Пари куртизанки

Глава 15

Для всех оставалось загадкой, куда Крэнли повел Амелию, пока тот как ни в чем не бывало не появился рядом с Айвстоном спустя всего десять минут после своего исчезновения. Оставалось предполагать, что девушка, лишь чудом избежавшая падения — к радости своей компаньонки и к разочарованию гостей, покинула бал Прествиков.

Однако еще через пятнадцать минут, когда первый круг танцев был в разгаре, она все же появилась, в порванном в нескольких местах платье, очевидно, уже не подлежащем починке.

Естественно, все взгляды в тот же миг обратились к лорду Крэнли.

Однако тот оставался непоколебимым и равнодушным, полностью игнорируя их.

Амелии же, как впоследствии отмечали, удавалось с блеском игнорировать молодого лорда.

Что же еще оставалось гостям, кроме догадок о том, что маркиз увлек девушку в какой-нибудь темный угол и почти сорвал одежду с ее весьма стройной фигуры?

Стоило отметить тот замечательный и весьма интересный факт, что лорда Айвстона, казалось, ни в малейшей степени это не волновало. Как, впрочем, и герцога Кэлборна, который подошел к леди Амелии и завязал с ней оживленную беседу.

Отлично. Последнее событие поразило всех. Комната наполнилась гулом сплетен, причем некоторые исходили от младших Блейксли.

— Думаешь, это по его вине? — спросил Джозайя своего брата Джорджа, очевидно, имея в виду Крэнли, которого гости величали не иначе, как «он», весь остаток вечера. И возможно, всю следующую неделю.

— Не представляю, как все случилось, — ответил тот, голос его звучал не слишком уверенно. — Однако вполне возможно, что это действительно сделал он.

— А я знаю: во всем виноват Крэнли, — торжественно изрек Джозайя, изучающе глядя на брата, который со скучающим видом стоял возле Айвстона.

Поскольку они находились не более чем в шести футах друг от друга, было легко предположить, что тот слышит каждое произнесенное братьями слово. Если у него и было что ответить в свое оправдание, то он предпочел держать это при себе. Оба брата — особенно Джозайя, совсем молодой и неопытный, — полагали, что таким образом вынудят Крэнли защищать себя, свои поступки и свою честь. Однако тот довольно редко делал это. Братья знали эту особенность его характера. Что еще им оставалось?

— Но чего он добился в таком случае? Разве что испортил такое красивое платье, — сказал Джозайя. Его глаза были светло-зелеными, не как у братьев. В остальном же он походил на остальных Блейксли — хорошо сложенный светловолосый молодой человек. Было очевидно, что он не мог отвести глаз от Амелии Кавершем. — Полагаю, девушке следует отправиться домой. Не правда ли?

— Безусловно, — ответил Крэнли, не глядя на Амелию. Это немедленно было истолковано как показное равнодушие. — Ее платье, но не сама девушка, погублено. Логично предположить, что она поспешит домой, радуясь, что избежала других бед, отделавшись лишь такой потерей.

— Эта мысль сама напрашивается, — мягко подтвердил Айвстон, глядя на Амелию. — Меня удивляет, как отлично платье выглядит на ней, даже разорванное. Не думал, что отношусь к мужчинам, которым нравится видеть женщину такой растрепанной и, по правде говоря, небрежной, однако… она прелестна, не правда ли? В ней есть что-то радующее взор. Даже в таком виде.

Крэнли хотел было выругаться, но придержал язык. Крайне неудобно. Как же все узнают о том, что произошло в оранжерее, если он не расскажет об этом? Несомненно, он был очень упрямым, пожалуй, самым упрямым из всей семьи.

В этот критический момент прямо перед ним появилась София Далби, полная энтузиазма и радости, несмотря на то что ее подопечная стояла посреди гостиной в не совсем потребном виде.

— Девушка, обладающая такой красотой и осанкой, выглядит великолепно, в каком бы состоянии ни было ее платье, — произнесла она. — Даже если одежда отсутствует вовсе. Кстати, я попросила мисс Прествик одолжить леди Амелии что-нибудь из своего гардероба, поскольку она, кажется, не намерена покидать бал. Решительная девушка, не правда ли? Так приятно видеть, когда у молодой леди есть внутренний стержень. А вот и мисс Прествик! Посмотрите, какую дивную шаль она подает Амелии. Какой щедрый жест!

— Поскольку леди Амелия не собирается уходить, — продолжила леди Далби, — и поскольку девушка окружена слухами о том, как именно ее платье оказалось в столь плачевном состоянии, а если уж говорить откровенно, то оно полностью разорвано, — она с укором посмотрела на Крэнли, — то единственный способ заставить всех прикусить языки и избежать сплетен один. Вы должны пригласить ее на танец.

— Прошу прощения? — сухо произнес тот.

— Ах, мне следует говорить напрямик, чтобы у вас не оставалось сомнений в значении сказанного, — ответила София с обманчивой учтивостью, ибо воздух между ними явно раскалился. Крэнли был единственным среди братьев Блейксли, кто ни разу не произнес ни единого доброго слова о леди Далби. Остальные просто не знали ее, но Крэнли был одним из немногих мужчин в городе, которого эта чаровница совершенно не интересовала. Это всегда вызывало любопытство. — Музыка такая громкая! Мне следует повторить, должно быть? Вы должны пригласить на танец леди Амелию, лорд Крэнли. Это единственный способ спасти ее репутацию, чего вы, несомненно, желаете. Я не могу даже допустить мысли, что такой порядочный джентльмен, как вы, позволит свободно бродить слухам о том, что он скомпрометировал леди лишь для того, чтобы та держалась подальше от его брата.

Тишину, которая наступила после этих слов, можно было резать ножом. И Крэнли выглядел так, словно именно это и собирается сделать.

— Я буду счастлив танцевать с леди Амелией, — внезапно произнес маркиз Руан.

София даже не повернула головы в его сторону.

— Как это любезно с вашей стороны, — пренебрежительно обронила она, — но, поскольку вас это никак не касается, маркиз, и вы, очевидно, не понимаете всей сложности положения, то вам, конечно, придется брать это предложение назад.

— Вы слишком строги, леди Далби, — ответил тот со сладкой улыбкой. Однако его намерения были отнюдь не такими приятными, что было совершенно очевидно. Руана, обладающего репутацией ловеласа, заботило исключительно собственное удовольствие.

Она одарила Руана раздраженным взглядом, каким обычно смотрят на провинившегося, но все же любимого домашнего питомца. Тот коротко кивнул:

— Каким бы богатым ни было ваше воображение, леди Далби, могу уверить вас, что все ваши причуды будут исполнены. Обещаю вам. — С этими словами он направился прочь — прямо к лорду Пенриту. Несколько мгновений София наблюдала, как он проследовал по гостиной, затем, не пройдя и пятнадцати футов, обернулся и откровенно подмигнул ей, а затем продолжил свой путь.

София едва сдержала усмешку. Однако тут же взяла себя в руки.

— Как я и говорила, — продолжила она как ни в чем не бывало, — танцевать с Амелией следует лорду Крэнли. — Братья Блейксли уставились на нее, не в состоянии так же быстро следить за сменой темы разговора. — Поскольку ее имя связывают с его именем, ах, бедняжка, — было не слишком ясно, кого она имеет в виду — Крэнли или Амелию, — а ее платье является свидетельством некоего происшествия, то именно лорду Крэнли следует танцевать с девушкой, чтобы прекратить сплетни.

— Не представляю, каким образом это поможет, — пожал плечами Крэнли.

— Вы не настолько неискушенный джентльмен, дорогой, чтобы не понимать, о чем я говорю, — немедленно парировала София. — Если вы скомпрометировали бедняжку, — так, значит, ею все-таки была Амелия! — то будет естественным, что теперь избегаете ее. Однако если в оранжерее не произошло ничего предосудительного, то вы сможете спокойно, словно невинное дитя, подойти к ней.

Поскольку ни один человек во всём Северном полушарии не осмелился бы сказать такое Крэнли, все замерли. Однако спорить никто не осмеливался. Да и зачем? Никто не хотел, чтобы репутация леди Амелии оказалась погубленной.

Даже он сам.

— Я полагаю, что приблизиться к девушке, — проговорил Крэнли, — значило бы подтвердить подозрения, какими бы они ни были. Разумеется, все, что требуется в данной ситуации, — это соблюдать приличествующую дистанцию.

— Мой милый лорд Крэнли, — мягко возразила София, — джентльмен должен делать больше, чем требуется, особенно когда речь идет о даме, разве не так? Но возможно, даже сейчас существует и другое решение. Рядом с ней находится герцог Кэлборн, что, по всей видимости, приятно для них обоих. Они выглядят весьма довольными, и поскольку этот танец заканчивается, очевидно, что он пригласит ее на следующий. Как чудесно! — радостно сказала София. — Похоже, лорд Крэнли, в вас нет нужды. Могу предположить, что герцог прекрасно справится сам.

Что можно было ответить на это?

— Я не стану возлагать свои обязательства по отношению к дочери Олдрета на плечи другого мужчины, — отрывисто произнес Крэнли и направился через зал, провожаемый множеством любопытных глаз. За ним наблюдали все, кроме Амелии, которая целенаправленно повернулась спиной к лорду Крэнли. Связанная обязательствами гостеприимства и женской солидарности, мисс Прествик стояла рядом с ними.

— Полагаю, вам стоит подготовиться, леди Амелия, — произнесла Пенелопа, с тревогой наблюдая за приближающимся к ним лордом.

Амелия прекрасно знала, кто может вызвать у молодой и здоровой девушки подобное состояние: Крэнли. Он блестяще владел умением замораживать юных невинных девушек одним своим взглядом. Ей отнюдь не доставляло удовольствия ощущать его на себе, но еще меньше Амелии нравилось наблюдать, какой эффект это производит на других.

— О чем вы говорите, дорогая? — с преувеличенной беззаботностью спросила она. — Я уже прошла через самое худшее, мисс Прествик, а именно — стою в разорванном платье на главном балу сезона. Мне теперь не стоит бояться ничего, тем более мужчины.

— Даже если он следует за вами по пятам, леди Амелия? — с улыбкой спросил Кэлборн.

— Особенно тогда, — ответила она. — Я могу защитить себя и намерена сделать это. Вы предупреждены. — Она улыбнулась дразнящей улыбкой, когда к их группе подошел Крэнли.

— Это право женщины, — ответил герцог.

— Даже ее обязанность, — вставил Крэнли, отказываясь смотреть на Амелию; вместо этого он уставился на Пенелопу: — Разве не так, мисс Прествик? Разве беречь свою честь — это не первая и главная забота женщины?

— Должно быть, вы подразумевали честь женщины, лорд Крэнли, что, несомненно, является главной заботой мужчины в любом возрасте, — произнесла Амелия, пока девушка раздумывала над ответом. — И он старается либо отобрать ее, либо положить на верхнюю полку, где та будет тихо лежать, покрывшись пылью.

Кэлборн удивленно раскрыл рот. Мисс Прествик застыла. На лице Крэнли появилось обычное хмурое выражение.

— Вижу, что мои слова не шокировали вас, лорд Крэнли, что, несомненно, лишь подтверждает мою точку зрения. Прошу меня извинить, мисс Прествик, я высказалась слишком поспешно, однако разве вы не согласны со мной?

К чести Пенелопы, та тут же отреагировала.

— Полагаю, это должно зависеть от мужчины, — произнесла она. — Разумеется, брат также является представителем сильного пола, но ведь он не стремится украсть честь своей сестры, не так ли? Здесь уместно применять логику, верно?

— Поразительно! — прокомментировал Кэлборн, не скрывая своего мнения. — Полагаю, вы получили отличное образование, мисс Прествик?

— Я изучила алфавит, ваша светлость, — пошутила Пенелопа.

— И арифметику тоже, вероятно, — произнесла Амелия. — Только представители сильного пола почему-то предпочитают, чтобы женщина была необразованной, недалекой и оставалась в неведении. Ведь иначе можно проиграть ей.

— Но она всегда может победить другим способом, — с сарказмом ответил Крэнли.

— И каким же, интересно? — сухо бросила Амелия, в упор глядя на него.

— Искусно изображая невинность, — огрызнулся тот. — Я уверен, что именно таким образом женщины получают то, чего хотят.

— А что им остается делать, если это является пунктиком любого мужчины. Правда, не припоминаю, чтобы я спрашивала вашего мнения по этому вопросу, — произнесла Амелия. — Но мне любопытно, что думаете вы, лорд Кэлборн. — Она перевела взгляд с Крэнли, который молча бесился, на изумленное лицо Кэлборна. — Вы тоже считаете, что женщине на пользу неосведомленность?

— По крайней мере в отношении некоторых вопросов, — ответил герцог.

— Я полагаю, в картографии и математике, искусстве и философии? — серьезно поинтересовалась Амелия.

В наступившей тишине она обнаружила, что не может отвести взгляд от Крэнли, да и к чему ей отворачиваться? Ведь это он пытался самым неизящным и предосудительным образом удалить ее с этого бала. Какое потрясение он, должно быть, испытал, когда ему это не удалось! Девушку не сбить с толку такой мелочью, как дырка на платье — хотя их там гораздо больше, — для этого потребовалось бы что-нибудь посерьезнее.

Он поцеловал ее сегодня. Она не хотела этого, не ждала, но не сумела уклониться. И только потому, что была заключена в ловушку из колючих роз и не могла пошевелиться. Единственно по этой причине она стояла как столб и не оттолкнула этого нахала. Ну не виновата она.

Что же касается причин, по которым она ответила на поцелуй Крэнли, пока они оставались для нее загадкой. Но только пока. В тот момент она знала лишь то, что сердце колотилось как бешеное, кожа пылала, а грудь вздымалась от волнения. В этой тайной войне, которую они вели друг с другом все эти два года, считались лишь очевидные победы и поражения. По крайней мере так она решила. Ее не заботило, что думает об этом Крэнли. Возможно, он вообще умеет только браниться, рычит и ведет себя как ему заблагорассудится.

Вот только этот невоспитанный морской волк еще не понял, что теперь их война стала открытой.

Амелия, конечно, не должна была позволять ему целовать себя в тот первый раз. Это было чрезвычайно глупо и повлекло за собой такие серьезные последствия. Конечно, он скорее украл тот поцелуй, чем попросил его, и сколько бы раз она ни возвращалась к воспоминанию об этом — по правде говоря, гораздо чаще, чем это было необходимо, — девушка не представляла, каким образом можно было избежать его. Представлялось непростым делом выйти замуж за Айвстона, когда его брат целует ее при каждой удобной возможности; для него это должно быть очевидно.

Может ли Крэнли остановиться? Вряд ли.

Может ли воздержаться она? Похоже, что нет. Он положил этому начало, в конце концов, но завершать, кажется, придется ей. Хотя это и не совсем подобает леди.

Что ни говори, а Крэнли запутал все до крайности. В происходящем можно винить исключительно его. Она не стала бы целовать мужчину в восемнадцать лет, особенно того, кто не обладал перспективой стать герцогом. Амелия всегда четко следовала своим приоритетам и поступала так с шести лет, если не раньше. К десяти годам ее принципы стали абсолютно непоколебимыми. К шестнадцати она уже хорошо знала, что у нее ровные белые зубы, высокая грудь и чистая кожа, а еще — что она выйдет замуж только за герцога, потому что обладала всем необходимым для достижения этой непростой цели.

В восемнадцать, в год ее выхода в свет, она увидела лорда Крэнли, и эта встреча тотчас же изменила все. Однако он, казалось, не догадывался об этом.

Молодой человек, будучи старше и опытнее, использовал хитрость, притягательность и грубую силу, чтобы заключить ее в свои сильные объятия, прижать к широкой груди и пылко поцеловать. Правда, для этого смелого шага понадобился почти целый день, что также изрядно раздражало. Ей казалось, что он никогда не отважится, но Крэнли решился, однако больше ничего не происходило. Вообще ничего. За два долгих года он так и не сделал ей предложения. Ничего, кроме страстных поцелуев и нескольких совсем невинных ласк — и никакого движения вперед. Однозначно, он был самым недогадливым мужчиной во всей Англии. Неужели он никогда не предложит ей руку и сердце?

Единственное, что помогало девушке оставаться в здравом уме все эти два года, был тот факт, что ни один человек не знал о том, что произошло между ними. Никто не догадывался об их встречах. Эта мысль приятно грела Амелию. Разумеется, Луиза была бы шокирована, ведь она считала, что ей известен каждый шаг ее кузины. Почти так и было. Однако некоторыми событиями из своей жизни она не собиралась делиться ни с кем, и к этой категории относились все ее соображения относительно Крэнли.

Они встречались гораздо реже, чем ей бы хотелось, поскольку тот был далеко не светским человеком, хотя это ничуть не уменьшало его привлекательности. Даже напротив. Опасность, таящаяся в их свиданиях, добавляла немалую долю азарта тем довольно скучным мероприятиям в обществе, которые так часто приходилось посещать. Крэнли был готов увлечь ее в какую-нибудь нишу при любом удобном случае, чтобы поцеловать, что делало посещение даже очередного занудного домашнего концерта довольно сносным.

Когда им не удавалось уединиться, вечер выдавался невеселым.

Как не вспомнить хотя бы тот день, когда его брат, лорд Генри Блейксли, скомпрометировал Луизу. Они находились в комнате рядом с чуланом одни и старались изо всех сил не обращать друг на друга внимания, что было чрезвычайно сложно, поскольку Крэнли был не тем человеком, которого можно игнорировать. Он бросил на Амелию несколько сердитых взглядов, а она то и дело поворачивалась к нему спиной.

Девушка изо всех сил старалась быть достойной дочерью герцога, но из-за поведения Крэнли это было невероятно сложной задачей.

Потом были те неудачные выходные в поместье графа Куинтона. Его сын, приятный молодой человек, едва не наткнулся на них в лабиринте, когда Крэнли целовал ее. Амелия вовсе не хотела идти с ним туда, но, поскольку это развлечение усиленно навязывали, как хорошая гостья, не могла отказаться. Она была почти уверена, что Крэнли нашел ее там по чистой случайности. Однако после некоторых размышлений пришла к выводу, что тот все-таки намеренно выследил ее. Иначе как объяснить ту легкость, с которой он обнаружил ее? В тот раз он подкрался к ней, схватил за талию прежде, чем она успела сказать хоть слово протеста, и принялся целовать холмики ее груди, бережно отодвигая края тонкого муслина, поднимаясь выше и выше. Он заставил девушку откинуться назад, а что она могла сделать? Оставалось лишь держаться за него, чтобы не упасть. Они были на частном вечере, и любой мог натолкнуться на них. Но, слава Богу, этого не случилось.

Было еще множество подобных эпизодов, похожих по сути, а именно — всегда следовала неожиданная атака на нее, и каждому такому эпизоду полагалось бы закончиться предложением руки и сердца. Однако его все не было, хотя Крэнли не упускал случая потискать Амелию. Просто смешно, ведь она не из тех, кто позволяет мужчине целовать себя, если он не собирается жениться на ней. По крайней мере не была такой, пока не встретила темпераментного сына герцога Хайда.

Она искренне считала, что не должна предавать огласке их непонятные отношения. Крэнли полностью соответствовал образу матроса, получившего внезапный отпуск, и вел себя так же. Если бы только его родители знали, какой невинной девушка была, пока не влюбилась в этого самого невыносимого и совсем неподходящего ей мужчину. А теперь Амелия пала так низко, что вынуждена прибегать к уловкам, чтобы добиться его, ибо что такое список герцогов, как не хитрость? Подумать только, как Крэнли изменил ее! Что она знала об отношениях мужчины и женщины в восемнадцать лет?

Как ни крути, ясно одно: во всем виноват Крэнли.

…Она живо вспомнила их первый поцелуй.

День был довольно холодный — восемнадцатое марта, если быть точной, и ее отец был дома, в их родовом поместье в Сэндворте. Поскольку герцог скучал, то решил устроить вечер не более чем на сорок гостей, которые смогут развлечь его самого и, возможно, друг друга. Ах да, и еще его детей, ведь им так редко предоставлялась возможность хотя бы иногда повеселиться.

Естественно, Олдрет, будучи герцогом, вдовцом и отцом — именно в такой последовательности, — по своему обыкновению, не упомянул о своих планах, однако Амелия и Хоксуорт были неглупы и прекрасно догадались о его намерениях.

Прибыли герцог и герцогиня Хайд со своими сыновьями, отсутствовали только лорд Айвстон, графиня Далби и граф Далби, оставившие дома четырнадцатилетнюю леди Кэролайн, герцог и герцогиня Эденхем — его третья жена на раннем сроке беременности, а также прочие важные гости. Честно говоря, Амелии очень хотелось увидеть маркиза Айвстона. Девушка была бы не против очаровать графа еще до того, как официально выйдет в свет. Это сэкономило бы массу усилий, и к тому же было бы невероятно престижно — войти в общество уже в качестве невесты наследника герцога Хайда.

Но его старший сын, слывущий затворником, так и не появился в Сэндворте. Зато граф Крэнли не преминул появиться.

Тогда, да и сейчас, он не был похож ни на кого из знакомых Амелии. Молодой человек был широкоплечим, высоким, довольно привлекательным. Правда, невероятно серьезным и сдержанным, и Амелии захотелось заставить его открыть ей свое сердце. Но окончательно девушку покорили его глаза — карие, холодные и пронзительные, словно таящие какую-то тайну, что могло пленить самое невинное существо, каким и была Амелия. Пока не повстречала его.

Он застал ее в картинной галерее, пока все остальные играли в карты в гостиной. Поскольку девушка терпеть не могла это дурацкое занятие, она, миновав две комнаты и большой зал, оказалась там, а Крэнли последовал за ней. Амелия была уверена, что он шел за ней намеренно, иначе каким образом оказался рядом? Если быть честной, она сделала все для того, чтобы заставить его последовать за собой, и ей чрезвычайно польстило, что он и в самом деле последовал ее молчаливому призыву.

Окна галереи смотрели на восток, свет мягко освещал комнату и многочисленные портреты предков на стенах. Девушка полагала, что выглядит достаточно привлекательно сегодня, и надеялась, что немногословный лорд Крэнли наконец заговорит с ней.

Рассматривая картины, Амелия сравнивала собственные голубые глаза с глазами прапрабабушки, жившей тысячу лет назад.

Сходство было довольно слабым.

Крэнли наконец подошел поближе к ней и тут же принялся искать одинаковые черты. Он нашел, что носы, кажется, похожи.

«Какой абсурд», — удивилась она. Поскольку молодой человек стоял рядом и к тому же дотронулся пальцем до ее изящного носика, когда нес эту чушь, поворачиваться к нему было, наверное, рискованно, но Амелия сделала это.

И Крэнли поцеловал ее, не колеблясь ни секунды.

И именно в тот самый момент, когда они оторвались друг от друга, ему следовало сделать шаг назад и извиниться. Но поскольку Амелия положила ладони на его широкую грудь и восторженно смотрела на него, словно умоляя об еще одном поцелуе, у него не было ни малейшего шанса просить прощения, даже если он и собирался это сделать.

Крэнли снова притянул ее к себе, положив руки девушке на талию, и с упоением прижался к ее губам. Она с готовностью ответила. Сказать по правде, довольно страстно.

Они целовались, пока не село солнце, окрасившее галерею в пурпурные тона. Амелия хорошо запомнила это, запомнила и его карие глаза, которые восторженно смотрели на нее.

До них донеслись какие-то звуки из гостиной. Каждую минуту в галерею кто-то мог войти.

Крэнли еще раз поцеловал ее, на этот раз почти грубо. Как ни странно, это не оскорбило ее. Хотя она ни за что не призналась бы ему в этом. Но Амелия была уверена — ведь это было совершенно логично — что теперь между ними все решено. Вот-вот он предложит руку и сердце.

Однако этого не происходило, и девушка не могла понять причины. Она, совершенно очевидно, была влюблена в него. Разумеется, некоторые мужчины относились к такого рода вещам без должного уважения, но Амелия не была дурой и знала, что Крэнли, без сомнения, можно назвать человеком чести. Конечно, он был благородным человеком.

Но этот благородный человек так и не сделал ей предложения. Спустя два года начался новый сезон, а ему все еще следовало просить ее руки, но вместо этого этот бродяга собирался снова уйти в море.

Что же ей оставалось делать? Заставить его остаться? Ударить его своим маленьким кулачком и силой принудить сделать правильный шаг?

Вместо этого она заручилась помощью Софии Далби, что должно было принести нужный результат. Либо Крэнли наконец будет вынужден сделать ей предложение, либо один из мужчин в ее списке, если уж на то пошло. Разумеется, молодой лорд этого не допустит. В конце концов, разве не он проявил инициативу в их отношениях? Разве он не может заявить свои права на нее? До сих пор он проявлял смелость, дразня ее, целуя в темных углах, не делая серьезного шага. Ему уже давно следовало бы понять, что нужно решиться на что-то. Однако Крэнли продолжал в том же духе.

Это становилось утомительным, но что она могла сделать? Амелия была не в силах остановить его, а он, очевидно, не собирается компрометировать девушку; хотя давно мог бы сделать это и теперь они уже были бы женаты. Взять хотя бы Блейкса и Луизу: всего один вечер — и его брат получил женщину своей мечты. Однако Крэнли, видимо, слеплен совсем из другого теста, что довольно-таки странно.

Должно быть, все эти мысли отразились на ее лице, придавая ему выражение растерянности. Наконец герцог Кэлборн решился.

— Не желаете ли потанцевать, леди Амелия?

— Буду счастлива, — ответила она, взяв его под руку, и тот отвел ее на середину зала.

Она чувствовала спиной горящий взгляд Крэнли. Ничего, пусть подумает над своим поведением!