Отец подруги. Навсегда твоя

Глава 42

— Вы же понимаете, да? — голос Ромы звучит уверенно. Он разговаривает с отцом именинника. — Нельзя верить слухам и домыслам. Этот скандал в сети… — он делает театральную паузу. — Всего-лишь недоразумение. Конечно же, я ничего у Таисии не крал. Просто мною было неверно истолкован предложенный ей рисунок. Я решил, что она нарисовала его исключительно для ресторана Дамира Давидовича, так что в последствии мы его и использовали.

— Не заплатив? — с прищуром спрашивает Гордей.

— К сожалению, Таисия уехала, оборвав все контакты. Мы были готовы заплатить ей круглую сумму за ее работу, но просто не смогли этого сделать.

— И решили присвоить рисунок? Насколько я знаю, вы продали его под своим именем, разве нет?

Рома мнется, будто застигнут врасплох, а мне, если бы я не узнала часом ранее о Гордее не самые приятные вещи, наверняка понравилось то, как он поставил Рому на место, но сейчас… сейчас я просто сижу и смотрю в одну точку, думая о том, как же все у Ромы просто. Просто не нашли контактов, просто не заплатили, а потом просто обвинили в плагиате. Вообще все очень просто! Но только не для меня.

Мне вот уже какой день подряд обрывают телефон с едва ли не приказом вернуться, потому что все проекты, над которыми я работала и которые по итогу дорабатывали другие люди, были забракованными заказчиками по второму кругу. Не скажу, что я удивлена, ведь я все-таки работала в своем, уникальном стиле и именно на него шли все люди. А те, кто дорабатывал мои заказы, просто не умеют так работать. Так что естественно, что ждут меня.

Впрочем, нет, не так. Меня не ждут. Ждут хорошо выполненную работу с подписью какого-нибудь другого дизайнера, потому что я попала в крупный скандал и тот, по чьей вине меня едва не распяли на кресте, никак не спешит мне помогать оправдаться.

И все это результат Роминого “просто”.

Мне хочется схватить со стола вилку и воткнуть ее ему в глаз. Я вовремя вспоминаю, что так делать нельзя и вообще у меня есть чувство собственного достоинства, так что я просто слушаю и вообще никак его не перебиваю.

— А вы что скажете, Таисия? — спрашивает Гордей уже у меня.

Лица, сидевших до этого спокойно, людей вытягиваются и обращаются в мою сторону. Всем интересно, как же выглядит та самая женщина, попавшая в скандал, ведь она смогла нарисовать то, что не смог никто другой. Даже Ромина распиаренная крутая компания, которую он позиционирует как первую по всей стране.

— Скажу, что без моей подписи это было воровством. Собственно, к такому выводу мы с Дамиром Давидовичем и пришли.

— И что теперь? — спрашивает кто-то.

— А что теперь? Я нарисовала новый рисунок, все счастливы, кроме моей репутации. Теперь некоторые мои постоянные клиенты отказываются со мной сотрудничать.

— Разве это из-за плагиата? — слышу голос той, которой смогла бы узнать сегодня даже если бы одновременно говорил кто-то еще.

Ювелирша сидит в нескольких метрах от меня и буравит меня взглядом.

— Насколько я знаю, все потому что вас заметили с женатым мужчиной и общество в другой стране не может вам этого простить. И плагиат, конечно же, наложился. Насколько мне известно, ваши клиенты не хотят теперь с вами сотрудничать, потому что большинство из них — глубоко женатые влиятельные люди, а вы женщина с…

— Марина, хватит, — это Дамир.

Он не повышает голос, не встает, но отсекает так, что все за столом резко замолкают. Даже мне говорить не хочется. Я расслабленно откидываюсь на спинку кресла и помогаю ему решить конфликт за меня. И это, оказывается, неожиданно приятно. Пока я посматриваю на Рому, сидящего, как в воду опущенный, Дамир расставляет все по полочкам. Так, что ни у кого и сомнений не остается в том, что я ни в чем не виновата.

— Давайте успокоимся, — наконец, приходит в себя Рома. — Мы уже все решили, с моей стороны я принес Таисии все возможные извинения и готов покрыть недоразумение финансово, но это мы уже обсудим лично. Считаю, на этом разговор стоит закрыть. В конце концов, собрались мы здесь по другому поводу.

Удивительно, но все переключаются. Разговор идет совершенно о другом, а я, пока все заняты, зачем-то наблюдаю за Гордеем и его женой. Лена так на него смотрит, что у меня сердце сжимается. И самое ужасное, что никто, кроме меня, не замечает ее взгляд, переполненный тоской и болью.

Праздник мы покидаем одними из первых. Дамир прощается с несколькими, как я поняла, важными для него людьми и, взяв меня под руку, ведет к выходу и помогает сесть в автомобиль.

— Рома перевел мне компенсацию, — говорит Дамир. — Ту, о которой говорил за столом. Скажешь мне номер счета, я отправлю эти деньги тебе.

— Я не возьму ни копейки.

Уверена, Рома прекрасно об этом знал, потому и договариваться пошел с Дамиром, который отчего-то до сих пор нормально с ним общается. Я не могу это понять, не могу принять и не хочу даже пытаться. Рома навсегда останется для меня тем человеком, из-за которого мой сын несколько лет рос без отца. Тот, из-за кого моя жизнь могла бы закончится плачевно, если бы не мой брат. Пусть у меня нет доказательств, они мне и не нужны.

— Таисия…

— Не возьму и все, Дамир. Можешь отправить их в фонд помощи детям или бездомным, собачкам, в конце концов. Я не возьму.

Спорить он, к моему собственному удивлению, не начинает.

— Хорошо, — как-то даже быстро соглашается. — Тая… доверься мне, ладно? Я обещал найти виновного, и я найду. Если это Рома…

Я вижу, как Дамир сжимает руль автомобиля. До побелевших костяшек. Его скулы заостряются, подбородок напрягается. Могу только представить, что будет с Ромой, когда Дамир узнает правду. Сейчас он не верит, не имея доказательств и, возможно, все еще питает надежду, что Рома не виноват, ведь они столько времени проработали бок о бок. Но когда все вскроется, я могу только представить реакцию Дамира. И то, насколько больно ему будет осознавать, что все это время он доверял человеку, совсем этого не заслуживающему.

— Виновный, кем бы он ни был, понесет наказание. Я все для этого сделаю.

Когда Дамир это говорит, я ни на минуту не сомневаюсь, потому что помню этот его тон и этот взгляд. И я уверена, что Роме не поздоровится, но мне отчего-то не приносит это никакого удовольствия. Я, оказывается, не люблю мстить.

— А что с Ульяной? — спрашиваю, вдруг понимая, что мы снова ее потеряли. Приехали мы сюда вместе, а обратно возвращаемся без нее.

— Хотел бы я знать, Тая, — с тяжелым вздохом говорит он. — Но она изменилась в последнее время, и я, честно говоря, понятия не имею, почему и что делать. Она выросла, стала зарабатывать и у меня больше нет рычагов давления на нее.

— Я поговорю с ней, — обещаю, а сама думаю, как бы разговор с Ульяной не обернулся необходимостью опять что-то от Дамира скрывать.