Корабль скользит в верхние слои атмосферы Талассарии так медленно и мягко, что я почти не чувствую движения — лишь едва-едва дрожит воздух внутри, пропитываясь жаром, ощущаемом ступнями с пола. Сквозь панорамный иллюминатор растекается густой изумруд облаков, а под ним — ослепительный бирюзовый океан, глубокие реки уже на самой земле, ленты туманно-синих горных гряд. Все выглядит нереально — слишком ярко, слишком живо.
Словно на этой планете никто не живет…
Хотя, возможно, это только люди любят уничтожать природу?
Я замираю перед стеклом, пока гравитация осторожно утяжеляет тело; корабль выписывает широкий серебристый полукруг над континентом, разрезая облака. Сердце стучит в груди от восторга и недоверия одновременно.
— Ты дрожиш-шь, звездочка, — шепот Ассариана звучит рядом, теплый, все еще чуть шипящий.
Чтобы убедиться, что это не очередной сон, я резко щипаю себя за плечо. Больно.
— З-сачем ты это с-сделала? — янтарные зрачки Ассариана сужаются.
— На Земле так проверяют, не спишь ли, — выдыхаю я. — Хотела убедиться, что вижу все наяву.
Он улыбается тонкой полоской губ.
— Это не с-сон, малыш-шка.
Сквозь прозрачный трап уже виден посадочный круг — гладкая, белесая площадка среди цветущих фиолетово-розовых деревьев. Сирриусс подает руку.
— Пойдем с-со мной. Я обхвачу тебя, и мы спус-стимся вмес-сте. Так тебе не будет страш-шно, — шипит он тихо.
Я киваю. Его мощный хвост мягко охватывает мою талию. Я ощущаю холодок чешуи и под пальцами едва заметные гребни. Вместе мы скользим по трапу вниз, пока теплый ветер шуршит в моих волосах.
Солнце на планету светит ярко. Оно крупное, золотистое, теплое. На секунду оно ослепляет меня, и я жмурюсь. Веки тут же нагревает жар. Под ногами мягкая белая плита посадочной площадки. Я поднимаю голову — впереди, чуть дальше зеленого каскада, вырастает дворец. Он будто вырос из самой земли: башни переливаются зеленым опалом, стены переходят из малахитового в лазурь, крыши как будто дышат перламутром. Он похож на прекрасную огромную раковину. Большую и очень красивую раковину.
Пальцы сами тянутся к чешуе хвоста Сирриусса — я цепляюсь, будто ребенок за перила. Он бросает короткий взгляд на меня сбоку, успокаивающе сжимает кольцо вокруг талии.
С левой тропы бесшумно выползают фигуры. Нагов легко различить даже издалека: высокие, мускулистые, у этих — хвосты угольно-черные, чешуя матовая, как антрацит. У каждого за плечом длинное копье с тонким лезвием-серпом. Они останавливаются в нескольких метрах, скрещивают оружие на груди в приветствии.
— Рады приветс-ствовать вас по прос-сьбе выс-сочеств Ас-стрейи, — старший склоняет голову, и шея переливается на свету. — Нам поручено обес-спечить вашу безопас-сность во время церемонии.
Холодок пробегает у меня по спине. Чужие вооруженные наги, какие-то высочества… Руки непроизвольно сжимаются сильнее на хвосте Сирриусса.
— Все хорошо, — шепчу себе, но голос предательски дрожит.
Сирриусс мгновенно чувствует напряжение. Он перехватывает меня, словно невесомую, поднимает на руки и прижимает к себе.
— С-спокойно, Ари. Они наши союз-сники, — тихо шипит он над ухом. Его ладонь тепло ложится под мою спину.
Я прикусываю губу, киваю. Солнце отражается в янтарных глазах Сирриусса; в этом свете он кажется статуей из нефрита и золота.
Ассариан бросает короткий приказ на языке, которого я почти не понимаю — лишь слышу протяжное сиплое «р’хасш». Что это значит, я не понимаю, хоть и звучит знакомо. Я вообще только сейчас замечаю, что понимаю их… И сразу эта мысль вылетает из головы, инстинкты орут, что я сейчас должна думать о чем-то другом. Чернохвостые склоняют головы и отступают, формируя коридор между деревьями к широким ступеням дворца.
— Готова? — шепчет Сирриусс.
Я втягиваю воздух, пахнущий теплой смолой и сладким нектаром цветущих крон.
— Готова, — отвечаю, хоть и до конца не осознаю пока что, куда меня несут и что происходит… Кажется, сейчас что-то произойдет…