Опасная беременность. Девочка Басманова

Глава 44. Басманов

Глава 44. Басманов

Хрен знает что со мной происходит. Но меня долго уговаривать не надо. Я не знаю, как руки подхватили её и отнесли сюда, в ванную комнату. Бесконтрольно вжимаю Ульяну в стену, заводя её руки за спину.

Она тихонько стонет, заводя до максимума.

Член утыкается в её попу, обтянутую джинсами, и вот-вот прорвёт эту хлипкую ткань.

Я бы сорвал её. Но руки заняты. Одна запястье удерживает, а другая — волосы.

Хочу её до безумия.

Держался, сколько мог. А от её одобрения крышу сорвало. И теперь тяну за светлые локоны, зарываюсь носом в волосы, вдыхая аромат этой девчонки. Она пахнет мной. Моим гелем для душа.

Моя уже. Не полностью. Но скоро станет моей.

Оставляю засос на шее. Ещё один.

— Ты же сказала, что у тебя всё болит, — пытаюсь ещё остановиться. Схватиться за нитку спасения. А нет её. Ульяна обрубает.

— Совсем немного… Ничего страшного.

— Зря ты это.

Разворачиваю её к себе.

Делаю шаг назад, выпуская из носа пар. Закипаю. Штырит меня, как от качественного наркотика. Я не употреблял, но кажется, уже знаю, каково это. И даже в какую-то секунду понимаю её брата. Подсел. И слезть не можешь. Какая бы сила воли ни была.

Одним лёгким движением руки расстёгиваю пуговицу на её штанах. Молнию.

Джинсы падают, снова демонстрируя те трусы, которые поднимают мой член по щелчку. Не сейчас. Он и так стоит. Но теперь горит так, будто я не трахался лет десять.

— Да я сама справлюсь, — вдруг выдаёт глупышка, снимая белый топик, под которым ничего нет. Так же быстро расправляется с трусами. А потом, не дожидаясь меня, сигает в душевую кабину. — Прости! Не хочу болеть! Температура потратит наши дни!

Она думает, что мы уедем через неделю.

Но пока я не увижу маленький живот своими глазами, мы останемся здесь. Вдвоём. В глуши. Её буду видеть только я, целовать и трогать — только я.

Усмехнувшись, быстро расправляюсь с одеждой. Захожу в кабину и, не теряя ни секунды, вжимаю Ульяну в зеркало. Не знаю, какой дебил придумал в душевой кабине зеркало. Но он — гений.

Разворачиваю девчонку к себе спиной. Веду языком вдоль позвоночника, пока руки сжимают мягкие ягодицы.

Опять этот тихий стон и затруднённый вздох.

Ульяна на грани.

— А здесь сама справишься? — играюсь с ней, наблюдая за нами в зеркале. Нет, чёрт, этот дизайнер гений. Вижу свою малышку в отражении. Трётся о зеркало щекой, тяжело дыша. Грудь слегка приплюснута вместе с сосками.

Мурашками пробивает.

Утыкаюсь напряжённым членом в мягкую попку.

Девочка готова. Выгибается. Просит взглядом.

— Так что, Ульяна? Сама справишься? — рука сама неосознанно ныряет на её живот и спускается к тому месту, которое сейчас абсолютно уязвимо.

Накрываю мокрые складки пальцами и утыкаюсь лицом в её ухо, немного наклоняясь.

Маленькая на моём фоне. Плечики узкие, бёдра тоже. Как бы родила без проблем…

— Нет, — выдыхает, когда двумя пальцами прохожусь по нервному комочку между ног. — Не справлюсь.

— Хочешь, чтобы я помог тебе? — веду губами по бархатной гладкой коже. Обвожу родинку языком, запоминая каждую на её теле.

— Да… — прикрывает глаза. Свободную ладонь перемещаю на бедро.

— Я тебя услышал, куколка, — расплываюсь в улыбке.

Приподнимаю слабое тело вверх. Член скользит между ягодиц, ныряет между ног, и я, не в силах больше тянуть, насаживаю её одним резвым ударом.

На мгновение закрываю глаза, когда её киска плотно обхватывает член. Идеальная, мать его.

Сашкова была не такой. Знаю, что все там разные. И никогда не думал, что Сиренина окажется подходящей для меня везде. Даже там.

Тихий стон и тесные стенки сводят с ума. Из-за чего на пару секунд даю себе привыкнуть и кайфануть от того, какая она тугая.

Открываю глаза, смотрю в это лицо. Губки приоткрыты, стекло от её дыхания чуть запотело. Упирается ладошками в зеркало и идёт мне навстречу, выгибаясь.

Хочет. Прочувствовать всё до сантиметра хочет.

Испорченная моя…

Ещё нет, но всё ещё впереди.

Выхожу из неё, слыша разочарованный стон.

— Извращенка.

Делаю один уверенный толчок вперёд, вновь оказываясь в ней.

Сиренина дёргается вместе с ударом.

Ладонь соскальзывает с зеркала из-за воды. Я её совсем не заметил. Горячая херачит по телам, но нам плевать.

А у меня от одного только её возбуждённого вида в паху разгорается всё сильнее.

— Я сейчас… — неожиданно начинает, выдыхая на каждом толчке, — замёрзну…

— Провокаторша.

Вбиваюсь в неё, сжимая мягкие ягодицы. И с каждым движением ощущаю, как изящная спина прогибается при каждом толчке только сильнее. Попка оттопыривается, а член проходит глубже.

— Булат, — выдыхает моё имя. И опять молнией простреливает. Нравится мне. — Я, честно… тебя боюсь.

Боится?

— Почему?

Наращиваю темп и выбиваю все слова из её рта.

— Я не могу сказать точно, но… — прерывисто дышит и делает только хуже. Я хочу ещё. Сильнее, быстрее, жёстче. — Порой мне очень страшно. А порой…

И опять этот тихий выдох, и её тело, которое натягивается, как струна на арфе.

Она напряжена. Еле стоит на ногах, и только мои руки поддерживают её, пока двигаюсь бёдрами взад-вперёд.

— Кажется, что, кроме тебя, ближе никого нет.

Выдыхаю через нос, на секунду останавливаясь.

Это что, блять, признание? Вечер откровений?

Жаль разочаровать тебя, Ульяна, но в чём-то ты права. Тебе нужно бояться.

Я собственник до мозга костей. И делаю сейчас то, что никогда бы не сделал в жизни.

И тебе нужно бежать.

А не ловить оргазм, чуть не падая на пол.

— Аккуратнее, — обеими руками обхватываю её тельце, не давая упасть. — Глупая.

Но её слова трогают.

Только недавно она ненавидела меня, бежала, а теперь…

— Не бойся меня. Я тот, кто убережёт тебя от всех бед, — выдыхаю ей в ухо. Снова вколачиваюсь в неё со всей дури.

От злости.

И тогда, в лесу, я был зол. От того, что она снова заговорила о Мироне. И я опять задумался над тем, что я вообще делаю. А как её вижу…

Переклинивает.

Вот и сейчас.

Останавливаюсь, наслаждаясь открывшейся картиной.

Я всегда старался только ради своего удовольствия.

А здесь…

Ульяна запрокидывает голову назад, предоставляя мне тонкую шею, и звучно стонет, пока я стараюсь удержать нас обоих.

Меня ведёт.

Так сильно, что, как только она кончает, сокращается и бьётся в моих руках в конвульсиях, руки только сильнее ухватываются за неё.

Прикасаюсь губами к её шее и опять неосознанно оставляю на ней засос. Клеймлю. Пусть никто не видит, но она знает.

Не давая ей ни секунды на передышку, я продолжаю, желая получить своё. Кончить и сделать так, чтобы она делала это только со мной. Раз за разом. Секунда в секунду.

И через полчаса я абсолютно не чувствую своего тела.

Лежу рядом с ней на кровати. Расслабленный, довольный. Пока эта мышка сопит мне в подмышку. И я тоже начинаю проваливаться в сон, но отвлекаюсь на мигающий телефон. На секунду вижу того, кто звонит.

И мне приходится встать, чтобы ответить.

Чёрт, сколько можно портить мне мой отпуск, а, брат?