Глава 17

– Кроме тебя? – любезно уточнила я.

– Если ты не заметила, сообщаю: я не женщина. – И в подтверждение он прижал меня к себе одной рукой, другой продолжая держать телефон. Я думала, он поцелует меня, и приготовилась ответить укусом, а не кусалась я с тех пор, как мама впервые возила меня к дантисту – впрочем, это не считается. И вообще не важно. Наверное, намерения отразились на моем лице, потому что он рассмеялся, обнял меня крепче, демонстрируя эрекцию.

Я вырвалась и гневно уставилась на него, в негодовании приоткрыв рот.

– Глазам не верю! Ты только что узнал, что за мной следят, и у тебя уже встал? Извращенец!

Он небрежно приподнял плечо.

– Все дело в твоих истериках. Они каждый раз меня заводят.

– Никакие это не истерики! – выкрикнула я. – У меня есть полное право возмущаться!

– Когда ты скандалишь, то нравишься мне больше, чем когда смотришь волком, – сообщил он. – Ну все, теперь послушай меня.

Но я была не в настроении слушать. Пройдя в гостиную, я упала в кресло, чтобы Уайатт не мог сесть рядом.

Он поставил автоответчик на журнальный стол и наклонился надо мной, уперся ладонями в подлокотники и преградил мне путь к отступлению. Взгляд его блестящих глаз стал жестким.

– Нет, Блэр, ты выслушаешь меня. Я искренне приношу свои извинения. Да, у тебя тьма недостатков, но паранойей ты не страдаешь. Мне следовало прислушаться к тебе и собрать все кусочки мозаики.

Я крепко сжала губы, ожидая продолжения – что он раньше пришел бы к верным выводам, если бы удосужился собрать мозаику. Но этого он не сказал, просто не счел нужным упоминать об очевидном, как часто делаю я.

– Скорее всего, – продолжал он, – эта психопатка следит за твоим домом. Иначе откуда она могла узнать, что ты осталась ночью одна? Обычно мы проводим ночи вместе.

– Но по дороге домой я не заметила ни одной незнакомой машины.

– А ты знаешь все машины в округе? Сомневаюсь. Если бы она угрожала тебе, я не оставил бы тебя одну, но она удержалась.

– По-твоему, попытка сбить меня не угроза?

– Идиотка, которая чуть не сбила тебя, сидела за рулем бежевого «бьюика», а не белого «шевроле». Я не исключаю возможности, что это одно и то же лицо, но с такой же вероятностью инцидент на стоянке может оказаться случайностью, и пока у нас не появятся доказательства, что женщина из «бьюика» водит также «шевроле», не будем связывать в одну цепочку все эти события. Эти телефонные звонки – правонарушения второго класса, и если я узнаю, кто тебе звонил, мы сможем предъявить этому человеку обвинения, а пока…

– Ты хочешь сказать, что все это выглядит довольно безобидно и не требует вмешательства полиции?

– Тебе и так достается львиная доля моего внимания, – заявил он. – Я намерен отнестись к этому случаю со всей серьезностью. Собери вещи, мы едем ко мне. Тебе незачем торчать здесь и злиться.

– Я могу просто сменить телефонный номер и позаботиться о том, чтобы его не вносили в справочники, – возразила я.

– Ты все равно переедешь отсюда, когда мы поженимся. Зачем тебе лишние хлопоты?

Еще неизвестно, поженимся мы или нет. Извинения Уайатта насчет неизвестной преследовательницы и моей мнимой паранойи я выслушала с удовольствием, но главная проблема осталась нерешенной.

– Затем, – ответила я.

Вот так. Коротко и по существу.

Он выпрямился, раздраженно нахмурился, но не нашел что возразить пострадавшей стороне, то есть мне.

Я уже думала, что он начнет уговаривать и упрашивать меня, но он просто сменил тему:

– Твой телефон я отвезу в управление, покажу нашим спецам по технике – может, они сумеют что-нибудь понять по записи, вытащат какие-нибудь фоновые шумы или отшифруют голос. Отвечай только на мои звонки, а еще лучше – включи мобильник, я буду звонить на него. Если кто-нибудь позвонит в дверь, не открывай, а сразу вызывай службу 911, ясно?

– Ясно.

– Возможно, постоянно за домом никто не следит, только время от времени проезжает мимо – проверить, стоят ли возле крыльца твоя и моя машины. Так что я уеду на твоей, а мою оставлю у входа.

– Но откуда вообще она знает, что мы вместе, если не следит за мной постоянно?

– Если этой женщине известно, где ты работаешь, тогда она видела мою машину припаркованной возле «Фанатов тела», когда я заезжал за тобой. Машина приметная. За нами обоими легко следить.

Вдруг до меня дошло очевидное:

– Это она поцарапала мой «мерседес»!

– Наверное. – Готовность, с которой он согласился, говорила об одном: Уайатт об этом уже думал.

– Это же вандализм! Надеюсь, он тянет на правонарушение класса А.

В правонарушениях второго сорта есть что-то унизительное. И вообще.

– Первого класса, – поправил Уайатт. – В принципе тянет. Если ущерб действительно нанесен тем же человеком. Или при его участии.

– Да-да, помню, – нетерпеливо отмахнулась я. – Каждый невиновен, пока не будет доказано обратное, и так далее. Короче, задница.

Он издал краткий смешок и наклонился за автоответчиком.

– Восхищаюсь твоим обостренным чувством справедливости. И задницей тоже.

И это я тоже знала.

Мы обменялись ключами – точнее, Уайатт оставил мне ключи от своей машины, а я выдала ему запасные от «мерседеса», только без кольца. Уайатту пришлось снимать ключ от «аваланша» с кольца, потому что запасной валялся у него дома. Однажды я заметила, что запасной ключ надо держать при себе – на случай если потеряешь главный, а Уайатт самодовольно заявил, что ключи никогда не теряет.

– Я сменил код сигнализации, когда приехал, – сообщил он, направляясь к боковой двери. – Не забудь включить ее.

– Не забуду.

– Уже поздно, у меня с собой нет одежды на завтра, так что вечером я не приеду. Но если что-нибудь увидишь и услышишь, сначала звони в Службу спасения, а потом мне. Договорились?

– Уайатт!

– Набирай 911 на стационарном телефоне, чтобы не пришлось диктовать адрес, а с мобильника звони мне.

– Уайатт! – С каждым новым словом я заводилась все сильнее.

Он остановился и обернулся.

– Что?

– Слушай, по телефонам я спец! Я выросла, почти не отрываясь от них. И я прекрасно знаю, как работает служба 911. Так что уж как-нибудь справлюсь.

– Слушай, по полицейским делам я спец, – очень похоже заявил он. – И я привык объяснять всем и каждому, как надо действовать. Это моя работа.

– Ну вот, – пробормотала я. – Ты еще начни меня передразнивать.

Он усмехнулся, обхватил меня за шею, притянул к себе и быстро, жадно поцеловал. Ответить укусом я не успела.

– Три заявления для протокола, – сказал он.

– Каких?

– Первое: меня возбуждают не только твои истерики. В общем, стоит взглянуть на тебя, и я готов.

Так и хотелось проверить, посмотреть на его промежность. Но я удержалась.

– Второе: я думал, твоя стрижка мне не понравится, но ошибся. Ты чертовски симпатична.

Я невольно поправила волосы. Наконец-то заметил.

– И третье…

Я ждала затаив дыхание.

– Ты обещала мне минет.

* * *

Я дважды проверила каждую дверь и окно, убедилась, что сигнализация включена. Задернула шторы на двустворчатой застекленной двери, ведущей из столовой в крытый дворик. Задний двор за моей квартирой был обнесен оградой высотой почти два метра с калиткой, которая открывалась изнутри, но ограда – преодолимое препятствие. Она скорее закрывала от любопытных глаз, чем защищала, а это большая разница.

Если бы я хотела вломиться в собственную квартиру, я пробралась бы в нее через двор – там меньше шансов быть замеченной. Поэтому я включила и свет в крытом дворике, и гирлянды лампочек на деревьях, потом фонарь над боковым входом, под крышей портика. Потом лампу на веранде. Глупо, конечно, зажигать свет повсюду, как на рождественской елке, но я хотела, чтобы все входы в мой дом были хорошо освещены.

Несмотря на всю усталость, мне не спалось. И потом, предстояло еще обдумать наши с Уайаттом отношения и понять, что мы уже выяснили, а что – нет, и одним глазом поглядывать, не проедет ли по улице какой-нибудь урод на «шевроле». Не знаю, можно ли сочетать углубленные размышления с супербдительностью. По-моему, нет.

Я пошла на компромисс: не стала ложиться, включать телевизор, затыкать уши наушниками от айпода, чтобы сразу улавливать все непривычные звуки, а потом занялась рутинной работой, для которой сосредоточенность не требовалась. Сначала я выложила одежду, которую собиралась надеть завтра. Потом достала из шкафа новые туфли, примерила их, убедилась, что они бесподобны – как и в прошлый четверг, когда я их купила. Я прошлась в них, проверяя, удобны ли они, ведь носить их придется несколько часов подряд. Туфли были удобными. Я словно попала в обувной рай.

Кстати, голубые сапожки от «Заппос» наверняка уже доставили, но все посылки оставляют на ступеньках портика, а я ничего там не видела. Может, новенький курьер положил ее на веранду? Но тогда Уайатт внес бы посылку в дом. Значит, пока ничего нет.

Я по-прежнему ходила с летней сумочкой, а уже пора было переходить на более вместительную осеннюю. Летнюю сумку я унесла наверх и вывалила ее содержимое на кровать. И сразу зацепилась взглядом за счета Джаза из «Стикс энд стоунз» и снова принялась перечитывать пункт за пунктом. Я и возмущалась наглостью Моники Стивенс, и восхищалась ею: чтобы выставить клиенту счет на такую кругленькую сумму, надо еще набраться наглости!

Все вещи я разложила в симпатичной кожаной сумке с двумя ручками, а летнюю сумочку уложила на верхнюю полку шкафа. Потом проверила определитель на радиотелефоне в спальне. Но из Денвера мне больше не звонили.

Наконец я поняла, что больше не придумаю никаких привычных дел, чтобы убить время, сладко зевнула, забралась в постель и погасила свет. И сразу поняла, что совершенно не хочу спать. Каждый, даже самый привычный и домашний, звук казался зловещим.

Я вскочила, зажгла свет, спустилась в кухню и выбрала самый длинный нож из отличного набора. С этим подобием оружия – все лучше, чем ничего – я успокоилась и вернулась в спальню. Но уже через пять минут опять спустилась и разыскала в стенном шкафу под лестницей большой черный зонтик, с которым напоминала самой себе Мэри Поппинс. Обычно я ношу цветные зонтики размером поменьше, а черный, огромный, держу на всякий случай, потому что такой зонт должен быть у каждого. В закрытом виде он вполне мог заменить оружие – по моим прикидкам, такой зонт сдержит нападение любой психопатки, пока я не пущу в ход нож. Зонт я положила на покрывало рядом с собой, нож – на тумбочку и решила, что приготовилась к любым неожиданностям. Жаль, дробовика в доме нет.

В очередной раз погасив свет, я улеглась и тут же села на постели. Нет, так не пойдет. Я включила свет в коридоре и на лестнице. Свет не будет бить мне в глаза, но в спальне уже не так темно, к тому же любой незваный гость, входя в темную спальню из светлого коридора, заметит меня не сразу. Отлично придумано.

Засыпая, я гадала, почему у меня нет дробовика. В конце концов, я одинокая женщина, живу одна, значит, просто обязана иметь оружие. У каждой женщины должен быть дробовик.

Через час я проснулась, перекатилась на другой бок и взглянула на часы. Четверть третьего. Все тихо. Еще раз проверила определитель: никаких звонков.

Надо было переночевать у родителей. Или у Шоны. Хоть выспалась бы. А так буду мучиться весь завтрашний день.

Я снова задремала и проснулась в четвертом часу. Нигде в доме не обнаружилось ничего подозрительного. К телефону я даже не подходила: к тому моменту мне было уже плевать, звонила та чокнутая или нет. В полудреме я попыталась свернуться в постели клубочком. Колено ткнулось в зонт. Было жарко и неуютно, мерцающий свет раздражал.

Мерцающий свет? Если отключится электричество, я окончательно перепугаюсь.

Я открыла глаза и посмотрела в сторону коридора. Но там свет горел ровно, а в спальне определенно мерцал.

Вот только свет в спальне я не включала.

Я села и уставилась на окна. За раздвинутыми шторами плясали красные языки.

Снизу донесся оглушительный грохот, словно разбили оконное стекло, и сигнализация тревожно загудела, предупреждая, что сейчас взвоет во всю мощь.

– Черт!

Я выскочила из постели, схватила зонт и нож и вылетела в коридор – навстречу жаркой волне и снопам искр.

– Черт! – снова вскрикнула я, вернулась в спальню и захлопнула дверь, преграждая путь огню и дыму. С запозданием взвыла пожарная сигнализация.

Я схватила телефон и набрала 911, но ничего не добилась: телефон уже не работал. Вот и строй после этого планы. Надо скорее выбраться отсюда! Поджариваться заживо в мои планы не входило. Я схватила мобильник, набрала Службу спасения, бросилась к окну и выглянула наружу.

– Оператор службы 911 слушает. Что у вас произошло?

– Пожар! – закричала я. Дьявол! Горела не только моя квартира – пламя металось по всему фасаду корпуса. – Номер три один семь, Бикон-Хиллз!

Рванувшись к окну, выходящему на портик, я обнаружила, что пламя уже лижет наклонную крышу прямо под окном. Кошмар!

– К вам выехала пожарная бригада, – сообщила оператор. – Кроме вас, в доме есть еще кто-нибудь?

– Нет, я одна, но живу в кондоминиуме, в нашем корпусе четыре квартиры.

Жар и дым усиливались с угрожающей быстротой, огонь уже плясал за всеми окнами. Спуститься на первый этаж и выбраться из дома через застекленные двери я не могла, потому что гостиная, в которую через окно бросили неизвестный предмет, уже пылала вовсю, а лестница вела именно в нее.

Вторая спальня! Ее окна выходят на задний огороженный двор!

– Вы можете выйти из дома и помочь пожарной команде подъехать к корпусу? – спросила оператор.

– Я нахожусь на верхнем этаже дома, весь нижний этаж в огне, сейчас попробую выбраться старым школьным способом – через окно, – объяснила я, кашляя от дыма. – Ну все, пока!

– Пожалуйста, не кладите трубку! – воскликнула оператор.

– Вы что, не поняли? – заорала я. – Я в окно полезу! А я не умею лазить по стенам и говорить по телефону одновременно! Пожарные и без меня найдут корпус – пусть едут туда, где огонь!

Я захлопнула телефон, швырнула его в сумку, метнулась в ванную, намочила полотенце, завязала им нос и рот, второе набросила на голову.

Во всех инструкциях говорится, что о сумочках и прочем имуществе лучше забыть – главное, выбраться самой, потому что счет идет на секунды. Но меня мнение экспертов не интересовало. Я не только успела прихватить сумку с бумажником, мобильником и счетами Джаза из «Стикс энд стоунз» – это же документ! – но и сунула в сумку нож. Если я выберусь из этого смертельного капкана и увижу, что эта сука злорадствует, прислонившись к своему белому «шевроле», я выпущу ей кишки!

По пути к двери я нырнула в шкаф, выхватила свадебные туфли и запихала их в ту же сумку. Потом босиком подскочила к двери спальни и с трудом открыла ее. Гулко ухнув, пламя в гостиной взметнулось чуть ли не до самого верха лестницы. В воздухе плясали искры, черный дым заполнил коридор. Но я точно помнила, где нахожусь я и где – дверь второй спальни. На четвереньках, повесив сумку на плечо, я быстро-быстро поползла по коридору. Чтобы уберечь глаза от едкого дыма, я просто закрыла их. Конечно, я не видела, куда ползу, но нашла дверь ощупью, поднялась на колени, нашарила ручку, повернула ее и ввалилась в спальню, где воздух был сравнительно чистым.

Вот именно – был. В открытую дверь сразу рванулся дым, и я поспешила захлопнуть ее. Черная гадость как-то ухитрилась просочиться сквозь мокрое полотенце, от нее запершило в горле. По крайней мере, здесь хватало света, чтобы рассмотреть прямоугольник окна. Я подползла к нему, раздернула шторы и задергала шпингалеты. Черт, черт! Один не поддавался, и я грубо выругалась. Ну нет, я не позволю какой-то дряни сжечь меня заживо!

Я сдернула сумку с плеча, сунула в нее руку и каким-то чудом не лишилась пальца, наткнувшись на острый как бритва кухонный нож. Схватив нож за ручку, я принялась дубасить им неподдающийся шпингалет.

Снизу снова донесся грохот лопнувшего стекла. Я быстрее заработала ножом, и шпингалет начал поддаваться. Еще два удара – и он открылся.

Кашляя и хватая ртом воздух, я подняла раму окна и перевесилась через подоконник, чтобы не оказаться на пути черного дыма, который повалил из комнаты. Легкие горели, несмотря на защиту мокрого полотенца.

Мне показалось, что я слышу сирены, а может, моя сигнализация по-прежнему работала. Наверное, сработали и сигнализации в квартирах соседей. Или выла сирена пожарной машины. Определить на слух я не могла, вглядываться не стала.

Я содрала покрывало с большой кровати с четырьмя столбиками, стащила с нее обе простыни так быстро, что чуть не свалила на пол тяжелый матрас. Стараясь не терять ни секунды, я привязала один угол простыни к ножке кровати, к противоположному углу простыни привязала вторую – получилась импровизированная веревка от кровати до окна. Ее конец свисал по стене здания.

Даже не взглянув, где болтается свободный конец простыни, я бросила в окно сумку, схватилась за простыню и залезла на подоконник.

Забавно устроено человеческое тело. Соображать, как вылезти в окно, мне не пришлось – тело само знало, что делать. Сначала я спустила вниз одну ногу, потом повернулась лицом к комнате, чтобы упираться ногами в стену.

Крепко держась за простыню, я начала по очереди перехватывать ее руками, одновременно «шагая» по стене, пока стена и простыня не закончились. Мгновение я висела неподвижно, охваченная паникой; слева от меня из окна кухни рвалось пламя. Стены спальни для гостей образовывали выступ над первым этажом, ее пол служил крышей внутреннего дворика. Под моими ногами зияла пустота, до земли оставалось добрых два с половиной метра.

Ну и что, черт возьми! Пирамида, которую мы строили в команде поддержки, бывала и выше, а я забиралась на самый верх. Мой рост – не меньше метра шестидесяти. Если вытяну руки над головой, длина тела вместе с руками составит метр восемьдесят плюс-минус несколько сантиметров, верно? Значит, до земли останется всего-то сантиметров семьдесят!

Не подумайте, что я занималась вычислениями, болтаясь над землей. Я просто смотрела вниз и прикидывала, далеко ли до нее, и одновременно съезжала вниз по простыне. А когда полностью вытянула руки и ноги, то разжала пальцы.

Все-таки лететь вниз пришлось не семьдесят сантиметров, а побольше.

Но я приземлилась так, как меня учили – согнув колени. Холодная сырая трава смягчила удар, я перекатилась и поднялась.

Стоя на коленях, я уставилась на пожар. Искры взвивались в воздух, как зловещие фейерверки. Огонь ревел, будто живое существо. Я никогда не слышала, как бушует огонь, никогда прежде не оказывалась возле горящего здания – в общем, пожар оставил у меня совершенно свежие впечатления. Огонь был жив и не собирался умирать без борьбы.

А я по-прежнему находилась в ловушке в тесном дворике между высоких стен; пламя, пожирающее мой дом, высилось надо мной, почерневшие стены грозили обрушиться. Я поднялась на трясущихся ногах, нашарила в траве темную сумку, повесила ее через грудь наискосок и метнулась к калитке. Дернув тяжелый засов, я рванула ручку – и ничего не произошло. Калитка не поддавалась.

– Сука! – завопила я хрипло и так яростно, словно хотела вылезти из кожи. Нет, нож мне теперь ни к чему: если я доберусь до этой долбаной психопатки, я и без ножа с ней разделаюсь. Задушу, горло зубами перегрызу. Вцеплюсь в волосы и поджарю ее над огнем, как зефир.

Нет, стоп. Это примитивно. Отставить зефир.

Если я выбралась из дома через окно второго этажа, ограда не выше двух метров для меня не препятствие! Подпрыгнув, я схватилась за верх ограды, подтянулась, закинула на ограду правую ногу, села, перекинула обе ноги и спрыгнула на землю.

Всю улицу заполонили машины с мигалками. Люди в защитных желтых костюмах куда-то бежали, тянули толстые пожарные рукава, крепили их к пожарным гидрантам. На улицу высыпали люди в ночных рубашках и пижамах, некоторые – в спешно надетых брюках, пламя и вспыхивающие лампы отбрасывали зловещие тени. Какой-то пожарный схватил меня за руку и что-то крикнул, но я не поняла ни слова, потому что пожарные машины подняли страшный рев, вдобавок трещал огонь и выли сирены «скорой».

Догадавшись, что пожарный спрашивает, нужна ли мне помощь, я проорала:

– Я в порядке! – потом указала на горящую квартиру и добавила: – Это моя!

Одной рукой схватив за шиворот, он потащил меня подальше от огня, осыпающихся дождем искр и лопающихся стекол, ревущих струй воды из шлангов, обвисших проводов под напряжением и отпустил только на противоположной, безопасной стороне улицы.

Мое лицо все еще было закутано мокрым полотенцем, второе полотенце, с головы, я где-то потеряла. Вытерев лицо, я присела на корточки и с наслаждением вдохнула свежий воздух, которым поперхнулась и закашлялась. Когда кашель утих и я смогла подняться, я сразу двинулась к собравшейся толпе, ввинтилась в нее и продолжала путь, лавируя между людьми. Ненавистная психопатка, которую я искала, наверняка не в пижаме или ночной рубашке, а в уличной одежде.

Загрузка...