Освещенные шрамами

Глава 5 ПРИТЯЖЕНИЕ МАГИИ… ВОСПОМИНАНИЯ О ВОЛКАХ… НЕЗАЖЖЕННАЯ СПИЧКА… ВРАЖДУЮЩИЕ КОРОЛЕВСТВА

Как только Элисандра оставила ее одну в потайном проходе, Брин продолжила подниматься по секретной узкой лестнице между стенами, пока не достигла этажа, на котором находились их спальни. Она вышла из прохода за гобеленом, дошла до своей спальни, захлопнула дверь и застонала.

Барон Мармоз не был уродом. Как и слизняком. Как рассказывала ее мать, в Руме у него находилось прекрасное поместье, в одном дне пути к югу от Мира. Его земли были плодородны, и он разводил миниатюрных собак, завоевавших призы. Она бы хотела дом, в котором полно собак. Она любила собак, но только не больших.

Большие собаки напоминали ей волков. А волки напомнили ей Рангара.

Она прижала руку к груди и поняла, что барон ей не нравится, как бы она ни старалась. До Собрания Солнцестояния оставалось еще восемь дней. К десятому дню он, возможно, сделает предложение.

К этому времени в следующем году она, наверное, будет уже с кольцом на пальце жить в поместье, полном тявкающих маленьких собачек. Если она подумает, то сможет представить себя там. Но для этого нужно было очень сильно постараться.

Брин подошла к зеркалу в спальне и провела пальцами по влажным волосам. Затем, поколебавшись, она потянула за поясок халата и распахнула его, чтобы посмотреть на шрамы. Она провела рукой по неровным линиям.

Барону Мармозу понравятся шрамы? Он был не из тех, кто показывает разочарование, даже если чувствует его. Подхалим. У нее сложилось впечатление, что Элисандра могла бы сказать ему, что их отец убивал котят, а он бы улыбнулся и сказал, что кошек слишком много; действительно, такова государственная служба.

Она запахнула халат, затянув поясок. Брин снова подумала о том, что ей посчастливилось скрыть свои шрамы. Рангар не мог скрыть свои. Каждый день своей жизни он должен был смотреть на мир с ними. Каково это? Быть таким незащищенным?

Она легла на кровать. Нэн обычно рассказывала ей сказки на ночь, и ее любимой была сказка о заколдованных мальчике и девочке, которые жили во Внешних землях. Каждую зиму девочка превращалась в орла, а мальчик — в выдру. Они любили друг друга, но на суше они проводили вместе только три месяца лета.

«Может ли магия действительно превратить человека в животное?» — спросила Брин у Нэн.

«Нет, дитя, это просто выдумка. Так же, как и магия».

Но магия не была выдумкой. Брин видел, как маг Берсладена, тетя Рангара, с помощью своих магических знаков переводила с их языка на Мирский. А Рангар создал искру, чтобы зажечь свою трубку. Элисандра закатила бы на это глаза и сказала, что может вызвать огонь так же легко… с помощью спички.

Магии поклонялись древние культуры много веков назад, когда все ходили без обуви, ели сырое мясо и едва понимали, что такое книга. Даже сейчас большинство жителей Внешних земель были неграмотны. Ее всегда учили, что, хотя магия и способна на маленькие хитрости… разжечь пламя, облегчить головную боль… наука более могущественна.

Магия была устаревшим путем. Умирающим путем.

Брин взяла спичку, чиркнула ею по кремню и посмотрела на пламя, пока в дверь не постучала служанка, чтобы сообщить ей о начале праздника Второй ночи. Она без энтузиазма переоделась в вечернее платье. Во время ужина она сидела между Элисандрой и бароном Мармозом.

Слушала, как Элисандра поет «Хроники святого Абиссина». Она ни разу не взглянула на королевскую семью Берсладена, сидевших в дальнем конце зала. Марс позаботился о том, чтобы они находились так далеко друг от друга, насколько могут находиться две семьи. Если кто-то еще видел шрамы на лице Рангара и вспоминал ту ночь десять лет назад, то, глядя на Брин, вежливо потягивающую свой сидр, он мог предположить, что она совсем забыла об этом.

Но в тот вечер, оставшись одна в своей спальне после пира, она долго пыталась зажечь спичку, но так и не смогла ее зажечь. Магия. Вот что казалось таким опасным в принцах Барендур. Они были такими же запретными, как и магия, не говоря уже об их загадочности и скандальности.

Она слышала так много историй и сказок на ночь об их диких землях, наполненных колдовскими знаками и магией, с женщинами, которые сражались и рыбачили наравне с мужчинами, со злобными зверями и суровым климатом.

Брин заснула, и ей приснилось, что она вновь стояла в замке, десять лет назад, и вместо того, чтобы отказаться от своих прав на нее, король Берсладена увез ее с собой в свои земли. Вместо того чтобы расти в замке Мир под присмотром слуг, она проводила свои дни в диких лесах, бегая с оленями, плавая с выдрами… а ночи проводила с Рангаром Барендуром.

* * *

На следующий день Брин отправилась на поиски своей матери, чтобы объяснить ей свои смешанные чувства по отношению к барону Мармозу… лучше решить этот вопрос сейчас, чем на восьмой или девятый день, когда он может сделать предложение.

Она нашла королеву Хелену в зале совета, стоящей вокруг Малого стола и спорящей с отцом Брин и главами других семей Эйри. Солдаты перекрыли ей вход в зал.

— Леди Брин. — Капитан Карр склонил голову. — Простите, но ваши родители на собрании. — С тех пор, как его пытались задушить, когда он был молодым солдатом, его голос всегда был с хрипотцой.

— Я хочу поговорить с матерью, это не займет много времени.

— Мне очень жаль. Но это невозможно.

Раздосадованная Брин встала на цыпочки, чтобы заглянуть через его плечо в зал совета. Там были герцогиня Зарадона, король и королева Воллина, а также представители лесных королевств Виль-Россенгард и Виль-Кеви, стоявшие в зеленых плащах.

Она заметила короля Берсладена, Алета, и его старшего сына, Трея, а также их мага. Даже в присутствии других правителей Внешних земель они выглядели наиболее дико со своими тяжелыми плащами и растрепанными волосами.

Для Брин Собрания Солнцестояния сводились к ночным пирам и дневным прогулкам, но истинная цель собраний заключалась в политических договоренностях. Это происходило за пределами праздника.

Марс и два лесных принца спорили друг с другом. Сердце Брин учащенно забилось. Она взглянула на капитана Карра, гадая, думал ли он когда-нибудь о черном олене десятилетней давности. Военное предзнаменование, которое так и не сбылось… пока. После нападения волчьей стаи никто больше не говорил о черном олене.

Король Алет стукнул кулаком по Малому столу и что-то пробормотал отцу Брин на своем языке. Маг Марна коснулась шрамов на своем предплечье, которые давным-давно были вырезаны на ее коже… источник ее магии. Несколькими небольшими жестами руки она смогла повернуться к отцу Брин и перевести Берские слова на Мирский. Отец выслушал ее ответ и насмешливо хмыкнул.

— Черта с два. — Он ткнул пальцем в лицо мага. — Твоя магия может перевести это, ведьма? Черта с два!

Брин затаила дыхание. Она никогда не слышала, чтобы ее отец так неуважительно обращался к кому-либо, особенно к женщине. Но магия заставляла нервничать всех в Мире, и, видимо, даже короли не отличались от них.

Капитан Карр подвинулся, закрывая обзор Брин.

— Как видишь, твои родители заняты.

Брин отвернулась, лишь мельком оглянувшись через плечо. Маг Марна выводила на противоположном предплечье еще один знак, что-то шепча Трею под нос. Отец Брин в порыве гнева скинул все карты с Малого стола.

— Грешница! Убери от меня свою магию!

Брин отвернулась и сбежала вниз по лестнице, тяжело дыша. Она подумала о злости на лицах всех присутствующих. Это так отличалось от вечерних посиделок, когда все смеялись, улыбались, танцевали. Только ли потому, что вино и сидр ослабляли напряжение? Или напряжение всегда присутствовало, просто лежало на поверхности, а Брин была слишком не внимательна, чтобы его заметить?

Судя по вспышке ярости ее отца, казалось, что королевства Эйри находятся на грани войны. Может быть, спустя десять лет военное предзнаменование черного оленя наконец-то сбылось? Она не знала. Никто ничего не говорил младшей принцессе, но ей следовало стараться обращать больше внимания на то, что происходит у нее под носом. Нельзя оставаться такой неосведомленной.

«Как я не заметила приближающейся войны?» — ругала она себя, проходя в большой зал… где сейчас не было никого, кроме слуг, готовившихся к вечернему пиру… и выходя на тот самый балкон, где они с Рангаром разговаривали.

Она облокотилась на каменные перила, вспоминая события прошедшей ночи. Запах дыма его трубки. Блеск его темных глаз в слабом свете. Его хриплый голос, говорящий на языке, который он выучил только для того, чтобы общаться с ней.

Размышляя о возможности войны, она спустилась в сад памяти, где прах ее королевских предков из Мира смешался с землей среди каменных памятников. Она опустилась на мягкую траву и прислонилась к надгробию, спрятанному в укромном уголке.

Почему королевства враждовали? В чем была проблема? Мир поставлял зимой все необходимое во Внешние земли… зерно, корм для животных, вино, лекарства, ткани. Может, королевства во Внешних землях, желали еще большего? Неужели они так жаждали заполучить процветающий Мира, что готовы были развязать войну?

Соседняя дверь тихо заскрипела, когда кто-то ее открыл. Брин замерла. Дверь была не видна за надгробиями, но Брин была совершенно уверена, что именно она вела из нижнего помещения для слуг в сад. Так что, скорее всего, это был садовник или слуга, которому захотелось отдохнуть.

Но, когда тяжелые шаги послышались в саду памяти, за которыми последовали негромкие голоса, она поняла, что двое мужчин присоединились к ней в ее уединенном месте. И, к ее ужасу, они говорили не на Мирском, а на Берском языке.