Опасная беременность. Девочка Басманова

Глава 27

Глава 27

— Уль, всё норм? — я уже начинаю бояться собственного брата. Вздрагиваю, отпрянув от шкафа, в который спрятала деньги. Опять. Да, собрала и спрятала. Мне лишние вопросы от родственника не нужны. Я врать не умею. А зная, в каком положении Стас, уверена, что он их попросит у меня. А я отказать не смогу.

Точнее, смогу, но… Это не мои деньги. Я не могу ими распоряжаться. И верну их владельцу. Как-нибудь.

— Да-да, — рассеянно и быстро выпаливаю, зарываясь пальцами в светлые волосы. Делаю вид, что всё нормально. Хотя ни черта ничего не нормально. На душе бушуют волны, поднимают шторм, в котором вот-вот захлебнусь. — Всё хорошо.

Выдавливаю из себя улыбку. Не умею я врать…

— Он тебе что-то сделал?

— Э-э-э, — отвожу взгляд в сторону, изображая неловкость. Хотя мне правда неловко. Не думала, что брат может обо мне так волноваться. — Нет. Я сидела, а он прошёл мимо, вышел на балкон… Покурил. И ушёл.

До чего я докатилась! Вру!

Стас облегчённо выдыхает, хватается за сердце и падает на диван. По выражению лица видно, что ему явно нехорошо…

— Хорошо, я волновался.

— Стас, — окликаю его. Поднимает голову, взгляд печален. Не время его дёргать. Но… — Что ты натворил?

Отворачивается от меня, думая, что этим облегчит себе жизнь.

— Я понимаю, что ты не хочешь говорить. Но чтобы тебе помочь, я должна быть в курсе дел…

— Это не твои проблемы, Уль. Но помощь мне нужна… У тебя не будет денег взаймы? Тысяч сто.

— Ого, — присвистываю.

Деньги небольшие для нескольких месяцев работы, но…. Мне бы хотя бы зарплату свою первую получить.

— Не спрашивай… — просит меня обречённо.

Закусываю щёку изнутри.

Есть у меня деньги, есть.

Но они не мои.

И помогу я брату, но другим путём… Каким — ещё не знаю.

— Прости, Стас, ты же знаешь, — опираюсь о деревянную дверцу шкафа. Опора мне сейчас нужна, как никогда раньше. Смотрю себе в ноги, на белые носки, поджатые пальчики — и мучаюсь от истерики совести.

Я должна ему помочь. Отдать деньги Басманова. Как нормальная сестра. Но не могу. Это не мои. И распоряжаться ими я не вправе.

Напрягаюсь, ощущая покалывающее ощущение на спине. Деньги, спрятанные в одежде, словно испускают от себя языки пламени, напоминая о себе.

Давят. Их присутствие в этом доме сдавливает хуже пресса.

— Я только приехала, и денег у меня нет…

Стыдно.

— Я понял, Ульяна, — с сожалением произносит, но натягивает на лицо улыбку. Слегка качает головой, нервно дёргает коленом и смотрит на сцепленные в замок руки. И тихо, будто о чём-то думая, уверенно проговаривает: — Ничего. Справимся.

Я киваю.

Конечно, а как иначе…

Спустя два дня

Он пропал. И больше не появлялся. По крайней мере, эти два дня.

Нужно было сразу сделать это. Отдать флешку и попрощаться с мужчиной. Да только, хоть и сделала это, нехорошее предчувствие преследует меня по пятам все эти дни. Провела я их нервно, но теперь неосознанно расслабляюсь. Пока не вижу его — не боюсь.

Не понимаю, почему так.

Уверена, когда он придёт снова, я опять покроюсь мурашками и захочу убежать.

А он придёт. За долгом. Только я до сих пор не поняла, за каким… Стас решил не посвящать меня в свои проблемы.

Он ведь Басманову деньги должен? Или кому-то другому? Тогда зачем Булат сюда приходил?

Столько вопросов — и ни одного ответа.

Вытираю голову полотенцем, надеваю бельё и чёрный атласный халат — подарок бабушки. Чувствую себя хорошо, особенно выспавшаяся и отдохнувшая. Правда, тело всё болит от матраса.

Вот заработаю себе на квартиру и посплю потом на кровати! Неделю из неё не вылезу!

Поправляю халат, наглухо прикрывая грудь. Я же с мальчиком живу. Точнее, со взрослым парнем. Некрасиво разгуливать в открытом виде, но я забыла вещи в шкафу.

Вообще рассеянная стала. А сколько раз я эти деньги перепрятала, боясь, что Стас найдёт…

Скверно опять становится.

Обманываю брата.

Но я уже обо всём подумала. У нас есть время до конца недели. И я собираюсь с мыслями, чтобы обратиться к Ярославе, попросить у неё в долг… Или зарплату авансом за несколько месяцев.

Позвоню ей сегодня вечером.

Выхожу из ванной, ощущая несвойственную для душной квартиры прохладу. Будто кто-то недавно открывал дверь, впустив холод из подъезда.

А повернув голову — обнаруживаю в однокомнатной квартире трёх людей. Помимо сидящего на диване брата, к лицу которого приставлен нож… в помещении находятся ещё два парня.

Замираю и не могу пошевелиться. Ноги не идут. И закричать даже не могу.

Снова оцепенение от вида оружия. В первый раз такое было с пистолетом-зажигалкой, а тут… Нож! Острый, длинный нож, прислонённый к щеке Стаса.

Ну почему мы, а?..

Пытаюсь пошевелиться, до того как меня обнаружат. Но поздно. Оба синхронно обращают на меня внимание. У одного играет озорство на лице, и он присвистывает.

— Смотрите, какая цаца!

Липкий страх ощущается внутри и снаружи, будто я полностью пачкаюсь в нём, как в грязи.

Один из парней делает шаг вперёд. И вместе со стуком его башмаков о деревянный пол в голове что-то трескается.

— Цыпа, иди сюда.

Я тут же бросаюсь к двери.

Выбраться! Нужно выбраться! Поискать помощи! Спасти брата и…

Не успеваю дотронуться до ручки двери, как меня хватают мерзкие и грязные ладони. Вбивают в худощавое тело. И тут же в нос ударяет запах мерзкого пива и дешёвых сигарет.

Почему-то вспоминается Булат. Его руки, его тело, его дыхание…

Я сопротивлялась в те моменты. Проклинала его, отталкивала. И спрашивала себя: «Почему именно я?».

А теперь больше жизни желаю, чтобы за моей спиной оказался он, а не какой-то отморозок, тут же отволакивающий меня в комнату и ничуть не реагирующий на мои протесты.

Но резко прекращаю, ощущая на своём подбородке холодную сталь. Без понятия, что там. И видеть не хочу.

Машинально запрокидываю голову, пытаясь отпрянуть.

— Отпустите её, гады! — кричит Стас, подрывается с дивана, но другой, с ножом, быстро толкает его в плечо, угрожая:

— Двинешься — прибью её.

Брат быстро утихает, возвращаясь на место.

Кто они такие, чёрт возьми?..

— Гони бабки, пока мы эту фифу не почикали.

Страх клокочет где-то в горле, и я быстро бегаю взглядом по комнате в надежде найти оружие. Но и эта мысль вылетает из головы, когда грязная, шершавая и неприятная ладонь вдруг оказывается на бедре.

— Блять, какая кожа классная, — в восхищении шепчет парень за спиной. Кожа?.. Он серьёзно?

Его ладонь скользит ещё выше по ноге, натыкаясь на полоску трусов.

Нет-нет-нет!

— Гони сюда деньги, блондинка. Все, что есть.

Деньги? Почему всё и всегда упирается в них, а?..

— Иначе…

Пальцы проникают под резинку белья. Натягивает её и тут же отпускает, из-за чего та ударяет по коже. Не больно, но так отрезвляюще, что сама не понимаю, как наступаю ему пяткой на ногу. Дёргаю локтем, ударяя, судя по всему, в слабое место.

Не думаю о том, что могла пораниться. Адреналин ударяет в кровь, и каким-то чудом вырываюсь, бегу быстро к двери. Щёлкаю замком.

— Сучка!

Успеваю выбежать на лестничную площадку. Босая, с мокрой головой и в одном халате. И с надеждой, что кто-нибудь пройдёт мимо.

А я быстро, не жалея лёгкие, ноги, сбегаю вниз по лестнице. Бью в двери, звоню и кричу в надежде, что кто-то откроет.

Никто. Никто не открывает грёбаную дверь!

— Помогите! — кричу ещё раз на всю лестничную площадку второго этажа. Ног уже не чувствую. Лёгкие горят от обиды. Слёзы продолжают стекать по лицу.

Радует одно — парень за мной не погнался. Но он наверняка в квартире со Стасом… А если с ним что-то сделают, пока я буду стоять и ожидать, что кто-то откроет дверь?

Меня будто слышат.

Щелкает замок.

На пороге появляется мужчина. Лицо недовольное. Осматривает меня с головы до ног. И пошло усмехается.

Да плевать!

— Помогите, пожалуйста! У меня в квартире воры, у них оружие и…

Сосед кривится и закрывает перед самым носом дверь.

— Опять эта молодёжь пранки свои снимает, заебали…

Да нет же…

Закусываю губу до крови.

И я лечу на выход из подъезда, надеясь, что встречу кого-нибудь неравнодушного.

Бабушки у подъезда! Там всегда сидят бабушки! Вот и сейчас надеюсь, что они болтают между собой, наплевав на дождь, что был с утра.

Открыв деревянную дверь старого дома и сиганув на улицу, тут же врезаюсь во что-то твёрдое.

Знакомый запах корицы, душистой лаванды и табака ударяет в нос, как спасительный кислород.

Тут же поднимаю растерянный взгляд на человека, представляя в голове лицо того, кого сейчас хочу отчаянно увидеть.

Он! Он здесь…

Стойте…

А почему Басманов здесь?

Ужасная догадка врезается в мысли.

— Ты… — шепчу в ужасе, заглядывая в тёмные, холодные глаза. — Это ты всё устроил?..

Чуть не отшатываюсь от него, как от огня, завидев огромные ладони, опускающиеся на мои подрагивающие плечи.

Горячие…

Становится тепло, и я поджимаю ледяные пальцы ног, которые уже не чувствую. Хочу остаться. Согреться. Здесь, а не там.

Но не могу.

Это наверняка все он подстроил…

Хотя…

Во взгляде одни вопросы, брови сводятся в переносице, и на мгновение мне кажется, что он недоумевает.

— Успокойся, — говорит строго, а мне от этого хочется взвыть ещё сильнее. Одна ладонь скользит с плеча на лицо, стирая слёзы. — Что с твоим видом? Почему ты плачешь?

Его взгляд скользит с моих дрожащих губ на тонкий халат. А затем — на босые ноги.

Напрягается. Губы превращаются в тонкую полоску, а об острые скулы, покрытые лёгкой щетиной, можно порезаться.

Неожиданно, пока пытаюсь собрать мысли в голове, он подхватывает меня на руки, отрывая от холодного бетона.

— Что случилось?

— Там… — растерянно шепчу. Это не он подстроил ограбление?.. — К нам в квартиру вломились…

С каждой секундой сил становится всё меньше. Особенно когда рядом с ним становится тепло, безопасно…

Только сейчас замечаю, как тело колотит сильной дрожью. Пальцев ног не чувствую. Сердце бешено стучит, разрывает грудную клетку.

— Там… — делаю ещё одну безуспешную попытку. — Там Ста…

— Я понял, — сдержанно кивает. В глазах что-то сверкает. Появляется новое. Такое безумное, страшное. — Разберёмся. Пока отнесу тебя в машину, в твоей квартире небезопасно.

— Нельзя-нельзя, — шепчу в припадке. — У них нож и что-то ещё.

— Ильяс, — грозно вылетает из горла мужчины. Слова, похожие на рык зверя… — Возьми Владимира. Проверь квартиру.

Не понимаю, что происходит. Булат несёт меня до иномарки, в которой я уже ездила не раз. Та самая машина, в которую мы с таксистом въехали в первый мой день пребывания в столице.

Оказываюсь в салоне, пропитанном табаком и лавандой. Мужчина не выпускает меня из рук, сажает к себе на колени, впечатывая в горячее, согревающее тело.

И почему-то сейчас, такая жалкая, утыкаюсь лицом ему в шею и ненавижу всех на свете.

Тех, кто ворвался в квартиру. Тех, кто не открыл дверь. Не вышел на помощь…

— С ним в-всё будет в п-порядке? — спрашиваю с надеждой у Булата. Ласковые поглаживания по спине немного успокаивают.

— Не переживай. Решим.

Решим…

Сжимаю в пальчиках ткань его рубашки, хватаясь за неё, как за спасательный круг. Хнычу ему в шею.

Только пару дней назад я хотела, чтобы он не появлялся в моей жизни.

Но именно сегодня я доверяюсь ему и не замечаю, как под тихий плач вырубаюсь у него на плече…