Она лучше, чем ты. Развод (СИ)

Глава 17

Виктория.

Меня трясет от возмущения… Касаюсь пальцами щек, всматриваясь в зеркальное отражение… Он там, белены, что ли, объелся?

Жанночка лучше, чем я? Ну, допустим… И что?

Я должна в гроб лечь и сложить на груди руки? Мне теперь не жить? Не радоваться и не любить этот мир? Когда уже предатели оставят меня в покое? Гады…

Она лучше, потому что моложе и краше, ведь так? А больше у нее ничего нет? Достоинств, выдающегося ума, манер… Наверное, вся это мишура для таких, как мой Сержик. Главное — красивый фасад…

Все настроение испортили, сволочи. В ожидании свидания я будто на крыльях летала… Даже сделала больше, чем планировала…

Заготовки, полуфабрикаты, украшения… Три готовых торта успела испечь и пропитать кремом.

Пытаюсь отдышаться и скрыть под слоем пудры красные пятна гнева, некстати расцветшие на лице…

Мысли о дочери терзают душу… Как там Танечка? Что происходит с ней на самом деле? И почему Сергею нет до этого никакого дела?

Как сохранить достоинство и не перегнуть? Остаться внимательной, но не быть назойливой. Знать себе цену и не прослыть ледышкой?

Всему этому мне только предстоит учиться…

«Вик, если ты готова, подходи к скверу на перекрестке», — пишет мне сообщение Дамир.

«Скоро буду. Стесняешься? Скрываешь от подчиненных свой досуг?», — пишу ему с улыбкой.

Дамир друг, должен отреагировать на мою шпильку правильно… Дополняю образ капелькой духов, подкрашиваю губы…

Пусть Сержик и его таролог Лыкова идут лесом… У меня свидание, в конце-то концов… И я не собираюсь в угоду им хвататься за сердце и умирать… Мне еще малыша воспитать нужно.

— О… Дамир? — застываю в холле я.

— Ничего я не стесняюсь. Придумаешь, тоже… Хочешь, я всем объявлю о нашем свидании? — решительно спрашивает он.

— Я же пошутила, ты что? Идем.

На нас и не смотрит никто… Все делом заняты. Администратор рассаживает за столиком вошедшую вслед за Дамиром пожилую пару, официанты ловко маневрируют по залу.

Щеки обжигает мороз, когда мы выходим на улицу… Снежинки кружатся в свете уличных фонарей, походя на крохотных бабочек…

— Что случилось, Вик? — хмурится Дамир, распахивая передо мной дверь машины.

Я ведь молчала! Старательно делала вид, что у меня все хорошо… Разве он не разучился угадывать меня без слов? Понимать, что я чувствую, по мимолетным, ничего не значащим на первый взгляд, знакам?

— Дамир, я…

— Ты, когда грустишь, накручиваешь на палец прядь. И губу прикусываешь, когда пытаешься что-либо из головы выбросить. Я ни черта не забыл, Вик…

— Сергей звонил. Наговорил гадостей. И учительница Тани звонила. Дочь плохо учится, одевается неподобающе. И она… — не выдерживаю, горько всхлипнув и судорожно смахнув с щеки слезу. — Она ест в школьной столовой. Питается едой, которую считала помоями.

— Вик, не вздумай лететь домой с упакованными в «судочки» котлетами. Не позволяй им больше унижать тебя. Ничего с ней не случится. И не помои это вовсе… Мы ели эту пищу. В университетской столовой разве лучше кормили? Или в заводской? Если Жанночка не утруждает себя готовкой, Тане придется подстраиваться. В пятнадцать лет даже я много что умел приготовить. Например, пельмени сварить из магазина… Или яичницу пожарить. А еще картошку, макароны…

— Я плохая мать, Дамир, — вздыхаю я. — Я ничему ее не научила. Думала, что успеется… Хотела продлить ей детство. Не заставляла, жалела…

— А теперь ее детство кончилось. Она взрослая девица уже.

— Она глупый и озлобленный ребенок, Дамир. Я запретила ей встречаться с парнем из неблагополучной семьи. Он выпивает, ворует, не учится… И теперь я — враг номер один. А Жанночка — лучшая подруга, потому что потакает всему этому…

— Вик, ты любящая и мудрая мать. Любая здравомыслящая женщина поступила бы так же. Не кори себя.

Дамир паркуется возле торгово-развлекательного центра. Обходит машину, распахивая дверь и подавая мне руку…

Вмиг забирает мои сомнения и печали… Наполняет уверенностью…

Мужской, притягательный взгляд Дамира скользит по моему лицу и фигуре… Сразу мурашки просыпаются… И чувства в душе гуляют отнюдь не дружеские…

— Ты такая красивая, Вик… Прости, что пялюсь, — улыбается он, очевидно, почувствовав мое смущение. Забирает из рук продавца попкорн и передает мне один из стаканчиков.

— О! Ты помнишь?

— Соленый. Конечно, помню.

Наверное, зря я молчу о беременности… Дамир настроен на легкий, ничего не значащий флирт… А тут я — брюхатая от почти бывшего мужа дамочка…

Я забываю обо всем на свете, когда свет в кинозале гаснет, а экран оживает кадрами захватывающего фильма… Дамир и не мог выбрать что-то дурное… Или это был бы не он…

— Вик, у тебя телефон звонит, — легко касается моего локтя он.

— Ой! — разворачиваю экран смартфона, завидев незнакомый номер телефона. — Наверное, спам. Не буду отвечать.

Сбрасываю вызов, но настойчивый абонент продолжает названивать.

— Слушаю.

— Здравствуйте. Меня зовут Артем Андреевич, я капитан полиции. Татьяна Молчанова — ваша дочь?

Сердце стремительно летит в пропасть, а перед глазами всплывают ужасающие картинки… Вот она лежит на белом снегу — распластанная, окровавленная и мертвая…

— Д-да… А что случилось?

— Мы задержали компанию подростков. Среди них и ваша дочь… Они влезли в чужой дом, нанесли хозяину материальный ущерб и вынесли ценности. Вы можете приехать в отделение номер три на проспекте Руставели?

— Да.

Вид у меня, как у покойницы… Дамир все без слов понимает: спешно набрасывает на плечи пальто и уверенно ведет меня к выходу…

— Адрес сказали? — уверенным тоном спрашивает он.

— Третье отделение на Руставели. Она во что-то вляпалась, Дамир… Ей грозит срок или…

— Не накручивай, прошу тебя. Звони Сергею. Он отец или кто? Выгнали тебя, избавились, как от ненужной тряпки, а сами… Зла не хватает.

Мчимся по ночному городу и молчим. Тишину нарушает тихий звук радио, льющийся из динамиков.

— Ты точно хочешь пойти со мной? — замираю на входе в страшное, облезлое здание.

— Да, Вик. Тебе потребуется помощь, а у меня есть знакомый адвокат. Не дрейфь.