Невинность

Глава 12

Час спустя Маркус снова сидел на краю кровати, протягивая ей стакан воды с соломинкой. Он уже отвел ее в туалет и снова прикрепил ошейник к изголовью кровати. Он приготовился к ее побегу, но жена просто следовала его указаниям, склонив голову.

Кора выглядела более подавленной, чем во время его последнего визита. Он не знал, почему разочаровался, не увидев огня в ее глазах. Каждый раз, когда она отвечала ему своим остреньким язычком, его член становился твердым, как камень. Маркус еще более решительно настроился заставить ее подчиниться.

Она жадно сосала соломинку.

— Не торопись, а то у тебя начнутся спазмы.

Она сердито посмотрела на него. Ах, вот и оно. Он даже не потрудился скрыть усмешку. Он и представить себе не мог, как сильно ему понравится видеть ее беспомощной, полностью от него зависящей.

Обычно женщины для него были не более чем средство для снятия напряжения. Полезные для ночного удовольствия, но он редко возвращался для повторного выступления на бис. Если и возвращался, то только потому, что они были доступны и знали цену. Он не нуждался в хлопотах или возможном давлении со стороны врагов. Он не совершит тех же ошибок, что и его отец.

Но Кора оказалась совсем другой. И он все еще не был уверен, что чувствует по этому поводу.

— Осторожнее, — пробормотал Маркус, когда она поперхнулась водой. Он испугался, когда она закашлялась и судорожно вздохнула, наконец-то, восстановив дыхание.

Все его тело напряглось, он приготовился перевернуть ее и похлопать по спине. Какого хрена? Он должен наслаждаться видом ее брызжущей слюной и слезящимися глазами.

Вместо этого Маркус с облегчением вытер ей рот и помог сесть, чтобы она смогла допить остатки. Кора напряглась, но позволила ему взять себя в руки. Ощущение ее теплого, гибкого тела в его объятиях сделало его эрекцию болезненной. Ему понадобилось время, чтобы собраться с мыслями и отодвинуть стакан с водой.

Все должно быть совсем не так. Он держал ее там, где хотел. Но вместо того, чтобы сломить ее и преподать ей безжалостный урок, он ухаживал за ней.

Заботился о ней.

Это стало проблемой с самого начала. Свидания и ухаживания за ней оказались не такими мучительными, как он ожидал. Маркус удовлетворял себя каждую ночь, представляя, как Кора смотрит на него широко раскрытыми, невинными и такими доверчивыми глазами.

Даже сейчас ему хотелось расстегнуть ошейник, проверить, нет ли от него следов, и погладить ее воспаленную кожу. И в какой-то момент Маркус решил научить Кору повиновению, стараясь, чтобы она склонилась, а не сломалась.

Потому что, хотя и являлась его врагом, он не хотел, чтобы она окончательно сломилась.

О да, небеса смеялись. А Маркус не служил мишенью для ничьих шуток. Он должен стать безжалостным во всем. Особенно в мести. Поэтому он превратит свое сердце и плоть в камень, ожесточится перед ее мольбами и широко распахнутыми глазами и учинит свою расправу, которой она обязана по праву рождения.

Кора за его спиной вздохнула.

«Не спрашивай. Тебе плевать».

— Что? — вырвалось у него.

— Мне просто интересно. Есть ли у меня на лице тату с надписью «жертва»?

Он нахмурился и повернулся, чтобы посмотреть на нее. — Что ты хочешь этим сказать?

— Ты не первый, кто использует меня в своих интересах. О нет. Здесь есть закономерность. Я приехала в город, чтобы спастись. Но посмотри, как я отлично справилась. — Она невесело усмехнулась. — Донахью, потом парень, который…

— Тебе никогда не придется иметь с ними дело, — сказал он, не задумываясь.

— Ах да. Ты ведь что-то сделал с Донахью, верно? Угрожал им. Или еще что-нибудь. И все же… — она покачала головой, насколько позволял ошейник. Она не смотрела на него. Решение она оставила за собой. — Всегда одно и то же. Сначала думала, что это просто моя мать, но теперь вижу закономерность. А общий знаменатель — это я.

Маркус заставил себя разжать кулаки и расслабить предплечья. Ей и раньше причиняли боль. Почему он так разозлился? Это не должно влиять на него настолько сильно.

— Началось с моей матери, а теперь ты…

— Что началось с твоей матери? — перебил он.

— …вы все думаете, что можете контролировать меня. И я позволила вам. Я такая слабая. Больше не хочу быть слабой. — Последняя часть прозвучала шепотом, как будто она говорила сама с собой.

— Что сделала твоя мать? — Маркус заставил себя сохранять спокойствие. Он мало что знал о Деми, кроме того, что она выросла в приемной семье и у нее нет семьи, о которой стоило бы говорить, затем она вышла замуж за Карла Титана в двадцать два года и родила Кору год спустя, своего единственного ребенка.

Кора фыркнула, глядя в потолок. — А чего она не делала? Она запирала меня в подвале, удерживала против моей воли. Держала меня на ферме, как в тюрьме. Она не позволяла мне ходить даже в школу или заводить друзей. Потом бывали моменты, когда она проявляла физическую силу, шлепала или била меня, если я переходила черту, оскорбляла. — Кора покачала головой. — Я никогда не говорила всего этого вслух. Но я была в ловушке, как… ну, в такой же ловушке, как сейчас, — ее губы скривились в насмешливом подобии улыбки. — Конечно, она делала все это, чтобы защитить меня. Вот что она тебе ответит, если ты когда-нибудь у нее спросишь.

— Она причинила тебе боль? — В его груди бушевала буря. При мысли о том, как Деми шлепает или бьет его Кору… потому что она принадлежала ему. Его зубы сжались, а глаза сузились, как обычно бывает, когда он видит врага. Никто другой не имеет права касаться того, что принадлежало ему.

Кора долго смотрела на него. — Я выжила, Маркус, — сказала она будничным голосом. — Я переживу и это тоже.

Он опять сделал это. Забыл, что она враг. — Конечно, выживешь. Ты проживешь долгую несчастную жизнь, я позабочусь об этом. — Никто не причинит ей вреда. Никто, кроме него.

Она вздохнула. — А тебе никогда не приходило в голову, что я такая же, как твоя сестра? Невинная, пойманная обстоятельствами.

— Ты совсем не похожа на мою сестру, — снова выпалил он. — Она умерла, и все хорошее во мне умерло вместе с ней.

Приятно, наконец-то, сказать ей правду. И это послужило хорошим напоминанием о том, почему она здесь, и о цели, которой он посвятил себя с тех пор, как обнаружил изуродованное и окровавленное тело Кьяры. Его челюсть напряглась.

— Это неправда. — Кора подалась вперед. — В тебе есть что-то хорошее. Я сказала об этом Мейв, потому что верю…

— Хватит. — Пора научить ее своему месту.

Он снял цепочку с изголовья кровати и крепко сжал. Кора не протестовала, когда он вывел ее из комнаты.

Он должен заставить ее ползать. Он намеревался унизить ее всеми возможными способами. Но это просто… казалось неправильным в данный момент.

Он все еще хотел этого. Очень сильно. Видеть ее на коленях перед собой — его член стал стальным от одной только мысли. Но что-то было в ее добровольном подчинении, в тот момент, когда она, наконец, сдалась, в ее взгляде все еще горела яростная искра — он быстро пристрастился к этому.

На самом деле Маркус надеялся увидеть эту искру снова всего лишь через несколько минут.

Кора позволила ему отвести себя к тяжелому деревянному столу, достаточно длинному, чтобы вместить двадцать человек, где они могли поесть с видом на сверкающий перед ними город.

К столу, накрытому на одного.

Рядом со стулом лежала подушка. Он почувствовал момент, когда она увидела и поняла, что это значит.

— Нет. — Она отстранилась. — Э-э-э…

Маркус ждал, крепко держа ее поводок, и в душе у него разливалось удовольствие. Нехорошо так наслаждаться ее обучением, но после стольких лет самоконтроля это единственное, в чем он не мог себе отказать.

— Это расплата, — напомнил он ей. Еда уже стояла на столе, тарелки накрыты серебряными паровыми крышками. Еда пахла восхитительно, и Маркус мог только представить, как это мучило ее. В животе у нее заурчало — бесспорный аргумент. Ей нужно поесть.

Он наблюдал за внутренней борьбой, которая отражалась на ее лице.

А потом, наконец, она красиво опустилась на колени.

Триумф запел в его груди. — Хорошая девочка, — пробормотал он, когда она устроилась на подушке.

Кора ощетинилась. — Я тебе не домашнее животное.

— А разве нет? Цепочка звякнула, когда он притянул ее к себе. Кора ждала, положив подбородок ему на колено, пока он снимал паровые крышки, выпуская аппетитные запахи в потоке пара. Если он будет думать о том, как близко ее рот находится к его члену, он не сможет пережить эту трапезу.

Маркус попытался сосредоточиться на маленьком кусочке омлета и поднес его к ее рту. Кора бросила на него яростный взгляд. Но потом открыла рот и принялась за еду.

— Видишь, — сказал он, кормя ее несколько минут. — Это может быть приятно.

— Больной ублюдок, — пробормотала она, проглотив последний кусок омлета.

Он промокнул ей рот салфеткой. — Та Кора, которую я знал, не стала бы так ругаться.

Она елейно улыбнулась. — Тогда тебе не следовало ее убивать.

Его член болезненно дернулся в штанах.

— Ты закончила? Наелась?

В ее голосе послышалась дрожь. — Да. — Она внимательно наблюдала за ним, как добыча за крадущимся хищником. Его должно было встревожить то, как ему понравился этот образ.

Хватит ждать.

Он встал и поставил тарелки с едой на пол, а потом поднял ее. Он посадил ее на стол и положил руку ей на грудь, давя на нее. — Ляг на спину. Я хочу взглянуть на тебя.

Застонав, она напряглась, но позволила ему опрокинуть себя на спину. Он раздвинул ее ноги и снова сел. У него был полный обзор ее интимных мест… всего. Она восхитительна. Ее запах опьянял. Он обдал дыханием ее прелести и увидел, как она вздрогнула. Она попыталась сомкнуть ноги, но плечами Маркус раздвинул их.

Ее красивое девственное влагалище. Мокрое и блестящее для него. Он облизнул губы, его эрекция теперь причиняла боль. Больше всего на свете ему хотелось встать, сорвать с себя ремень и погрузиться в ее влажные глубины. Мысль о том, как крепко она будет сжимать его, мучила. Прошлой ночью он почти не спал, и ему пришлось кончить дважды, перед тем как снова зайти в ее комнату этим утром.

Он провел указательным пальцем по ее пухлым половым губкам. — Скажи, ты часто прикасаешься к себе?

Она упрямо смотрела в потолок, но ее щеки пылали румянцем, и когда он начал проникать внутрь, еще более горячий сок пролился на его пальцы.

— Так готова для меня, — пробормотал он.

Она проклинала его в полголоса.

Он впился пальцами в ее бедра. — Что, прости? Что это было?

— Ты слышал, — он также слышал, как дрожал ее голос.

— Я не думаю, что ты понимаешь суть своей ситуации. Это, — он накрыл ее лоно ладонью и не упустил того, как она извивалась под ним. Такая отзывчивая. Она сводила его с ума. — Это мое.

Как и это, — он засунул два пальца ей в рот. Ее глаза расширились. — Ты ешь, когда я тебе говорю, говоришь, когда тебе разрешаю, становишься на колени, когда я тебе приказываю. И ты не говоришь. Если тебе нужно усвоить урок, я с радостью научу тебя, — он убрал пальцы, вытирая их об ее живот, а затем зарылся лицом в ее влагалище.

Она вскрикнула, и ее ноги напряглись вокруг его головы, а через мгновение расслабились и раскрылись.

Звуки, которые вырывались из ее горла, звучали чертовски неприличными. И какая она оказалась на вкус. Амброзия. Божествам хотелось бы полакомиться ею.

Но она принадлежала ему.

Вся его. Только его. Навсегда его.

И он хотел овладеть ею и сделать своей женой всеми возможными способами, чтобы она никогда не забыла об этом.

Он отодвинул стул и встал. — Лежи тут. Не двигайся.

Его презервативы лежали в ванной. Перед свадьбой ей сделали противозачаточный укол, но он не хотел рисковать. Презервативы… то, что он смог даже вспомнить про них, было чертовым чудом. Но он поклялся никогда не приводить ребенка в этот чертов мир, и даже волшебных прелестей Коры оказалось недостаточно, чтобы заставить его забыть о самом главном правиле его жизни.

Он выскочил из комнаты, еле сдерживаясь, чтобы не побежать. Наконец, он овладеет ее. Возможно, это успокоит безумие, которое она в нем породила. Да, как только он овладеет ею, притяжение сирены ослабеет. Он снова сможет мыслить ясно и вернуться к первоначальному плану.

Маркус схватил презерватив из коробки в ванной, потом, подумав, схватил еще два и направился обратно в столовую.

Он тысячу раз представлял себе, каково это — наконец-то, войти глубоко по самые яйца в ее восхитительное тело. И сейчас он находился всего в нескольких шагах от нее…

Но Кора с цепочкой в руке уже бежала к входной двери, в спешке спотыкаясь о собственные ноги, чтобы добраться туда до его возвращения.

Маркус в четыре шага пересек комнату.

Кора закричала, когда он обнял ее сзади. Так крепко, что у нее, наверное, перехватило дыхание, но ему было все равно.

Она думала, что сможет убежать от него? Думала, что сможет спастись?

Она взмахнула руками и ударила его локтем. Дерьмо. Маркус не смог сдержать вопля. Было больно. Но он не отпустил ее. Он никогда не отпустит ее. И скоро она это поймет, потому что он никогда не позволит ей забыть этот урок.

Но потом она просто сошла с ума в его объятиях.

— Помогите! Помогите! — Она ударила ногой и зацепила белую колонну, на которой стояла статуя, восхищавшая ее, когда он впервые привел ее в пентхаус миллион лет назад. Статуя упала на пол и разбилась вдребезги. Но Кора не переставала брыкаться, дергаться и вырываться.

— Твою мать, — выругался Маркус. Кора продолжала кричать, пока он нес ее в спальню.

— Тише, — приказал он, удерживая ее своим весом. — Кора. Успокойся!

Она замерла от его команды. Маркус положил руку на ее вздымающийся живот, успокаивая бурю. — Ты поранилась?

Она посмотрела на него, как на сумасшедшего.

— Лежи спокойно и дай мне проверить, нет ли осколков в ногах. — Он отпустил ее и осмотрел голые ноги. Ему хотелось крикнуть ей: «О чем, черт возьми, ты думала?» Но он знал, о чем она думала. Она пыталась убежать от него.

А сейчас осколок стекла вонзился ей в икру. Кто знает, в каком состоянии ее ноги. Тошнотворное чувство скрутило его желудок. Он не защитил ее. Нахмурившись, он вытащил осколок. — Мне нужно обработать рану. Ты останешься на кровати?

Когда она посмотрела на него, он вздохнул. Не говоря ни слова, Маркус приковал ее ногу к столбику кровати более длинной цепью, но все же надежно закрепленной.

Кора бы не пострадала, если бы просто его послушалась. Он пошел в ванную и вернулся с аптечкой. Жена слегка дернулась, когда он промывал крошечную рану, но лежала тихо и моргала, пока перевязывал ее. Маркус затаил дыхание, глядя на ее ноги в поисках стекла, но его нигде не было. Он с облегчением выдохнул.

— Ты должна перестать бороться со мной. Ты могла по-настоящему пораниться.

Ее челюсть напряглась, и он понял, что слова прозвучали резче, чем он намеревался. Ну, она это переживет. В этом браке все пойдет только по одному пути. Его пути.

Однако ее следующие слова только доказали, что она ничего не поняла. — Если я перестану, ты оставишь меня в покое?

— Нет, — решительным щелчком он закрыл аптечку. Он встретился с ней взглядом и под маской упрямства увидел ее. Ту, которая так и не научилась прятаться. Ранимая. Красивая. Драгоценная. — Я же говорил тебе, Кора, — наконец сказал он более мягко. — Я позабочусь о тебе.

Кора нахмурилась, словно не знала, что с ним делать. Он видел это по ее глазам. Она не противостояла ему, даже когда сказала: — Я не могу так поступить. — Она дёрнула ногой, проверяя, как держат путы.

— Можешь, — пробормотал Маркус. Он знал, какая она сильная. Но ему нужно показать ей, что в подчинении тоже может крыться сила.

— Ты борешься со мной, но не хочешь, чтобы я оставил тебя в покое. — Он наклонился ближе, и она закрыла глаза, словно позволяя его глубокому голосу омыть ее. — Отпусти, Кора. Просто отпусти и позволь себе быть моей.

Он скользнул рукой по ее бедру, и у нее перехватило дыхание. Нога напряглась под его прикосновением, но она не двигалась.

— Позволь мне показать тебе, — пробормотал он. — Позволь мне дать тебе почувствовать, на что это будет похоже. Я могу быть добрым хозяином.

По ее телу пробежали мурашки при слове «хозяин», она непроизвольно откликнулось на него. Вместо отвращения она почувствовала желание. Даже с закрытыми глазами лицо ее выдавало.

— Мы можем пойти по легкому пути или выбрать трудный. Все зависит от тебя, — он продолжал гладить ее ногу. — Представь, каково это будет. Не сражаться. Не быть сильной. Позволить мне заботиться о тебе, — его голос стал глубже, расслабляющим, гипнотическим. — Я могу защитить тебя. Никто тебя не тронет.

При этих словах она слегка пошевелилась. — Никто, кроме тебя.

— Но тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе. Мы это уже выяснили. Почему ты думаешь, что тебе не понравится, если я буду доминировать над тобой?

Легкий вздох. Она вытянулась перед ним, раскрасневшаяся и совершенная, созданная богами для того, чтобы он завладел ею. Она казалась открытой и покорной, когда он прикасался к ней, словно глина в его руках. Несмотря на то, что ожесточился, он почувствовал странное волнение.

Что если?.. Что если это будет так? Дни с ней в его руках, рядом с ним, и ночи, когда она уступает ему?

Он был бы не просто самым могущественным человеком в мире. Он бы почувствовал себя так же. Все, что он построил, все, что он сделал, все дерьмо, грязь и беззаконие, через которые он пробирался в течение многих лет… что, если бы все это могло быть для нее? Невинность, поставленная на пьедестал и охраняемая, как драгоценная вещь, которой она была. Его жена, его трофей и награда.

Ему просто нужно было вылепить ее…

Медленно он подвинулся и сел на кровать, где Кора все еще могла дотянуться до него, даже с цепью. — Ложись ко мне на колени.

Она моргнула, нахмурив брови. Неуверенность боролась с любопытством.

— Ну же, ангел, — сказал он все так же мягко. — Или тебе станет еще хуже.

Она пошевелилась и поползла к нему по кровати, и он спрятал улыбку. Он правильно прочитал знаки. Она хотела бороться, но инстинкты подсказывали ей подчиниться.

Он покажет ей, что она борется не сколько с ним, сколько с собой.

Его член затвердел, когда она положила свое гибкое тело ему на ноги. Позже. Он найдет освобождение позже. Сейчас ему нужно сосредоточиться на ней.

— Что… что ты собираешься делаешь? — Ее голос звучал тихо и неуверенно.

— Я собираюсь преподать тебе урок, — сказал он успокаивающим голосом, поглаживая ее упругий зад. Она пошевелилась, и он сильнее сжал ее, безмолвно приказывая не двигаться. Она сразу же повиновалась, опустившись своим легким весом на его твердое бедро. Его член поднялся в брюках, задевая ее живот. Он чувствовал каждый ее вздох.

Боже, это убьет его.

Он сосредоточился на массировании ее попки и поглаживании бедра. Готовил ее к наказанию.

— Как хорошо, — пробормотала она.

— Верно. Будь хорошей девочкой, и я сделаю так, чтобы тебе было хорошо. Не нужно бороться. Ты не выиграешь.

Она слегка фыркнула, но промолчала. Он потер местечко между ее ног, и она дернулась, ее плечи напряглись.

— Легче, — успокаивал он ее, как дикую лошадь. — Позволь мне доставить тебе удовольствие.

Он почувствовал момент, когда она решила сдаться и расслабилась под его прикосновением. Кора расширила рамки дозволенного и теперь, устав от борьбы, могла подчиниться. Он убрал пальцы, и она порывисто вздохнула.

— Сейчас я тебя отшлепаю, — твердо сказал он, — и ты это примешь. Знаешь, за что тебя наказывают? — он сделал паузу, но она промолчала. — Ты убежала от меня. Ты не должна этого делать, Кора. Только пострадаешь. Я не смогу защитить тебя, если не будешь повиноваться.

— Я никогда не буду тебе подчиняться, — вызывающе прошептала она. Последнее ее сопротивление.

— Подчинишься. Я научу тебя. — Он сжал ее правую ягодицу достаточно сильно, чтобы на ней появилось белое пятно, очерченное красным. Он легонько шлепнул ее по левой ягодице, наслаждаясь рябью, пробежавшей по ее упругой плоти.

Ладонью ударил сильнее, сначала по одной ягодице, потом по другой. Кора извивалась, и он стиснул зубы от мучительной стимуляции своего истекающего члена. Он был главным. Он не потеряет контроль над собой и не будет наказывать ее сильнее, как бы ему ни хотелось. Пока она этого не заслужила.

Он придавил ее ноги своей, удерживая ее рукой за поясницу. Кора сдалась после символической борьбы, ее тело стало расслабленным и томным, принимая каждый удар по голой попке.

Шлепки были легкими, достаточно жалящими, но не настолько, чтобы оставить синяки. Маркус не пропустил ни ее прерывистое дыхание, ни легкое движение бедер, когда он шлепал рядом с ее лоном. Он раздвинул ее бедра ногой и с удовлетворением увидел, что ее складки блестят.

— Ты так хорошо справляешься, — промурлыкал он. — Подчиняясь. Принимая свое наказание. Такая хорошая девочка.

Она не ответила, но он и не нуждался в ответе. Скользкая от соков, просачивающихся между ее ног, которые увлажняли его брюки, это говорило ему, что она на самом деле чувствовала. Но разве он не знал об этом с самого начала? Скрытая тяга к бесспорному влечению, которое они испытывали друг к другу. Он доминировал, и она подчинялась. Они сливались в легком танце, она давала силу, он принимал ее, с первого момента их встречи.

Если бы она не была врагом, Маркус сказал бы, что она его недостающая половина. Только она могла сделать его целым.

Но она его враг, и он знает, что лучше не поддаваться ее чарам. Он вылепит ее и овладеет, пока она не узнает свое место — возле его ног — и его неумолимую власть над ней. Тихий голосок в голове говорил ему, что было бы лучше, если бы она сама добровольно пришла к нему, подчинившись… Он тряхнул головой, отгоняя мысль. Это слабость, которой нет места в его размышлениях.

Кора всхлипнула, и он погладил ее по правой ягодице. Ее бледная кожа раскраснелась, стала теплой на ощупь. Он шлепал ее с нарастающей силой, и она приняла все.

Первая часть наказания закончилась. Пришло время для второй части.

Он скользнул рукой между ее ног, нашел скользкую бороздку по обе стороны от клитора и погладил. Кора извивалась, и он прижал ее к себе, не переставая двигать пальцами.

— Хватит сопротивляться, — сказал он. — Просто наслаждайся.

— Я не должна… — Ее слова прозвучали невнятно, словно она была пьяна. Пьяна от эндорфинов. Пьяна от него.

— Хочешь, чтобы я остановился?

Последовала долгая пауза, после которой она ответила более ясным голосом: — Нет.

Маркус удовлетворенно ухмыльнулся.

Он ослабил хватку, дав ей свободу вырваться, если она захочет. Она оставалась неподвижной, и он вознаградил ее, играя на ней, как на инструменте, ее вздохи и стоны стали музыкой его творчества. Он играл на ней безукоризненно, пока она не напряглась, ахнула и кончила, намочив его руку и накрахмаленные белые манжеты рубашки.

— Хорошо, — похвалил он ее. — Очень, очень хорошо.

Но он еще не закончил. Одного раза ему казалось недостаточно, чтобы донести свою мысль. И он не мог держать руки подальше от ее плоти, даже если бы и захотел.

Он погладил ее розовую попку и убрал ногу. Кора не двигалась и не протестовала, когда он то шлепал её, то снова массировал ее жаждущую плоть, пока она не кончила снова и снова.

На третий раз Кора забылась и громко и исступленно застонала, когда ее охватил оргазм, который только заставил Маркуса требовать от нее большего. К пятому она уже изнемогала и хныкала о своем освобождении, но это стала еще слаще, наблюдая за ее мокрым от пота лицом, вся растерянность и борьба сменились приятной, сладостной капитуляцией.

Ее ноги широко раздвинуты, и она прижималась задом к его руке, даже когда он не ублажал ее. В этот момент она была его и полностью его. И он никогда не чувствовал себя более королем.

Только потом, когда стоял над ее обмякшим и пресыщенным телом, Маркус понял свою ошибку. Что каждый вздох и непроизвольное сжатие ее влагалища на его пальцах стали звеном в цепи, приковывающей его к ней так же надежно, как он привязал ее к своей кровати.

Он долго ждал, наблюдая, как она спит, слишком напряженный, чтобы думать ясно, слишком запутавшийся в ней, чтобы уйти.