Объединенные шрамами

Глава 36 ВОСЬМИГРАННЫЙ КУБИК… ВОСЕМЬ ГЕРБОВ… ВСТУПИТЕЛЬНАЯ РЕЧЬ… ПЕСОЧНЫЕ ЧАСЫ

Пятнадцать делегатов от восьми королевств Эйри сидели за столом в библиотеке, и одно место не досталось Брин. Барон Мармоз, как неофициальный участник заседания, не имеющий права голоса, стоял у окна, беспокойно расхаживая взад и вперед, а за ним по пятам следовали три его тявкающие собаки.

Сидя во главе стола, Брин старалась сохранить то выражение, которое она так часто видела на лице королевы Амелии: сильное, стоическое, но с блуждающим взглядом угасающего разума. Как только все заняли свои места, а слуги принесли вино, чтобы облегчить переговоры, король Мартин бросил восьмигранный кубик, на гранях которого были вырезаны гербы королевства:

Лесной дракон Виль-Россенгарда.

Замок Берсладен на морском утесе.

Распускающиеся цветы Мира.

Синяя птица Румы.

Гигантский лев Зарадона.

Воробей из Дреселя.

Разбивающиеся о берег волны Воллина.

Рога Виль-Кеви.

Кубик остановился на гербе рогов Виль-Кеви. Брин сцепила руки и объявила:

— Король Виль-Кеви Отто Ярккинен. Боги избрали вас для первого выступления.

Она кивнула Мартину, и он перевернул песочные часы.

Король Отто резко встал и отодвинул свой стул. Хоть его растрепанные кудрявые волосы и борода были расчесаны, но под глазами залегли темные круги. После их усилительного заклинания он почти не спал. Он бросил быстрый взгляд на Брин… на королеву Амелию… как будто не был до конца уверен, кто обитает в этом теле.

— Здесь есть те, кто будет утверждать, что магия не является правом народа Эйри, и я с ними согласен. Это не право. Право должно быть согласовано и предоставлено такими старыми дураками в коронах, как мы. Магия не нуждается в согласовании. Это такая же сила природы, как воздух, которым мы дышим, и вода, текущая в наших реках. Отказать людям в магии то же самое, что лишить их воздуха и воды.

Король Ханс Виклунд и королева Карин Виклунд пробормотали что-то в знак согласия.

— Вот, вот, — сказал Антер, стукнув кулаком по столу.

Мартин поднял палец.

— Пока никаких дебатов, юный принц, и это также относится к выражению поддержки. Каждый говорит в течение отведенного ему времени, а остальные хранят молчание.

Король Отто закончил свою речь рассказом о том, как их фермеры, живущие в тени леса, не могли выращивать урожай без помощи магии, усиливающей солнечный свет. Когда его время истекло, Мартин снова бросил кубик.

— Зарадон, — сказал он, когда на кубике появился герб гигантского льва. — Король Сальватор Сурин, вы можете говорить.

Седовласый суровый король встал и сказал:

— Я хотел бы уступить свое время священнику Фелисиану Реду, он будет говорить от моего имени.

Мартин кивнул.

— Разрешаю.

Как только король Сальватор занял свое место, священник встал. С момента своего прибытия Фелисиан Ред излучал опасную энергию, для обнаружения которой Брин не требовалось смотреть на его ауру. Теперь взгляд священника резко скользнул по столу, когда посыпались песчинки в песочных часах, и, казалось, его совершенно не волновало, что время уходит. У Брин скрутило живот, когда он скользнул по ней взглядом, внезапно испугавшись, что он может увидеть ее в теле королевы Амелии и заглянуть прямо к ней в душу.

— Очень жаль, что королева Брин не может присоединиться к нам, — многозначительно произнес он, и глаза Брин широко раскрылись, прежде чем она смогла взять свои эмоции под контроль.

Знал ли он, кто она такая? Мог ли видеть ауры?

— И почему же? — прорычал Рангар с другого конца стола. — Ты не разговаривал с моей женой с момента нашего прибытия в Воллин.

— Королева Брин предлагает интересную точку зрения, — продолжал священник, все еще раздражающе медленно, словно его совершенно не волновало время. — Ее воспитывали в отвращении к магии, так же как мы видим это в Зарадоне. Теперь, став королевой Берсладена, она приняла магию и даже выступает за ее использование. И все же интересно, если бы она была здесь, что бы она сказала о нападениях волков? Деревня за деревней на ее драгоценной новой родине подвергалась нападениям. Убивали мужчин, женщин и даже детей. Мы все знаем, что за этим стоит темная магия, так зачем же ей поддерживать то, что убивает ее народ? Я бы сказал, что такое отношение больше соответствует пути ее родителей.

Марс и Рангар вскочили на ноги, готовые защищать Брин.

— Вы говорите о моей сестре, — горячо возразил Марс. — Позвольте напомнить вам, что она не имеет никакого отношения к правлению наших родителей. Брин ничего не знала об их действиях.

Рангар сжал кулаки и уперся ими в стол, на его лице появилось мрачное выражение: он разглядывал священника, словно волк, преследующий свою добычу.

— Моя жена готова рискнуть жизнью ради одного из своих подданных. Хотите сказать, что она легкомысленно допускает эти убийства?

— Лорды, — выругался король Мартин, стукнув кулаком по столу. — Помните правила! В данный момент это не обсуждается!

До Брин начало доходить, почему священник Фелисиан Ред выбрал столь провокационную и необычную тему для своего вступительного слова: один король за столом был ее братом, а другой — мужем. Оба мужчины готовы на все, чтобы защитить ее честь, чему все они только что стали свидетелями.

«Священник не пытается привести логические доводы, — поняла она. — Он пытается разозлить Марса и Рангара. хочет отвлечь их, когда придет время приводить свои собственные аргументы, и они потратят время на его опровержение, вместо того чтобы привести веские доводы».

Как будто Иллиана пришла к такому же выводу, она схватила Марса за рукав и потянула обратно на его место.

— Сядь, — прошипела она. — И не обращай внимания на слова дураков.

Время закончилось, и священник Фелисиан Ред окинул Рангара холодным, удовлетворенным взглядом. Брин подумала, не потому ли король Сальватор уступил свое время священнику, чтобы ему, как королю, не пришлось клеветать на другого члена королевской семьи.

Рангар медленно опустился на свое место. Одна рука по-прежнему лежала на столе, сжатая в кулак. Его внимание было приковано к бокалу с вином, как будто он изо всех сил старался не смотреть на Брин. Но его аура потянулась к ней, желая ее защитить.

Напряжение в зале стало еще сильнее. Королева Ханна из Дреселя беспокойно заерзала на своем стуле. Король Ханс из Виль-Россенгардска осушил бокал вина одним большим глотком и подал знак слугам принести еще.

Король Мартин снова бросил жребий.

— Король Берсладена Рангар Барендур.

Брин затаила дыхание. Рангар не был дураком… он должен был понимать, что священник пытался его задеть. И все же, что победит — его вспыльчивость или рассудок?

— Король Рангар, — произнесла она голосом Амелии. — Пожалуйста, встаньте. Нам бы очень хотелось услышать ваше взвешенное мнение.

Он встретился с ней взглядом. Гнев в его глазах, казалось, ослабел, как будто ее слова напомнили ему, зачем они здесь — и вовсе не для того, чтобы ударить священника Фелисиана Реда в челюсть.

Рангар медленно поднялся. Его взгляд метнулся к песочным часам, но когда он заговорил, то не торопился.

— Если бы здесь была моя жена, я бы уступил ей свое время, поскольку она гораздо лучший оратор, чем я, не говоря уже о том, что на нее приятнее смотреть.

Принц Антер, естественно, стукнул кулаком по столу в знак согласия.

— Но вместо нее я расскажу о причинах, по которым она изменила свое мнение о магии, как вы и говорили, священник Ред. Брин Линдейн выросла в королевстве, где монархи обладали абсолютной властью. Их военные контролировали каждую деревню и дорогу. Их сборщики налогов жестко регулировали, какие культуры можно выращивать, какой урожай можно сохранить, а какие нужно продавать. Нам не нужно здесь обсуждать, было ли это хорошо для Мирского народа… Мирский народ уже ответил на этот вопрос, когда восстал и убил короля Деотаниала и королеву Елену.

Он помолчал, давая остальным возможность обдумать скрытую в его словах угрозу: если они поступят так, как поступили король Деотаниал и королева Елена, их головы тоже могут оказаться на виселице.

Он продолжил:

— Когда Брин приехала в Берсладен, она не могла говорить на нашем языке. Моя тетя передала ей эту способность с помощью магического знака. Она стала значимой фигурой в нашем королевстве, работая бок о бок с пастухами. Она увидела, как магия в руках наших людей дает силу, которой не хватает простым людям на ее родине. Благодаря магии, люди из Берсладена не нуждаются в наших военных, присматривающих за ними, не нуждаются в том, чтобы мы указывали им, что выращивать. Мы здесь для того, чтобы направлять и определять стратегию на благо королевства, а не для того, чтобы контролировать каждый аспект их жизни. Моя жена видела это. Она приняла это. Она даже стала ученицей, изучая магию дальше.

На протяжении всей речи он не сводил глаз с Брин, сидящей за столом. Может, его слова и были обращены ко всем остальным, но вся его любовь принадлежала ей.

Время подходило к концу, поэтому Рагнар облокотился на стол и произнес последнее предупреждение.

— Если вам дороги ваши собственные жизни, мой совет таков: дайте своим людям магию или подождите, пока они перережут вам глотки. Если вы дорожите благополучием своих людей, дайте им возможность помочь самим себе. В любом случае, магия — это выход.

Он сел, когда упали последние песчинки.

Барон Мармоз, вышагивая возле книжных полок, бросал взгляды на Брин в теле королевы Амелии, пытаясь понять ее реакцию на эти различные речи. Поскольку ему нужно было верить, что она все еще находится под его влиянием, Брин старалась сохранять нейтральное выражение лица, возможно, даже с тенью сомнения в словах Рангара.

Следующим выступил король Ангус из Дреселя, заявив, что нападения волков свидетельствуют о том, что, несмотря на все хорошее, что может сделать магия, ее потенциал для большого зла слишком опасен, чтобы выпускать ее на свободу без ограничений.

За ним выступил король Ганс из Виль-Россенгарда, утверждавший, что его предки не для того воевали и объединялись с другими королевствами Эйри, чтобы у них отняли их основную силу — магию, и что если что-то и могло спасти их от волков-берсерков, так это еще более сильная магия.

Когда Марс выступал, он отметил, что атаки волков не так уж сильно отличаются от вражеской осады: магия — это просто инструмент, подобный пушкам или военным кораблям, и магия не должна быть запрещена, если представители других королевств не хотят запретить и другие средства ведения войны.

В полдень объявили перерыв, и только представители от Румы и Воллина остались, чтобы изложить свои аргументы. Слуги принесли тарелки с тушеной скумбрией и лимонными пирогами и еще вина, и все разделились на группы, чтобы поесть в библиотеке, шепотом обсуждая между собой утренние события.

Сидя на диване вместе с королем Мартином, Брин с тоской смотрела на Рангара у дальних окон, который ел в одиночестве. Она бы все отдала, чтобы перекинуться с ним парой слов, но не решалась подойти. Она уплетала свою скумбрию и лишь рассеянно кивала, пока король Мартин рассказывал о погоде.

Салфетка соскользнула с ее коленей, и не успела она ее подхватить, как рядом с ней внезапно оказался барон Мармоз.

— Позвольте мне, моя королева. — он с самодовольной улыбкой вернул ей салфетку. — Это было интересное утро, не так ли?

— Действительно, — коротко ответила она, надеясь показать, что не желает с ним говорить.

Он положил руку на спинку, как будто не собирался уходить. Понизив голос, барон негромко сказал:

— Полагаю, мы по-прежнему согласны с тем, что обсуждали ранее?

По коже Брин пробежали мурашки тревоги. Чтобы выиграть время, она откусила кусочек лимонного пирога, затем промокнула рот салфеткой. Она слегка улыбнулась ему.

— Конечно, барон.

Он самодовольно улыбнулся в ответ и отвесил поклон.

— Моя королева.

Барон удалился, чтобы посидеть с королем и королевой Румы, кормя своих собак кусочком рыбьей кожи, и Брин подавила желание возразить на его высокомерие.

Он думает, что уже победил.

Но день только начинался, и Брин с нетерпением ждала, когда самодовольная улыбка исчезнет с его лица.