Невинность

Глава 18

— Маркус. — Кора глубоко вздохнула, ее сердце колотилось, как у пойманной птицы. Она попятилась, обходя стол, ставя его как преграду между собой и Маркусом. Кора хотела закричать, но передумала.

— Что ты здесь делаешь? — прохрипела она. Полиция знает, что он здесь?

Маркус склонил голову набок, холодная улыбка искривила его идеальные губы. Несмотря ни на что, его вид поразил ее в самое сердце.

Они снова вернулись в эту жестокую игру, где он был охотником, а она — добычей. Она отступила, когда он шагнул вперед, и остановилась, когда уперлась спиной в стену. Загнанная в угол.

— Неужели ты думала, что добрые офицеры в этом участке не предупредят меня о появлении моей пропавшей жены? Кора, — он положил руку на сердце в притворном беспокойстве. — Я так волновался.

Кора оцепенела. Полиция? У него в кармане даже полиция? Это был просто местный отдел, или как высоко он поднялся в городе?

Маркус положил руку ей на шею, и она закрыла глаза, готовясь к худшему.

Но он лишь провел большим пальцем по ее горлу. — Что ты сделала с моим украшением, жена? Это все-таки был свадебный подарок.

— Что ты сделаешь со мной? — Она облизнула губы, и в глазах Маркуса вспыхнуло пламя.

— Сейчас я отвезу жену домой. — От его близости и взгляда у нее затвердели соски. Ее ненормальное тело, как всегда, ответило ему.

Ничто не помешает Маркусу получить то, что он хотел, а он хотел ее.

Он решительно взял ее за запястье и потянул к двери. Кора дернула руку, скорее по привычке, чем с явным вызовом, и он замер.

— Если ты устроишь скандал, то заплатишь за это не только ты. — Он не оглянулся на нее, да и не нужно было. Он не просто накажет ее. Он накажет полицейских в участке, которые ей помогли. Может быть, капитан и заслужил это, но женщина — коп, которая с добротой отнеслась к ней, — нет.

Кора не сопротивлялась, когда он распахнул дверь и решительно потянул ее наружу. Его присутствие завладело ее чувствами, и все остальное отступило.

О нет. Он забирал ее с собой. И она ему это позволила. Раньше подчинение ему было игрой, в которую она мысленно играла. Она всегда клялась себе, что подчиняется, чтобы ослабить его бдительность. И если иногда это доставляло ей удовольствие, что ж, тем лучше, поскольку она убедит Маркуса в своей безобидности.

Побег всегда находился на первом плане.

Но от Маркуса никуда не деться. Сегодняшний день это явно доказал. Нигде не спрятаться и не убежать, чтобы он ее не нашел, по крайней мере, в этом городе.

Так почему же она сейчас пошла с ним, даже не пытаясь бороться? Пока они шли по полицейскому участку, в коридорах царила зловещая тишина. Неужели ей следует просто принять это как свою судьбу? Отказаться от своей мечты о свободе?

В участке было полно народу когда она приехала, но сейчас, когда Маркус вел ее по коридору, никого нет. Вид пустых столов заставил ее осознать, насколько могущественный ее муж. У нее не было ни единого шанса.

Кора с трудом сглотнула, подавляя нахлынувшие эмоции, когда Маркус толкнул дверь, которую она раньше не видела, ведущую в боковой переулок.

Шаро ждал у машины. Если он и удивился, увидев ее, то никак не отреагировал. Он просто как всегда открыл заднюю дверь. Маркус не обратил на него внимания. Нет, его внимание, казалось, полностью сосредоточилось на ней, когда он подвел ее и не слишком мягко усадил в машину.

Кора обхватила себя руками и отодвинулась как можно дальше на сиденье, как только он отпустил ее. Его присутствие влияло на нее, несмотря ни на что. Он заполнил машину, как тонкий аромат его одеколона. Сладкий запах амброзии, который одурманивал ее, увлекая под воду.

Ей хотелось попробовать открыть другую дверь и бежать как можно быстрее. Но, без сомнения, дверь была заперта, и даже если бы нет, Шаро легко смог бы ее догнать. Она не хотела терять последние остатки достоинства.

Всю недолгую дорогу до отеля «Корона» Маркус молчал. Он снова схватил ее за запястье, а не за руку, когда они вышли из машины и направились через вестибюль. Кора почувствовала, что все смотрят на нее. То, как он тащил ее за собой, без сомнения, делало ее похожей на провинившуюся школьницу.

Она опустила голову, так что волосы закрыли ее лицо. Но только на мгновение, потому что, черт возьми, чего ей стыдиться? Она подняла голову и расправила плечи, сверля взглядом всех, кто смотрел в их сторону. Стыдиться следовало не ей, а всем остальным, кто позволял себе быть под каблуком у Маркуса.

Если она крикнет, что Маркус удерживает ее против ее воли, кто-нибудь из этих людей хоть глазом моргнет?

Но что они могли сделать, даже если бы и сделали? Позвонили бы в полицию? Много хорошего это бы принесло.

Они уже вошли в лифт, Маркус и она, поднимаясь на самый верхний этаж. Кажется, всего через несколько секунд раздался звуковой сигнал, и двери лифта снова открылись. Она вернулась к тому, с чего начала. И все стало еще хуже. Гораздо хуже. Ее сердце забилось быстрее.

Она хотела еще раз спросить Маркуса, какое наказание он приготовил для нее, но нет. Она держала спину прямой, а голову высоко поднятой. До сих пор она справлялась со всем, что он ей подкидывал.

«А если он снова привяжет тебя к кровати? Медленно трахая тебя? Сколько времени пройдет, пока ты не сломаешься и не начнешь умолять?»

Невольно Кора задрожала всем телом, когда Маркус потянул ее через порог в пентхаус.

Она и раньше подчинялась, потому что оправдывала это тем, что в конце концов одержит верх и сбежит. Но сейчас? Теперь, если ее враг заставит ее выкрикивать его имя в экстазе, не будет никакого оправдания. В следующий раз у нее не будет никакой возможности мысленно оправдать свои действия.

Нет, если она снова подчинится Маркусу, значит, придется столкнуться с правдой, которую давно отрицала, — что какой-то ее части это нравится, которая жаждала его прикосновений и его доминирования.

Её разум сразу же попытался это отвергнуть. Нет. Никогда. Она никогда…

— Добро пожаловать домой, — язвительно сказал Маркус, захлопывая за ними дверь. Кора вздрогнула от этого шума. Маркус не отпускал ее запястья.

— Маркус, я…

— Я не хочу этого слышать.

— Но…

— Замолкни, — рявкнул он, словно щелкнул хлыстом.

Он потащил ее в гостиную и указал на диван. Она села на самый краешек дивана, напрягшись всем телом, и ждала, как студентка, которую вызвали в кабинет директора. Но секунды превратились в минуты, а приговор так и не наступил.

Маркус отошел, стягивая пиджак и снимая запонки. Он оглянулся один раз, закатывая рукава, обнажая предплечья, поджарые, крепкие и покрытые темными волосами. У Коры перехватило дыхание, но он только подошел к боковому бару. Звякнуло стекло, и он вернулся с бокалом, наполовину наполненным янтарной жидкостью. Маркус протянул его, но Кора покачала головой, но когда он не двинулся с места, она, наконец, его приняла. Он неторопливо отошел и налил себе еще бокал. Со стаканом в руке он подошел к окну и стал потягивать, его профиль скрывала тень.

В наступившей тишине она нервничала ещё больше. Что он с ней сделает? Ожидание могло убить ее.

Кора подняла свой бокал, но остановилась, вдохнув приторный запах алкоголя.

— Просто покончи с этим, — нарушила она безмолвную тишину.

Маркус повернулся и посмотрел на нее. Она со стуком поставила бокал на столик.

— Накажи меня, накричи на меня, что бы ты ни собирался сделать, — она сложила руки на груди. «Не впускай его. Несмотря ни на что. Он хотел поработить тебя, как это делала мама все эти годы». Она произнесла это вслух, чтобы напомнить себе, что он ничем не отличается. — Мама запирала меня в подвале. Думаю, оказаться привязанной в спальне — лучше.

Маркус помрачнел. Он неторопливо подошел, его небрежная походка не вязалась с яростной напряженностью на его лице. Сосредоточенностью охотника, который нацелился на свою добычу.

Она не могла пошевелиться, пойманная в ловушку его взгляда. Даже когда он подошел вплотную, соприкасаясь с ее коленом.

«Нет. Ты же хочешь обрести свободу. Это все, чего ты когда-либо хотела».

Он обхватил ее за шею теплыми твердыми пальцами.

Ее пульс забился под его ладонью. Она закрыла глаза, не в силах смотреть на его великолепное лицо. Но не могла отгородиться от тепла его руки или от того, как ее тело полностью расслабилось от его властного прикосновения. Почему? Почему он так на нее действует? Она была так сбита с толку, не зная, что будет дальше.

— Я должна была попытаться, — выпалила она, когда молчание стало невыносимым.

— Знаю. — Он погладил большим пальцем ее подбородок.

— Давай, сделай это, — она старалась говорить твердо, но голос ее дрогнул. — Все, что ты хочешь сделать со мной. Покажи, на что способен! — И она посмотрела ему прямо в глаза. Глаза у него потемнели, почти почернели.

Он опустил руку и сел напротив нее.

У нее перехватило дыхание. Он смаковал свой напиток и смотрел на нее так, словно она была произведением искусства, которым он владел. — Ты знаешь, почему я тебя обучал?

«Потому что ты помешанный на контроле?» Вертелось у нее на языке. Но в первый же вечер он рассказал ей, зачем все это делает. — Потому что тебе доставляет удовольствие мучить меня.

— Да. — Он допил остатки своего напитка. — Да, это так. Но в конце концов, Кора, я удерживаю тебя, чтобы ты была в безопасности.

Она рассмеялась. Ничего не могла с собой поделать. — Ты правда веришь в это? — Она покачала головой, устало потерев лицо. — Что ты делаешь все эти ужасные вещи во имя мира. Ты говоришь себе, что Олимп опасен и что ты единственный, кто может сдержать насилие.

— Это правда. Никто другой недостаточно силен.

— Ты считаешь себя спасителем города.

— Не спасителем. Императором.

Ну еще бы. Она представила себе, как он стоит на ступеньках Сената. Раздает лавры. Высылает войска, завоевывая целые народы, сжигая города, порабощая врагов и засыпая их поля солью.

— Лучше, чтобы тебя боялись, чем любили, — процитировала она слова Макиавелли. Маркус в двух словах.

— А ты, Кора? Ты боишься меня?

— Да. — Ее ответ был едва слышен.

Он с довольным видом склонил голову набок. — А что насчет любви?

— А что по поводу этого?

— Ты говорила, что любишь меня.

— Это было раньше. Теперь я знаю, какой ты на самом деле.

Он встал и поднял ее на ноги. — Я был слишком добр к тебе. Я отпустил тебя с поводка, а ты предала мое доверие.

Неужели он действительно думал, что она не убежит, если ей представится хоть малейший шанс?

— Ты никогда не будешь свободна. Но теперь ты знаешь границы своей клетки. — Он наклонился ближе, его запах окутал ее, смесь тонкого одеколона и виски. — Тебе некуда бежать, Кора. Я выслежу тебя. Твое место здесь, рядом со мной. Навсегда.

У нее перехватило дыхание, но он еще не закончил. — Так почему бы не прекратить борьбу? Отпустить себя. Позволить себе быть моей. — Он отступил, и она пошатнулась. Его присутствие сильно на нее давило, и когда он отошел, она ощутила потерю.

— А теперь раздевайся, — с этим приказом он ее оставил.

Покориться. Подчиняться. Сбежать. Таков был ее главный план.

Но для этого требовалось подчинение, не так ли? И Маркус не будет удовлетворен ничем, кроме полного контроля над ее телом и контроля над ее разумом. Она теряла себя, и самое страшное было то, что ей это нравилось.

«Все в порядке, — сказал ей тихий голос. — Он больше, быстрее, сильнее тебя. Ты можешь просто получить удовольствие».

А если она не послушается, он, без сомнения, сам ее разденет. Поэтому она стянула джинсы и рубашку вместе с чувством нормальной жизни. В прохладной комнате ее кожа покрылась мурашками.

Маркус вернулся с коробкой в руке, когда она осталась в лифчике и трусиках. Он поставил ее на стол и засунул руки в карманы, кивнув ей, чтобы она продолжала представление. С напряженным лицом она сняла все остальное. Вряд ли ей было что скрывать. Сегодня она впервые после свадьбы надела одежду.

Тем не менее, она ждала, тяжело дыша, пока он изучал ее. В конце концов он подошел к ней и провел рукой по ее спине и бедрам, как будто осматривал лошадь, которую хотел купить. Она не смогла сдержать дрожь желания, когда он обхватил ее попку. Она слишком хорошо помнила свое последнее наказание.

— Ты хочешь наказать меня?

Склонившись к ее подрагивающим бедрам, он поднял голову. — Ты хочешь, чтобы я наказал тебя?

Ответ замер у нее в горле. Что бы она сделала, чтобы облегчить муки ожидания?

Его слова звенели у нее в ушах. «Отпустить себя. Позволить себе быть моей».

Она не доверяла ему. Не могла довериться ему. По крайней мере, не сердцем.

Но ее тело? Думая о том, что было бы, если бы он увел ее обратно в то совершенное, экстатическое место, где она могла бы, наконец, избавиться от всей этой неразберихи и суматохи. Где она могла просто… быть.

— Да, — заявила она, внезапно решившись. — Я хочу, чтобы ты наказал меня.

Что-то мелькнуло в его глазах и тут же исчезло. Он вздернул подбородок. — Кажется, я недооценил тебя жена.

Стук сердца отдавался в ушах. Можно ли его удивить? Бросить ему вызов и заставить относиться к ней как к равной?

Маркус открыл коробку, которую принес с собой, и вытащил оттуда тяжелый ошейник из сплава металла, серебра, нержавеющей стали с поводком. Вот тебе и быть наравне.

Ухмыляясь, он подвел ее к огромному зеркалу в тяжелой позолоченной раме. Поставил ее перед ним и держал неподвижно, положив руки ей на бедра.

Он нашел губами ее ухо. — Что ты видишь?

— Тебя, меня. Нас.

— Я вижу покорную.

По ее телу пробежала дрожь. Он удерживал ее железной рукой за талию, когда у нее подкосились ноги.

— Очень жаль, что мы должны были стать врагами. Кружиться вокруг друг друга, круг за кругом, бой за боем. Ведь мы созданы друг для друга.

— Не надо, — прошептала она, чувствуя, что вот-вот расплачется. Она была морально измучена, выжата досуха. Его нежные слова казались стрелами. Она могла противостоять его жестокости, но не его мягкому, успокаивающему голосу, который рассказывал о судьбе. В конце концов, кто может бороться с Судьбой? Зачем вообще пытаться?

«Это всего лишь твое тело. Ты же не отдаешь ему свой разум. Или свое сердце. Он может творить такие прекрасные вещи с твоим телом».

— Отдайся мне, Кора. — Он поднял ошейник из нержавеющей стали. Кора закрыла глаза как раз перед щелчком.

— Моя, — прошептал он и потянул за поводок, заставляя ее запрокинуть голову и посмотреть ему в глаза.

Одновременно он вошел в нее пальцем. Она ахнула, ее влагалище сжалось от удовольствия из-за вторжения. Она уже была мокрой. С того самого момента, как вернулась в пентхаус.

Он двигал сильными пальцами, ощупывая и проверяя ее сокровенные стеночки, и постоянно водил большим пальцем по клитору, дразня его. Ее тело, как всегда, ожило для него.

— Ты прекрасна.

Взгляд его поглощал ее целиком. Все было для Маркуса. Большими пальцами он слегка потер ее соски. Она опустила голову в знак капитуляции, когда он довел ее тело до пика.

— Да, вот так. Моя хорошая девочка. Отдайся мне, и я отдам тебе все.

Кора начала покачивать бедрами, и наслаждение расцвело, и она снова стояла на краю пропасти — дьявол нашептывал ей на ухо, и весь мир раскинулся у ее ног.

Он прижал ладонь к ее лону, и ее оргазм поднялся до ослепительной и опустошающей красоты, словно яркий закат, раскинувшийся над ее телом, розовым с золотистым оттенком.

Но в последний момент Маркус убрал руку. Она вскрикнула, но не двинулась с места. Еще чуть-чуть. Так близко.

— Хочешь кончить?

— Да. — Даже больше, она нуждалась в этом.

— Тогда ползи, Кора. Ползи за мной.

Он отошел на несколько шагов назад, придерживая поводок. Ее тело подрагивало от желания.

— Ну же, Кора, — он подозвал ее к себе. — Ползи ко мне.

На мгновение она застыла. Вот оно. Ползти. Но, наблюдая за ним, она поняла, что он предоставляет ей выбор.

Поступить так — значит, полностью ему подчиниться. Добровольно. Ползти не потому, что он с силой толкнул ее на колени, а потому что она хотела получить все, что он мог ей дать.

И в итоге выбор оказался таким простым.

Она опустилась на колени. Потому что это окончательное решение означало, что ей больше не нужно ничего решать, беспокоиться или оправдываться. На душе стало так легко и просто.

— Да, красавица. Никогда еще ты не была так прекрасна. А теперь ползи ко мне.

Все волнение, которое испытывала, покинуло ее тело и разум, когда она полностью отдалась ему. Буря в ее голове наконец утихла.

Она хотела этого, и ей больше не нужно стыдиться. Она хотела, чтобы он смотрел на ее ползущую фигуру, на ее покачивающиеся бедра. Она хотела соблазнить и доставить ему удовольствие. И то, как он смотрел на нее… как будто она самая красивая женщина, которую он когда-либо видел. Да, да. Ничто и никогда не было более правильным.

Она медленно поползла.

— Вот так, — пробормотал он, когда она добралась до него, поставив ее так, чтобы ее подбородок был высоко поднят, а спина выгнута, поднимая ее попку вверх. Она вздрогнула от прикосновения его руки, скользнувшей по ее спине. — До самой спальни, богиня.

Так она и поползла, покачивая задницей, время от времени смотря вверх, чтобы увидеть пылающий взгляд Маркуса, который следил за ее достижениями, вплоть до кровати.

Кора едва успела до неё добраться, когда он поднял ее на ноги.

— Пришло время для твоего вознаграждения. — Голос его звучал напряженно, как будто он едва мог произнести эти слова.

Но уже через секунду он снова взял себя в руки, как всегда. Он ослабил галстук, раздеваясь плавными движениями. Сбросил ботинки, рубашку, брюки и боксеры и остановился, невольно позируя в полутьме. Он стоял голый, а она пропала, потому что перед ней был бог в человеческом обличье.

Широкие плечи, мощная грудь, сужающаяся к крепким бедрам. Либо он тренировался каждое утро, либо использовал магию, чтобы сделать мышцы сильными и гладкими, ровными и хорошо сформированными. Он мог бы стать статуей, высеченной мастером, хотя при взгляде на него скульптор отложил бы свои инструменты и заплакал бы от совершенства, которое бросало вызов реальности.

Тем не менее, несмотря на всю свою сверхъестественную красоту, он выглядел как мужчина, жесткие волосы покрывали его твердые бедра и грудь. Он выглядел как древний правитель. Не хватало только короны. Если люди не дадут ему ее, он возьмет.

И он принадлежал ей. Он сказал, что она принадлежит ему, но это шло в обоих направлениях, верно? Он мог бы оставить ее кому-нибудь из подчиненных или заставить Шаро ее наказать. Однако он никогда не позволит другому мужчине до нее дотронуться. Он хотел ее для себя. Она желала знать, значит ли она что-то для него или все дело в его собственническом характере?

Коре оставалось только надеяться. Потому что она терялась с ним.

— Ложись на спину и раздвинь ноги.

Сейчас она хотела, чтобы он вошел в нее. Ей хотелось обхватить его руками и ногами и прижаться к нему всем телом. Желала, чтобы он обезумел от желания, чтобы знать наверняка, что он также потерян, как и она.

Но вместо этого она сделала, как он сказал, откинулась на кровать и с готовностью ему открылась.

Он не торопился, устраивал ее, подтягивая к краю кровати, поворачивая ее ноги под нужным углом. Черт бы побрал его самообладание. Но все это стоило того, когда он наконец забрался на нее.

— Руки за голову.

Она подняла руки. Что угодно, лишь бы сдвинуть его с места. Но ей следовало бы знать, что нельзя торопить Маркуса. В этом и был смысл, не так ли? Чтобы она полностью ему уступила. Его способом. В его время.

И как только он, наконец, вошел в нее, она снова оказалась на самом краю, ее ранее так и не испытанный оргазм вернулся.

Маркус толкнулся в нее, и она затаила дыхание, напряглась всем телом. Все в ней сосредоточилось на медленном, плавном скольжении члена, входящего в нее, облегчая боль и одновременно ее распаляя. Она лежала, опустошенная и дрожащая, как сосуд, который только и ждет, чтобы его наполнили.

Ноги и спина Коры напряглись, соски затвердели, а пальцы на ногах поджались, когда толчки Маркуса довели ее до оргазма. Муж наклонился над ней, толчок его бедер подтолкнул ее дальше вверх по кровати. Кора схватила его за плечи, сжимая и лаская бугрящиеся мышцы, такую великолепную силу под ее ладонями.

Он остановился и просунул руки под ее попку и притянул к себе. Под новым углом его лобок задел ее клитор, и она еле сдержала стон. Черт, она была близка, ее кульминация, как товарный поезд, мчалась к ней, неумолимой силой собираясь поразить…

Он остановился. Вышел из нее. Отступил назад и оглядел ее трепещущую плоть, словно предмет мебели.

— Маркус. Пожалуйста.

Он мастубировал, сжимая в кулаке член, с ее собственным, скользким, как смазка, лубрикантом. Он смотрел на нее, прикрыв глаза. — Потрогай себя. Потяни за соски.

Она мгновенно подчинилась и потянула себя за соски. Все, что угодно, лишь бы вернуть его. Все, что угодно.

Удовольствие захлестнуло ее, но этого было недостаточно. Без Маркуса все будет недостаточно.

— Наказание, — напомнил он ей, и ее охватил ужас. Он издевался над ней, прикасался к ней, дразнил ее. Он будет трахать ее вечно и никогда не даст кончить. Он знал ее тело и управлял им.

— Пожалуйста, — прошептала она. — Мне нужно. — Он не отругал ее, и она продолжила: — Ты мне нужен. Маркус, пожалуйста.

— Встань на четвереньки.

Едва он отдал команду, как она встала в стойку. Голова вверх, спина выгнута дугой, попа вверх, как он ее учил. Кровать заскрипела под его тяжестью, а затем…

Он врезался в нее.

Да!

Он двигал бедрами в восхитительном ритме. Рывок на шее подсказал ей, что он схватил за поводок. Маркус был нежен, но напоминал ей, что она принадлежит ему.

— Моя дорогая красавица, как хорошо ты умоляешь. — Еще один чудесный толчок. И еще один.

Оргазм взорвался, как бомба в беззвучном взрыве, поднимающимся грибовидным облаком на фоне заката. Кора обмякла, тело сотрясалось от оргазма, которого она так жаждала.

Она склонилась, положив голову на руки и задрав попу кверху, пока он вбивался в нее сзади. Наконец он зарычал и закончил.

Когда он отнес ее в ванную, она прижалась к нему, обхватив руками за талию. Она стояла как во сне. В трансе, в реальности, в которой отражалась та жизнь, которую она хотела, как будто ее мир перевернулся с ног на голову, но она поняла, что может жить в отражении. В этот момент ей хотелось остаться там навсегда.

Маркус включил горячую струю, которая успокаивала каждую частичку ее тела.

— Ты так хорошо справилась, богиня, — пробормотал он, медленно, дюйм за дюймом омывая ее тело. Его член снова затвердел, но он не сделал ни малейшего движения, чтобы удовлетворить себя или заставить ее сделать это. Маркус вымыл каждый дюйм ее тела, даже побрил ей ноги и лобок. Она испытывала такое чувство, будто плывет, словно никогда не ступит ногой на землю, пока он заботится о ней, как о драгоценном сокровище. Драгоценная для него.

Когда он вытер ее и понес в спальню, она испытала сонливость. Ее тело было вялым, мысли спутанными. Маркус ввел ее в транс, и она не хотела просыпаться. Так что было хорошо, когда он отнес ее обратно в постель и уложил. Он сел рядом с ней, а потом нежно поцеловал ее в лоб. Он задержался там на несколько долгих мгновений, склонив голову над ней, словно в молитве.

Когда Кора погрузилась в сон, образ остался в ее голове, он склонился, умоляя, несмотря на то, что именно она, только что подчинилась ему.