Перекрестки

ЧАСТЬ 6

День у Джабира не задался с самого утра. Во-первых, в их доме почему-то отключили воду. Без предупреждения. Никогда такого не было. Потом закончился его любимый кофе. Доктор Шериф поспешил в клинику, чтобы принять душ хотя бы на работе. И был неприятно удивлен, когда увидел: выезд из двора перегородил длинный черный лимузин.

Прошло десять очень томительных минут, пока из подъезда соседнего дома не появился водитель, одетый по форме. Он спешно проследовал за руль, промурчав озадаченному Джабиру что-то похожее на извинения, завел машину и отъехал в сторонку. Пока сердитый доктор выезжал из двора, из того же подъезда показалась девушка в белом платье с маленьким букетом цветов. Она легкими шагами подбежала к лимузину и юркнула внутрь.

Джабир заметил, что залюбовался ее простыми и грациозными движениями. Ему почему-то вспомнились белые лебеди на озере…

– Нашли время для свадьбы. Середина недели, – одернул себя Джабир и тут же ухмыльнулся.

Когда он успел стать таким бюргером, главная проблема которого – отсутствие привычных удобств? Только 10 лет назад он ночевал в палатке посредине пустыни и радовался, когда в их лагерь привозили воду. Ее едва хватало на санитарные нужды и приготовление пищи. Но тогда он и не думал раздражаться. Радовался лишней канистре воды и дням, когда в полевом госпитале никто не умирал. Очень понятные маркеры для счастья: все живы и сыты. А теперь что? Закончились зерна любимого кофе? Рядом стоял растворимый, но доктор Шериф слишком избалован благополучием, чтобы его пить.

Джабир устало потер переносицу и уставился на стоп-сигналы впереди идущей машины. Ему захотелось отменить всех пациентов и уехать на пару недель куда-нибудь, где будет только он и простор для размышлений.

– Это, наверное, кризис среднего возраста. Надо бы разобраться, старик, – доктор Шериф подмигнул себе в зеркало заднего вида, въезжая во двор клиники.

Администратор после приветствия сообщила, отменился один из клиентов. Джабир попросил ее перенести на другие дни остальных.

– Не думаю, что это возможно, доктор Шериф. На освободившееся время я уже назначила встречу с финансовым директором. Он очень просил. Мистер Гессер звонил и подтвердил свое присутствие, – строгая фрау Штимт собирала в тоненькую ниточку губы, когда глядела на обновленное расписание шефа.

– Значит не сегодня, дорогая мисс Штимт…

– Что не сегодня, доктор Шериф?

– Хотел сбежать и все поменять в своей жизни. Но сегодня, благодаря вашим стараниям и прилежности, увы, ничего не выйдет, – улыбнулся Джабир.

– Точно не сегодня, доктор, – администратор натянула уголки губ. В случае мисс Штимт это засчитывалось за самое яркое проявление веселья.

Строгая, деловая и исполнительная. Лучше администратора у этой клиники не было за все время ее существования. Джабир еще раз одарил ее лучезарной улыбкой и удалился в кабинет.

Рабочий день подходил к концу. Мелкие неприятности утра доктор Шериф успел забыть. Да и разговор с финансовым директором получился продуктивным. Джабир ждал последнего на сегодня клиента.

В коридоре послышался заливистый смех. Его подхватил еще кто-то. Звонко и чисто. Джабир слышал голоса двух женщин и мисс Штимт. Одна из них снова засмеялась. Доктор Шериф, повинуясь непонятной силе, вышел в коридор.

Его взору предстало красное лицо администратора, ей что-то объясняла рыжеволосая женщина, рядом с которой стояла брюнетка. Судя по тонюсенькой линии, в которую превратились губы мисс Штимт, дела складывались не совсем благополучно.

– Мисс Штимт, что-то случилось? – доктор Шериф не стал ждать конца сценки.

– О, доктор Шериф, добрый день! – рыжая женщина развернулась, услышав его, и замахала рукой.

– Здравствуйте, фрау Анна! Рад вас видеть, – Джабир узнал свою клиентку и партнера. Анна делал дизайн клиники во время последнего переезда, и доктору нравилось то, что получилось.

– Записала к вам на прием свою подругу, доктор Шериф. Мы как раз пытались выяснить у вашего администратора, сможете ли вы принять ее пораньше. Но мисс Штимт говорит, у вас еще дела. Ничего, мы подождем.

Мисс Штимт, внимательно ловившая каждое слово, удовлетворенно кивнула.

– Подождем, Даш? – Аня обратилась к спутнице, которая стояла чуть за ее спиной, на другом языке.

– Без проблем, дорогая, – брюнетка вышла чуть вперед и с интересом посмотрела на доктора.

– Добрый вечер, – сказала она Джабиру на немецком с сильным акцентом.

– Здравствуйте. Я скоро освобожусь и смогу вас принять, – Джабир не отрывая взгляд от брюнетки, спешно пытался нащупать дверную ручку в свой кабинет.

– Мисс Штимт, оформите, пожалуйста, посещение, – крикнул доктор, закрывая за собой дверь.

В кабинете Джабир три раза глубоко вздохнул и лишь два раза выдохнул.

– Спокойно, док, – сказал он сам себе. – Спокойно.

Джабир взял со стола четки. На пятом холодном гладком камешке Шериф-младший привел в порядок свои чувства. Он нажал на кнопку связи со стойкой регистрации. И пригласил новую пациентку.

*******

Первым в кабинет, опережая хозяйку, влетел запах Дашиных духов, подгоняемый сквозняком. Джабиру хватило и этого, чтобы предположения, возникшие в коридоре, оформились в непоколебимое знание: он дождался.

Эта женщина с трудной для доктора фамилией приехала к нему. Только она еще этого не знала.

Даша переминалась у порога.

– Добрый день, – повторила она на немецком. – Мы можем говорить на английском?

– Конечно, – Джабир жестом пригласил Дарью в кресло напротив рабочего стола.

Пока она устраивалась, доктор внимательно рассматривал гостью. Темные с медным отливом волосы спадали на лицо, когда она наклонялась. Глаза, брызжущие янтарными искрами, стоит взметнуться темным ресницам на собеседника, тонкие запястья – Даша пыталась устроить сумочку на соседнем кресле, а она не желала стоять ровно и три раза к неудовольствию владелицы заваливалась набок. А один раз и вовсе попыталась изобразить что-то вроде обморока, намереваясь хлопнуться на пол. Госпожа Лебедева однако проявила чудеса ловкости и подхватила ее на лету.

– Ой, сорри, – засмеялась Даша, чуть краснея от собственной неловкости. И Джабир вспомнил этот смех. Он его уже слышал. Слышал и любил.

Он откинулся на спинку кресла, словно приготовившись хоть вечность ждать, когда женщина разберется со своей сумкой.

«Птица в клетке». Джабир видел, как о прутья бьется красивая душа его гостьи. Она была птицей в клетке. Не экзотической красавицей, сложившей свои огненные крылья по чужой прихоти. Не гордой хищницей, лишенной свободы. Она была веселой канарейкой, чью клетку накрыли темной тканью. Она была певчей птичкой, которой запретили петь.

– Ты снова будешь звучать, поверь, – доктор Шериф про себя по многолетней привычке обратился к видимому только ему. Вслух же спросил:

– Вы Анина подруга?

Женщина кивнула

– Все, что вы видите, придумала она. Анна – очень талантливый дизайнер. Меня зовут доктор Шериф, но вы можете звать меня Джабир. Рад вам!

– Очень приятно. А я Дарья. Или Даша. Для иностранца трудно произнести Daria.

– Da-ri –a. Как по-вашему, получается?

– Даже очень хорошо, – засмеялась Даша.

– Вы тоже из России? – спросил Джабир, хотя знал ответ на этот вопрос.

Место рождения – это как почтовый штемпель с места отправления. Куда бы судьба не закидывала человека, сколько бы марок жизнь на него не клеила, первый штемпель остается самым главным и никуда не пропадает. Даша несла на себе печать далекой и холодной страны, такая же была у ее подруги. И еще у нескольких клиентов Джабира.

Разных людей под оттиском «Россия» объединяла дикость, замазанная десятками слоев респектабельности; почти детская доверчивость и такая же жестокость; а еще в них как ни в ком другом странным образом сочетались мелочность (они обожали переживать и убиваться по пустякам) и размах в любых начинаниях. Конечно, в каждом эти качества уживались по-разному, с поправками на личность, но «заводские настройки» совпадали.

Жители Марокко, например, унаследовали традиционные арабские неторопливость и текучесть, которые практичными немцами воспринимались как лень и прокрастинация. В свою очередь, деловой подход местных бюргеров казался занудством для более эмоциональных французов.

Джабир любил читать «штемпели». Иногда в них он находил подсказки, помогая людям в сложных случаях.

– Да, я русская, – ответила Даша. И снова зачем-то улыбнулась.

Ей подумалось, что с улыбками и неловкими ситуациями на сегодня, пожалуй, перебор. Но Даша не могла остановиться. Ей почему-то хотелось улыбаться и смотреть в красивые, да красивые глаза этого доктора. Признавшись себе в этом, Дарья снова покраснела и опустила взгляд.

– Фрау Лебедева, скажите, что вас беспокоит? – Джабир, боясь спугнуть осмелевшую канарейку, вернулся к опроснику.

– Честно сказать, меня ничего не беспокоит. К вам меня записала Анна. Она утверждала, что я слишком зажата, и мне нужен массаж, а вы волшебник, – еще одна Дашина улыбка.

– Она почти права. Признаюсь, мне льстит такая оценка моего скромного труда, – ответная улыбка от доктора. – Тогда мы начнем с традиционного массажа, а там определимся, что еще потребуется. Вы можете пройти сюда.

Джабир указал за ширму.

– Я подойду, как вы будете готовы.

Доктор и Дарья одновременно встали со своих кресел. Сумка, стоявшая спокойно несколько минут, с грохотом рухнула на пол.

– Да что же это такое! – Даша подскочила, опередив доктора, подхватила ее и закрутилась в поисках подходящего места.

Джабир подошел к женщине, уверенно взял из ее рук непослушный аксессуар и аккуратно водрузил его прямо посреди своего рабочего стола.

– Отсюда не сбежит.

– Спасибо. Но удобно ли это?

– Все хорошо, фрау Лебедева. А мы доработаем функционал этого кабинета. Оказывается, мы совсем не предусмотрели место для дамских сумок.

Когда Даша зашла за ширму, Джабир вновь вытащил из стола свои четки. На сей раз понадобилось десять камешков и нужных слов к ним, чтобы собраться. Три вздоха полной грудью. Два выдоха.

– Я могу зайти, Дария?

– Да, пожалуйста.

Перед началом любого сеанса руки Джабира наполнялись теплом. Иногда он искренне удивлялся, почему пациенты не видят золотистого свечения, льющегося из его пальцев. Оно прорывалось в это измерение, несмотря на все попытки доктора его замаскировать.

Стоя рядом с кушеткой, где лежала Даша, Шериф-младший сжимал руки в кулаки. Жар в пальцах сделался нестерпимым. Ведь под плотной черной тканью, в душной клетке пыталась петь маленькая птичка. Ее никто не слышал. Не хотел слышать.

– Сейчас-сейчас, милая, – легкое движение вдоль Дашиного позвоночника подушечками пальцев.

Черную ткань удается приподнять. Канарейка летит на свет. Доверчивые глазки-бусинки загораются надеждой.

– Потерпи, родная, – обе руки доктора скользят от плеч к линии талии.

Свежий воздух наполняет пространство клетки. Птица до крови бьется о прутья. Доктор Шериф доволен. Так надо. Канарейка увидела, чего она была лишена. Она хочет на свободу. Важно, чтобы душа сама захотела воли.

– Больно, знаю. Потерпи, пройдет, – Джабир пробегает пальцами по всей поверхности спины.

Клетка открыта. Но птица сидит у дверки и не решается взлететь.

– Хорошо. Не сегодня, – доктор ласково смотрит на канарейку.

– На сегодня все, – обращается он к Даше – Как вы себя чувствуете?

– Никогда не поверю, что вы не волшебник, доктор Шериф! Сказать, что я заново родилась, ничего не сказать, – Дарья подбирает слова.

– У вас еще два сеанса. Вас ждать? – спрашивает Джабир и боится, что его канарейка ответит нет.

– Я буду, – отвечает Даша, пытаясь не улыбаться слишком откровенно. У нее плохо получается.

– До встречи.

– До свидания.

За дверью Дашу ждет подруга. Аня пыталась развлечься, доставая праздными беседами основательную мисс Штимт.

Поэтому, когда на горизонте появилась Даша, администратор очень ей обрадовалась. Наконец-то, шумная русская от нее отстанет.

– Ауфидерзейн, дорогая мисс Штимт. Мы обе записи подтверждаем. Вы же видели расписание? Так что наболтаемся еще, – вредничала Анька.

– Я это расписание и составляла, фрау Анна. Буду рада новой встрече, – администратор-несущая конструкция клиники не поддавалась на мелкие провокации.

******

Когда мисс Штимт в конце затянувшейся смены шагала по коридору, она заметила, что из кабинета шефа на пол сползает полоска ярко-желтого света.

– Опять доктор задерживается, – проворчала она довольная. Мисс Штимт почти по-матерински обожала Джабира. Особенно его деловитость и работоспособность. Ей нравилось быть пусть маленькой, но частью жизни этого человека. И еще мисс Штимт пребывала в абсолютной уверенности, что успех клиники доктора Шерифа кроется в умелой организаторско-административной работе.

– Зря смеешься! – Пеняла она своему старому другу, заходившему к ней на бокальчик-другой. Мисс Штимт обязательно рассказывала ему, как прошел день. – Процентов на 40 – точно. Я не преувеличиваю! Зря смеешься!

Джабир в этот день не поехал домой. Проводив Дашу, он долго сидел в кресле. Перебирал четки.

– Да они не ра-бо-тают сегодня! – проговорил кто-то в его голове голосом Густава Щульца.

И доктор вынужден был признать: голос прав. Не только четки не помогали ему обрести привычной почвы под ногами, но и медитации и традиционные обряды семейства Шерифов – все словно утратило свою силу.

Сознание вновь и вновь возвращало бедного доктора к началу приема и без капли сострадания проигрывало для него одну и ту же пьесу. В ней женщина по имени Daria заходила в его кабинет, долго усмиряла свою сумку и за какой-то жалкий час меняла всю его жизнь.

Незамысловатый сюжет в один акт. Драматург совсем не напрягался. Но Джабир не мог оторваться.

– Как глупо, – иногда досадовал он.

На несколько минут Джабиру удавалось остановить театральный марафон. Но тогда доктор обнаруживал себя перед монитором. Он смотрел график приема на ближайшие четыре дня и в двух их них не без удовольствия находил фамилию Lebedeva. И Джабир, махнув рукой, снова возвращался к пьесе, реплики из которой он уже помнил наизусть.