Патрициана. Книга третья (СИ)

ГЛАВА 13. Дис Патер

Всю дорогу вниз по лабиринтам храма Норен сжимал кулаки. Лицо Велены, перепачканное кровью, стояло перед глазами. Руки ещё чувствовали прикосновения её рук.

«Уйти», — думал он, впервые за долгие годы ощущая отчаянье, — «Как я могу уйти?..»

Норен зажмурился, силясь отогнать навязчивый образ. Дверь барака захлопнулась у него за спиной. Незрячим взглядом он обвёл ряды коек. Другие кабальные поспешно отводили взгляд — боялись его. С первого дня.

Норен молча прошёл к своей и сел на край. Широко расставив колени, облокотился о них и уронил лицо на ладони.

«Но что я могу сделать, пока я здесь? Убить их всех?..» Едва эта мысль зародилась в голове, Норен почувствовал, как поднимается в крови многоголосая песнь. Он снова представил улицы, полные мёртвых тел, и, резко убрав руки от лица, стиснул кулаки. Он ничего не знал об этом городе, но кто бы не правил здесь, Норен осознавал, что смерти достоин не каждый из них.

«Почему нет?..» — отозвался внутри любопытный голосок. «Никто из них не сохранил бы тебе жизнь».

Время близилось к рассвету.

Барак погрузился сон. Норен бесшумно поднялся и скользнул к двери сквозь темноту.

Замок открылся с лёгким щелчком, и дверь бесшумно отворилась. Двое охранников осели на пол со свёрнутыми шеями раньше, чем успели повернуться на звук.

Едва первое дыхание смерти коснулось его пальцев, Норен почувствовал, как поднимается в крови новая, оглушающе яростная волна. Как пульсирует в венах сила, которую он успел позабыть. Бесшумно, не замечая собственных шагов, Норен двинулся по коридору. Ещё двое стражей встретились ему за углом. Он вырвал кинжал из ножен одного из них и одним сдвоенным движением ударил влево, затем вправо. Два горла брызнули кровью. Время замедлило бег — бесконечно долго два мертвеца оседали на пол.

Минуя поворот за поворотом, Норен двигался вперёд, пока не замер, шестым чувством ощущая, что за ближайшей дверью находится выход. В какой стороне темница Норен не знал. В прошлый раз его вели вниз, завязав глаза. Он мог бы вспомнить направление, но за спиной уже слышался звон доспехов.

Кровавая песнь пульсировала в запястьях. Норен стиснул руку в кулак и решительно двинулся к двери, ведущей наружу.

«Приказ», — напомнил себе он, — «Сначала я выполню приказ. Всё остальное — потом».

Норен не помнил, как двигался по улицам города — Песнь Смерти становилась всё громче каждое мгновение, когда он чувствовал поблизости биение человеческого сердца.

Не помнил, как добрался до гостиницы, где были спрятаны деньги. Не помнил, говорил с кем-то или нет. Не помнил, убивал или нет.

«Безумие», — он стискивал кулаки, возвращая себя в рамки самоконтроля, пока не почувствовал, что кругом давно уже нет зданий. Норен двигался в гору мимо незнакомых деревьев и забытых богами валунов. Махина храма чернела вдали — там у самого горизонта брезжил рассвет.

Песня стихала, и лишь последние болезненные ноты неудовлетворённой ярости пульсировали в груди. Руки ещё помнили, как это могло быть — горячая кровь, струящаяся по запястьям. Кровь врагов. Кровь не-крылатых, которые одним тем, что они не-крылатые не заслуживали права жить.

«У тебя есть более веские причины», — сказал он себе, преодолевая последние футы пути. «Всегда были,» — подсказала память. Но от этого видения площадей, усыпанных мёртвыми телами, не стали бледней.

«Это будет не месть», — снова повторил кто-то очень самоуверенный у него в голове.

Норен качнул головой, разгоняя окутавший сознание туман.

Он остановился у самого края горного утёса, на котором они с Веленой в последний раз были вдвоём. Огни города почти погасли, и только незнакомые звёзды освещали упавшую на Аталэнт темноту.

Свежий ветер нежно касался лица крылатого. Ветер, которого было так мало в его жизни.

«Это — свобода?» — подумал он, прислушиваясь к своим чувствам.

На поясе звенел туго набитый золотом кошель. В порту ожидал корабль, который скоро унесёт его с этой проклятой земли энтари. Но ни то, ни другое не имело ценности.

«Это странное чувство… — подумал он. — Как будто нет смысла идти вперёд. Нет желаний и огорчений. Пустота».

Норен вгляделся в укрывший город предрассветный сумрак. Обычно он не чувствовал пространство так далеко. Но сейчас зрачки сами устремились туда, к подножиям храма. Он был уверен. Он ощущал. Велена находилась там.

Норен на мгновение опустил веки и как наяву увидел перед собой зелёные, с искорками золота, глаза. Улыбку, тронувшую только один уголок губ.

— Патрициана… — беззвучно прошептал он, уже понимая, что не уйдёт. Никогда не уйдёт, даже если ему навсегда придётся остаться рабом. За возможность ещё раз заглянуть в эти глаза наяву он отдал бы всё. Никакая свобода не стоила понимания того, что Велена больше никогда не прикоснётся к нему.

— Любой приказ… — прошептал он. — Я выполню любой твой приказ, но не этот, Велена. Не приказывай мне уйти. Я не смогу исполнить этого. Никогда.

Норен сжал пальцами запястье правой руки и поднёс её к глазам, рассматривая ладонь. Тепло исчезло — и вместе с ним зелёные изгибы линий. Он не чувствовал разницы. На какой-то миг ему пришло в голову вернуться и отдать руну Магистру, выторговать жизнь Хейд… Но он тут же отогнал от себя эту мысль. Велена отдала бы им руну сама, если бы хотела.

— Дис Патер… — прошептал он, вспоминая формулу, которую слышал от патрицианы всего раз. — Я — последний из рода Плутона, повелителя времени и смерти. Отец мой и дед, смерть воплощённая, тьма начала веков. Явись.

Ветвистая молния разрезала чистое небо. Грянул гром, и снова наступила тишина.

Норен усмехнулся. Кажется, Плутон вовсе не считал, что перед ним потомок. И верно. Какой из него «повелитель времени и смерти»?

Мягкий шелест крыльев разрезал темноту. Норен вздрогнул. Когтистые лапы ударились о камень высокогорного плато. Норен почувствовал, как по виску стекает струйка пота. Страх, исходивший от дракона, был куда сильнее, чем аура Велены. Руки стали ватными, когда огромная клыкастая морда, украшенная парой отблёскивающих золотом рогов, опустилась перед ним и заглянула в глаза. Крылатый не мог заставить себя шевельнуться и несколько минут просто смотрел в зелёные, с искрами золота, глаза дракона.

— Я признаю тебя достойным, — прошуршал в воздухе голос, и Норен с трудом мог поверить, что голос этот принадлежит трёхэтажному чудищу. Голос оказался тихим и приятным, как шорох крыльев, и… любопытным?

Фигура дракона медленно расплылась, рассыпалась клочьями тьмы. Из этих клочьев, похожих на обрывки чёрных грозовых туч, вышел человек в чёрной мантии. Чёрные длинные волосы его трепетали на ветру. От него веяло всё тем же парализующим страхом, будто холод окутывал его статную фигуру. Изысканное лицо с удлинённым носом и острыми скулами сильно походило на лицо Велены, только страх, исходивший от него, был сильнее, а за спиной трепетали кожистые чёрные крылья.

— Твоё счастье, что сейчас ночь. Никогда не призывай мою боевую форму так близко к людям, которым не желаешь смерти. И никогда не смотри с таким страхом на то, что призовёшь — ни один дух не признает власти того, кто напуган.

Норен сглотнул.

— Я не знал, — выдавил он из себя, всё ещё пытаясь взять страх под контроль, — что этот зов для боевой формы.

— Захочешь поговорить — скажи «Дис Патер, Бессмертный предок, я ожидаю тебя». Ну, или что-то в этом роде, я догадаюсь.

Норен помотал головой, окончательно скидывая пелену страха.

— Почему Велена не говорила о тебе?

В зелёных глазах промелькнула усмешка.

— А она никогда не желала говорить.

Норен нервно рассмеялся. Вполне логично. Вряд ли кому-то из энтари приходило в голову говорить с теми, кто убивает ради них. Он облизнул губы, вспоминая, зачем вызвал Предка.

— Что ты можешь? — спросил он.

Дис Патер пожал плечами. Грациозно ступая, он приблизился к краю обрыва.

— Могу заставить весь этот город задохнуться во сне. Могу обернуться драконом и разрушить гильдию до основания. Кстати, этот план мне нравится. Могу замедлить время, и ты сам убьёшь их по одному. Хочу ли я? Вот тут самая интересная часть нашего сотрудничества. Ты не можешь заставить меня делать то, чего я не желаю. Даже если руна на твоём теле. А я не могу совершить то, что хочу, пока не обрету плоть — скажем, твою. Эта глупая история с рунами сделала нас бессмертными, но бессмертие получилось какое-то… неудобное, — он поморщился. — Иногда руны попадают в руки людей, которые вызывают отвращение, и стоит немалых усилий привести их к смерти… Обычно от рук таких же жалких существ, — он пожал плечами, — но последняя Хранительница мне нравилась. Разве что ничего не понимала в магии. За ней было интересно наблюдать, а за вами двумя, — он исподлобья сверкнул глазами в сторону убийцы, — интересно вдвойне. Так что я не против любого исхода.

— Если ты так могущественен, как говоришь, то спасти её не составит труда.

— Это и без меня не составило бы труда. Не усилия останавливают тебя. Ты знаешь, что если освободишь её — снова станешь рабом. Одна свобода на двоих, вот ваша судьба, как бы вы ни старались её изменить. А возможен и худший исход… Она захочет вернуть руну, почти наверняка. А что станет с тобой?

Норен усмехнулся.

— Исключено. Нам не придётся ничего делить. Как бы ни повернулось дело.

— Тогда, что тебя останавливает?

Норен замер, вглядываясь в звёздное небо. Руки его были скрещены на груди, пальцы до боли сжали локти.

— Свобода, — сказал он тихо.

— И это интересный момент, — согласился Дис Патер. — Я давно хотел увидеть, какой выбор ты сделаешь.

Норен стоял какое-то время так — неподвижно.

— Мы освободим её, — сказал он, наконец. — Так что ты можешь предложить?

Велена выплывала из тумана забытья довольно часто — так ей казалось — но лишь для того, чтобы снова утонуть в мутных водах беспамятства. Она ненавидела себя за эту слабость, но, в сущности, она уже не имела значения. Она обыграла магистра. Пусть и ценой своей жизни. Мразь, которая посмела причинить боль ей и её любимому, никогда не получит желаемого — это главное.

В очередной раз память вернулась к ней, когда гул, схожий с грохотом ревущего цунами, пронёсся по коридору, гулко ударив в дверь темницы. Она без сомнения вскочила бы, чтобы выяснить, что происходит, если бы у неё оставалось хотя бы немного сил. Но сил не было, она продолжала лежать на шершавом, покрытом засохшей кровью камне.

Гул повторился. Послышались крики.

«Землетрясение», — подумала она отчего-то, и по лбу побежала капелька холодного пота. Если стены храма рухнут, она останется здесь умирать от голода или удушья. Отвратительная перспектива.

Велена попыталась встать, и кое-как ей это удалось. Держась рукой за стену, она медленно поковыляла к двери, но в метре от неё замерла. Со стороны камеры поверхность двери была абсолютно гладкой, без замка и без решётки. Очевидно, снаружи её запирал массивный засов, а дотянуться до него не было никакой возможности. Она хотела приблизиться и осмотреть дверь поближе, но тут на неё накатил очередной приступ головокружения, и энтари замерла, пережидая слабость.

За дверью громыхнуло.

Велена крепче сжала скованные короткой цепью кулаки и стала ждать.

Прошло несколько секунд, пока кто-то возился с мощным засовом, а затем дверь распахнулась.

Света не было, но даже в полной темноте она не могла не узнать невысокую фигуру.

— Норен, — прошептала Велена, чувствуя, как головокружение усиливается.

Не говоря ни слова, крылатый подхватил её под плечо и потащил следом за собой, по тёмным коридорам и бесконечным лестницам. Миновав первый уровень, он остановился и привалился к стене, переводя дыхание.

— Я приказала тебе уходить, — прошептала Велена, всё ещё не в силах шевельнуться.

— Я ослушался, — выдавил Норен, вытирая пот со лба.

Велена не нашла, что ответить, лишь потянулась, высвобождаясь из поддерживавших её рук и, нашарив в темноте лицо убийцы, коснулась губами тонких сухих губ. Норен охотно ответил на поцелуй, и Велене показалось, что крылатые улыбается.

— Нужно идти, — шепнула энтари, отстраняясь от хрупкой фигуры и пытаясь сделать самостоятельно хотя бы шаг, — если землетрясение накроет нас здесь…

— Землетрясение? — убийца сухо усмехнулся. — Это твой предок, если интересно. Попугает охрану и улетит, Гильдия должна устоять.

Велена в недоумении смотрела на него.

— Ты хотя бы знаешь, кто он такой, Велена? Знаешь, откуда взялись руны, как они попали к вам? Знаешь, что они могут, кроме того, чтобы пугать, подчинять и убивать?

Велена покачала головой.

— Не уверена, что хочу это знать прямо сейчас, — призналась она.

Норен коротко усмехнулся и уткнулся лбом ей в плечо.

— Крылатые предки, Велена… Тебя не сможет изменить даже смерть.

— Есть кое-что, — призналась Велена, пристально глядя на него. — Что бы могло.

Она замолкла, не решаясь признаться, что боялась. Боялась, что Норен всё-таки выполнит последний отчаянный приказ.

— Я бы не бросил тебя, — тихо сказал Норен и кончиками пальцев коснулся её щеки.

— Ты мечтаешь о свободе. Это твой шанс.

Норен медленно покачал головой.

— Никогда, Велена. Только не такой ценой. Только… не без тебя.

Он медленно подался навстречу и мягко коснулся губами искусанных губ энтари.

— Пойдём, — тихонько шепнул он, обжигая дыханием свежие раны, — у нас ещё будет время поговорить.

Не останавливаясь больше ни на миг, они покинули храм и извилистыми улочками Острова Яснооких — Острова, где некогда обитали все энтари Ойкумены — двинулись прочь.

До отбытия корабля оставалось ещё двое суток, и Норен хотел отыскать место, где они могли бы провести это время в тишине. Его не интересовала месть. Тем более, что грохот обрушенных колонн ещё не затих вдали, а террасы храма продолжали полыхать драконьим огнём.