Паук раскинул сеть

Глава 7. Взрослые игры

Брагоньер не стал снимать перчаток и без приглашения отправился на второй этаж. Планировка всех богатых особняков одинакова, соэр без труда отыщет обе спальни: отца и дочери. В голову непроизвольно закрадывалась мысль о странностях министра. Погибшая служанка надела туфли Натэллы, чтобы понравится любовнику. По вырванному в сердцах признанию, герцогу нравились подобные переодевания. С одной стороны, это может оказаться безобидным развлечением, вроде того, что так расслабляло Эллину, с другой, министр мог питать к дочери отнюдь не отцовские чувства, возможно, подсознательные. Одно несомненно — Арлан ли Сомераш обожал Натэллу, чем и воспользовались похитители. Иных рычагов воздействия на министра не было, Брагоньер это знал.

— Куда вы? — остановил соэра грозный окрик.

— Выполнять свои прямые обязанности, — перстень инквизитора занял своё законное место на пальце. — У меня к вам много вопросов, ваше сиятельство, и вы на все ответите.

— Вы забываетесь, благородный сеньор, — министр решительно шагнул к Брагоньеру.

Тот даже бровью не пошевелил, так и остался стоять, где стоял. Грозный взгляд герцога тоже не возымел действия.

— Ваше сиятельство, вы сами позвали меня, — напомнил Брагоньер. — И я настоятельно прошу не вмешиваться в дела следствия. Необходимую бумагу о неразглашении я подпишу, взамен потребую полной откровенности. Вы достаточно солгали сегодня.

Губы герцога побелели от гнева. Глаза потемнели, напомнив грозовое небо. Далее последовал и раскат грома.

— Баронет, вы помните, какой пост я занимаю? — Брагоньер кивнул. — Помните, какой занимаете вы? — Снова кивок. — Тогда я напомню вам приказ его величества и дополню его своим. И вы подчинитесь.

— Как пожелаете, ваше сиятельство, — пожал плечами соэр и, обойдя министра, направился к входной двери. — Доброго дня и милостей Сораты вашему дому.

Брагоньер не собирался проводить ни минуты в этом особняке. Если герцог решил, что нашёл комнатную собачку, то ошибся. Либо тот позволяет ему вести расследование, либо поручает поиски девушки кому-то другому.

Гордость против гордости.

Министр остановил Брагоньера, когда тот уже переступил порог. Из голоса ушёл гнев, осталась только ледяная вежливость.

— Я согласен.

Соэр остановился, но сделал вид, будто не расслышал. Герцогу пришлось повторить и сдержанно извиниться. Брагоньер оказался намного упрямее, нежели предполагал министр.

— Но вы подпишите бумагу о неразглашении, — поспешил добавить герцог, чтобы подпортить победу соэра. — Я сам её составлю.

— Хорошо, я посмотрю и, если сочту возможным, подпишу.

Министр не ответил и повёл гостя в свой кабинет. По дороге отмахнулся от дворецкого с подносом писем и велел не беспокоить.

— И да, — прищёлкнул пальцами герцог, поморщившись, и указал на спутника, — отвечайте на все его вопросы и открывайте все двери. Чай, кофе, вино, коньяк — что пожелает.

Брагоньер отметил пренебрежительность тона, но промолчал. Он понимал, это месть за попытку манипулировать собой. Того, чего хотел, соэр добился, а отношение министра его не волновало. Брагоньер доподлинно знал, на карьере данный инцидент не отразится, более того, авторитет соэра наоборот поднялся в глазах министра. Арлан ли Сомераш фактически извинился и подчинился, хотя соэр балансировал на грани.

Кабинет герцога полностью соответствовал его статусу: всё основательно, дорого и составляет единый ансамбль. Но опытный глаз подметил, за порядком следит прислуга, а вовсе не хозяин. Герцог бывал в Трие наездами, и комната не хранила следов никаких пристрастий владельца. Даже у педантичного Брагоньера нашлась пара специфичных вещей, вроде очинённых потёртых карандашей, стопки писчей бумаги, год за годом покупаемой в одной и той же лавке, пары безделушек, подаренных подчинёнными, любимой фляжки с коньяком и прочего. Тут же — мёртвая комната, будто гостиница.

Герцог сел в кресло, предложив гостю занять место напротив. Брагоньер походя отметил: телячья кожа тончайшей выделки, красное дерево. Дорого и привычно. Эллина бы стеснялась, соэр же привык к пышным интерьерам, и сам сидел в похожем кресле. Покойный баронет, отец Брагоньера, оставил ему кабинет в лучших традициях тордехешской аристократии, хотя сам соэр предпочитал бук и тис.

Рука министра выудила лист гербовой бумаги высшего качества. Обмакнув перо в чернильницу, даже не проверив, есть в ней чернила, герцог ровным почерком, совсем не вязавшимся с образом безутешного родителя, вывел обязательство о неразглашении.

— Вот, ознакомьтесь, — министр промокнул лист и протянул Брагоньеру. — Всё стандартно, но вдруг.

Соэр внимательно ознакомился с бумагой, внёс пару мелких исправлений и подписал окончательный вариант. Отныне Брагоньер обязался хранить в тайне «скелеты» дома Сомераш, но ровно до тех пор, пока они не становились уликами в деле. Тогда соэр получал право обнародовать их в суде с устного согласия герцога.

— Итак, когда все формальности улажены, я хочу услышать правду.

Брагоньер откинулся на спинку кресла, буравя взглядом собеседника. Министр ответил едва заметной усмешкой и таким же тяжёлым взглядом.

— Напоминаю, ваша светлость, сейчас я инквизитор, а нам положено копаться в грязном белье. Это не доставляет мне удовольствия, я не желаю вас унизить, — мягко пояснил соэр, сознавая, с кем разговаривает.

— Спрашивайте, — глухо ответил герцог, зеркально повторив позу собеседника.

— Итак, вопрос первый. Каково ваше отношение к дочери? Со мной как с врачом, ваша светлость, осуждать не стану.

Глаза министра гневно сверкнули, кулак смял черновик соглашения.

— Ещё слово, и вы покинете мой дом раз и навсегда, — сквозь зубы процедил он.

— Не каждый пожелает видеть на любовнице одежду и туфли дочери, это наводит на определённые мысли.

— Я ей отец! — прорычал герцог и, сделав пару судорожных глубоких вздохов, заставил себя надеть прежнюю маску спокойствия. — Я не испытывал плотского влечения к Натэлле. Вещи Дениза брала не ради меня: она любила покрасоваться, изобразить леди. Иногда изображала и в постели. Да, немного… — он замолчал, подбирая слова, — непристойно позволять горничной в вещах дочери ложиться в вашу постель, но оставим это на моей совести. О Натэлле я в эти минуты не думал, вещи дочери оставались чистыми. Вы понимаете, о чём я.

Брагоньер кивнул. Значит, всё-таки любовные игры. Кто бы мог подумать, что министр любит маскарад в постели?

— Как долго длилась ваша связь с горничной?

— Конкретно с этой? — герцог задумался. — Полгода, кажется. Дениза меня полностью устраивала. И полежать, и поговорить, и желания исполнить.

— Какие именно желания? — ухватился за неосторожно сказанные слова Брагоньер.

— Разные, — туманно ответил министр и перевёл взгляд на портрет его величества над столом. — Это к делу не относится.

— Вы любили её связывать, шлёпать? Особенные позы, ласки, сношение через задний проход? — безжалостно продолжил допрос Брагоньер.

— Благородный сеньор! — нахмурился герцог. — Вы бы сами ответили?

— Если бы речь шла об убийстве, похищении и заговоре, да. Итак?

Министр встал и резким движением распахнул дверь, будто желал застать шпиона на месте преступления. Убедившись, что их никто не подслушивает, герцог повернул ключ в замке и остановился напротив Брагоньера.

— Как, вы сами знаете, наверняка смотрели. Ножевых ранений я не наносил, боли никогда не причинял. Ласки — да. Что-то ещё?

— Об этом пока всё. Перейдём к прошлой ночи. Как, когда и сколько? Что слышали?

— Да что можно слышать, когда под тобой стонет хорошенькая девушка в одних чулках? — усмехнулся герцог. — Натэлла уехала, я позвал Денизу к себе, велев нарядиться леди. Она пришла в одиннадцать, мы развлекались до трёх ночи. Как, думаю, неважно, сами представите. Дениза охотно давала, ей даже нравилось. Потом я уснул, а когда проснулся…

Министр вновь помрачнел и плотно сжал челюсти.

— На подошве туфель земля. И убили горничную не в постели. На свидание с кем она могла отправиться после вас?

— Понятия не имею. Есть слуги, у них и узнайте. Словом, работайте, благородный сеньор.

Аудиенция закончилась. Брагоньер встал, отвесил очередной церемонный поклон и отправился туда, куда шёл изначально — в опочивальню юной хозяйки. Натэлла ли Сомераш была дебютанткой этого года: минувшей весной ей исполнилось шестнадцать. Брагоньер видел её: высокая и стройная, как отец, но с живым лицом и красноватым блеском в волосах — в мать. Герцогиня Ланкийская отправилась в лучшие миры десять лет назад, пытаясь подарить жизнь наследнику. Злые языки шептались, будто это муж уморил её, заставил рожать, несмотря на запреты врачей. Это Брагоньер тоже собирался проверить, одно знал доподлинно: дочь министр обожал. Не явно, потакая слабостям и купая в роскоши, а защищая от всех жизненных волнений. Девушку поздно представляли ко двору, оберегая от интриг и сплетен, именно для неё герцог построил настоящее имение в Трие, продав прежний особняк. Натэлла не отличалась крепким здоровьем, значит, должна была много времени проводить у моря.

Поднимаясь по лестнице, Брагоньер спиной почувствовал чужой взгляд. Он подозревал, кто за ним наблюдает, но решил проверить. Так и есть, герцог. Он стоял в холле и буравил тяжёлым, недобрым взглядом. Соэр подозревал, дело в личных расспросах. Что поделаешь, Брагоньер обязан был узнать эти подробности: они, во-первых, могли вывести на агента, если таковой существовал, с которым Дениза делилась пикантными сведениями. Практикуй министр нечто шокирующее, его враги могли бы использовать это для шантажа. Что бы ни говорили, а в глазах света человек на таком посту обязан вести консервативную жизнь. На людях, разумеется. Девушку могли подкупить, а потом убить за ненадобностью. Эту версию соэр отмёл: вряд ли шалости министра привели в ужас королеву. Обычные дела.

Во-вторых, Брагоньер хотел разгадать тайну убийства Денизы. Она вышла кому-то в парк после страстных часов с герцогом в его спальне. Вряд ли отправилась погулять. Значит, шла на встречу? Да и осмотр показал, что с мужчиной горничная была непосредственно перед смертью. Если так, то надлежало искать второго любовника темпераментной служанки. Тут бы пригодился рассказ о любовных играх министра: они были и пристрастиями Денизы.

В-третьих, некоторые отметины на теле погибшей мог оставить не убийца, а герцог. Значит, опять-таки надлежало узнать, чем именно он занимался с любовницей.

И, разумеется, время, физическое состояние девушки после близости. Казалось бы, мелочи, но порой от них зависели жизни.

— Вы что-то хотели, ваша светлость? — вежливо осведомился Брагоньер, обернувшись к хмурому герцогу.

— Да. Хочу убедиться, что вами руководило не праздное любопытство.

— Даю слово. Хотите получать отчёты, полагаю? Это не в моих правилах, но, принимая во внимание ваше положение, я могу коротко сообщать о важных уликах. Шифровкой, разумеется. Код выберу сам.

— И тоже свяжете клятвой? — усмехнулся министр. — Нет, Брагоньер, работайте, как считаете нужным. Я знаю, вы мне всё равно расскажете.

Соэр не знал, как понять последнюю фразу. То ли простое предположение, то ли приказ. В любом случае, отчитываться о каждом шаге Брагоньер не собирался. Он полагал, герцог пожелает подняться вместе с ним, проследить за обыском и осмотром, но тот не стал. Повернувшись спиной к соэру, министр напомнил:

— Жду вас со спутницей сегодня в девять. Оправдания не принимаются.

Брагоньер недоумевал, зачем министру понадобилось видеть Эллину. Инициатива герцога не нравилась. Уж не нащупал ли он рычаг давления? Но отказаться нельзя, и соэр вторично вежливо принял приглашение.

Спальня дочери хозяина дома оказалась привычной девичьей комнатой. Много розового, голубого, мягкого. Повсюду подушки, разного рода безделушки. На подставке закреплены пяльцы с вышивкой — маки. Есть и книги. Странно, но не только любовные поэмы, но и учебники. Взгляд Брагоньера лениво скользнул по корешкам. Натэлла ли Сомераш увлекалась языками и историей. Неужели собиралась не замуж, а в Университет? Соэр без труда вскрыл секретер и осмотрел содержимое ящиков. Стопки писем, все исключительно от подруг и всего пара от отца. Брагоньер бегло просмотрел их: ничего интересного: сплетни, наставления. Но всё же соэр письма забрал: вдруг найдёт упоминания о странных поклонниках мужского пола? Разумеется, уходя, он спросит разрешения герцога, но не сомневался, тот его даст. Ещё в ящиках обнаружились счета, пара ученических тетрадей и деньги. Брагоньер подивился беспечности юной герцогини. Что на свете есть воры, она точно не знала.

Тетради прояснили: никакого отношения к магии пропавшая не имела. Это порадовало. Не хватало ещё магини-самоучки!

Особенно пристально Брагоньер осмотрел кровать и гардеробную. Где стояли туфли, найденные на убитой, нашёл сразу и, опустившись на корточки, пристально оглядел полку. Ага, соседняя обувь стоит косо, одна туфля и вовсе завалилась на другую. Значит, обувку брали в спешке. Дениза ли? Брагоньер на всякий случай осмотрел другие полки и нашёл ещё одну пару, выбивавшуюся из общего ряда — сафьяновые бальные туфельки на высоком каблучке. Они больше подходили для свидания с любовником, нежели простенькие, обыденные, в которых нашли горничную. Если так, то брал и надевал их убийца: сама Дениза вряд ли схватила обувку госпожи и побежала с ней в парк. Значит, таинственный некто побывал в спальне Натэллы.

Вернувшись к кровати, Брагоньер откинул покрывало и одеяло. Лёгкая улыбка тронула его губы. Теперь понятно, отчего горничная оказалась босой. Только где её собственная обувь? Соэр обшарил всё, но не нашёл. Оставалась только комната служанки, если туфель нет и там, то их выбросили. Вопрос: почему? И опять-таки почему на обуви Натэллы земля?

«Нужен судебный маг», — пробормотал соэр и подошёл к окну. Рука скользнула по подоконнику, раме, пытаясь найти неладное. Частички почвы. Уже хорошо. Брагоньер поднёс ладонь к глазам. Так и есть, земля. Щеколда не тронута, стёкла не выбиты. Неужели Дениза пустила своего убийцу? Назначила свидание или помогала обворовать госпожу? Список вещей покажет.

Разумеется, Натэлла могла сбежать сама, только теперь соэр доподлинно знал, без каких вещей женщина никогда не выйдет из дому. Все они на месте, а герцогская дочка не похожа на авантюристку, которая без денег и пары чулок сбежит в неизвестность.

Брагоньер задумался, стоит ли осматривать спальню герцога, в итоге всё же решил взглянуть. Вероятность участия министра в похищении маламало, но её нельзя исключать. Так же совесть следователя успокоится.

Ожидаемо дверь оказалась заперта, и соэр отправился за ключами. Их ему выдали, но дворецкий строго следил за каждым шагом Брагоньера. Это нервировало, но соэр понимал, по-другому нельзя. Он бегло осмотрел комнату и вышел. Разумеется, ничего. Нужно заглянуть в ящики, под матрас, но это уже обыск — вещь недопустимая.

Зато комната Денизы подарила пищу для размышлений. Соэр обнаружил остатки сожжённого письма и смятую одежду. Сорочка валялась на полу. Брагоньер поднял её двумя пальцами и осмотрел — целая, но с маленьким пятнышком крови на груди. Будто брызги. Носовое кровотечение?

В голове тут же выстроилась новая версия: мирно спящая горничная, удар, лишивший сознания, имитация безудержной страсти с любовником, которого Дениза якобы пустила через окно, и отчаянно сопротивляющаяся девушка в парке. Только зачем верёвка, если удары ножом стали смертельными? Повесили? А кто-то снял и засунул в мешок.

Словом, чем дальше, тем больше догадок. Необходимы факты, чтобы подтвердить или опровергнуть какую-то версию или выдвинуть новую.

На пороге скромной комнатки во флигеле Брагоньер столкнулся с дворецким. Тот почтительно посторонился и попросил соэра пройти в гостиную на бокал вина.

— Передайте мои извинения его светлости, но я вынужден вернуться в город. С его разрешения из Трии приедут следователь и судебный маг.

Дворецкий кивнул и ушёл. Соэр же направился в парк. Его интересовал последний путь Денизы. Первым делом Брагоньер осмотрел землю под окнами спальни пропавшей. Никаких следов, даже затёртых. Соэр не поленился, приставил лестницу и забрался на второй этаж. Подоконник оказался девственно чист, и снаружи, и с обратной стороны. Рамы тоже. Может, их не открывали вовсе? Не стал бы преступник возиться и, стаскивая тело, подтирать за собой следы. Но тогда вставал вопрос, каким образом Дениза оказалась в парке. Тащить её через весь спящий дом, кто-нибудь, да увидит или услышит. Вот из флигеля…

Брагоньер задумчиво облокотился о подоконник.

Необходимо расспросить о личности погибшей. Однако соэр уже теперь сомневался, будто Дениза побывала в спальне госпожи после трёх часов ночи. А постель, кто сказал, что там развлекалась именно горничная? Если только герцог не солгал и не питал слабости к куда более пикантным играм.

Их было двое: мужчина и женщина. Он занялся служанкой, она обыскивала спальню герцогини. Потом заметили, что на Денизе нет туфель, и сообщница убийцы принесла первые попавшиеся. Очередная шитая белыми нитками версия.

Парк оказался большим. Побродив по нему, соэр понял, до вечера не управиться. В конце концов, есть рядовые следователи, маги, пусть ищут. А Брагоньеру нужно ещё успеть переделать кучу дел до нежданного ужина. Опять-таки Эллину в известность поставить, чтобы успела приодеться, причесаться. Поэтому соэр быстро записал основные версии в блокнот, зафиксировал ряд вопросов и подозрительных вещей и повернул обратно к дому.

Служебный экипаж дожидался Брагоньера у парадного входа. Кучер успел задремать, пришлось разбудить.

Дело, определённо, не нравилось. Чем дальше, тем больше соэр подозревал заговор против короны. Нет, вовсе не бедная служанка навела его на эту мысль, а череда взаимосвязанных событий: встреча графа Олсена с некромантом по поручению третьего лица, аванс за амулеты силы, алтарь, на котором резали приютский детей, появление парочки некромантов в окрестностях Трии, дерзкий шантаж министра внутренних дел, похищение его дочери при странных обстоятельствах.

Самое обидное, некромантов и след простыл. Они искали мальчика, разорили фермерский дом, перевернули всё вверх дном, но не оставили магических следов. То ли служащие в Следственном управлении попались ленивые, то ли некроманты не в первый раз обходили расставленные на них ловушки. Поисковые чары ничего не дали, видимо, придётся связываться с ректором и просить выделить боевых магов. Эти точно заткнут за пояс судебных.

Экипаж сильно тряхнуло. Брагоньер очнулся от раздумий и глянул в окно. Совсем рядом, за узкой полоской берега, тянулась морская гладь. Садящееся солнце окрашивало его во все оттенки охры. Неужели уже так поздно? Герцог ждёт их к девяти, нужно поторопиться. Соэр высунулся из окна и назвал кучеру адрес гостиницы. Однако, как же незаметно летит время!

Впереди виднелись городские предместья.

Брагоньер позволил себе смежить веки. Он встал в шесть утра и с тех пор не только не позволил себе ни минуты отдыха, но даже ничего не ел. Разом навалилась усталость, захотелось сесть в кресло и позволить Эллине суетиться вокруг себя. Это с некоторых пор стало привычкой и доставляло удовольствие. Брагоньеру нравилось, как гоэта его облизывала.

Внезапно экипаж сильно вильнул влево и накренился. Не удержавшись, соэр едва не разбил нос о соседнее сиденье. Выругавшись, Брагоньер глянул, что происходит. Одного взгляда хватило, чтобы обматерить кучера и завопить: «Гони!».

И никакого оружия с собой, только кинжал!

Брагоньер от досады кусал губы.

Допустим, заклинание оцепенения удержит парочку нападавших, но этого мало, чтобы совладать с целой бандой. Их минимум четверо. К счастью, ни одного мага, иначе и кучер, и соэр были бы уже мертвы. Теперь же оставалось надеяться на быстроту ног лошадей. Если успеют добраться до Трии, спасены. Любой придёт на помощь инквизитору.

Брагоньер оценил разделявшее их расстояние. Шагов тридцать, не больше. Самострелы за ненадобностью выбросили: заряды истрачены. По виду — наёмники.

Нет, в любом случае соэр не позволит убить себя, будто барана. Кулак Брагоньера тоже что-то стоит, да и приёмы рукопашного боя никто не отменял.

Экипаж безбожно трясло. Вцепившись в край сиденья, соэр пристально следил за преследователями, стараясь не подставиться под возможный удар. Кто знает, может, кто-то из этих молодчиков отлично метает нож, или у кого-то сохранился заряд для самострела?

Странно, но стоило экипажу ворваться на окраину Трии, как нападавшие отстали.

Брагоньер заскрежетал зубами. Хоть он и видел всех, никаких примет не запомнил. Все в масках и одинаковых плащах, под которыми ничего не разглядеть. Но ничего, соэр найдёт наёмников и вздёрнет.

Ослабив узел шейного платка, Брагоньер откинулся на сиденье. Экипаж всё ещё нёсся, не сбавляя скорости, но соэру это ничуть не мешало. Он пытался понять, то ли его пугали, то ли действительно пытались убить. В итоге соэр пришёл к выводу, что пугали. Только кто наниматель: враги герцога или сам герцог? Помнится, ему не нравились действия Брагоньера, вполне мог подобным образом поставить на место.

— К-к-куда прикажите?

Бледный, как полотно, кучер, наконец, натянул поводья и, перегнувшись, глянул на седока.

— В Следственное управление.

Иного ответа возница и не ждал. Он охотно вновь взмахнул кнутом, и измученные лошади затрусили по мостовой, надеясь, что бешеная скачка не повторится.

Брагоньер поставил на уши всё Следственное управление. Всех судебных магов в спешном порядке вызвали на рабочие места и отправили либо прочёсывать окрестности, либо работать в имении герцога. Туда же отправилисьотправилось два следователя. Сам Брагоньер написал пару писем, в том числе, Сольману, а потом, спохватившись, вернулся в гостиницу. На сборы оставалось максимум полчаса, они и так опоздают.

Ответа от короля по-прежнему не было. Что ж, предсказуемо. Оставалось надеяться, его величество сменит гнев на милость стараниями герцога Ланкийского.

— Я полагала, вы вообще не вернётесь.

Эллина ждала на открытой веранде. На столике — свежая газета, в руках — бокал с соком. Издали она походила на аристократку, даже надела шляпку. Нежно-голубой цвет хорошо сочетался с цветом волос.

— По какому поводу? — Брагоньер проигнорировал замечания и указал на локоны.

— Причёска? Вы же велели быть женщиной, — пожала плечами Эллина и кокетливо намотала прядь на палец. — Вам не нравится?

— Нравится. Нравиться. Надеюсь, его светлости тоже. Очень хорошо, что ты одета. Остались украшения и духи. Я быстро переоденусь и поедем.

— Куда? — недоумённо спросила Эллина. — Вы устали…

— На ужин к герцогу Ланкийскому. Отказаться нельзя, не тот случай. Обещаю, дольше положенного не задержимся.

Брагоньер ни словом не обмолвился о нападении и гадал, не повторится ли оно вновь. Он не хотел рисковать жизнью Эллины, поэтому положил за голенище нож, а к кинжалу добавил меч. Пусть герцог хмурится, пусть это нарушает все правила, но Брагоньер не подвергнет опасности любимую женщину. Хватит, он никому её не отдаст, тем более смерти.

Эллина чувствовала нервозность любовника и попыталась осторожно выведать, что к чему.

— У меня допуск, ты помнишь, — гоэта положила руку на плечо соэра и заглянула в глаза. — Ты что-то скрываешь, напряжён…

— Я просто устал, — Брагоньер осторожно снял её руку, расстегнул рубашку и кинул на кровать. — Правила этикета повторить, или помнишь?

— Помню, — вздохнула Эллина и отправилась в ванную, нагреть любовнику воды. — И прекрасно вижу, что темнишь. Ольер, я тоже изучила твои привычки. Бесполезно делать бесстрастное лицо, тело и движения выдают.

— Никогда бы не подумал, что ты столь наблюдательна! — хмыкнул соэр. — Неприятный разговор. С герцогом осторожнее, он слишком тобой интересуется. Лучше молчи. И достаньдостать мой парадный сюртук, пожалуйста.

Маленькая правда, чтобы скрыть большую ложь.

Однако Эллина не поверила, почувствовала неладное. Проверив воду, она дожидалась соэра в дверях ванной комнаты. Брагоньер попытался её обойти — куда там! Гоэта упёрлась рукой в грудь любовника и потребовала прямого ответа.

— Это тайна следствия. Лина, если я не говорю, то не говорю. Тебя это не касается.

— На кучере, который тебя вёз, лица не было, и это меня не касается?! — взорвалась Эллина, с потрохами сдав господина Ирджина.

— Понятно, — поджал губы соэр. — Пора навести в местном Следственном управлении порядок. У меня опасная работа, Лина, иногда что-то случается. Ничего серьёзного, прихорашивайся.

Однако Эллина не спешила уходить. Уперев руки в бока, она исподлобья смотрела на Брагоньера. Тот делал вид, будто не замечает её взглядов, и спокойно проверил температуру воды.

— Ты что-то хотела? — наконец он соизволил обернуться.

— Да, — смело ответила Эллина. — Узнать, что произошло.

— Ничего особенного, я же говорил, — с лёгким раздражением повторил прежние слова Брагоньер и разоблачился до исподнего.

Ему хотелось принять ванну и расслабиться после тяжёлого дня, но мешало приглашение герцога.

Эллина решительно шагнула к любовнику и тщательно его ощупала. Она искала ссадины, синяки и раны. Не найдя, гоэта с облегчением вздохнула и с укором констатировала:

— Ты мне не доверяешь.

— Что тебе сказали?

Брагоньер ухватил Эллину за плечи и развернул к себе.

— Ничего.

Гоэта вырвалась и вышла из ванной комнаты.

— Только не требуй от меня откровенности, раз сам тщательно скрываешь, что на тебя напали.

Соэр вздрогнул, но тут же взял себя в руки. Возможно, Эллина ткнула пальцем в небо, даже если нет, он не станет ничего говорить.

— Время, Эллина, — напомнил Брагоньер. — Мой парадный сюртук и чистую рубашку.

И захлопнул дверь, поставив жирную точку в разговоре.

Гоэта же терзалась в неведении. Мысль о покушении пришла сама собой, Эллина просто связала работу любовника и страх кучера. Одно радовало, Брагоньер не пострадал.

Тревога за соэра заставила позабыть о титуле человека, с которым предстояло обедать. Эллина вспомнила о нём только в экипаже, когда выехалитот выехал за пределы Трии. Гоэта впервые оторвалась от созерцания булавки в шейном платке Брагоньера и, очнувшись от тяжких раздумий, спросила:

— К кому мы едем?

— К его светлости Арлану ли Сомерашу, герцогу Ланкийскому, министру внутренних дел, — терпеливо напомнил Брагоньер. — Уже опаздываем. По вашей милости, госпожа Тэр. Если бы не ваши вопросы…

Гоэта отвернулась. Пальцы теребили подол платья — Эллина даже не собиралась скрыватьскрыть тревоги. Страх за соэра на время сменился страхом перед герцогом. Гоэта никогда ещё не бывала у таких важных особ. Он ведь будет смотреть на неё, разговаривать… А вдруг Эллина скажет глупость? Радовало, что хотя бы столовые приборы не перепутает. Сначала король, теперьпотом герцог. Брагоньер решил её извести?

— Не бойтесь, — рука соэра накрыла руку Брагоньера. — Его светлость хочет взглянуть на вас, банальное любопытство.

Эллина кивнула и вздохнула.

Экипаж между тем уже катил по парку, освещённомуосвещённого по случаю ужина гирляндами огней. Брагоньер с неодобрением смотрел на эту иллюминацию: не время и не место. Да и ради кого стараться — баронета с любовницей! Соэр поневоле всматривался в тени, отбрасываемые деревьями. Повсюду мерещились убийцы, рука поневоле то и дело ложилась на рукоять меча. Эллина не могла этого не заметить, но спрашивать ничего не стала. Зачем, если соэр всё равно не ответит.

Важный дворецкий встречал гостей у парадного входа. Рядом стоял один из судебных магов. Брагоньер с трудом поборол желание переброситься с ним парой слов. После, завтра.

— Ваше оружие, благородный сеньор, — дворецкий указал на меч.

— Увы, в доме его светлости я не чувствую себя в безопасности, — качнул головой соэр.

Слуга не стал возражать и с поклоном отворил перед гостями двери.

— Нас собираются убить? — шёпотом, так, чтобы слышал только соэр, спросила Эллина и впилась ногтями в его руку. Разговор с дворецким выхватил её из пучины собственных страхов и заставил вновь беспокоитьсябеспокоится за любовника. — Почему вы не сказали, я бы взяла кинжалы.

— Нет. А кинжалы… — Брагоньер усмехнулся. — Поверьте, госпожа Тэр, со своим я обращаюсь лучше.

Эллина не стала спорить и с восхищением уставилась на богатое убранство холла. Загородный дом, а будто дворец! Интересно, какова столовая? Возблагодарив Сорату за дружбу с Анабель, которая приучила к пышным интерьерам, гоэта отдала накидку слуге. Жутко хотелось взглянуть на себя в зеркало, но чего нет, того нет, не держал герцог в холле зеркал.

— А вот и мои гости!

На лестнице возник герцог. На губах его играла фальшивая любезная улыбка, соперничавшая с бриллиантомбриллиантов в булавке шейного платка. Золотая вышивка сюртука напоминала о статусе владельца дома, как и чёрная шёлковая рубашка, эффектно оттенявшая лёгкую седину в тёмных волосах. Министр показался Эллине величественным, как король. Она глубоко вздохнула, напоминая себе о бале. Сколько там было знатных особ! А тут всего один герцог.

Брагоньер приветственно склонил голову, гоэта присела в глубоком реверансе. Теперь собственное платье казалось ей недостаточно парадным. Зачем только послушалась соэра? Сам-то он одет с иголочки, будто всего час назад не явился потным и помятым.

— Рад, очень рад.

Герцог подошёл к Брагоньеру и пожал ему руку. Но от Эллины не укрылось его выражение лица: холодное, отнюдь не дружеское. Как у соэра. Они так похожи! Неужели Брагоньер станет таким же лет через пятнадцать-двадцать? Эллина никогда не интересовалась возрастом любовника, но предполагала, ему за сорок. Герцогу же явно за пятьдесят. Может, даже больше, но выглядел он потрясающе, язык не повернётся назвать стариком.

Соэр представил свою спутницу, и взгляд герцога скользнул на Эллину. Та замерла, всеми силами стараясь соблюдать спокойствие. Министр изучал её, пристально, внимательно, оценивающее. По этикету ему давно полагалось отвести глаза, но герцог игнорировал правила приличия. Радовало, что всё это время Эллине не пришлось просидеть в реверансе.

— Да, недурна, — задумчиво протянул герцог, наконец прервав пытку. — Есть пара недостатков, но женщины из одних достоинств скучна, не так ли, баронет?

— Я не вижу в госпоже Тэр недостатков, — возразил соэр.

— Может быть, — не стал спорить министр. — Я слышал, вы к ней крайне привязаны. Это произвело фурор при дворе. Она гоэта, верно? Расскажите о себе, госпожа, я должен знать, кому доверяют мои подчинённые.

Эллина открыла рот, но Брагоньер до боли сжал её запястье, призывая к молчанию. Закусив губу, чтобы не закричать, гоэта метнула недовольный взгляд на любовника. Тот не пожелал ничего объяснить и хмуро, исподлобья взирал на хозяина дома.

— Ваша светлость, извольте объясниться, — слова соэра звучали хлёстко и резко. — Мне показалось, или вы немного ошиблись с оценкой вещей?

— Пожалуй, — кивнул герцог и усмехнулся. — Но не относительно вас. Что ж, уверен, госпожа Тэр — достойная спутница, и мне действительно интересно узнать её лучше.

Эллина ничего не понимала. Мужчины вели какую-то странную игру, разговаривали загадками и не позволяли друг другу расслабиться. Совсем не так гоэта представляла себе званый ужин.

Конец странному разговору положил дворецкий, доложив:

— Удин подан, ваша светлость.

Герцог кивнул и радушно пригласил гостей к столу. Только вот искренней радости в голосе не слышалось, всё тот же лёд. Эллина поневоле даже начала бояться министра больше, чем короля. Герцог напоминал Брагоньера во время судебных процессов, только усовершенствованного, что ли, ещё более властного, жестокого и бесстрастного. Наверняка отпечаток наложила власть.

Ужин накрыли в столовой. Огромный стол на троих. На одном конце восседал герцог, на другом — Брагоньер. Эллина, как спутница, а не супруга, сидела по левую руку от соэра на расстоянии вытянутой руки. Гоэта с удовольствием пересела бы к Брагоньеру, но не позволяли светские условности. Только сейчас Эллина оценила прелесть пышных приёмов: на них все сидят кучно, пусть и в соответствии с этикетом, заняты беседой и сверлят тебя взглядом, будто преступника. Расправляя салфетку на коленях, гоэта гадала, подавится ли первым же куском или сумеет его проглотить.

— Итак, госпожа Тэр, расскажите что-нибудь о себе.

Герцог поднял бокал с соломенным вином и пристально осмотрел его на просвет.

— Право, не знаю, что может заинтересовать вашу светлость, — попыталась замять неприятный разговор Эллина. — Я столь ничтожна.

— Меня может заинтересовать всё, — покачал головой министр, — а господин Брагоньер недавно доказал, что вы достойны уважения. У господина Брагоньера большое будущее, сами понимаете, как важна женщина рядом с ним. Мне следует пояснить, или вы поняли?

— Поняла, ваша светлость, — сглотнула Эллина и нервно отхлебнула вина. Оно оказалось отменным, как и полагалось в подобном доме. — Но вы напрасно опасаетесь, уверена, господин Брагоньер изберёт достойную женщину.

— Вы недооцениваете свою роль. Вы должны быть безупречны.

Ей только что дали понять, где её место, и намекнули, такой нечего делать даже в постели будущего высокого сановника. Значит, это смотрины, и назавтра Брагоньер скажет, что сказка закончилась. Стало грустно и безумно обидно, но лишать любовника будущего Эллина не желала.

— Ваша светлость! — гневно сверкнул глазами Брагоньер. — При всём уважении к вам, дело может дойти до вызова. Я не позволю оскорблять госпожу Тэр даже вам.

Герцог многозначительно протянул: «О-о-о!» и поставил бокал на стол.

— Госпожа Тэр всё ещё ждёт, — напомнил Брагоньер.

— Чего? — сделал вид, будто не понял министр.

— Извинений, — соэр медленно сложил салфетку и положил её на стол. Внешне Брагоньер сохранял спокойствие, но его выдавал взгляд — взгляд человека, готового к нападению. — Вы оскорбили её в моём присутствии.

— Так вызов — это серьёзно?

Герцог поднялся и упёрся руками о стол. Брагоньер последовал его примеру. Звякнули ножны с мечом. Эллине захотелось встать между мужчинами и крикнуть: «Не надо!». Она готова на всё, пусть министр считает её шлюхой, поломойкой — кем угодно, только бы не дошло до дуэли.

— Если заденут честь моей дамы, да.

— В таком случае приношу свои извинения, — лицо герцога озарила вежливая улыбка. — Я не предполагал, будто мои слова вызовут подобную реакцию. Глубоко сожалею.

Министр встал, подошёл к Эллине и склонился над её рукой.

— Мои извинения приняты? — несильно сжав ладонь гоэты в своей, спросил герцог.

Однако Эллина понимала, вопрос предназначался не ей, а Брагоньеру. Тот расслабился и сел. Гоэта же заверила, будто ничуть не оскорбилась.

— Слабое место — это очень плохо, баронет, — покачал головой герцог. — И с каких это пор на ужин приходят с оружием?

Соэр молча отстегнул ножны и демонстративно положил их на консольный столик.

Министр одобрительно кивнул.

— Понимаю, работа иногда делает людей забывчивыми.

Брагоньер промолчал и заново разложил салфетку на коленях. Ужин продолжился.

— Подумайте над моими словами, баронет. Мне очень хорошо известно, как одно слабое место приводит к краху всей жизни.

— Я знаю, ваша светлость, — помрачнев, глухо ответил соэр, — очень хорошо знаю. Так же, как и вы. Но, полагаю, госпоже Тэр не интересны наши заботы.

— Вы правы, — согласился герцог, — об этом мы с вами поговорим после за бокалом коньяка. Я попрошу экономку составить компанию госпоже Тэр, чтобы она не скучала во время чая. К сожалению, другой особы женского пола достойного положения в доме пока нет.

— Я приложу все усилия, — понял намёк Брагоньер.

— Уверен. Итак, — тон министра потеплел, — поведайте об истории вашего знакомства. Наверняка она полна тайн и загадок.

Разговор с Эллины плавно перешёл на политику. Гоэта с облегчением занялась содержимым тарелки. Кажется, она прошла проверку. Высший свет жесток и постоянно проверяет на прочность.

Внезапно зазвенело стекло. Брагоньер подскочил и выбил стул из-под Эллины, увлекая её на пол.

Что-то взорвалось, и столовая озарилась языками пламени.

Герцог выругался и метнулся к окну, в которую метнули бутылку с «огненной смесью».

— Схватить, задержать! — бушевал он.

Глаза выхватили из темноты человеческую фигуру. Министр выхватил спрятанный под сюртуком кинжал и метнул в поджигателя. Разочарованно стукнув кулаком по подоконнику, герцог развернулся к уже стоявшему рядом Брагоньеру.

— Видели?

Соэр кивнул и пробормотал:

— Уволю и пущу по миру!

Речь шла о дежуривших в парке солдатах и судебном маге.

Пока слуги гасили огонь, уничтоживший стул, часть паркета и штофной обивки стен, мужчины обсудили дальнейший план действий. Эллина же уселась на полу и подручными средствами чертила Большой круг. На неё всё равно не обращали внимания, к чему соблюдать условности? Зато так гоэта сможет помочь, указать, где скрылся поджигатель, может, даже назвать его имя, если духи попадутся покладистые.

В качестве указателей сторон света подошли столовые приборы. Эллина положила их на тарелку и, пару раз глубоко вздохнув, отправила зов по иному пространству. Ждать отклика пришлось недолго: незримую гоэту тут же окружил сонм духов. Они с неприязнью взирали на нарушительницу спокойствия, но не спешили оскорблять.

— Мне нужна ваша помощь, — твёрдо заявила Эллина. — Мне и владельцу этого дома — вашему потомку и хозяину. Кто тот человек, который бросил бутылку, и где он теперь?

Ответом гоэте стала непривычная тишина. Ни усмешек, ни попыток прорваться сквозь защитные круги, ни условий. Духи просто парили вокруг и молчали. Занервничав, Эллина повторила вопрос.

— Ничем не могу помочь, — прошелестел голос ближайшего духа. — Ищи сама, магичка.

— Почему? — в отчаянье спросила Эллина.

В первый раз она сталкивалась с подобным поведением. Лучше бы оскорбляли!

— Потому что он мёртв и полон тьмы. Никто из нас не рискнёт перерождением ради какой-то девчонки.

Духи разлетелись. Сколько гоэта ни звала, они не возвращались.

После пришло понимание странного поведения душ. Они боялись мести некроманта, который управлял зомби. Именно он неумело бросил зажигательную смесь в окно. И по иронии судьбы только из-за естественной неуклюжести живого мертвеца все сидевшие в столовой остались живы.

— Ольер, — позабыв об условностях, вернувшись в этот мир, дрожащим голосом сообщила Эллина, — там некромант. И он караулит теб… вас. Пожалуйста, не ходите!

Мужчины разом замолчали и обернулись.

— Некромант, вы уверены?

Герцог мгновенно оказался рядом и с несвойственной людям его возраста лёгкостью поднял Эллину на ноги. Напряжённый взгляд впился в глаза гоэты, пронзая тысячью осколков.

Эллина кивнула и попросила воды. Отхлебнув, она слово в слово пересказала ответ духов. Герцог третий раз за вечер выразился неподобающим аристократу образом и махнул рукой Брагоньеру. Тот кивнул, подхватил ножны с мечом и велел порывавшейся последовать за ним Эллине не двигаться с места.

Столовая опустела, посреди разорённых блюд и подпорченной огнём и водой мебели одиноко осталась гоэта. Будь её воля, она бы нарушила приказ, но двери по приказу министра охраняли слуги, которые категорически отказывались выпускать Эллину.