— Девочку надо перенести в Трию, — герцог кинул некроманту увесистый кошель. — Полагаю, с таким запасом энергии у вас найдётся рабочий артефакт переноса. — Но до этого я хочу на неё взглянуть. Вживую. Что вы с ней делали?
— Ничего, — пожал плечами мэтр Карен, пересчитывая деньги.
Ему не нравилось, что заказчик до сих пор скрывал внешность и имя. Некромант надеялся на инквизитора, тот уже почти раскрыл инкогнито, но аристократ оказался предусмотрительным, вовремя велел ударить. Вот и оставалось гадать, ваша милость, сиятельство или светлость сейчас стоит перед ним. Может, даже ваше высочество. Некромант пытался магией прощупать незнакомца, но тот носил столько амулетов, что не удавалось начаровать даже обычной чесотки. И слуги у заказчика опытные, действуют не хуже наёмников. Это наводило на определённые мысли, но мэтр Карен не собирался ими делиться.
— Ничего — это изнасиловали или промыли мозги? — уточнил герцог.
Некромант ощутил его нервозность. Значит, девочка нужна, но не настолько, чтобы ради неё броситься в море. Вот её отец наверняка бы сыпал проклятиями, угрожал, рвался оторвать голову обидчику. Между тем, заказчик невербально дал понять: подобные развлечения чреваты. Он изменил позу, характерно положил руку на пояс, как раз туда, где аристократы частенько носили под сюртуком кинжал или нож. Да и боевая стойка — лучшее свидетельство недовольства. Под маской не видно выражения лица, но глаза о многом говорят. Так смотрят, оценивая, что же делать с человеком: пощадить, проучить или убить.
— Да так, без последствий, — неохотно признался мэтр Карен.
— Зато у вас будут последствия, — жёстко ответил министр. Губы дрогнули, судорожно поджавшись. — Ищите способ вернуть девочке чистоту, иначе ваш гонорар уменьшится. Сильно уменьшится. На голову.
— Вы мне угрожаете? — нахмурился некромант, отступив на шаг, чтобы освободить пространство для манёвра.
— Угрожать — ваша прерогатива, — расплылся в холодной усмешке герцог. — Я же ставлю в известность. Мне нужно, чтобы Натэлла ли Сомераш осталась жива, и смогла родить сына.
— Вам? — уточнил мэтр Карен, начиная понимать.
— Не ваше дело, но мне не нужны проблемы с её отцом. Учтите, я возьму с собой врача. Подготовьте всё к восьми часам вечера. Приду в «Зелёную ветвь». И не один, поэтому без глупостей. Отныне с вами без мага я не общаюсь. Иная игра, иные ставки.
Министр позвонил в колокольчик, и в дверях возник молчаливый слуга.
— Проводите господина.
Некромант неохотно склонил голову и вышел. Думал, хоть на обратном пути сумеет рассмотреть дом, выяснить, кто хозяин, но безликие комнаты выдавали обманку для тайных встреч. Потом мэтру Карену и вовсе пришлось нырнуть в тёмный ход. Он вывел на пустырь в предместье Тордехеша.
Пока некромант гадал, кто скрывается под маской заказчика, герцог думал о дочери. Он не желал ей смерти или иных мук, на которые, по мнению Брагоньера, обрёк наследницу, но и не испытывал к Натэлле той любви, о которой шептались. Видимость — да, чувство отцовского долга — безусловно. О детях положено заботиться, обеспечивать всем необходимым. Совсем нетрудно тратить деньги на Натэллу, если другого ребёнка нет. Тратить и жалеть, что у такого человека, как герцог, родилась столь хилая и бесполезная наследница. Будто боги прокляли. Женился на здоровой, молодой, а та обманула и родила вот это. После и вовсе умудрилась стать фактически бесплодной: какой толк от супруги, которая могла забеременеть, если не в состоянии выносить? А министру требовался мальчик, любой аристократ женится ради рождения сына. Не вина министра, что супруга умерла родами, произведя на свет нежизнеспособное дитя. Мальчика, но какой толк от мёртвого младенца? Герцог Марсию замуж брал для деторождения, ни для чего другого. Денег у министра хватало, почёта, власти тоже, приданое невесты — капля в море. Зато у неё в роду все рожали много крепких мальчиков, все, кроме неё. Родители невесты обманули, подсунули в жёны такую, как Натэлла. Пусть они в один голос твердили о здоровье покойницы, министр знал, от крепкой женщины не рождаются больные чахоткой. Герцог пробовал лечить дочь, но когда узнал, что та всё равно останется хилой и слабенькой, бросил бесполезное занятие. Не кашляет кровью, хуже не станет и довольно, всё равно долго не проживёт, умрёт, как и мать, родами. И ничего он, Арлан ли Сомераш, не изменит. Не Дагор: только в его власти заменить Натэлле абсолютно все органы и кровь.
Герцог постарался, чтобы насмешка судьбы — так он мысленно называл главное разочарование своей жизни — хоть как-то компенсировала несбывшиеся надежды. Поэтому Натэлла росла самой красивой, нарядной, предметом зависти. Он ни в чём дочери не отказывал, надеясь потом удачно выдать замуж. Спасибо Сората наградила Натэллу красивым личиком, немного облегчив задачу. Хоть в чём-то пошла в отца! Но всё равно, он — пышущий здоровьем мужчина и она — слабенькая, пусть и талантливая. Один рисунок герцог даже держал в домашнем кабинете — морской пейзаж с лодкой. Он успокаивал. Хотя, видят боги, министр предпочёл бы, чтобы дочь преуспела в науках и политике, тогда он смирился бы с её здоровьем и полом, сумел назвать соратницей.
Когда королева стала привечать юную герцогиню, отношение отца к дочери потеплело. Она нравилась её величеству, стояла возле трона и сумела-таки стать лучше здоровых. Министр уже начал подумывать, что ошибался, и, отняв одно, боги подарили Натэлле другое.
Потом же всё изменилось, судьба дала шанс жениться вторично и завести желанных детей. Неважно кого — герцог с радостью принял бы от той женщины самого хилого младенца. Натэлла стала не так нужна, как прежде, и министр решил пожертвовать ей ради исполнения мечты. В конце концов, он ничего не терял, лишняя болячка не подорвала бы здоровья дочери. А если бы она умерла… Что ж, врачи говорили, долго не проживёт. Но герцог не собирался устраивать из Натэллы бесплатное развлечение или подвергать её пыткам. Одно дело — физические лишения, другое — изнасилование и побои.
Министр провёл рукой по лбу, будто смахнув с бровей чёлку, и потянулся за артефактом переноса — одним из тех, на которые пошла кровь детей. Некромант при каждой встрече приносил новые, заряженные. Миг — и герцог стоял посреди собственной спальни. Оставалось только переодеться в шлафрок и отправиться изображать выздоравливающего. Нанесённые в своё время раны были неглубокими, выглядели жутко, а по сути — царапины. Мэтр Олиох быстро залечил их, но ради поддержания видимости тяжёлого состояния герцог заботился о должной бледности и походке.
Дом, в котором министр встречался с некромантом и куда привезли Брагоньера, некогда принадлежал разорившемуся крупному торговцу, а потом перешёл в казну. Его облюбовало министерство внутренних дел для встреч с агентами. В связи с этим чуть изменили обстановку, планировку, превратив дом в идеальное место для тайных бесед. Пользовались им все высшие чины министерства, поэтому, начни некромант выяснять, с тем же успехом он мог заподозрить заказчика в двух заместителях и трёх помощниках герцога и начальнике Отдельной службы безопасности. Все аристократы, по титулу не ниже барона. Слугам же министр доверял безоговорочно, во многом потому, что их связывала клятва и особый договор. Всего трое, но они стоили дюжины солдат.
После обеда, как обещал, приехал король. И не один — с супругой. Сыграли партию в карты, обсудили пару мелких происшествий. От герцога не укрылась нервозность королевы, её рассеянность и несерьёзное отношение к игре. Складывалось впечатление, будто мысли венценосной Алисии витали где-то далеко.
— Милорд, могу я переговорить с вами?
Меньше всего на свете герцог ожидал этого вопроса. Король, кажется, тоже, иначе не стал бы удивлённо смотреть на супругу.
— Это насчёт недавнего письма, — пояснила королева. — Я хотела кое о чём попросить.
— Уже всё выполнено, — склонил голову в лёгком поклоне министр. — Ищем. Не беспокойтесь, ваше величество, вашей чести ничего не угрожает.
— Я знаю, — тепло улыбнулась королева. — С такой надёжной защитой можно отправиться в гости к демонам.
— Смотрите, не перехвалите, ваше величество! — рассмеялся герцог и предложил закончить игру: всё равно все потеряли к ней интерес.
— Я боюсь недохвалить, — с улыбкой парировала её величество. — Мой долг перед вами слишком велик.
— В таком случае, я его прощаю.
Все дружно рассмеялись, и королева невольно вздохнула с облегчением. Её насторожила странная холодность и вежливость во время прошлого визита, будто герцог не приходился кузеном королю. Тогда ещё принцесса, Алисия застала в живых мать министра, старшую сестру его величества. Помнится, будущая королева её жутко боялась: настолько грозна была вдовствующая герцогиня. По слухам, она уморила супруга: несчастный не вынес тяжёлого характера своей дражайшей половины и сбежал в лучшие миры через восемнадцать лет брака. Ей бы корону, но законы Тордехеша запрещали передавать престол по женской линии. А так бы не Донавел, а принцесса Маргрета правила бы королевством, чтобы потом передать власть единственному сыну.
Король взглянул на часы и с сожалением подметил, что государственные дела зовут его во дворец.
— Ваше величество, могу ли я немного задержаться? — королева обернулась к супругу, испрашивая дозволения. — Меня беспокоит судьба Натэллы, и я хотела бы узнать последние новости.
Её величество жаждала только положительного ответа и получила его. Разве можно сказать иное, когда на тебя так молитвенно смотрят?
— Ступайте, кузен, утолите её любопытство, — улыбнулся король. — Надеюсь, вы почтите своим присутствием ежегодную Большую охоту?
— Безусловно. Если бы не врачи, давно перестал жить затворником, — рассмеялся министр. — Доверите выбор охотничьих домиков?
— Кому же ещё мне его доверить? — рассмеялся Донавел и, помрачнев, добавил: — Скорей бы арестовали всех мерзавцев!
— Первые аресты пройдут на следующей неделе, — совсем другим, не прежним благостным, а жёстким, деловым тоном отчеканил герцог. — Полагаю, баронет Брагоньер, который занят делом моей дочери, тоже порадует казнями. Он уже поймал сообщницу, через пару дней Натэлла вернётся домой, а похитители предстанут перед судом.
Герцог проводил его величество до холла, попрощался и галантно подставил королеве локоть. Та, шурша юбками, опершись о руку министра, последовала за ним в кабинет.
— Можно я взгляну на те письма? — спросила королева, едва они остались одни.
— Какие письма? — не понял герцог.
— С угрозами, — смущённо уточнила королева, осматриваясь. Взгляд невольно остановился на скромном пейзаже.
— Работа Натэллы? — её величество указала на этюд.
Министр кивнул.
— Да, это написано в Трие. Я только купил имение, привёз дочь посмотреть. Она сделала ряд рисунков, один подарила мне. Глядя на эти скалы, хорошо думается. Так зачем вам письма?
— Просто так. Хочу взглянуть на руку того, кто писал.
— И навести порчу? — усмехнулся герцог и отодвинул для высокой гостьи кресло. Сам же остался стоять, подпирая стол.
Пряный запах духов заполнил кабинет, приятно щекоча ноздри. Он чрезвычайно нравился министру. По его мнению, только её величество умела не переборщить и запахом подчеркнуть характер и внешность.
— Если бы я могла!.. — развела руками королева, проведя пальцем по гладкой столешнице.
— И к счастью, а то мне пришлось бы вас арестовать.
— И допрашивать? — чуть игриво закончила логическую цепочку её величество. Теперь внимание королевы привлёк письменный прибор с королевским гербом. Не подарок — законно доставшийся по наследству от матери.
— Вы так говорите, будто это приятно.
Королева промолчала. Теперь она сидела, сцепив руки в замок, и делала вид, будто интересуется маникюром.
— Вот письма, — герцог отпер тайник и выложил на стол куцую стопку.
Королева, сама того не замечая, покусывала нижнюю губу, пристально рассматривая строчки. Затем она взяла лист бумаги и начала писать. Рукой не прикрывала, но герцог и не думал подглядывать, гораздо больше его занимала смена выражений на лице гостьи. Он терпеливо ждал, пока королева закончит, отправит письмо и скажет, наконец, то, что не желала сказать при супруге.
— Будьте столь любезны, капните воску и отправьте адресату с собственной печатью, — её величество протянула герцогу сложенный пополам лист.
Брови министра взлетели вверх.
— Эммм… ваше величество, полагаю, вам лучше запечатать его самой.
— Пожалуйста, — улыбнулась королева, на миг накрыв его руку ладонью. — Можете прочитать, ничего серьёзного. Не хочу, чтобы письмо попало не к тому человеку, ваша же печать не привлечет ненужного внимания.
Герцог на миг нахмурился и кивнул. После он проверит, что именно его просили отправить и к чему такая секретность.
— Могу я рассчитывать на вашу откровенность? — помолчав, спросила королева.
— Несомненно, — без запинки ответил министр и убрал письма. — Чем могу?
— Как ваше здоровье? Только не надо отговорок! — грозно предупредила венценосная особа. — Как оно на самом деле? Вы знаете, — она улыбнулась, — я спрашиваю не из вежливости.
Герцог не знал, как понять эту внезапную заботу. Королева и прежде тепло к нему относилась, но что стоит за таинственным — не из вежливости?
— Благодарю, хорошо. Могу держаться в седле и надеюсь сопровождать вас в будущую пятницу, — наконец вымолвил он, тщательно подбирая слова.
— Арлан, вы вознамерились начать всё сначала? — с укором вздохнула королева. — Даже господин Сольман фамильярнее, чем вы. Вы так разительно изменились!
— В чём же выражаются изменения, ваше величество?
Её величество встала и подошла к министру, слегка задев того юбкой. Он вздрогнул, ощутив неожиданное лёгкое касание предплечья, а потом второе, уже более смелое, — раненного бока. Показалось, или пальцы королевы попытались нащупать повязку сквозь рубашку?
— Что вы задумали? — нахмурился герцог, отступив на шаг и запахнув полы сюртука. — Со стороны ваше поведение выглядит не лучшим образом. Признаться, и не со стороны тоже.
— Я всего лишь хотела убедиться, что вы не лжёте, и раны действительно зажили.
— Каким же образом? — продолжал хмуриться министр.
— Потрогать, — смутилась королева. — Если повязки набухли от крови… Да, признаю, я перешла границы, простите. Но могу я всё же взглянуть, что крови нет?
Герцог одарил её величество осуждающим взглядом, но снял сюртук и небрежно кинул на стол.
— Убедились, ваше величество?
Королева кивнула и, отвернувшись, пробормотала:
— Вот вы и сердитесь! И то хорошо, потому что в прошлый раз вы так старательно мучили меня зубодробительной вежливостью. Я даже растерялась. Кольцо с сапфиром ведь ваше?
— Что? — ошеломлённо переспросил герцог, мигом растеряв суровость. — Ваше величество, какая зубодробительная вежливость? Вы приехали вместе с фрейлинами, я обязан был встать и соответствовать этикету. И какое кольцо?
— Кольцо с сапфиром, — терпеливо напомнила королева и осмелилась вновь коснуться герцога, на этот раз плеча.
Министр тут же убрал её руку и, глядя в глаза, так же тихо, с расстановкой спросил:
— Зачем я вам действительно нужен? Явно не для разговоров о Натэлле.
— Забудьте! — щёки королевы налились румянцем. Она тут же скрыла это досадное недоразумение за жалобами на жару. — Просто господин Дакеш узнал, что кольцо — не фамильная драгоценность, его купили у коллекционера. Через третьи руки.
— И поэтому это был я? Странная логика!
Её величество замялась ещё больше и неуверенно пробормотала:
— Я вспомнила, что некогда потеряла похожее. Кольцо, доставшееся от покойной матери. Вы знали об этом. Но нет, значит, нет, — тут же встряхнулась королева. К ней вернулась былая уверенность. — Жду завтра к вечернему чаю. Жаль, без Натэллы, но я приготовила для неё чудесный сюрприз. Сегодня, простите, обсудить не получится: я вспомнила о срочном деле. Проводите меня, милорд, и удачи в поисках!
— Ваше величество, — герцог цедил слова, делая их весомыми, гулкими, — нам лучше договорить. Я не сделаю вид, будто ничего не случилось. Что происходит? Ваше стеснение лишь укрепляет в дурных предположениях. Садитесь. Если опасаетесь чужих ушей…
— Как же низко я пала! — отвернувшись, пробормотала королева, покорно вернувшись к столу. — Сама себя унизила.
— Забудьте эту чушь, ваша светлость! — с жаром взмолилась она, ухватив герцога за руку. — Право, не знаю, зачем… Козни демонов, не иначе.
Растеряв степенность, королева всё крепче сжимала пальцы собеседника. Раскрасневшаяся, она с надеждой смотрела на министра. Тот же не знал, как поступить. Рука её величества дрожала, сама она часто-часто дышала, грудь едва не выпрыгивала из корсажа. Запах духов смешался с запахом тёплой кожи, щекоча ноздри.
Он был властен казнить и помиловать. Одно слово королю, и положение его супруги стало бы шатким. Активизируйся аристократия и соседние монархи с незамужними дочерями, Алисия могла бы потерять корону. Королевский развод неизменно связан с судебным процессом, вот бы порадовались газетчики!
Герцог медлил с ответом. Он не предвидел такого развития событий и пытался разгадать игру королевы.
— Ваше величество, давайте без актёрства! Успокойтесь. Я принесу воды. После вы расскажете, чего собирались добиться. Понимаете, слова, что ваш муж ничего не узнает, дать не могу. Однако попытаюсь помочь, если это в моих силах.
Её величество кивнула, отпустила руку герцога и тяжело опустилась в кресло, будто сильно устала. Она вновь прикусила нижнюю губу и уставилась на сложенные на столе руки. От воды королева отказалась, сидела, смотрела на перстни и не могла решиться сказать. Ничего постыдного, но в свете недавней выходки — жутко преступно.
Министр придвинул второе кресло к столу и сел напротив королевы. Он не торопил её, любуясь переливами света в золотистых волосах. Точно такой же изображали Сорату, только с голубыми глазами. Но герцогу больше нравились карие, цвета тёплого шоколада. От королевы вообще веяло теплом, она не догадывалась, но именно это субъективное чувство министра внутренних дел в своё время спасло венценосный брак. Герцог привык доверять интуиции, а она говорила, эта растерянная светлая девочка не преступница.
Повисшее в кабинете молчание стало осязаемым. Оно давило на плечи, делая ситуацию ещё более неуютной.
— Мне нечего рассказать, в этом-то и проблема, — наконец со вздохом вымолвила королева. — Минутная слабость. Пришла поговорить о Натэлле, а потом всё закружилось…
— Не надо, — мягко возразил герцог. — Вы хотели остаться со мной наедине. Признаться, это несколько удивляет… У вас есть основания искать защиты? Ли Дакеш раскопал нечто ужасное? Помнится, прежде вы со своими проблемами тоже приходили ко мне, только не пытались соблазнить.
Королева покраснела до кончиков волос и поспешила заверить, что и в мыслях не держала. Сольман же всего лишь рассказал о кольце, а её величество вспомнила… Словом, обычная женская дурость, последствия одиночества.
— Видите, как я откровенна? — грустно улыбнулась королева и потянулась за платком. — Виновна или нет, решайте сами. Можете рассказать мужу. Хотя, — она издала короткий смешок, — ему нет до меня никакого дела. Никому нет до меня никакого дела, ваша светлость. Наследник рождён, я больше не нужна.
— Не хочу обижать, но любовников у вас достаточно, — покачал головой герцог.
Похоже, её величество ему доверяла, раз обнажила душу. Только министр не верил, что всё это без тайного умысла. Вряд ли герцог привлекал её как мужчина. Хотя как только не шутят боги! Может, дружба с Натэллой — всего лишь предлог. Сорвалась же, приехала чаем поить, когда ранили. Теперь же Натэлла исчезла, поводов видеться меньше, вот и попыталась открыться. Только не в характере это Алисии ли Аризис — влюбляться.
— Вы знаете? — опешила королева и тут же спохватилась: — Конечно же, министр внутренних дел обязан всё знать. Вы только имена, или в спальне тоже?..
От мысли, что кто-то детально описывал герцогу её любовные утехи, вновь стало нестерпимо душно и стыдно.
— Не бойтесь, — ободряюще улыбнулся министр, — меня такое не интересует, только имена. Вот ли Дакеш наверняка в курсе.
— Ох! — не выдержав, королева закрыла лицо руками.
Дурная затея привела к дурным последствиям. Ничего бы не случилось, если бы она тогда не приехала. Справилась бы через третьи руки или у придворного лекаря. Просто нехорошо, что герцог себя истязает, не выздоровеет ведь.
— Неужели нечто предосудительное? — наклонившись, изумлённым шёпотом спросил министр. — Право слово, не верю!
— Ну… Эээ… Я не собираюсь обсуждать с вами подобные вещи!
Королева рывком поднялась, но не удержала равновесия и, упав, больно ударилась о край стола грудью. Кажется, больше опозориться уже невозможно.
Упрекая за неаккуратность, герцог помог королеве сесть обратно в кресло. К синякам полагалось прикладывать лёд, но столь деликатный случай требовал иных способов, поэтому министр просто предложил позвать служанку. Королева отказалась: хватит с неё позора. Хотелось хотя бы потрогать ушибленное место, но не при мужчине же!
Герцог тактично перевёл разговор на охоту, сделав вид, будто ничего не случилось. Затем, когда королева пришла в себя, проводил её до экипажа и вежливо поцеловал руку на прощание. Как и положено родственнику мужа, самые кончики пальцев.
После министр долго сидел, запершись, в кабинете и думал. Всё шло не так, как задумано, но лишь приближало неизбежное. Возможно, минутная слабость королевы — божественный знак. Нужно сходить в храм Сораты и спросить, угоден ли ей новый союз. Одно пугало — подозрения её величества насчёт кольца. Девичья память оказалась не столь короткой, как рассчитывал герцог. Зато ли Дакеш потерпел фиаско. Мог бы и не стараться, герцог знал все его методы и агентов.
Остаток дня пролетел в делах. Во-первых, министр прочитал написанное королевой письмо. Действительно, ничего такого, послание адресовано сестре. Видимо, служба Сольмана слишком сильно усердствовала. Ан нет, вот и причина: упоминание о кольце и тоскливая приписка: «Жаль, не могу его носить». Донавела бы, несомненно, такое заинтересовало. У герцога же породила ряд новых сомнений. Королева знала, что он всё прочтёт, не давала ли знака? Напрасно министр пожалел её, не выпытал правду. Но уж больно жалкой казалась её величество, так молила ни о чём не спрашивать. И одновременно открыто ласкалась. Каких же трудов герцогу стоило не ответить!
В шесть министр поужинал и вызвал своего личного мага, чтобы ровно в восемь стоять перед дверьми «Зелёной ветви». Волшебник замер позади, будто телохранитель.
Лицо герцога привычно скрыла маска, унизанные перстнями пальцы спрятали перчатки. Он не беспокоился по поводу прохожих: маг умел делать хозяина невидимым. Один из учеников Ректора, тихий и неприметный, но такой незаменимый и связанный с хозяином клятвой крови: в подобных делах министр не доверял словам.
По знаку герцога маг распахнул дверь и вошёл первым. Министр же чуть помедлил, проверяя, нет ли сюрпризов на улице. Хозяин гостиницы — свой человек, но весь квартал не купишь.
Некромант уже ждал и, раздражённый опаздывающим заказчиком, потягивал пиво в обеденном зале. При виде мага он нахмурился, но промолчал. Заказчик предупреждал.
— Итак, давайте прогуляемся, — герцог сел напротив некроманта, но от услуг подбежавшей подавальщицы отказался.
— Без него, — палец мэтра Карена уткнулся в мага. — Или боитесь?
Губы тёмного расплылись в кривой усмешке.
Министр презрительно фыркнул и попросил спутника обождать в «Зелёной ветви». В кармане — артефакт переноса, бояться нечего. Кто не рискует, тот не празднует победу.
Ещё мгновение назад они стояли на первом этаже захудалой столичной гостиницы, и вот теперь вокруг сгущалась темнота землянки. В нос ударил спёртый воздух с примесью испражнений. Герцог незаметно завёл руку за полу сюртука и сжал рукоять кинжала. Если на то пошло, некромант уже не нужен, министр осуществит задуманное без него. Энергии собрано достаточно, и если Натэлла так плоха, как кажется по запаху, можно спокойно убить тёмного.
Мэтр Карен затеплил магический светляк, вырвав из мрака тощую фигурку в коконе самодельного одеяла. При звуке шагов Натэлла вздрогнула и закашлялась. «Опять!» — устало пробормотал герцог и приказал некроманту уйти. Тот заартачился, напомнив, кто у кого в гостях, но министр добился своего. Затем присел на корточки и склонился над дрожащей фигуркой.
— Холодно?
— Отец? — Натэлла мгновенно села и уставилась на герцога огромными на фоне худого бледного лица глазами. В них заблестели слёзы.
— Отец… — всё ещё не веря, повторила она и всхлипнула.
Министр осторожно поднял её и попутно ощупал на предмет переломов. Вроде, все кости целы. Отдать сюртук по причине безопасности не мог, поэтому просто обнял, позволив уткнуться мокрым лицом в рубашку.
— Натэлла, он с тобой развлекался? Просто да или нет. Ты знаешь, о чём я.
Тело девушки напряглось, но она промолчала.
— Значит, да, — глухо констатировал герцог. — Но лучше скажи, прав я или нет, от этого зависит жизнь человека.
— Ты меня заберёшь? — Натэлла с надеждой заглянула в его лицо. — А он… Он раздел и смотрел. Это так ужасно! А потом….
— Хорошо, — оборвал её министр, — врач посмотрит.
И если Натэлла не девственница, кто-то умрёт за компанию с подружкой.
Герцог присел на чурбан, служивший в землянке стулом, и позволил дочери устроиться у себя на коленях. Она буквально висла на нём, не желала отпускать. Министр никогда не мог понять этой навязчивой привязанности. Чуть что — слёзы, чуть что — спрятаться за его спиной. Трусливая порода матери. Зато честная, никогда не врёт, ничего не скрывает.
— Не надо, он другие вещи делал, — покраснев, замотала головой Натэлла и ещё теснее прижалась к отцу. От неё пахло немытым телом и несвежим дыханием. — Он руками…
— Ладно, тихо, — прервал поток слёз министр, — я тебя заберу. Только ты будешь молчать, хорошо? Всё, что нужно, скажу следователю я. А то всех утопишь в рыданиях.
— Ты в отставку подал, да? — глаза Натэллы блестели как два драгоценных камня. — Из-за меня? Сколько ты заплатил?
— Неважно, — пожал плечами герцог и стёр со щеки дочери грязь. — Нет, не подал. И, — он чуть помедлил, — лучше тебе пожить в Трие. Охрану выделю, никакой некромант не доберётся. К Зимнему балу ты должна поправиться. Слышишь, Натэлла? Мне не нужны кашляющие мощи. Морской воздух полезен — вот и дыши. Приезжать вряд ли смогу, не до этого, но ты взрослая.
Девушка кивнула. Она привыкла к одиночеству, тому, что у отца свой мир, а у неё — свой, и они редко пересекаются. Зато герцог не кричал на неё, целовал на ночь и даже временами соглашался взглянуть на рисунки. Натэлла верила, он её любит. Да и как иначе, если стоило пожаловаться, и обидчик тут же получал по заслугам. И подарки, отец часто что-то дарил. Подружки завидовали, а Натэлла радовалась. И жутко волновалась, когда открывала с ним свой самый первый бал.
— Есть хочешь?
Да, глупо было надеяться, будто дочь изменится. Но и не сломалась, с головой хорошо. Ничего, до отъезда в Трию герцог посидит с ней немного, проследит, чтобы Натэлле не досаждали напоминаниями о некроманте. Пригласит подруг, да и её величество наверняка заберёт под крылышко. Можно взять Натэллу на охоту. Там много молодых людей, найдётся, кому поухаживать. Мужское внимание нравится любой девушке, а смех и веселье не оставят места дурным мыслям.
Натэлла тяжко вздохнула. Герцог догадался, это «да». Значит, некромант её голодом морил. Если думает, что безнаказанно, то глубоко ошибается. Договор был иной, а проценты министр возьмёт высокие.
— Покажи запястья.
Герцог снял-таки сюртук и укутал дочь. Та благодарно улыбнулась и вытянула руку. Даже слабый свет не мог спрятать следы от порезов.
— Вот тварь-то! — скрипя зубами, пробормотал министр.
Он принял решение, и оно вряд ли обрадует мэтра Карена. Только сначала пусть выполнит работу.
Натэлла меленько дрожала, и герцог прижимал её к себе всё сильнее, чтобы успокоилась. Наконец, развернул и уткнул лицом в рубашку, придерживая за затылок. Тонкие девичьи руки обняли его. В чём только душа держится! Натэлла вздохнула и затихла.
— Всё закончилось, — погладив по спутанным волосам, прошептал министр. Помедлив, поцеловал. Какие с такой политические игры, ребёнок совсем!
В это время вернулся мэтр Карен и многозначительно хмыкнул при виде колоритной картины. Однако вслух ничего не сказал, только укрепился во мнении, что заказчик не чужой девчушке.
— Я её забираю, — тоном, не требующим возражений, заявил герцог. — Потом вернусь, и мы обсудим сложившуюся ситуацию.
— Как вам будет угодно, только не здесь. И за девочку заплатить надобно, раз отец не раскошелился.
Натэлла удивлённо вскинула голову, заглянув в глаза герцогу. Тот склонился к самому её уху и шепнул: «Он не знает, кто я. Так лучше». Девушка понимающе кивнула и снова спрятала лицо на отцовской груди. Она тоже собиралась молчать.
Герцог не удостоил его ответом и вытащил артефакт переноса.
— С вами свяжутся, — обронил он и вместе со вспышкой растворился в воздухе.
Заряда хватило, чтобы переместиться в Трию. Министр специально настраивал артефакт на поместье, поэтому сейчас очутился в кабинете. Перехватив Натэллу за талию и убедившись, что её не тошнит, герцог извлёк из тайника второй артефакт, первый же поставил на подзарядку. Рискованно, конечно, при дочери, но она не запомнит и не поймёт, что в той колбе. Воздух и воздух, а на самом деле энергия. Пользоваться артефактами при Натэлле герцог не боялся: по долгу службы и в силу природного ума он умел обращаться с магическими предметами и пользовался ими в быту.
— Ты опять амулеты не надела? — пожурил министр, осмотрев дочь. Теперь, в солнечном свете, она казалась тенью человека. — Или сняли? Серёжки где? Я тебе что сказал? Носить, не снимая. А ты?
— Они к платью не подходили, — виновато пролепетала Натэлла и, наконец, отцепила пальцы от отцовской рубашки.
— Жизнь дороже внешнего вида, — отрезал герцог и осторожно выглянул в окно: не видит ли кто? — Лучше чтобы изнасиловали и убили? Как понимаю, пояс тоже сняла. А он что? Жал? Пойми ты, дурочка, я по амулетам бы знал, где ты и как ты. И знал бы, что никто не опозорил, не воспользовался силой крови. Это не драгоценности, а защита.
Натэлла покаянно опустила голову. Пояс она не носила, но боялась признаться в этом отцу. Как и в том, что случилось в землянке.
Картинки недавнего прошлого ожили, заставив вновь пережить страх, позор и смущение. Захотелось забиться под одеяло и пролежать так долго-долго, пока видения не отступят. А потом нежиться в тёплой ванне, стирая воспоминания.
— Надеюсь, выводы ты сделала, — герцог сменил гнев на милость. — Сейчас будем в столице.
— А можно?..
Натэлла боялась попросить. Это даже маленьким детям нельзя, а теперь и вовсе недопустимо. Отец неправильно поймёт, хорошо, если только высмеет. А слуги обязательно выдумают нечто жуткое, то, о чём никогда открыто не говорили в свете, но иногда случалось. После такого не приглашают на балы, хотя общество дозволяет многое, что запрещено.
— Ну, чего?
Герцог заткнул артефакт за пояс и поцеловал дочь в лоб: прежде это всегда помогало, разгоняло страхи.
— Можно я с тобой эту ночь посплю? — промямлила девушка, приготовившись к жёсткому отказу.
Министр шумно выпустил воздух через ноздри. Категорическое «нет», на другое Натэлла и не рассчитывала. У отца наверняка женщина, а тут взрослая дочь кошмаров боится.
— Ты сама понимаешь, это невозможно, — с расстановкой ответил герцог. — Я могу посидеть, пока ты не заснёшь, но не более. Даже детей не берут в постель.
Натэлла кивнула и потупилась.
— Стань взрослой, пожалуйста. Мне надоело с тобой нянчиться. Ты ли Сомераш, наследница славного королевского рода Аризис и Ланкийского герцогского дома. На тебя равняются, ты должна подавать пример, а не уподобляться мамкиным клушам, на которых женятся из-за приданого.
Девушка снова кивнула и обещала стать смелее. Герцог улыбнулся и, обняв, активировал артефакт. Оказавшись в столичном доме, министр передал дочь в руки слуг и велел послать за врачом. Тот подтвердил, Натэлла — девственница. У герцога отлегло от сердца.
Девушке дали успокоительного и большую дозу снотворного, поэтому, зайдя через час, министр нашёл её спящей. Он приоткрыл окно, чтобы выветрить запах лекарств, недолго посидел рядом с дочерью, традиционно поцеловал на ночь и ушёл.
Ночью предстоял важный разговор. Герцог взял в себя в руки и не собирался в угоду отцовским чувствам пустить прахом все прежние договорённости. Пусть некромант приведёт его к власти, а дальше достаточно приказать, и мэтр Карен умрёт при весьма будничных обстоятельствах. Даже инквизиция окажется ни при чём, некому будет рассказать о прошлом нового короля.
Короновавшись, герцог собирался изменить закон о престолонаследии. Отныне монарх сам станет выбирать приемника. Пол значения не имеет. Та же принцесса Маргрета стала бы великолепной королевой, но трон отдали младшему в семье. А ведь женщина женщине рознь, не все годны только для деторождения. К сожалению, Натэлла править не сможет, как ни старался герцог её перевоспитать, значит, нужно жениться вторично. Министр подозревал, какой резонанс вызовет его брак, но иной женщины, кроме Алисии, в качестве супруги не видел. Оставалось надеться, она ответит согласием, принуждать герцог не хотел, хотя сознавал, без наследника придётся тяжело.