Паук раскинул сеть

Глава 6. Подарок палача

Эллина тяжело вздыхала. Не успело всё закончится, как снова началось. Нет, Брагоньер слово сдержал, вернулся в гостиницу около полуночи, уставший, молчаливый. Гоэта не спала, ждала его. Проигнорировав беспокойные взгляды, соэр умылся и, задув свечу, лёг рядом с любовницей. Та обвила его руками, прижалась, чтобы услышать вымученное через силу: «Ничего рассказывать не буду». Эллина обиженно засопела. Неужели он подумал, будто она тайнами следствия интересуется? За два года их знакомства, пусть сначала и шапочного, гоэта давно усвоила, подобные вещи Брагоньер даже с подчинёнными не обсуждает. Тесно прижавшись, Эллина поцеловала его в мокрую шею и прошептала:

— Очень устал? Опять завтра на работу?

Соэр промолчал.

— Я хоть чуть-чуть помогла? — не унималась гоэта и погладила его по щеке.

— Ну, продолжай, — хмыкнул Брагоньер и повернулся к ней. Лица Эллина не видела, но полагала, любовник улыбался — редкое для него явление. — Вы меня совсем этим не радуете, госпожа Тэр. Как других послушать, так все ласковые.

Эллина смутилась и ответила первое, что пришло в голову:

— Но ведь ты не любишь всяких нежностей?

— Ты ненаблюдательна. Ночью, прости, ничего не будет, я хочу выспаться. Встану рано, не пугайся. Тебя ждут к одиннадцати к господину Ирджину. Прихвати свои записи, если делала.

Гоэта привычно устроилась на плече любовника. Теперь она спала так, даже если они не занимались любовью. Эллина знала, он уже спит: в сон соэр проваливался моментально. Он привык спать мало и поэтому дорожил каждой минутой. Как сама заснула, гоэта не помнила. Она всё думала об убитой девушке, мальчике, некромантах, странной обмолвке Брагоньера. Когда проснулась, соэр уже ушёл.

На столе лежала записка: «Не жди, обстоятельства изменились. Возможно, уеду в столицу».

Эллина подскочила. Засосало под ложечкой от дурного предчувствия. Неужели король потребовал Брагоньера? Что же случилось, несомненно, страшное, раз соэр не вернётся ночевать.

В последний раз гоэта так быстро одевалась во время истории с Гланером. Наплевав на вкусы любовника, облачилась в простую юбку и блузу, наскоро причесалась и слетела вниз завтракать. Давясь кофе в общей столовой, Эллина жадно прислушивалась к разговорам и читала выпуск местной газеты. Ничего особенного, хотя о вчерашнем происшествии написали. Может, информационный листок внесёт ясность? Но сначала Следственное управление. Брагоньер — исключение, остальные сдадутся, расскажут обо всём хорошенькой женщине. В том, что она хорошенькая, Эллина не сомневалась, отражение радовало.

Улицы полнились разговорами о громком убийстве. Даже извозчик обсудил с гоэтой подробности дела. В его исполнении оно напоминало сюжет для любовного романа: смелая горничная пала жертвой грабителей, похитивших хозяйку. В газетах о похищении ничего не писали, и Эллина заинтересовалась.

— Ну, это мне по большому секрету знакомая кухарка сказала, — смутился возница. Видимо, близость Следственного управления сделала его молчаливее. — Вы это, никому, а я от всего отопрусь.

Гоэта улыбнулась. Она не собиралась никому ничего рассказывать, зато теперь знала, что действительно происходит в Трие. Не иначе пропавшая — важная особа, раз к делу привлекли Брагоньера. Интересно, кто она: герцогиня, графиня? Ради меньшего соэра бы не привлекли. И, несомненно, в деле не обошлось без тёмного мага, иначе местные прекрасно справились бы сами. Однако тепловая карта на месте преступления никакого колдовства не выявила. Мужчина как мужчина, только и всего. Увы, энергетические частицы рассыпались в руках, и Эллина смогла лишь проследить короткий путь незнакомца от набережной до бульвара. Там он, судя по всему, действительно сел в экипаж, в котором, чем демоны не шутят, могла оказаться хозяйка горничной. Девушка слишком много знала. Только не пала ли она жертвой собственной госпожи? Эллина сомневалась, чтобы та не догадывалась о развлечениях супруга, да и туфли… Хотя… Версия пришла внезапно, видимо, сказывалось тесное общение с Брагоньером, который иногда заставлял решать логические загадки. Что, если туфли леди оказались на ногах служанки по недосмотру: любовник перепутал, чьи где. В постели не всегда лежат двое. В любом случае, хозяйка замешана.

Терзаемая десятком предположений, одно другого фантастичнее, Эллина расплатилась и направилась к главному входу Следственного управления города Трия. Оно занимало неказистый серый трёхэтажный дом с обширным закрытым внутренним двором. О существовании последнего Эллина, впрочем, только догадывалась, полагая, что все Управления устроены одинаково. Двор использовался сугубо для служебных целей: именно туда въезжали возки с преступниками, грузили документы и прочее.

Кабинет господина Ирджина, одного из рядовых следователей, располагался на втором этаже: «направо и налево, сразу перед лестницей». Часы в холле показывали половину десятого, но гоэта надеялась, господин Ирджин её примет. Он на месте, Эллина справлялась.

Унылый казённый коридор уже полнился посетителями. Носились туда-сюда стажёры и практиканты, не глядя по сторонам, проходили мимо следователи с папками. На лавочках у стены жались посетители: свидетели и потерпевшие. Кого-то вызвали, кто-то пришёл подать заявление.

Эллина нашла дверь с нужной табличкой и, не спросив, есть ли кто, постучалась. Ответа не последовало, и гоэта осторожно потянула за ручку. Дверь приоткрылась, и Эллина увидела покрасневшего рыжеволосого молоденького следователя в расстёгнутой рубашке и коршуном нависшего над ним Брагоньера. Приглядевшись, гоэта поняла, любовник безжалостно портил чужой отчёт своими пометками. Хорошо, чужое кресло не занял.

— Ой! — по-детски высоко пискнул господин Ирджин и, потянувшись за маской и форменным балахоном, уже пробасил: — Зайдите позже.

Соэр резко обернулся, обдав волной холода. Поневоле захотелось скорее захлопнуть дверь с той стороны. Но Брагоньер успел рассмотреть посетительницу до того, как та отгородилась от него стеной, и столь же ледяным, как и взгляд, тоном поинтересовался, что она тут делает.

— Вас ждут к одиннадцати, госпожа Тэр.

— Я свидетельница, магический работник и заинтересованное лицо, — расхрабрившись, выпалила Эллина. — По-моему, разумно держать меня в курсе событий. Да и господину Ирджину не помешает помощь в борьбе с инквизицией, — гоэта чуть заметно улыбнулась.

— Дело серьёзное, госпожа Тэр, не до шуток. Делать вам здесь нечего, простите. И как гоэте тоже. Если вы так упрямы и настырны, показания сниму сам в домашней обстановке. Господин Ирджин, вы не против?

Рыжий замотал головой и едва не ляпнул, что согласен абсолютно на всё. Маска никак не желала натягиваться на потное лицо, мужчина пыхтел и гадал, каких ещё бед ожидать. Сатийский инквизитор свалился как снег на голову и не давал шагу ступить, вцепившись мёртвой хваткой. Даже при осмотре трупа господину Ирджину приходилось играть роль статиста. Если он когда-то жаловался на начальство, прости, Дагор, был не прав.

— Я знаю о похищении, — одним единственным предложением решила вопрос о своём нахождении в кабинете Эллина.

— Откуда? — цепкий взгляд Брагоньера пригвоздил к стене.

— Извозчик сказал. Господин соэр, я же добровольно сотрудничаю, не надо меня допрашивать! — взмолилась гоэта. Взгляд любовника пробирал до дрожи.

Брагоньер кивнул, запер дверь на ключ во избежание новых гостей и усадил Эллину на своё место. Самому ему пришлось стоять. Господин Ирджин с облегчением убрал обратно в ящик душную униформу и с интересом скользнул взглядом по посетительнице. Кто же она, внештатная сотрудница Брагоньера?

— Чай, кофе для прелестной госпожи, — губы следователя расплылись в приветливой улыбке. — Мы не представлены, к сожалению…

Не успела Эллина открыть рот, как ощутила ладонь соэра на своём плече. Ревнует, заявляет права.

— Это не светский раут, господин Ирджин, — резче, чем следовало, произнёс Брагоньер. — Работайте!

Следователь тут же ссутулился и кивнул. Зато теперь он знал, перед ним любовница страшного демона — так господин Ирджин мысленно прозвал Брагоньера. Бедняжка, тяжело ей, наверное.

— Итак, Эллина, кто вам и что рассказал? — подчёркнуто спокойно обратился к гоэте соэр. — Не беспокойтесь, никаких учений.

Эллина намёк поняла и расслабилась, господин Ирджин же удивлённо поднял бровь.

— Это хорошо, — улыбнулась она, — ваша учёба несколько… строга.

Гоэта тогда до смерти перепугалась. На миг показалось, вернулось прошлое, и она вновь окажется в сырой камере.

— Прошу прощения, я не принял к сведению некоторые обстоятельства, — Брагоньер почтительно склонился над её рукой, заслужив прощение. — Этого больше не повторится.

Закончив выяснение личных отношений, перешли к преступлению. Эллина рассказала о слухах, которыми полнилась Трия, и попросила под расписку сообщить имя девицы.

— Придётся, — вздохнул Брагоньер и подвинул к любовнице лист бумаги с водяными знаками Следственного управления. — Пишите. Расписка о неразглашении, форма стандартная. Продиктовать или помните?

Гоэта нахмурилась, пытаясь вспомнить, откуда она может её знать. Кажется, нечто подобное Эллина писала ещё до отношений с соэром, в своеобразно букетно-конфетный период, когда он наведывался в её дом с предложениями о работе. Гоэта тогда ещё гадала зачем. Ухаживал, оказывается, хотел видеть и ради этого привлекал к помощи государству.

— Продиктуйте, — Эллина потянулась за пером и, не удержавшись, спросила: — Почему вы передумали?

Соэр махнул рукой и вновь углубился в чтение протокола, попутно монотонно диктуя слова. Он потерпел педагогический крах и убедился, гоэта не сможет забыть ни о некроманте, ни об убитой, утешившись в шляпной мастерской. Если так, лучше снабжать её дозированными сведениями, чтобы сама не полезла выяснять и не попала в переплёт. Снова ощутить то отчаянье, когда неважна гордость, боль и условности, не хотелось, а оба раза, когда Эллина оказывалась в гуще событий, к сожалению, заканчивались именно так. Всё, хватит, теперь она будет рядом. Хочет помогать — хорошо, но только строго следуя указаниям и с надёжной охраной.

Эллина всё внимательно записала, подписала и, не удержавшись, спросила:

— Когда я успела заслужить столь высокое доверие?

Брагоньер оторвался от чтения и, приподняв бровь, удивлённо глянул на гоэту.

— По-моему, вам это известно. Подписали?

Эллина кивнула и протянула бумагу. Думала, соэр даже не взглянет, нет, внимательно прочитал, сверил каждую буковку и протянул Ирджину:

— Приобщите к делу. У госпожи Тэр допуск третьей степени.

Следователь кивнул, а гоэта ничего не поняла. Помедлив, она попросила объяснить.

— Всё просто: вы знаете то, что сочту нужным я. А теперь оставим болтовню, время дорого. Господин Ирджин, — хозяин кабинета испуганно вздрогнул и заморгал, — введите госпожу Тэр в курс дела и обозначьте стоящие перед ней задачи. Дара нет, обычная гоэта. В меру сообразительная, смелая, имеет опыт общения с тёмными.

Данная любовником характеристика польстила Эллине. Прежде соэр не считал её умной, о чём не раз напоминал. Видимо, делал это специально.

Рассказанное господином Ирджином заставило позабыть о собственных достоинствах и недостатках. Убитая девушка оказалась горничной Натэллы ли Сомераш — единственной наследницы герцога Ланкийского. По стечению обстоятельств та пропала той же ночью, в которую убили её служанку. Похитители не оставили записок, ничего не взяли, кроме пары туфель. Их-то и нашли на ногах несчастной Денизы. Врач подтвердил: убита незадолго до рассвета тремя ударами в живот. Наносила их опытная рука: нож вонзали сильным, хорошо поставленным ударом.

— Вытекло много крови. Ранения наносились таким образом, чтобы не убить, а именно обескровить. Они не хаотичны, сделаны умелой рукой. Из чего мы можем сделать вывод… — следователь робко покосился на Брагоньера. Тот кивнул, разрешая продолжить. — Словом, наверное, это тёмные.

Эллина вздрогнула и, нахмурившись, покосилась на Брагоньера. Какую игру он затеял, раз позволил всё рассказать? Гоэту не покидало стойкое ощущение, что лучше бы попрощаться и уйти. Одно дело, убийство служанки, совсем другое — высший свет. Пусть соэр разбирается сам, Эллина же терпеливо подождёт его в гостинице. Трия — город большой, шумный, найдётся, чем заняться. Не стоит влипать в очередную историю, да ещё с участием тёмных. Если Брагоньер хотел отвадить Эллину от своей работы, ему это удалось.

— Нет, — твёрдо отмёл предположение о приманке соэр, легко догадавшись, какой вопрос хотела задать гоэта. — Вы ни на шаг к тёмным не приблизитесь, опросите слуг, передадите результаты господину Ирджину и всё. Всё, Эллина, — с напором повторил он.

Гоэта кивнула, хотя вопросов только прибавилось. И самый главный: зачем она любовнику? Право слово, какой прок от девицы без магии и положения в обществе?

— Ну, что вы об этом думаете?

Эллине так и хотелось удивлённо переспросить: «Я?», но взгляд соэра буравил именно её лицо, да и Ирджин посматривал с нескрываемым интересом.

— А её светлость, она… Не мог же никто не видеть.

— Тем не менее, не видел, госпожа Тэр, — вздохнул следователь и поправил щекотавшую ухо рыжую прядь. — Поэтому мы и предположили…

— Никакой магии, Эллина, — Брагоньер махнул рукой, и Ирджин поспешил освободить ему место. — Впрочем, вы сами знаете. Раз уж вы пришли раньше, предлагаю дать показания. Как обычно, ничего нового. Вы осматривали набережную, результатов я не знаю, поведайте. Напоминаю, это чрезвычайно важно, в деле замешана крайне влиятельная особа.

Эллина напрягла память и вспомнила: герцог Ланкийский — это министр внутренних дел. По спине заструился пот, гоэта вторично пожалела, что постучалась в эту дверь. Воистину, иногда незнание — благо. Может, ещё не поздно встать и уйти?

Брагоньер усмехнулся, будто прочитал мысли любовницы, и очинил перо.

— Итак, сначала без наводящих вопросов. Слушаю.

Эллина тяжко вздохнула и монотонно поведала то немногое, что знала: как нашла тело и что увидела на тепловой карте. Соэр всё это внимательно записал и преступил ко второй части: допросу. Гоэта детально описала частицы, подтвердила, магии не почувствовала, и по десять раз повторила свой рассказ, давая понять, что не лжёт. После расписалась в нужном месте и поинтересовалась, может ли быть свободна.

— Нет, — удивил Брагоньер, переписывая протокол в свой блокнот. — Вы уйдёте со мной. Поедем к герцогу.

Только унижений Эллине не хватало! Соэр, безусловно, представит как сотрудницу, но родовитые дворяне не жалуют гоэтов. Они-то и магам неохотно двери отворяют. Толку от гоэта тоже мало, значит, либо Брагоньер опасается за её безопасность, либо уроки продолжаются.

— Посидите в коридоре, освобожусь через полчаса, — махнул рукой Брагоньер и, одарив прищуром глаз, добавил: — Вы можете отказаться, но теперь, не потом, госпожа Тэр. Выбирайте: праздность или работа.

Эллина недовольно засопела, но промолчала. Понятно, это всё же урок, призванный заставить оценить безделье. Может, действительно отказаться и целый день пролежать на столе массажистки? Игры сильных мира сего не для гоэты. Но мешало любопытство и желание помочь Брагоньеру. Он загонит себя, замордует работой, и никто ведь одёрнуть не сможет, соэр даже короля не слушает. А к ней, Эллине, иногда прислушивается.

Выждав минуту и не получив никакого ответа, Брагоньер повторил просьбу подождать в коридоре и продолжил обсуждать со следователем перипетии сложного дела. Соэра беспокоила осведомлённость извозчиков о скандальном происшествии, и он настаивал, чтобы Следственное управление Трии приняло меры по сохранению секретности. Брагоньер по опыту знал, шумиха мешает расследованию и играет на руку преступникам. Герцогу наверняка тоже не захочется, чтобы о похищении дочери узнал весь Тордехеш. Министр внутренних дел — и не уберёг наследницу. Пахнет нешуточным скандалом и, возможно, потерей поста.

Подумав, Брагоньер выгнал из кабинета и его законного хозяина, чтобы спокойно, без свидетелей, написать два письма. Одно — его величеству с нижайшей просьбой позволить контролировать это дело, второе — Сольману, другу из Тайного управления. Ему ли не знать всю подноготную герцога! Соэр не сомневался, юная Натэлла стала жертвой интриг против отца. Оба письма Брагоньер запечатал личной печатью и отправил магической почтой, чтобы не перехватили. Теперь оставалось ждать и гадать, разгневается ли его величество или махнёт рукой на инициативного подданного. Если вновь прикажет остаться в стороне, придётся подчиниться и учиться проводить дни в праздности.

Эллина удивилась, увидев в коридоре господина Ирджина. Тот ответил на её взгляд гримасой и, закатив глаза, покосился на дверь. Гоэта рассмеялась. Какой из него следователь, так, мальчишка.

— А вы ему кто? — шёпотом спросил осмелевший Ирджин, устроившись подле Эллины и старательно не замечая посетителей.

— Вы следователь, вот и узнайте, — она не желала флиртовать с рыжим нахалом.

— Ясно, — разочаровано протянул Ирджин. — Вы тоже из Сатии?

— Тоже.

Разговор не клеился, и следователь предпочёл его закончить. Постояв ещё пару минут рядом с угрюмой собеседницей, следователь будто бы вспомнил о забытых у секретаря бумагах и скрылся в недрах коридора.

Ожидание тянулось мучительно долго. Эллина успела изучить каждую трещинку на штукатурке стен, каждую складку на одежде томившихся на соседних банкетках людей, когда Брагоньер, наконец, вышел и запер дверь на ключ.

— Одну минуту, — бросил он гоэте, — только найду господина Ирджина.

— Он у секретаря, — крикнула вдогонку Эллина и встала, чтобы размять ноги.

Брагоньер слово сдержал, вернулся скоро и поставил перед фактом: они едут к герцогу Ланкийскому. Заметив промелькнувшую по лицу спутницы тень, соэр напомнил:

— Вы можете отказаться.

— Я хочу совсем другого: понять, почему вы пустили меня в свою работу.

— Если не способен запретить, направляй.

— Можно ещё вопрос? — Эллина огляделась и перешла на шёпот. — Моё присутствие обязательно? В гостинице со мной что-то случится, они угрожали? Вас попросили заняться этим делом, или вы сами?

— Это целых пять вопросов, госпожа Тэр, — соэр не удержался от лёгкой улыбки. — Женское любопытство неистребимо! Это моя личная инициатива. Любой государственный служащий не может пройти мимо такого дела. Никаких писем я не получал, спите спокойно. И я рад, что вы потеряли всякий интерес к этому делу. Умно, Эллина. И о некромантах не спрашивайте, развлекайтесь, — он пожал пальцы и отпустил руку крепко задумавшейся гоэты. — Теперь вы знаете, отчего я не смогу уделить вам много внимания.

Эллина кивнула и согласилась вернуться в гостиницу. Брагоньер мысленно улыбнулся. Гоэта поступила так, как желал он, хотя полагала, будто сама приняла решение. Зато теперь, когда она начнёт возмущаться запретом на работу, можно будет напомнить об этом утре. Оставалось надеяться, Эллина не найдёт какое-нибудь мелкое дело, а останется в Трие. Брагоньер не хотел говорить, но лучше бы гоэте не ездить дальше долины с источниками. В округе бродят два некроманта, которые убивали детей вовсе не для собственных нужд, а явно по чьему-то заказу, граф Олсен тоже имел дело с некромантом, дочь видного сановника похитили при весьма странных обстоятельствах — не многовато ли? И везде рядом оказывалась Эллина. Не знай Брагоньер гоэту, подумал бы, что она как-то связана с преступниками. А так — просто притягивает несчастья. И после этого Эллина возмущается желанием запретить ей работать? Садясь в служебный экипаж, соэр поджал губы. Он заботится о её жизни, а гоэта совсем не ценит.

Экипаж тронулся. Брагоньер откинулся на спинку сиденья и сцепил пальцы на коленях. Ирджина соэр с собой не взял: посчитал, что тот испортит дело. Куда этому желторотику допрашивать герцога? Брагоньер знал, тот уже приехал. В Следственном управлении не появился, но соэр полагал, тот решил сначала провести собственное расследование. Высшая аристократия предпочитает не делать подобные вещи достоянием общественности, Брагоньер готов был поспорить, что уже вечером объявят, будто Натэлла ли Сомераш уехала к подруге, не предупредив родителей.

Соэр извлёк блокнот и перелистал его на дело некроманта из графского сада. Знать бы, допросили ли уже Олсена? Брагоньер чуял запах большого скандала. На месте властей, он бы рискнул и посадил графа на ночь в камеру. Некроманты — не шутки, а судя по показаниям Эллины, речь и вовсе о заговоре. Зачем ещё нужны амулеты силы?

Дети!

Брагоньер ещё раз перечитал скупые строки. Некромант говорил о неких детях из Милеты. Спасённый Эллиной мальчик чудом избежал жертвоприношения. Вот и сошлись две ниточки. Оставалось послать запрос в Милету, чтобы убедиться, мальчик из местного приюта. Раз так, необходимо лично, подробно расспросить ребёнка и составить словесный портрет тёмных магов. Останавливал лишь запрет короля. Он сковывал руки, не давал даже узнать, как продвигаются дела. Значит, ещё одно письмо Сольману. Если его величество не желает, чтобы Брагоньер действовал открыто, он добудет сведения через Тайное управление. В конце концов, в интересах Сольмана беспокоиться о безопасности государства. Дружбу тоже никто не отменял, Брагоньер нередко позволял смотреть бумаги, которые не видели даже подчинённые.

Больше всего нервировала неизвестность. Соэр знал, его письмо уже в Калеоте, но король прочтёт его не ранее завтрашнего утра, и то, если секретарь сочтёт нужным. Оставалось надеяться на помощь Сольмана: Брагоньер сделал необходимую приписку. А дальше — молиться Дагору.

— К храму, — соэр стукнул по стенке, привлекая внимания кучера.

Тот услышал, понял и свернул к святилищу Дагора.

Брагоньер редко обращался за помощью к богам, но это был один из тех случаев. Донавел упрям, упрётся рогом — и всё, придётся, стиснув зубы, изображать счастливого отдыхающего, ходить на приёмы, танцевать на балах и даже не заикаться о расследовании.

Велев обождать себя, соэр пошёл на территорию храма и быстрым, уверенным шагом направился к прудам. Брагоньер на ходу достал из кошелька пару медяков и, выбрав укромное место, где бы его не побеспокоили другие просители, опустился на одно колено перед недвижной гладью. Пальцы коснулись воды, а затем погрузились в неё. Брагоньер погрузился в состояние глубокой задумчивости, сосредоточившись на своей просьбе. Монетки блестящими кругляшками опустились на дно. Лишь бы бог услышал!

Соэр не спешил подниматься. Теперь он и вовсе стоял на коленях, чуть подавшись вперёд, к воде. Странно, храм неизменно дарил спокойствие. И эти цветы, птицы вовсе не раздражали, как и золотистые рыбки, которые, осмелев, доверчиво щекотали плавниками ладони. Вода прохладная, но не холодная — такая, какая нужно.

— Благородный сеньор?

Брагоньер вздрогнул и поднял голову. На него в упор смотрел жрец. Соэр нахмурился и неохотно встал, отряхнув колени.

— Что вам угодно? — холодно спросил он.

— Можно взглянуть на ваше кольцо? — жрец указал на дворянский перстень.

— Ольер ли Брагоньер, — представился соэр. — Полагаю, это не праздное любопытство?

Жрец кивнул и попросил пройти за ним. Брагоньер отказался.

— Соблаговолите всё объяснить здесь, я спешу.

— И поэтому медитирует в надежде на небесную помощь? — лукаво улыбнулся жрец. — Я помолюсь за успех вашего дела, не беспокойтесь, вы же переговорите с одним человеком. Он тоже пришёл за помощью, затем увидел вас и попросил привести.

Заинтригованный Брагоньер нахмурился, но, тем не менее, последовал за служителем Дагора. Тот привёл его в сад, почти к самому храму. Там, спиной к святилищу, лицом к шпалере роз, стоял высокий худой человек, по одежде — мещанин. Волосы незнакомца чуть тронула седина. Брагоньер узнал его. Как бы ни нарядился герцог, как бы ни стоял, соэр ни с кем не спутал бы этого человека. Прямая спина, гордая посадка головы и рука с зигзагообразным шрамом, который Арлан ли Сомераш частенько прятал под перчаткой. Но сегодня герцог ничего не скрывал, только перевернул перстень гербовыми инициалами внутрь ладони и снял все другие украшения.

— Ваша светлость, — почтительно поздоровался Брагоньер, остановившись в паре шагов от герцога. Дождавшись, пока тот обернётся, отвесил лёгкий поклон. — Сочувствую вашему горю.

— Значит, я не ошибся, — голос министра внутренних дел звучал сухо и твёрдо, будто судьба только что не нанесла ему удар. — Вас трудно спутать с другими, господин Брагоньер.

— Речь о вашей дочери? — соэр предпочёл перейти сразу от слов к делу.

— И о вашем расследовании.

Герцог кивнул, и жрец удалился. Даже служители богов опасались сильных мира сего.

— Каком расследовании? — вскинул брови Брагоньер.

— Том, которое не обрадует его величество, но подарит надежду мне. Я не доверяю местным следователям.

— В ваших силах позвать столичных, хоть людей из Тайного управления.

Герцог с горькой улыбкой покачал головой.

— Не могу. Если скажу или напишу хоть слово, Натэлла умрёт. Они не станут шутить.

— Значит, вы знаете, кто похитил вашу дочь? — уцепился за его слова Брагоньер.

Министр поджал губы и помрачнел. Нервно махнул рукой и предложил пройтись. Соэр кивнул, понимая, герцог не станет говорить ничего там, где любой может подслушать.

— У ворот ждёт служебный экипаж, — прервав молчание, сказал Брагоньер. — Или вы доверяете только собственному кучеру?

Соэр видел, герцог ведёт его к выходу, и предположил, что разговаривать придётся в загородном доме Сомерашей.

— Как раз своему я и не доверяю, — вздохнул министр. — Полагаю, вы тоже жаждали поговорить со мной?

Брагоньер кивнул. Его волновало, почему герцог пришёл в храм. Значит, дело серьёзнее, нежели виделось на первый взгляд.

— Я получил письмо. Вот, посмотрите сами.

Герцог достал из-под камзола дешёвый серый конверт и протянул Брагоньеру. Тот подозрительно оглянулся, выявляя возможных соглядатаев, и только потом взял письмо. Вскрывать посреди людей, стайками стекавшимися к прудам даже в летнюю пору, когда манит морская прохлада, не стал, только подметил: тяжёлое, вложено что-то.

Министр неожиданно остановился, развернулся и, ухватив соэра за запястье, сжав так, что едва не сломал кости, прошипел:

— Найдите её, слышите!

Брагоньер осторожно разжал пальцы герцога и отступил на шаг. Он не терпел подобного обращения, но замечания не сделал. Перед ним стоял убитый горем человек, тот самый грозный Арлан ли Сомераш, герцог Ланкийский, которого боялись все префекты. В юности Брагоньер брал с него пример и теперь дожил до дня, когда увидел этого человека сломленным. Тот даже будто бы постарел, осунулся. Безжалостный солнечный свет обнажил сеточку морщин вокруг губ и глаз, напоминая, что герцог давно не молод.

— Увы, ваша светлость, это не в моих силах. Его величество высказался категорично, я лишь наблюдаю.

Определённо, общение с Эллиной дурно сказывалось на профессионализме. Следователь не может испытывать чувств, а Брагоньер только что пожалел герцога. Непростительно! Воистину, любовь — болезнь, которая портит людей и делает их слабыми.

По губам министра скользнула кривая усмешка. Он повернул перстень инициалами наружу и спокойно, будто говорил о погоде, произнёс:

— Иногда наблюдения заканчиваются отставкой.

— Это предупреждение? — тем же тоном ответил Брагоньер.

Угроза герцога не удивила. В конце концов, соэр нарушил приказ, а министр мог легко сместить с поста зарвавшегося подчинённого.

— Нет, — отмахнувшись, поморщился, будто от зубной боли, герцог. — Я слишком хорошо вас знаю, чтобы пугать. Вас этим не проймёшь, баронет ли Брагоньер, вы на редкость упрямы. Хороший инквизитор и неплохой следователь.

— Учту, — склонил голову Брагоньер.

Министр намекал на ряд последних дел, расследовавшихся недостаточно быстро. Но зато похвалил за зачистку Сатийской области от тёмных. И это всего одним предложением из пяти слов.

— Вас что-то задерживает?..

— Она подождёт, — Брагоньер разгадал продолжение вопроса. — Беседа будет долгой, теперь и подавно. Как вы сами говорили, я хороший инквизитор, поэтому осмотрю весь дом и лично отпрошу всех слуг.

— Я не говорил, что мне нужен инквизитор, — поморщился герцог.

— Нужен, — безапелляционно повторил соэр. — Вы это прекрасно знаете.

Министр едва заметно прикусил нижнюю губу и промолчал. Ещё одна богатая пища для размышлений.

До служебного экипажа дальше шли в полном молчании.

Краем глаза Брагоньер заметил фаэтон без гербов. Наверняка герцог приехал на нём. Соэр мог поручиться, когда он сам подъехал, коляски не было. Значит, кучера кто-то позвал. Жрец? Несомненно. Выполнил одну просьбу, выполнит и вторую.

Герцог махнул рукой, и фаэтон покатил прочь.

Брагоньер мысленно усмехнулся. Не такой уж он плохой следователь.

Первым в служебный экипаж забрался министр, как и положено по этикету. Соэр устроился напротив него, спиной к кучеру, чтобы беспрепятственно наблюдать за улицей. Если кто-то вздумает следить за ними, Брагоньер увидит. Карета тронулась, и соэр вскрыл конверт. Внутри оказалась короткая записка: «Заартачишься, не получишь её целиком. Ты и так совершил ошибку. И запомни, умереть она может по-разному. Ты знаешь, что делать». Почерк ровный, без наклона. Написано не чернилами, кровью. Под запиской лежал страшный веский аргумент в пользу молчания — отрубленный женский мизинец.

Брагоньер нахмурился и перевёл взгляд на министра. Тот так сцепил пальцы так, будто силился их сломать. Губы побелели и превратились в тоненькую ниточку.

— Это палец вашей дочери? — тем не менее, спросил соэр.

— Узнайте, — глухо ответил герцог и прикрыл глаза.

— Дали слово?

Министр ответил гробовым молчанием, а затем с напором повторил:

— Узнайте, это ваша работа.

Брагоньер повертел страшную находку в руках и убрал обратно в конверт.

— Что вы должны сделать, ваша светлость?

Герцог лишь сильнее, хотя, казалось бы, некуда, сцепил пальцы. Ещё немного, и они захрустят.

— Ваша светлость, вам известна моя репутация, — напористо пошёл в наступление Брагоньер. — Тайна не уйдёт дальше меня, но я обязан знать, иначе не смогу помочь.

— Мне дорога жизнь Натэллы, — глухо ответил министр и отвернулся, вперив взгляд в окно.

— Вы уверены, что она ещё жива? — в сомнении покачал головой соэр. — Некромант ни за что не отпустит жертву.

Герцог сжал челюсти и нервно крутанул перстень.

— Единственное слабое место?

Министр метнул на Брагоньера ледяной взгляд и жёстко напомнил:

— Занимайтесь своим делом!

— Эмоции мешают думать, ваша светлость, — рискованно возразил соэр, проглотив оскорбление. — Похитители рассчитывали на вашу несдержанность. Давайте по порядку. Кто передал это письмо? Похож ли палец на палец вашей дочери?

Герцог пару раз глубоко вздохнул и жёстко улыбнулся.

— Мы с вами похожи. Помнится, вы тоже проявили несдержанность и позволили преступнику уйти. Теперь же даёте советы мне.

Речь шла о Матео Хаатере и истории с кладбищем. Тогда, спасая жизнь Эллины, Брагоньер позволил собой манипулировать, растерял всю рассудительность.

— Именно поэтому и даю, ваша светлость, — склонил голову Брагоньер. — Клянусь сохранить в тайне всё, что услышу. Письменное обязательство дам, как только войду в ваш дом.

— Не нужно, — махнул рукой министр и, словно обессилив, сгорбился на сиденье. — Да, дочь — единственная моя слабость. Да, палец похож на её палец, но я не верю собственным глазам и эмоциям. Письмо доставили сегодня утром магической почтой. Отправителя отследить не удалось.

— Когда доставили? — Брагоньер убрал письмо и достал блокнот. Карандаш всегда лежал во внутреннем кармане. — Кто доложил?

— Мой дворецкий. Он проверенный человек, лично допрашивал. В восемь часов утра, прямо к завтраку.

— Значит, похитители знакомы с вашими привычками, — соэр сделал пометки в блокноте. — Что ещё? Может, хотя бы намекнёте на некие требования?

— Без понятия, — Брагоньер по тону почувствовал, министр лжёт. — Остальное узнаете от слуг. Обещаю предоставить доступ ко всему дому.

— И к бумагам, — выдвинул дерзкое условие соэр.

— Вы забываетесь, баронет, — покачал головой герцог. В глазах его блеснул нехороший огонёк.

— Вы сами позвали инквизитора, а мы имеем доступ ко всему.

Брагоньер демонстративно надел перстень на палец, мгновенно поднявшись по социальной лестнице. Теперь они с министром стояли вровень. Герцог едва заметно улыбнулся и кивнул.

— Хорошо, но только к тому, к чему я сочту нужным. Письмо и палец забирайте. Результаты нужны не позднее завтрашнего утра.

— Ваша светлость забывает о собственном статусе в этом деле, — оборвал высокопоставленного аристократа соэр.

Ему не нравилось, когда кто-то, пусть даже Арлан ли Сомераш, вмешивался в дела следствия, а тем более дела инквизитора. Герцог всего лишь свидетель.

Теперь пришла очередь министра проглотить обиду. Только чуть дёрнулся кадык.

— Вы хороший инквизитор, — повторил давнюю похвалу герцог. — Впрочем, его величество не выбирает случайных людей. Они требовали отставки.

Брагоньер поджал губы. Плохо. Политика — это всегда плохо, зато понятно, чего добиваются наниматели некромантов: поставить на место герцога своего человека. Зачем, и так понятно.

— Тоже письмо?

— Нет, — к министру вернулось привычное спокойствие. — Ко мне подошли на балу.

— Кто?

— Я его не знаю. Слуги не успели задержать, хотя, теперь сомневаюсь, будто бы смогли.

— Магия? — скорее утверждал, нежели спрашивал соэр.

— Скорее всего. Люди из Тайного расторопны, вы знаете. — Брагоньер кивнул. Его дружба с человеком, держащим под контролем все агентские сети, не секрет для министра внутренних дел. — Это случилось на королевском балу. Вы там тоже были и не один. Мой вам совет: держите девочку подальше от всего этого. Она недурна, возьмите её на ужин.

— Сегодня?

Значит, игра началась давно, а Эллина застала один из её начальных эпизодов. Брагоньер принял решение допросить графа Олсена, рискуя навлечь на себя опалу. Когда существует опасность для трона, слово короля теряет значение.

— Да, в девять.

— Опишите того человека. Любые мелочи, ваша светлость.

Значит, герцог не счёл угрозу серьёзной, раз не обратился за помощью к любому инквизитору, присутствовавшему на балу. Но в то же время министр велел людям из Тайного управления задержать незнакомца. Что ж, новые вопросы к Сольману. Герцог что-то скрывает, и эти угрозы — логическое продолжение неких действий, о которых министр ни за что не расскажет. Ничего, найдутся способы выяснить.

Министр задумался и обещал сегодня же передать письмом.

Экипаж, тем временем, выкатил на набережную и всё дальше удалялся от центра Трии. Брагоньер бросил ленивый взгляд в окно. Праздно шатающаяся публика, море, уличные торговцы. Вот и храм Сораты с пышными садами и фонтанами. За ними начинался квартал богатых особняков, но герцогская резиденция располагалась чуть дальше. Не дом, а настоящее имение. Вся верхушка тордехешского общества обзавелась такими на морском берегу. Свои причалы, лодки, пруды с минеральной водой.

Мостовая сменилась грунтовой дорогой. Экипаж пару раз тряхнуло, а потом он остановился у ворот пейзажного парка с каналом. Герцог высунул в окно руку с кольцом, и их беспрепятственно пропустили.

— Убитая девушка прислуживала вашей дочери? — нарушил молчание Брагоньер, пристально наблюдая за выражением лица собеседника. Вопрос о любовнике горничной он оставил на потом.

— Да, это её горничная. Полагаю, вас интересует, с кем она проводила ночи? — усмехнулся министр.

— Уже видели материалы дела?

Герцог кивнул.

— Хочу, но сомневаюсь, будто вы скажете.

— Я-то скажу, — министр вновь издал короткий смешок, — но никогда не дам показаний.

— Понятно. Когда вы ушли?

Герцог промолчал.

— Ваша светлость, — с напором напомнил Брагоньер, — я всё равно узнаю. В ваших же интересах сказать мне. И в интересах вашей дочери, если, конечно, не вы инсценировали её похищение.

— Что? — возмущённо выпалил министр.

Желваки заходили по щекам. Герцог подался вперёд, будто собирался схватить соэра за грудки, но затем принял прежнее положение. Лёгкая холодная улыбка тронула его губы.

— Я ошибся, вы хороший следователь, но я не убивал ту девушку. Подозреваю, её убили из-за меня.

— Ваши тайны? — взгляд Брагоньера скользил по парку. Нужно осмотреть его, найти, где ходила и куда волокли служанку. — Её убили в спальне вашей дочери?

— Нет, хотя мы там были. Натэлла ночевала у подруги. Так вышло. Надеюсь, — взгляд герцога пронзил не хуже клинка, — вы понимаете, что это не для протокола.

— Экспертиза, — напомнил соэр. — Я не стану подтасовывать факты. Связь со служанкой не преступление. Вы уединились в спальне дочери специально?

— Нет, так вышло. Дениза перестилала постель, я хотел проверить переписку Натэллы. Словом, иногда вид сзади крайне соблазнителен.

— Во сколько это было?

— В одиннадцать вечера. Я был с ней до полуночи.

— Ваша светлость, — укоризненно покачал головой Брагоньер. — Ещё раз повторяю вопрос.

— Хорошо, — раздражённо ответил герцог, — я ушёл в два. Девочка устала и заснула. Вас ведь интересует, почему на ней туфли Натэллы?

— Именно. И пока ваша история шита белыми нитками. Скажите правду, ваша светлость.

— Правду? — усмехнулся министр. — Мы развлекались у меня, а Дениза частенько брала поносить вещи Натэллы. Я знал и не запрещал. В тот вечер она надела её туфли, чтобы изобразить леди. Я, знаете ли, люблю подобные игры, а Дениза была великолепна в постели. Она ушла в два. Всё, больше я ничего не знаю. Клянусь Соратой!

Ничего, Брагоньер это проверит. Герцог темнил, но ему придётся раскрыть все свои тайны.