждом жесте. В каждом слове. Ты не доверяешь никому.

— Доверие — роскошь, которую я не могу себе позволить.

Голос ломается на последнем слове. Едва заметно.

— Тогда ты никогда не будешь любима так, как хочешь.

Жестко. Жестоко. Но правда.

Мирейн замирает. В серых глазах — буря. Боль. Ярость.

Страх.

— Он… тот, в кого ты влюблена, — продолжаю осторожно, пробуя ее разговорить. Она не плохая и явно ведь украла только чтобы самой стать лучше. А это похвально. Самосовершенствование — это всегда хорошо. — Он правда принц?

Кивок. Едва заметный. Но я вижу — дрожь в пальцах.

— Их двое, — нервный взгляд на меня.

— Тогда тем более. Принцы явно живут в других условиях и не терпят конкуренции. Им нужно чувствовать себя сильнейшими. Защитниками. Если ты постоянно доказываешь, что сильнее... они никогда не увидят в тебе ту самую.

— Но я сильнее, — шипит она. Злобно. Отчаянно. — Умнее. Опаснее.

— И что? — пожимаю плечами. Движение отдается болью в затекших мышцах. — Это делает тебя конкурентом. Не возлюбленной. Не принцессой. Для принцев нужна принцесса. Это ведь логично.

Удар попадает в цель. Вижу, как она бледнеет. Губы белеют.

— На Земле, — продолжаю мягче, чувствуя ее боль как свою, — есть поговорка: "За каждым великим мужчиной стоит великая женщина". Не впереди. Не вместо. Рядом. Поддерживая. Вдохновляя.

— Это унизительно.

Слова выплевывает. Как яд.

— Это партнерство. Разные роли, равная ценность.

Мирейн садится. Медленно. Осторожно. Будто силы покинули. Будто постарела на десять лет.

— Я не умею быть слабой.

Шепот. Признание.

Мольба?

— Научишься, — говорю устало. Глаза слипаются. — Если правда хочешь. Но начни с малого. Попроси о помощи. В чем-то маленьком. Несущественном.

— А если мне откажут?

Сердце сжимается от боли в ее голосе.

— Тогда не у того просишь.

Риан сдвигается, устраивая меня удобнее. Тепло обволакивает. Его дыхание щекочет макушку — влажное, горячее.

Живое.

Мое.

— Отдохни, — шепчет он. Первые слова за все время. Голос хриплый от сдерживаемых эмоций. — Ты с-слишком слаба. Мирейн, поз-своль ей отдохнуть…

И тут, за секунду до взрыва хвост Риана обвивает меня полностью…