Перекрестки

ЧАСТЬ 16

До главного корпуса больницы вела тропинка из мелкого желтого гравия. Крошечные камушки по ее краям смешивались с травой газона. И, кажется, это был единственный прокол людей, создавших это респектабельное место. Безукоризненно-ровные линии аллей, арт-объекты, органично вписанные в общий пейзаж, подчеркивали изящество белого здания в стиле модерн, которое архитектор словно подвесил в воздухе.

Даша показалось, как только их компания на нескольких автомобилях въехала в ворота клиники, что она попала в другой мир: настолько выхолощенным было пространство. Здесь даже листочки на кустах и деревьях, презрев законы природы и геометрии, росли по местным правилам: строго в том направлении, которое выбрал ландшафтный дизайнер.

Аня, открыв рот, оглядывалась вокруг.

– Это место создала нейросеть и его распечатали на 3D-принтере? – вымолвила она, пока Шериф-старший аккуратно и неспешно выходил из авто, а Мусса его поддерживал.

– Почти… – ответил ей вполголоса Густав Шульц, стоявший рядом. – Это частная клиника для очень ограниченного контингента лиц. Скажу честно, при своем положении, я даже не мечтал, что меня когда-либо примут местные светила.

Дед и отец Шерифа приблизились к компании друзей Джабира.

– Доктор, – Густав почтительно склонился перед стариком и протянул руку для рукопожатия, – наслышан о вас от моего друга, но не подозревал, что вы Мастер-каменщик.

– Нет, Густав, не я, но мои некоторые добрые друзья, – улыбнулся Шериф-старший и по-отечески обнял Щульца, не ответив на рукопожатие.

Компания двинулась по гравийной дорожке в сторону белого здания.

Холл клиники напоминал холл дорогой гостиницы – только вместо приветливых администраторов гостям улыбались вышколенные медицинские сестры.

– Доктор Джабир вас ожидает, – кивнули они вошедшим. Мисс Штимт отвесила коллегам почтительный поклон, отдав должное их осведомленности и безупречному внешнему виду.

Пока посетили поднимались на второй этаж, Дашино сердце выскакивало из груди и кричало: «Ты сейчас увидишь Джабира! Что ты ему скажешь? Увидишь Джабира. Что ты ему? Увидишь. И что?». Даша сосредоточилась на ритме своих шагов, оставляя вопросы без ответов.

В палату к хирургу первыми вошли дед с отцом, за ними последовали энергичный мистер Шульц с Анной, решительной походкой до сидевшего на диване начальника прошествовала мисс Штимт и, увидев осунувшееся бледное лицо доктора, охнула и прижала ошарашенного шефа к себе. Импульсивная реакция сдержанного администратора открыла портал. Объятия, слова радости и поддержки полились рекой на Джабира. Ошарашенный, но счастливый док принимал их с благодарностью.

– Вот вы куда пропали, – сказал он родным, когда первая эмоциональная волна отступила, и глядя на друзей, добавил. – Я очень рад, что вы здесь.

– Здравствуй… – в наступившем затишье Дашин голос прозвучал неожиданно громко. Так в рассветный час, застывающий в ожидании нового дня, врывается первая нота птичьей песни и несет за собой нарастающий гомон.

Гости Шерифа-младшего расступились и опустили глаза, не в силах выдержать напряжения. Оно яркой дугой соединило похудевшего мужчину на диване и женщину, остановившуюся в дверном проеме, а потом разлилось по всей палате.

Джабир потер переносицу правой рукой, зажмурился, Даша никуда не пропала, она так и парила на границы двух миров, его канарейка, не решаясь переступить порог и оказаться, наконец, в одном пространстве с доктором-волшебником.

– Здравствуй… – враз пересохшими губами проговорил он и протянул руку к Даше. Она медленно шагнула за порог, холодными пальцами пожала кисть Джабира, села рядом и молча положила голову ему на плечо.

Шериф-старший, ничем не нарушая тишины, направился к выходу. Его примеру последовали и остальные.

– Ты знаешь, что канареек учат петь? – спросила Даша, когда в палате стало возможно дышать. Джабир кивнул головой.

– Пока сюда летела, прочитала в журнале авиакомпании, их еще кладут в карманы кресел. Канарейки повторять умеют, снимать мелодию…В их песнях до 15 колен может быть, представляешь? – продолжила женщина. Доктор обнял ее одной рукой.

– …Их мелодия длится только 45 секунд, не более. Это же очень мало. Что потом? – Даша подняла голову и посмотрела Джабиру в глаза. Он повернулся всем корпусом к ней, взял за обе руки.

– Я не читал журналов про этих птиц, но где-то слышал, что когда канарейка меняет место жительства, она может менять и свою песню, добавляя в нее голоса новой окружающей ее действительности. Но суть не в этом. Главное, что канарейка, раз научившись, продолжает петь, где бы она не находилась…

Джабир крепко прижал Дарью к себе.

– Ты сможешь петь рядом со мной, моя канарейка? – шепотом спросил он.

– Знаете, волшебный доктор, теперь я умею петь и в одиночестве. Довольно неплохо выходит. Поэтому я могу, петь и без тебя, и с тобой, но без тебя больше не хочу…

***

По почти безупречной желтой гравийной дорожке в сторону ворот следовала компания людей. Они были заняты разговором. Чуть поодаль от них, опираясь на руку мужчины средних лет, шел старик. Когда он обернулся на белое здание клиники, словно парящее в воздухе, в одном из его окон загорелся свет.

Старик узнал это окно. Теплый жемчужный свет, сочившийся из-за стекол, стал для него знаком. Старик привык жить, читая действительность как открытую книгу, и замечая в обычных вещах важные сообщения.

Свет в окне рассказывал ему, что жизнь покатится дальше, соединяя тонкими ниточками людей, города и страны. Ниточки сложатся в тысячу цветных клубков, и мужчины, и женщины по всему миру будут ткать из них узоры своей судьбы. Ошибаться, распускать, начинать заново…

Словом, жить и каждый новый день усилием свободной воли приводить в движение вселенский ткацкий станок.