Охота за красоткой

Глава 22

Всю дорогу до полицейского управления Уайатт ехал за мной как конвой, а я и не собиралась удирать. Утром до его дома нас никто не провожал, номера Уайатта нет в телефонных справочниках, так что выследить его не так просто, как меня. А я никогда не скрывала свой номер и ни от кого не пряталась. С другой стороны, зная, где работает человек, проще простого выяснить, где он живет.

Я задумалась: неужели все эти события как-то связаны с «Фанатами тела»? Женщину в толпе я определенно где-то видела. Она казалась знакомой, ее лицо о чем-то напоминало мне. Просто я никак не могла выудить из памяти ее имя и место, где мы виделись. Я не помню поименно всех посетителей клуба, но в лицо узнаю почти всех, а это, если вдуматься, означает, что к «Фанатам тела» психопатка не имеет отношения. Когда чье-нибудь лицо кажется знакомым, но откуда, не можешь вспомнить, значит, оно не связано с определенным местом. Я пыталась представить эту женщину в интерьерах клуба, но она не вписывалась, а меня так и не осенило – стало быть, я могла видеть ее где угодно, только не на работе.

Вполне возможно, она работает там, где я регулярно бываю: в продуктовом магазине, в торговом центре, на почте, в банке, может, даже в офисе экспресс-почты. Но как я ни силилась, я не могла припомнить ее.

Когда мы поднялись в лифте в просторное и шумное помещение полицейского управления, все обернулись к нам, на большинстве лиц застыли широкие ухмылки. Не улыбались только несколько подозрительных личностей, прикованных наручниками к стульям, а также посетители с бумагами, но копы усмехались.

Мне стало обидно. От моей квартиры остались одни головешки – что же тут смешного?

Я перевела взгляд на Уайатта, чтобы выяснить, заметил ли он усмешки. Но он смотрел на дверь своего кабинета, на которой красовалась табличка. Подойдя поближе, мы прочитали: «Уайатт – осел, свадьбы не будет!» Кто-то додумался составить табличку по мотивам двух моих записок.

Круто обернувшись, я окинула возмущенным взглядом все помещение разом. Кого-то из копов уже душил смех, они буквально давились им. Они потешались над моими записками!

– И никто, ни один из вас, – объявила я громко, – не выпустил меня из машины!

Вернее, я объявила бы, если бы не забыла, что лишилась голоса. Издать не удалось ни звука, а стоять с разинутым ртом было унизительно.

Ну ничего, я еще составлю список гадов и запишу туда все полицейское управление.

Уайатт протянул руку и преспокойно снял с двери табличку.

– Свадьба будет, – сообщил он и сорвал аплодисменты: полицейские, преимущественно мужчины, решили, что Уайатт выбил из меня дурь. В ответ на мой гневный взгляд он только улыбнулся, открыл дверь и знаком предложил мне входить. – Мне нужны пленки, – бросил он через плечо и закрыл дверь.

Кабинет был тесноватый, заставленный шкафами и заваленный бумагами. Даже проснулось любопытство: если бы Уайатт оставил меня здесь одну, я обязательно сунула бы нос в одну из толстых папок у него на столе.

Надувшись, я плюхнулась на стул для посетителей, а Уайатт устроился в громоздком кожаном кресле за столом.

– Забавно, – заметил он, и его губы дрогнули, словно он хотел усмехнуться.

Я нетерпеливо развела руками: мол, о чем ты?

– Потом объясню. – Он бросил на стол сорванную с двери табличку. – У нас полно работы.

Он не шутил. Сначала мне пришлось давать показания – подробно описывать, что произошло вчера ночью, точнее, сегодня утром. Показания принимал не Уайатт, а детектив Форестер, а я давала их не устно, а письменно.

Детектив требовал подробностей, хотя начальник пожарного отряда сразу установил, что произошел поджог – очевидно, его даже не пытались замаскировать под случайное возгорание. Собака обнаружила следы бензина повсюду вокруг фасада и правой стены моей квартиры. Пламя сразу же преградило оба выхода. Оставались еще двустворчатые застекленные двери в столовой, но после того, как бензиновая бомба попала через окно в гостиную и по ней распространился огонь, на первый этаж было лучше не соваться. На всякий случай злоумышленник запер калитку. Поджигатель позаботился о том, чтобы я не покинула задний двор, даже если бы выбралась из дома. И если бы я не сумела перелезть через ограду, то сгорела бы, как грушевое дерево за домом.

Поджигательница рассчитывала, что с верхнего этажа я никуда не денусь. Дым поднимается вверх, в горящем доме он очень быстро заполняет верхние помещения – я точно знаю, потому что смотрела документальные фильмы о пожарах и о том, как распространяется огонь. Завязав рот и нос мокрым полотенцем, я выиграла пару драгоценных минут. Еще одно мокрое полотенце на голове и плечах спасло меня от искр и горячего пепла. А злость и отчаяние вместе с ловкостью и хорошей физической формой помогли спуститься со второго этажа через окно спальни и вскарабкаться на ограду.

Оказывается, даже бывшие лидеры команды поддержки на что-то годятся.

Мои показания сопоставили с показаниями оператора службы 911, которая предоставила копию записи, благодаря чему все полицейские услышали, как я объясняю оператору, что пожарные без труда найдут мою квартиру по пламени из окон. Присутствующие охотно прослушали запись несколько раз.

Потом мне пришлось смотреть съемки толпы, собравшейся вокруг горящего здания.

Я сидела в кабинете Уайатта вместе с ним, детективом Форестером и Макиннисом и смотрела материалы на маленьком экране. Уайатт успел посмотреть их первым, а я снова переживала минувшую ночь и наблюдала, как камера медленно движется вдоль толпы слева направо и обратно. Не видела я только блондинку в кофте с капюшоном.

Расстроившись, я написала: «Я не вижу ее. Ее там нет».

– Смотри, – велел Уайатт. – Толпу снимали постоянно.

И мы продолжали смотреть кадр за кадром. Наконец камера ухватила мою блондинку, но та успела отвернуться, и в кадр попали только капюшон, прядь очень светлых волос, лежащая на ключице, часть правой щеки. Блондинка пряталась за каким-то типом в красной рубашке, поэтому кадр было бесполезно даже редактировать и увеличивать.

Я припомнила момент, когда осознала, что вижу мою преследовательницу, которая уставилась на меня с неприкрытым злорадством. Да, рядом с ней стоял тот же парень – я видела красную рубашку. Должно быть, съемки проводили за несколько секунд до этого или сразу после, скорее всего после, потому что блондинка отвернулась так, будто собралась уходить. Макиннис предположил, что она заметила камеру.

– С этого парня в красной рубашке и начнем, – решил Уайатт. – Может быть, он запомнил ее или даже знает, кто она такая.

– Мы сейчас как раз опрашиваем соседей, – сказал Форестер. – Я дам ребятам этот снимок – может, кто-нибудь опознает парня.

Все утро я попивала горячие напитки, чтобы привести в норму горло. Уайатт даже добыл где-то чайный пакетик и лично приготовил мне чашку горячего чая. Не знаю, в чем разница, но от чая горлу стало легче, чем от кофе. Пара таблеток аспирина смягчила боль, но я все еще была нема как рыба. Уайатт предлагал свозить меня в больницу, но я ответила решительным «Нет!» на целый лист бумаги.

На некоторое время наступило затишье. Уайатт воспользовался передышкой, чтобы позвонить в наши с ним страховые компании, а потом по своей инициативе связался с моей мамой и подробно отчитался перед ней и заодно заработал лишние очки. Следующим был разговор с его мамой: Уайатт заверил ее, что мы оба в полном порядке.

К обеду полицейское управление мне осточертело. Я устала, и все. Предстояло еще пробежаться по магазинам и пополнить гардероб, и впервые в жизни шопинг не вызывал у меня ни малейшего энтузиазма. Свою старую одежду я любила и предпочла бы носить ее. А мои книги, диски, посуда! Мне нужны мои вещи! Только теперь до меня начало доходить, что они безвозвратно, навсегда потеряны.

К счастью, Дженни купила мне два комплекта белья и два топика, поэтому необходимость таскаться по магазинам сегодня же отпала – можно было повременить и до завтра. Может, к завтрашнему дню ко мне вернется голос. А сегодня я хочу заняться привычными делами. Хочу на работу.

Я уже дала письменные показания, просмотрела отснятые видеоматериалы и углядела в толпе психопатку. Больше я ничем не могла помочь и не видела причин задерживаться в полиции.

В записке я объяснила Уайатту, что уезжаю на работу.

Он откинулся на спинку кресла, помрачнел и сразу стал настоящим полицейским.

– Неудачная мысль.

Я продолжала писать: «А по-моему, очень даже. Она знает, что может найти меня на работе».

– Вот поэтому я хочу, чтобы твою машину водила одна из наших служащих.

«Лучше давай завтра. Сегодня я устала. Хочу жить, как прежде. Из нормальных дел сегодня мне доступно только одно – съездить на работу, вот я и поеду туда».

– Блэр, – он подался вперед, гипнотизируя меня взглядом зеленых глаз, – она пыталась прикончить тебя всего несколько часов назад. С чего ты взяла, что она не повторит попытку в клубе?

Боже! Об этом я не подумала. Значит, и «Фанаты тела» под угрозой! Надеюсь, она считает, что в клубе я просто наемная сотрудница, а не хозяйка. У меня нет привычки сразу заявлять по телефону: «Алло, говорит Блэр, владелица клуба «Фанаты тела». Скорее всего большинство наших посетителей даже не подозревают, что клуб принадлежит мне, потому что я не афиширую это. Словом, я веду себя как обычный менеджер – собственно, у меня те же обязанности.

От других сотрудников клуба я отличаюсь только тем, что езжу на «мерседесе», но даже в этом нет ничего из ряда вон выходящего: одна из наших инструкторш по фитнесу, Кейр, водит «порше».

Я ущипнула себя за нос и задумалась. Мысли путались – казалось бы, с чего вдруг? Но я понимала, что оставить Линн без помощи не имею права. У нее есть личная жизнь, она и без того часто прикрывает меня, и если я буду беззастенчиво пользоваться ее добротой, то потеряю прекрасную помощницу.

Все это я изложила в письменном виде, доходчиво и доступно пониманию Уайатта. Как мне осточертела эта писанина!

К моему изумлению, он внимательно прочитал мои объяснения, потом перевел взгляд на меня и долго вглядывался мне в глаза. Не знаю, что он там разглядел – может, и вправду необходимость побывать на работе, а может, просто понял, что в «Фанатах тела» мне ничто не угрожает.

– Ну хорошо, – наконец сказал он. – Но к тебе надо приставить охрану. Посиди здесь, я поговорю с шефом.

Как ни странно, на этот раз он не привязал и не запер меня, но я послушно дождалась его. Вернувшись, он снял с вешалки пиджак и позвал:

– Идем.

Я подхватила сумку и встала, сохраняя на лице вопросительное выражение.

– До конца дня я твой телохранитель, – пояснил Уайатт.

Вот и хорошо.