Обманутая драконом. Сирота в Академии магии

Глава 27.2 Еретики

— Господин Рэндолский, расскажите нам о своём родном мире, — с приятной ноты начала беседу профессор.

В моей голове заработал надуманный таймер. Как много правды я успею сказать, прежде чем наше интервью вынуждено закончится.

Поехали.

— Мой мир носит такое название, поскольку из множества других он был создан первым рукой истинных богов. Они сотворили смертных по своему образу и подобию, даровали нам магию и навсегда исчезли. Все остальные миры — это отростки, которые посадили во вселенной наши колдуны. Прочие боги — лишь наши могущественные маги, которые в какой-то момент решили собрать собственный конструкт и наполнить его своими правилами.

Я не стремился выбирать выражения. Раз уж они дали мне возможность говорить и хотят за счёт моего авторитета приобрести галочку в строчке «мы открыты к меж мировой дипломатии», пусть пожимают плоды.

— Получается, вы считаете, что королевская семья Артикалиса — тоже лишь маги из Первого мира? — улыбка Онкс стала назидательной. Словно она видела во мне студента, который заблуждается и играет в нигилиста. Постановка вопроса явно говорила о несогласии. А ведь я сказал истину сродни «чтобы людям жить, им необходимо дышать».

— Да. Корни всех сильнейших существ вселенных уходят именно к нам. В том или ином поколении семья Артикалис жила в Первом мире.

Я неожиданно задумался, как же это эгоцентрично-нелепо называть мир своей собственной фамилией.

Профессор Онкс кивнула. Я думал, она решит спорить со мной, однако священница выбрала другую тактику.

— А есть ли какая-то информация о том, откуда взялись и куда делись боги-основатели, о которых вы говорите?

— Увы. Вначале всего лежит загадка. Такова суть любой религии, иначе она не была бы таковой.

— Получается, есть вероятность, что и те боги, что создали Первый мир, тоже лишь чьи-то потомки, а не абсолютная сила, которая положила начало всему?

— Я так долго путешествовал по вселенной, что могу с уверенностью вам заявить — тогда нашлись бы хоть какие-то доказательства существования жизни до появления богов-основателей.

— Но ведь в столь загадочном вопросе отсутствие доказательств не может являться истинным аргументом.

Адептка улыбнулась шире. Я тихо усмехнулся в ответ. Еретики…

— Вы хотите верить, что королевский род Артикалис куда божественнее, чем есть на самом деле?

— Не хочу, я знаю и верю, — твердо ответила Онкс, но тут же ласково добавила, посмотрев в зал: — однако мы не осуждаем людей за другой взгляд. Тем более, когда это иномирные гости, которые выросли совершенно в иных условиях.

В аудитории же стояла тишина. Казалось, никто из студентов не ожидал, что под конец учебного дня на них скинут такой вот валун сомнительной информации.

Я не удержался от очевидного вопроса:

— Тогда почему количество людей, которым королева Солирия может даровать силы, столь ограничена? В Первом мире более семидесяти процентов жителей обладают магическим даром. В Артикалисе, по последним подсчетам, не более тридцати, не так ли?

Впрочем, я прекрасно понимал, как седая змея может уйти от ответа ещё до того, как она заговорила.

— Всё уже разъяснено в божественном уставе, господин Рэндолский. Глава третья учения Артикалиса: «Магия — это дар, а дар нужно заслужить. Счастье земное настанет в момент, когда силу богов получат лишь избранные». Дело не в ограниченности сил нашей Королевы, а в её избирательности. Расскажите нам, какова магия в вашем мире?

Последний вопрос был задан до того, как я успел усомниться в уже надоевшей мне проповеди. «У нас не мало ресурса. Просто мы расходуем его лишь на тех, кто заслужил!». Смешно.

— Потому в этом зале так много детей аристократов? Так удачно получается, что большая часть избранных из достопочтенных семей, — я произнес это задумчиво, невраждебно, но понимал, что фраза может кусаться. — Что же до магии, по обычаю мужчины нашего мира обладают силой тотема и могут перевоплощаться в различных существ, например, драконов. Женщины же получают более широкий спектр магии через фамильяров — божественных проводников. Однако кровосмешение всё чаще приводит к примерам разнообразия.

— Почему правящая семья уже много веков именно красные драконы?

— Тотем моей семьи считается наиболее близким к божественному, ведь одним из богов-основателей был дракон.

— Получается, в Первом мире также правящая власть передаётся потомкам богов?

— Мы не разбрасываемся такими пафосными определениями как «потомки богов», — я усмехнулся, но постарался сделать это дружелюбно. — Семья Рэндолских правит, потому что мы заботимся о наших людях. Мы не задавливаем божественным авторитетом и не говорим, что наша власть неприкасаема.

«В отличие от вашей святой королевы», — добавил я уже мысленно.

— Тем не менее, если люди верят в вас, а вы отвечаете им честной работой для улучшения жизни, разве взять под контроль передачу магии — это не отличное решение? Ведь тогда сила никогда не достанется злым, корыстным и ужасным людям.

— Выбирать «добрых и достойных» — большая ответственность, недоступная одному смертному априори. Я могу быть уверен, что с ней справлюсь я и мой брат, нынешний король. Однако что если наши потомки окажутся иными? Если они будут не стараться во благо, а гнаться за властью и утонут в эгоизме?

— Как же это возможно, если именно вы воспитаете этих детей?

— Даже самые любящие родители не могут слепить из ребенка исключительно хорошего человека по своему образу, — я говорил эти слова с легкой болью на сердце, невольно вспоминая моего отца. — Есть слишком много других факторов. И если лишь один винтик не выдержит, мы получим жестокого монарха, который владеет всей магией мира. Того, кто сам решает, кому передать силу, а у кого забрать. При его правлении люди будут обречены на страдания, а сделать с этим ничего не смогут. Ведь при вашей системе передачи магии, общество просто не имеет возможности для выражения своего мнения.

— Под «выражением мнения» общества вы подразумеваете политический переворот?

— Да хоть даже и так. Любой монарх должен править с осознанием, что он делает это для людей, и если оступится — народ либо поддержит его и поможет подняться, либо ударит сильнее, чтобы тот наверняка рухнул в небытие. В моменте это решение его подданные будут принимать, исходя из настоящих качеств своего короля. Абсолютной власти не должно существовать. Народ — идеальная совесть своего монарха. А в Артикалисе её искусственно затыкают.

Онкс неоднозначно хмыкнула. Она взяла со стола несколько бумаг и заглянула в них. Священница идеально делала вид, что ситуация полностью под её контролем.

— У каждой монеты есть две стороны. Например, вы знаете, что Артикалис — мир с самым низким уровнем преступности? В то время как в Первом мире даже некоторые члены королевской семьи до сих пор пребывают в тюрьме.

— Наслышан. Вероятно, вы считаете это плюсом здешнего режима правления. Но ведь на противоположной чаше весов цензура и закрытость от всего иномирного, — я кинул беглый взгляд в зал. — Наверняка многие студенты думали, что драконы — это просто сказка, пока не встретились со мной. Что до скандала с одним из моих родственников — это лишь говорит о качестве и нейтралитете нашей судебной системы. В Первом мире судят даже королей. А кто может осудить вашу королеву, если она вдруг окажется неправа?

— Этого попросту не потребуется, — Онкс сдержанно улыбнулась. — Пастух не может ошибиться, когда ведет своих смиренных овец на пастбище. Разве что к ним не прибьются хищники.

На последнем слове профессор скользнула по мне холодным взглядом.

— Что же до закрытости, — продолжила священница, — Иллизиум, мир фей, ведь также полностью отрезан от иных миров. Но вы не осуждаете их политику, и даже принимаете его?

Вдох, выдох. Народ моей матери — вечная больная тема.