Партия на троих

Глава 56

Агата

Это не поцелуй. Это наказание с поощрением. Чистая ярость вкупе с жаждой и похотью. Матвей кусает мои губы, яростно целует их и проникает упругим языком в мой рот.

Сволочь! Ненавижу его за то, что перед ним я слаба. Не могу не отвечать на этот порыв. Не могу оттолкнуть его. Не тогда, когда его вкус оседает на моем языке, а рука — на заднице. Он крепко сжимает мою ягодицу, практически до боли. Потом подхватывает меня за талию и рывком поднимает в воздух. Я оплетаю его талию ногами, ныряя рукой под рубашку.

Царапаю его спину со всей накопившейся злостью, наверняка оставляя борозды на коже. Плевать. Он заслужил это.

Усадив меня на край спинки дивана, Матвей отпускает меня на пару секунд, чтобы расстегнуть оставшиеся пару пуговиц и стянуть с себя одежду. Мы смотрим друг на друга с такой злостью и похотью, что, кажется, комната сейчас воспламенится. И пока Матвей раздевается, я сбрасываю с себя топик, оставаясь с голой грудью.

— Ты в этом ездишь по городу? — рычит он. — Чтобы я такого больше не видел! Только со мной!

— Тебя забыла спросить, во что мне одеваться! — огрызаюсь я.

Раздевшись, Матвей хватается за резинку моей юбки и вместе с трусиками стягивает по моим ногам. Окидывает мое тело жадным взглядом, а потом наклоняется и втягивает сосок в рот. Ощутимо прикусывает его, и я даже вскрикиваю. Потом облизывает, посасывает. Переключается на второй.

— И перестань заморачиваться, — рычит, прикусывая сосок. — Если ты в моей постели, значит, другая мне там не нужна.

Откинувшись на руки, выгибаю спину, подставляясь под ласки Матвея. Жадные, грязные, агрессивные ласки, которые именно сейчас ощущаются крайне правильно. Все мое тело вибрирует от возбуждения и злости, но я стону, когда Матвей вводит в меня два пальца и двигает ими так, как мне сейчас того хочется: интенсивно и ритмично. Пальцы на ногах поджимаются от переполняющих меня ощущений.

Выпрямившись, Матвей сдергивает меня с дивана, разворачивает спиной к себе и укладывает грудью на спинку. Толчком раздвигает ноги и пристраивается сзади.

— Блядь, я тебя прибить сейчас готов, — рычит он, наклонившись и прикусив за плечо. — За то, что опять притащила в наши отношения третьего.

— Нет отношений! — парирую я. — Некуда тащить!

— Это мы еще посмотрим, — цедит Матвей и наматывает мою косу на кулак, а потом тянет за нее, заставляя меня задрать голову и выгнуть спину. — Член тебе большой? — Он врывается в меня, и я чувствую, как внизу живота простреливает легкой болью. Вскрикиваю. — Не жмет? — спрашивает Матвей и, отведя бедра, входит снова, но уже медленнее.

— Жмет! — рявкаю.

— Ничего, сейчас я тебя растяну.

Он двигается быстрыми рывками, но не до упора, с каждым разом входя все глубже. Как будто щадит меня, ждет, пока я привыкну и буду готова принять его яростные толчки. Моя кровь кипит, а сердце таранит ребра. Я хочу ненавидеть Громова! Хочу, чтобы у меня был нормальный парень, который не насилует мой мозг и не делает… вот этого всего. Но понимаю, что отныне на фоне Матвея любой другой будет казаться пресным. Недостаточно мужественным, недостаточно страстным. Не хочу его хотеть! Но хочу…

— Ай! — вскрикиваю, когда он снова врывается до упора.

— Больно? — внезапно притормаживает Матвей и спрашивает с такой заботой в голосе, что мне хочется залепить ему пощечину. Пусть уже сделает больно и проваливает ко всем чертям! Может, так мне легче будет его забыть?

— Немного, — отвечаю я.

Он замедляется и теперь… как будто занимается со мной любовью, нежно поглаживая плечо губами.

— Я не хочу делать больно, — размеренно двигаясь, признается Матвей. — Хочу, чтобы тебе было со мной хорошо. Скажи, как тебе хорошо.

Когда он говорит все это, мое тело покрывается мурашками.

— Так хорошо, — выдыхаю я.

— А так? — Он слегка меняет угол проникновения, и я снова вскрикиваю, потому что теперь он попадает в очень чувствительную точку внутри меня. Его пальцы ложатся на клитор, и я поднимаюсь на носочки. — Так, наверное, еще лучше.

— Мгм, да, — выдыхаю, закрывая глаза.

Восхитительные толчки вместе с лаской чувствительной горошинки, низкий голос Матвея, который поощряет мои стоны, — все это плавит меня, медленно, но уверенно подводя к пику. Теперь мне хочется вернуться к его первоначальному напору, потому что медленных толчков недостаточно.

— Быстрее, — прошу, задыхаясь. — Матвей, сильнее.

Перехватив меня за бедра, он молча разгоняется, пока толчки не становятся настолько сумасшедшими, что я не успеваю хватать ртом воздух. Сильнее и сильнее, пока я не взрываюсь. Мой крик оглушает даже меня саму. Все тело дрожит, и я не могу надышаться. Но Матвей не останавливается, не позволяет мне поплавать в оргазме. Он трахает меня так, словно от этого зависят наши жизни. Жестко и быстро, врываясь до основания. И как я могла сказать, что его член слишком большой для меня? Он, черт побери, идеальный!

Матвей снова пробирается к клитору и быстро кружит по нему пальцами, пока я не кончаю во второй раз, и он сразу же летит следом, заливая мою спину теплой жидкостью. Она выстреливает под тихий стон Матвея и мое тяжелое дыхание. И это чистый секс. Мне кажется, я получила еще один микрооргазм только от этих ощущений.

— Мне нужно в душ, — немного отдышавшись, говорю я.

— Иди сюда. — Матвей помогает мне выпрямиться на трясущихся ногах и поворачивает лицом к себе. Заключает мои щеки в свои ладони и нежно целует. А, когда отрывается, я вижу в его взгляде то, чего никогда не видела: нежность. — Я люблю тебя.

Кажется, я на пару мгновений глохну. Или, может, у меня слуховые галлюцинации?

— Что? — шепчу дрожащими губами.

— Я люблю тебя, — повторяет он. — Что нужно сделать, чтобы ты снова стала со мной встречаться? У тебя есть список на этот случай?

— М-м-м… есть, — шепчу настороженно.

— Пойдем в душ, перечислишь все пункты.

Подхватив меня на руки, Матвей несет меня в ванную, где включает тропический душ. И мы вместе становимся под воду. Первое время просто стоим, обнявшись. Прижавшись ухом к его мощной груди, я слушаю, как постепенно успокаивается его сердце. Грохот перетекает в размеренный стук, и мое собственное синхронизируется с этим ритмом.

— Список, Агата, — напоминает Матвей.

— Ты должен быть нежным, внимательным, заботливым. Не надо втягивать меня во все свои эти опасности. Хочу, чтобы ты прекратил незаконные дела. И эмоциональные качели мне тоже не подходят. Ты или любишь, или нет. Если любишь, не будь грубым. Прежде, чем что-то сказать или сделать, подумай, не обидит ли это меня.

— А ты любишь? — спрашивает Матвей и поднимает за подбородок мою голову. Я зажмуриваюсь, потому что вода начинает лететь на лицо. — Прости, — говорит Матвей, и вместе со мной делает шаг в сторону из-под воды.

Протерев глаза, я снова смотрю на него.

— Люблю, — говорю тихо, но он слышит. Или читает по губам, потому что его собственные растягиваются в улыбке, а глаза начинают светиться. Обожаю, когда он такой: настоящий и открытый.

Матвей прижимает меня к себе, а потом нежно целует.

— Только ты должна привыкнуть к тому, что я не люблю демонстрировать чувства на людях.

— Как-нибудь переживу, — хмыкаю я, и Матвей снова затягивает нас под душ.