Патрициана. Книга третья (СИ)

ГЛАВА 10. Решётка

На второй день процедура повторилась.

С рассветом кабальных подняли и погнали убирать храм. С вечера всё тело ныло, и, кроме того, Норен понял, что лишился рубашки — пропитавшиеся кровью клочья ни на что не годились. Он ощупал внутреннюю сторону бедра, где скрывался подаренный Веленой стилет, и порадовался про себя, что не спрятал его в рукав. Два его обычных ножа надсмотрщики отобрали в первый же день.

Утро прошло без происшествий, а после обеда его снова вызвали к магистру.

Оказавшись в просторных светлых покоях, он широко расставил ноги и сцепил руки за спиной, глядя на старика, сидящего в кресле сверху вниз.

— Похоже, я тебя не убедил, — магистр криво усмехнулся.

— За один день? За кого ты меня принимаешь?

— Жаль. Я обещал твоей… кто она тебе?

Норен промолчал.

— Одним словом, я обещал той энтари, что просила за тебя, что не буду с тобой жесток — если ты не напросишься сам. А ты, похоже, напрашиваешься.

— Велена говорила с тобой? — вырвалось у Норена.

— Велена… а что насчёт второго имени? Или титула?

Норен ответил не сразу.

— Чего ты хочешь от неё? — спросил он.

Магистр покрутил на пальце перстень с агатом.

— Энтари с севера. Насколько я знаю, на севере было лишь четырнадцать энтари. Их потомки наверняка расплодились, но у них всё равно только четырнадцать рун, и вряд ли они научились делать новые.

Норен молчал, размышления магистра не говорили ему ни о чём. Ясно было только, что этот человек что-то знает об энтари и что-то хочет от Велены.

— Ты знаешь, кем может быть твоя… Велена? — спросил он, поднимая глаза на Норена.

Крылатый пожал плечами.

— Откуда её предки на континенте? — спросил магистр снова.

— Четырнадцать кораблей причалили к побережью Ойкумены. Эту легенду в моём народе знают все.

— Четырнадцать кораблей… Когда это было? — глаза магистра неприятно блестели, но Норен решил ответить.

— Считается, что чуть больше шестьсот лет назад.

Магистр вскочил с кресла и быстро прошёл по комнате к окну. Постоял секунду, глядя на бескрайнее небо, и, вернувшись к крылатому, остановился в полуметре от него.

— Шестьсот тридцать семь лет назад… — сказал он медленно. — Сколь о многом я хотел бы с ней поговорить...

Норен пожал плечами.

— Ничем не могу помочь, тебе это проще сделать, чем мне.

Магистр окинул его презрительным взглядом.

— Ты по-прежнему не вежлив.

— Поверь, это не лечится.

— Проверим.

Он махнул надсмотрщику и, не обращая больше внимания на убийцу, вернулся к своим делам.

Дни тянулись монотонно. После обеда Норена каждый раз вызывал к себе магистр. Каждый раз задавал вопросы об энтари. Норен отвечал — до тех пор, пока вопросы не касались Велены. Когда речь заходила о патрициане, он моментально замолкал и встречи неизбежно заканчивались поркой.

Силы убывали, как вода сквозь решето. Однако каждый вечер после заката он падал на свой тюфяк и смотрел в окно, в поисках одинокой тёмной фигуры. Он всегда находил её — недалеко у ограды — и ловил малейшие изменения в её лице и одежде.

На четвёртый день её мрачное лицо слегка просветлело, и она с новой энергией долго и тщательно искала среди рабочих за оградой слугу — но так и не найдя, ушла. В следующие дни она приходила то раньше, то позже — но приходила всегда. Норен видел, как проступают под глазами энтари тёмные круги. Придумала ли она что-то? Крылатый не мог угадать. Однако настойчивые расспросы магистра всё более будили в нём желание предупредить патрициану об угрозе, и через некоторое время такая возможность ему представилась.

Магистр сменил методы.

Прошло две недели после ареста Норена. Велене всегда казалось, что она любит одиночество — но теперь оно давило на виски стальным обручем. Каждый вечер, закончив работу, она приходила к гильдии в надежде увидеть любимого. На душе скребли когти — она не понимала, как могла попасться в эту ловушку. Нужно было убить стражу сразу, когда попытались схватить Норена, и плевать сколько вокруг людей. Нужно было разнести к чертям здание суда и что с того, что на балконе могли прятаться арбалетчики. Нужно было взять вину на себя. Нужно было сделать хоть что-то — и она не знала что, но чувствовала, что это её проблема и Норен не должен был расплачиваться за её неосмотрительность.

Велена допоздна стояла у резной ограды, но ей всё же нужно было спать — и, когда время клонилось за полночь, патрициана всё же уходила, чтобы переночевать в маленькой каморке в самой дешёвой гостинице. Ей казалось, она не имеет права на большее.

И вот наступил пятнадцатый день разлуки. Работы не было. Велена посетила порт и узнала, как можно выбраться с острова. Корабли на материк и правда не ходили — ни зимой, ни летом. Единственной возможностью покинуть остров было отправиться с судном работорговцев на восток, где, как называли её местные, скрывалась «чёрная земля». Корабли туда отходили почти каждую неделю, и жадные до прибыли торговцы живым товаром готовы были подвезти хоть кого за небольшое вознаграждение. Можно ли добраться с Чёрной земли до Ойкумены — никто не знал, но всё было лучше, чем застрять на этом странном острове до конца дней.

Закончив с делами в порту, Велена снова отправилась на площадь, где стояли здания гильдий. Кое-что она начинала понимать, но весьма смутно. То, что он сочла храмами, было, очевидно, какими-то культовыми сооружениями местных энтари. Но в чём был их смысл и что умели их завсегдатаи, выяснить она так и не смогла: никто не желал обсуждать Гильдии, и ясно было одно: страх и уважение перед магистрами граничит со священным.

Она остановилась у ограды, привычно опустив руку на металлический завиток, и прищурилась, разглядывая рабочих.

Сердце глухо стукнуло и замерло. В горле родился и тут же умер не прозвучавший крик.

Норен был здесь. Туловище его было полностью обнажено, и по бледной коже хлестал ледяной ветер. Едва зажившие белёсые шрамы сменили новые — грубые красные полосы. Все рабы работали по трое, он же был один. Медленно, с явным трудом, один за другим перетаскивал из одного края двора в другой кубической формы глыбы гранита.

Велена крепче сжала пальцы на металле решётки. Никто не использовал крылатых для физической работы. Может, Норен и умел драться, но ни он, ни кто-либо ещё из его народа не отличался физической силой. Нужно было быть идиотом, чтобы заставить её любимого убийцу таскать булыжники.

Велена напряжённо следила, как крылатый движется из стороны в сторону. Лицо его скрывали слипшиеся белоснежные пряди. Велена мучительно хотела окликнуть любимого, но опасалась привлечь ненужное внимание надсмотрщиков.

В очередной раз повернувшись, Норен замер, и Велена поняла, что убийца видит её. Патрициана не знала, что может сделать здесь и сейчас. Она просто стояла и смотрела, и ответом ей был такой же молчаливый взгляд.

Норен медленно шагнул вперёд. Велена вздрогнула и бросила косой взгляд на мускулистого эфиопа с кнутом, стоявшего поодаль, но, кажется, Норэну было плевать.

Не отрывая взгляда от энтари, он медленно двинулся к ограде и остановился почти вплотную.

— Прости меня, — энтари не была уверена, прошептала она эти слова или только подумала.

Тонкая рука с обломанными ногтями легла поверх её кисти, сжимавшей решётку. Велена вздрогнула.

— Забери меня отсюда, — услышала она тихий голос и совсем уже шёпотом, — хозяйка.

Сердце Велены ёкнуло.

— Не говори так.

— Хозяйка, — повторил крылатый громче, — я хочу быть только твоим.

Велена резко перехватила руку убийцы, до боли сжимая разбитые пальцы.

— Что они с тобой сделали? — спросила она резко.

Норен покачал головой.

— Всё хорошо, — сказал он. — Просто я хочу отсюда уйти. С тобой.

Велена ещё крепче сжала пальцы.

— Я тебя выкуплю. Потерпи ещё немного. Я договорилась с Магистром.

Норен резко усмехнулся и поднял голову, будто вспомнил что-то.

— Нет. Он лжец. Не верь ему. Ему нужна ты. Велена, не приходи сюда больше.

Хейд сжала зубы.

— И не надейся, — выдавила она. — Я тебя вытащу. Можешь отомстить мне по полной программе за то, что я позволила им забрать тебя. Но сначала я вытащу тебя. Я нашла корабль. Мне просто нужно ещё немного денег на выкуп.

Норен не ответил. Он лишь молча смотрел в зелёные глаза.

Вдали послышался окрик надсмотрщика.

Велена убрала ладонь и, слегка наклонившись, прижала к губам грязные пальцы убийцы.

— У тебя будут проблемы? — спросила она.

Крылатый лишь усмехнулся:

— Не важно.

— Я буду здесь завтра, — сказала патрициана, снова сжимая руку убийцы. — Хочешь, я принесу тебе что-то? Фруктов? Вина? Оружие?

Норен слабо улыбнулся.

— Да, — сказал он мягко. — Хочу. Принеси мне себя.

Велена ответила такой же улыбкой.

— Я принесу винограда.

Норен кивнул и чуть отступил назад, но рука его по-прежнему лежала в ладони энтари.

— Я буду ждать, — сказал он и, резко развернувшись, пошёл на голос надсмотрщика.