Оборотные цветы (СИ)

Глава 2

Из тьмы меня вырвал чей-то изучающий взгляд.

Я чувствовала его неприятную пугающую тяжесть на себе и никак не могла от него избавиться. С трудом приоткрыв веки, вздрогнула от ужаса: меня прожигали два немигающих алых глаза, вглядывающихся в саму суть человеческой души и выворачивающих её наизнанку.

Резкая боль в плече заставила со свистом втянуть воздух и зажмуриться. Шум, клокотавший в ушах, сбивал с толку.

Когда я вновь сумела приподнять веки, видение исчезло. Но взамен него на меня уставились два недобрых волчьих глаза, которые принадлежали не оборотню, а вполне обычному, вечно голодному степному хищнику. Глупо умереть вот так: пережить, пусть и ненадолго, оборотня и быть сожранной заживо простым волком, вчетверо меньше своего обезумевшего собрата.

Я попыталась хотя бы вцепиться зубами в наглую морду, но тело отказалось подчиняться и превратилось в один сплошной сгусток боли. А вместо угрожающего рыка из моего горла донеслось лишь тихое бульканье.

Видимо, судьба умереть от клыков волка. Зря не приносила местным богам на капища подношений, только тихо улыбалась наивности деревенских жителей. Ох, зря. Да только погибших не воскресить, а прошлого не вернуть. Лишь бы долго не мучаться. С мольбой посмотрела на зверя. И он не заставил себя ждать — вцепился в меня пожелтевшими клыками.

К счастью, спасительная темнота увлекла ещё глубже, скрывая от моего сознания ужасные картинки того, как заживо меня пожирает волк.

Затем всё слилось в непрерывную агонию. Если такова смерть, то мне не нравится, но я если я всё ещё жива…

Тело словно охватило огнём. Лишь изредка наступало время спасительной прохлады. Дышать было очень тяжело, словно на меня давили все небеса разом, и всё же я дышала. Проваливалась в темноту и вновь возвращалась, чтобы поверить в то, что где-то на грани между жизнью и смертью моя душа всё ещё борется за жизнь.

Постепенно звуки стали возвращаться. Я вновь слышала вой и как в бреду пыталась убежать от него, постоянно видя зелёные глаза оборотня. Затем в видениях ко мне стала приходить Марьяна, беззаботная, весёлая, и её счастливая улыбка, подобная солнцу, на мгновение притупляла боль. Она гладила меня по голове и пела колыбельные на языке, который я совсем не понимала. Но это приносило долгожданный покой, хотя длился он лишь какой-то миг. А затем всё снова застила тьма, и этот кошмар начинался с начала.

Однажды безумный круговорот разомкнулся. Я с трудом распахнула глаза, и спустя несколько минут расплывчатые пятна стали принимать очертания.

Свод низкой незнакомой пещеры нависал надо мной, и это было весьма странно: возле Оленьего Лога нет пещер, и гор, и даже больших валунов — их вообще нет на территории Лазурной Империи. Где же я?

Вой оборотня, приходившего ко мне в кошмарах, оказался воем ветра, затерявшегося в пещере. Поднять или повернуть голову я не могла. Тело казалось неподъёмным. Каждая попытка сделать движение причиняла боль и лишала возможности нормально дышать. Справа кто-то коротко взвизгнул и прыгнул на мою грудь. Свет на секунду померк. Я с трудом вдохнула и посмотрела перед собой. На мне сидел маленький волчонок, радостно прыгающий и поскуливающий. Вот тебе и тяжесть всех небес разом. Заметив мой осмысленный взгляд, маленькая серость подскочила ещё выше и поспешно лизнула меня в нос, а затем с весёлым повизгиванием перелезла через меня и куда-то умчалась.

Растерявшись от такого пробуждения, судорожно выдохнула. Ничего не понимаю. Почему я до сих пор жива и тем более нахожусь в волчьем логове? Оставили на потом, как соленья? Но это не в повадках волков, чушь какая-то. Голова думать просто отказывалась, разрываясь на множество кусочков.

Вскоре я перестала считать минуты и попыталась уснуть, хотя пить хотелось безумно: горло казалось распухшим, а из тела словно выжали все соки.

Из дремоты снова вырвал резвившийся волчонок, но на этот раз по глухому ворчанию родителя я поняла, что он не один. В тусклом свете надо мной склонилась старая волчица, а не волк, как мне показалось вначале.

Впервые я ощутила, каково это — чувствовать запах крови и смерти от того, кто и сам почти мёртв, но всё ещё властен распорядиться судьбой живого существа. Однако вместо того, чтобы испугаться я отогнала болезненную пелену с глаз и, не моргая, уставилась прямо в звериные зрачки.

— Смотри, лохматая, мы с тобой лежим почти мёртвые на мёрзлой земле, но по разные стороны грани. Ты ближе к вечнозелёным лугам забвения, а я ближе к этому миру. Уступи мне место на этом свете, а если пожадничаешь, то в тот мир всё равно шагнём вместе, а дальше посмотрим. Если здесь нам не по пути, то может там пойдём по одной дороге. — Говорила мысленно, стараясь донести свои чувства до волчицы.

Страха не было. Боль застилала разум, и я не ощущала ничего более. Только глаза стали слезиться от перенапряжения.

Волчица, помедлив, перешагнула через моё неподвижное тело и легла рядом, согревая предсмертным теплом. Неугомонный волчонок притих и полез к матери под лохматый бок.

Сквозь запах мокрой шерсти и сырости мне померещился запах дыма и вереска. Со стоном придвинувшись к волчице, я закрыла глаза. Что бы ты сказала, Марьяна, узнай, что меня выхаживает волчица? Наверное, засмеялась и ответила, что вместо матери теперь у меня дикий зверь и брат появился, лохматый и тяжёлый. Ну, здравствуй новый дом...

И по моим щекам солёными каплями покатились слёзы.