Пересекая границу

Глава 17. Глупость

- Ты объяснишь мне, что это было за показательное выступление? - поинтересовалась я у Джона, рассматривая медвежью шкуру, висящую на стене его дома. Так символично.

- О чем ты? - спросил он, роясь в грубо сколоченном шкафу и позвякивая чем-то стеклянным.

- Про это подобие боя, из которого ты пытался сделать бойню!

- Хочешь выпить со мной? - произнес Джон, ставя передо мной высокую бутылку с плещущейся внутри темно-бордовой жидкостью.

- Ты что, съезжаешь с темы? - поинтересовалась я, наблюдая, как к бутылке присоединились две деревянные чаши без ручек, молчаливо констатирующие тот факт, что я не могу отказаться от предложения.

Медведь пожал плечами, словно участвовал в будничной болтовне о погоде, а не об организованной им поножовщине.

- Что это? - спросила я, указывая на уже разлитую выпивку.

- Обычная ягодная настойка, - ответил Джон. - Неужели не хочешь отметить со мной встречу? - он улыбнулся и осторожно стукнул краем своей чаши о ту, что предназначалась мне, и я, не желая обидеть хозяина дома, с улыбкой взяла ее и опрокинула в себя под одобрительный кивок Медведя. У выпивки был мягкий сладкий вкус, отдающий не то вишней, не то смородиной. Через несколько минут я почувствовала, что голова начинает немного кружиться.

- Я рад, что ты случайно забрела к нам, - произнес Медведь, обновляя мой самодельный бокал и садясь за стол напротив меня.

- Я ненадолго, - честно ответила, отпивая из чашки. Все же настойка была неплохой, так легко пилась, а перебродившая составляющая в ней почти не чувствовалась. Словно компот, от которого начинала плыть комната.

- Почему? Ты можешь оставаться у меня сколько захочешь, - Джон снова налил настойку, и я опять с довольной мордой сжала чашку в руках. Давно мне не приходилось выпивать с друзьями в тишине и спокойствии.

- Меня ждут в одном городе, - соврала я.

Джон тихо засмеялся. В его глазах играли отблески осеннего солнца, отскакивающего от налившихся каштанов, готовых сорваться с ветки дерева. От его улыбки на щеках появлялись едва заметные ямочки. Джон так похудел с нашей последней встречи. Когда его щеки были круглыми, этих ямочек не было. Да и подбородок не выглядел таким мужественным, как сейчас.

- Я помню, как ты впервые заплела волосы, Фиалка, - внезапно произнес Джон. - Ты так упрямо отказывалась выходить в тот день из дома. - Я густо покраснела и отвела взгляд. Конечно же я не хотела выходить, ведь в тот день я стала девушкой, и мне не хотелось так открыто демонстрировать это Джону. - Но мне удалось тогда выманить тебя земляникой, - захохотал он, - битый час ее собирал в лесу для тебя.

Я угрюмо кивнула и смущенно уткнулась в чашу, в которой еще оставалось немного настойки на дне.

- А ты помнишь... день, когда я ушел? - поинтересовался Медведь. Я вздрогнула. Этот день совсем не хотелось вспоминать.

- Нет, не помню, - заплетающимся языком пробормотала я. - Я же не знаю, когда именно ты ушел после того, как мы встретились в последний раз. Ты же не посчитал нужным о чем-либо мне говорить! - Внезапно меня разобрало зло за то, что мой друг просто развернулся и ушел.

- Ты поняла, о чем я. - Мне показалось, что Медведь стал более напряженным, чем до этого.

- Какая разница, что было тогда, - буркнула я, ставя на стол чашу, которая сразу оказалась полной. Я чувствовала себя совсем захмелевшей, чего не могла сказать про Медведя. Он пил со мной, или нет? Я не обращала на это внимание.

- Есть разница, - вздохнул Джон, отводя от меня взгляд и все же опустошая свою чашу, словно он к чему-то готовился и собирался с духом. Посидев немного, глядя куда-то на стену он, наконец, заговорил. - Я тогда струсил. Посмотрел на тебя, и понял, что тебе это все не нужно.

- Что не нужно? - я сосредоточенно уставилась на Медведя, пытаясь собрать разбегающиеся глаза в кучу. - Ты хотел забрать меня с собой?

- Нет, - мотнул головой Медведь, опуская ее. - Но раз ты пришла сама, спустя 4 года, значит это точно судьба, иначе быть не может.

Я неожиданно для себя рассмеялась, слушая белиберду, которую нес Джон.

- Какая судьба, о чем ты?

Медведь поднял голову и, глядя мне в глаза, произнес твердым голосом:

- Николь, я люблю тебя.

Я выпучила на него глаза в ответ. Я едва не ляпнула какую-то ерунду, сведя все в шутку, но вовремя спохватилась, что могла бы сильно обидеть Джона. Я внезапно вспомнила все то время, что мы проводили вместе. С самого детства. Это было так очевидно, но я не замечала того, что происходило рядом. Медведь всегда был со мной, его не нужно было просить о помощи, он готов был выслушать и поддержать. Как и я его. Только я считала его хорошим и надежным другом. А он...

- Я... - проблеяла дрожащим голосом, судорожно пытаясь поймать нужные слова, разбегающиеся в пьяной голове, как мыши по амбару.

В комнате повисла напряженная тишина. Я чувствовала себя невероятно неловко. Мне нечего было ответить Медведю. А он ждал. Сидел и сверлил меня взглядом, ожидая, когда же я наконец-то выдавлю из себя хоть что-то. Мне внезапно стало невероятно душно в его доме и рядом с ним. Ужасно захотелось выйти на улицу, чтобы проветрить хмельную голову. Я подскочила на ноги, качнувшись, и Медведь последовал моему примеру.

- Мне нужно пройтись, - с трудом произнесла я, виляя отправившись к дверь.

- Я с тобой, - мгновенно отреагировал Медведь, начав натягивать на себя куртку.

- Нет, я сама, - не глядя махнула на него рукой, выходя на улицу.

Солнце уже давно село, закончив день. В лесу было довольно холодно, и я немного пришла в себя. Ледяные пальцы ветра грубо касались моих щек, цепко пытаясь пробраться под одежду, и я поежилась, кутаясь в куртку. Я зашагала по первой попавшейся на глаза тропе в лес, убеждая себя, что я не сбегаю от Медведя и разговора с ним, а просто гуляю. Проходя мимо одного из крошечных деревянных домов, я заметила женщину, и ноги сами повели меня к ней, а пьяный мозг задал вопрос:

- Извините... Где у вас... подвал? Где вы пленников держите?

- Погреб, что ли? - повернулась ко мне женщина и добродушно улыбнулась. - Там, у валуна, - она указала дальше по дорожке, по которой я шла, и отправилась дальше по своим делам.

Надо же, я умудрилась выбрать нужный путь из всех возможных. Хотя, почему он был мне нужен? Я не могла понять, что заставило меня, пьяную, с трудом различавшую двоящуюся под ногами тропу, отправиться именно к Маркусу, в эту темень, этот холод, посреди леса, проверить, как он там, как его рана... Нет, я шла просто так. Всего лишь гуляла. Не важно, куда ты придешь, если ты гуляешь.

Тропинка уткнулась в какую-то деревянную дверь с крошечной решеткой наверху, вдавленную прямо в небольшой холм. Сбоку от нее нависал, давя на меня невероятным весом, гигантский валун. Я встала перед дверью, пялясь на нее, как баран.

- Зачем ты пришла? - прозвучал голос из-за двери, и я подпрыгнула на месте от неожиданности. - Ты что, пила? - раздался следующий вопрос.

- А тебе-то какое дело? - горделиво спросила я, скрещивая руки на груди. - Ну что, как тебе там, за решеткой? Удобно, тепло? Каково это, испытать на своей шкуре то, что ты готовил для меня? Нравится? - желчно произнесла я, чувствуя, как мое сердце наполняется все большей ненавистью и гневом ко всему этому. К Маркусу, к Медведю, к себе самой.

- Нет, - донесся короткий ответ. Я мгновенно стушевалась, не ожидая такой реакции. Хотелось ругаться, кричать, обвинять Маркуса в том, что он сделал со мной. А он... просто...

- Никки, выпусти меня отсюда, - произнес Маркус.

- Зачем мне делать это? - опешила я от его предложения.

- Уйдем отсюда. Только ты и я, и больше никого. Мы вдвоем. Мы могли бы быть вместе. Я все понял, почему ты так поступила со мной, понял твои слова. Я хочу поговорить с тобой, обсудить все. Извиниться за то, что сделал...

- Нет... - я отшатнулась от двери. - Ты просто говоришь то, что я хочу услышать! Используешь мои слабые места против меня же. Это так похоже на тебя! - Слезы неожиданно подступили к глазам и начали сдавливать горло, напомнив, как Маркус едва не задушил меня, управляемый Мирабэлль.

- Не говори глупостей, - возразила мне дверь. - Ты просто пьяна, и не в состоянии сейчас думать логически, потому я предлагаю тебе решение, которое помогло бы нам обоим.

Я задохнулась от подобного заявления.

- Значит, я по-твоему пьяная дура?! - я вытерла рукавом глаза и громко шмыгнула. Оперлась о дверь и наклонилась к самой решетке, которая оказалась чуть ниже моего лица. - Я натравлю на тебя Джона, понял? Он сделает для меня все! Он разберет тебя по частям на органы. Джон меня любит, понял?! Меня могут любить, а не пользоваться и держать у своей ноги на случай, когда смогу пригодиться! Я отомщу тебе, и за себя, и за всех тех женщин, которых ты использовал для удовлетворения своей грязной похоти! Я... Да я...

Я съехала по двери на землю. Из глаз лились слезы непрерывным потоком, перекрывая поток словесный. Я не могла выдавить из себя больше ни слова. Маркус меня обманывал, его слова были сотканы из сплошной лжи, словно полотно, сплетенное из множества нитей, созданных чьими-то кропотливыми пальцами. Не будет с ним никаких “мы” и “вместе”.

- Закончила? - поинтересовался голос из-за двери. Я медленно поднялась на ноги, размазывая слезы по лицу и всхлипывая.

- Пошел ты, Маркус. Сиди там, в земляном мешке. Там тебе и место, - ответила я и, с трудом разбирая дорогу, пошла обратно к дому Джона.

- Нет, погоди, Никки, извини, если я обидел тебя! Никки! Вернись! - донеслось мне в спину, но я упрямо ушла от камня назад в селение.

Не успела я пройти и несколько метров, как уперлась в чью-то широкую грудь.

- Фиалка? Что случилось? - раздался заботливый и взволнованный голос Джона.

- Медве-е-едь... - зарыдала я в голос, утыкаясь в него носом и сжимая руками его куртку.

- Ну чего ты? Кто тебя обидел-то? Ты ходила к тому ублюдку? Зачем? Он тебе что-то наговорил? Только скажи, и я его...

Руки Джона сжались вокруг меня, привлекая ближе в теплых объятиях.

- Нет, не надо, не трогай его... - замотала я головой в его груди, от чего она закружилась еще больше, и я чуть качнулась.

- Все, все, успокойся, Фиалка, - Медведь осторожно погладил меня по голове своей огромной лапой. Я подняла на него заплаканные глаза. В темноте я с трудом различала лишь его расплывающийся в моих пьяных глазах силуэт, но видела, что он на меня внимательно смотрит.

- Все будет хорошо, я постараюсь для тебя, - пообещал он, и я снова горько всхлипнула. Ну почему именно Медведь мне это говорил? Почему он полюбил меня, а не тот, кого полюбила я? Но я не имела права обманывать его или давать ложные надежды.

- Медведь, прости меня, - слезы снова потекли ручьями, мешая подобрать лучшие слова. - Я не могу ответить тебе... взаимностью...

- Я это понял... - Медведь тяжело вздохнул, прижимая меня обратно к своей груди. - Ты сейчас в моем положении, верно? - он тихо хмыкнул, и я пристыженно кивнула.

Мы стояли посреди тропы, в лесу, в кромешной тишине, оба отвергнутые теми, кого любили, и казалось, что вокруг нас никого больше нет. Лишь два человека с разбитыми сердцами.

- Я ушел тогда из города, потому что не мог больше находиться рядом с тобой, каждый день, и в то же время мне не хватало мужества принять твой возможный отказ, если бы я рассказал о своих чувствах. Потому я трусливо сбежал, чтобы отдалиться от тебя. Я думал, что если я больше не буду тебя видеть, то чувства уйдут, но как же я ошибся... Когда я увидел тебя, в своем доме, все мгновенно вернулось назад, ожило, ударило мне в голову. Словно не было этих четырех лет. А потом приволокли этого... и я понял, что ему не соперник... - Медведь утробно и тихо засмеялся, едва уловимо ухом, прижатым к его груди. Я почувствовала, что постепенно успокаиваюсь, обволакиваемая его теплом и таким знакомым объятием. - Может, дашь мне шанс? - произнес Джон.

- Шанс? - я снова подняла на него глаза, уже почти высохшие от слез. Мысли хаотично бегали в голове, окончательно разбавленные алкоголем. Меня начало клонить в сон.

- Да, шанс, - в темноте мелькнула едва различимая улыбка Медведя. - Для нас. Моей любви хватит на двоих. - К моему удивлению, он наклонился ко мне ниже, сжимая в крепких объятиях, и я почувствовала прикосновение губ к своей шее. Его дыхание обожгло кожу горячим шепотом: - Просто дай мне этот шанс, Фиалочка.

Я почувствовала, что Джон куда-то меня ведет. Голова кружилась, и я с трудом заставляла себя оставаться в сознании и не уснуть прямо у Медведя на руках. Я не поняла, как, но словно через мгновение я оказалась в его доме, и он увлек меня дальше, в соседнюю маленькую комнату. Приглушенный свет едва освещал стены, завешенные шкурами зверей, видимо, для тепла. Вместо кровати посреди комнаты были свалены в гору еще больше шкур, словно я попала в настоящую берлогу медведя, куда вместо листвы для зимовки натаскали незадачливых жителей леса.

- Я столько об этом мечтал, любимая, - прошептал Джон.

Я вяло стояла перед ним, краем сознания ощущая, что меня раздевают. Я качнулась под его крепкими горячими руками и упала спиной на шкуры, словно на мягкую терпко пахнущую перину, чей пух торчал наружу. Пальцы сжали пушистую шерсть, и я невольно ее погладила, наслаждаясь нежным прикосновением к своему обнаженному телу. Мою ладонь перехватили и прижали к чему-то горячему, и я с трудом осознала, что меня обнимает Джон, положив мои ладони себе на грудь. В его руке я увидела какой-то блестящий квадратик, и спросила полусонным голосом:

- Что это?

Медведь взглянул на меня и тихо усмехнулся:

- Этим пользуются технеры, чтобы предотвратить беременность. Думаю, пока еще рано о таком думать. Я не хочу насильно привязывать тебя к себе подобным образом.

Я отвернулась в сторону, смущенная тем, что Джон возвышался передо мной обнаженным и надевал какой-то кружок на член. Неужели это то, чего я хотела? Джон был моим другом. Другом, влюбленным в меня по уши. Может, смысл не в том, чтобы любить. А чтобы быть любимой?

Джон навалился на меня, прижимая к ложу из шкур и крепко обнимая. Устроился между бедер, тяжело дыша на ухо и без остановки осыпая меня поцелуями. Мне казалось, что это глупый сон. Не могла я вправду быть с Джоном. Он ведь... друг...

Я почувствовала давление внизу живота и легкую боль. Поморщилась и тихонько заскулила, но было совсем не так больно, как с Маркусом. Все было совершенно не так. Я ничего не чувствовала. Прикосновения Джона не сводили с ума, его поцелуи не разжигали во мне пламя. Даже мое лоно словно не согласно было его принимать и отключило те ощущения, которые мог вызвать Маркус одними лишь пальцами. Интересно, как было бы с ним? Был бы это вулкан ощущений? Не могло быть так, что секс - это лишь механические движения, не приносящие больше ничего. Ничего. Пустота, заполненная не тем, кого я хотела. На глаза навернулись слезы, и я зажмурилась, пытаясь не слышать шумное дыхание мужчины у моего уха, не ощущать в себе его член, его руки на своем теле, своей груди. Все было неправильно.

Внезапно Медведь утробно зарычал, и резко дернулся во мне так, что я ощутила боль. Несколько резких, грубых толчков, похожих на конвульсии, и его хриплый стон. Я лишь кукла, позволившая ему исполнить с собой то, чего он так долго хотел.

- Фиалочка, я люблю тебя... - раздался шепот возле моего уха, и из глаз потекли на шкуры слезы, затекая мне в уши, запутываясь в выбившихся прядках волос. Я тихо шмыгнула, и почувствовала, что Джон из меня вышел. Все закончилось.

- Что это... - произнес он. Сквозь полудрему, в которую я начала мгновенно проваливаться, услышала его удивление. Я почувствовала влагу между ног, но меня это совершенно уже не заботило.

- Это кровь... - растерянно добавил Медведь. - Ее ведь не было вначале, я бы заметил. Неужели ты была девственницей?

Я бы и не задумалась об этом, если бы Джон внезапно не бросился ко мне обратно, снова сковывая в капкане рук и осыпая поцелуями.

- М-м-м... - неоднозначно потянула я, пытаясь увернуться от его губ, от которых мне становилось тошно. Наверно, рана, оставленная Маркусом, не успела зажить до конца, и закровоточила, вводя Медведя в заблуждение.

- Я-то, дурак, думал, что ты с ним... а ты... О Безымянные, как же я тебя люблю, моя родная, моя хорошая девочка, - шептал без остановки Джон, врезаясь каждым словом в мое сердце, словно острыми ножами. Я обманула его, сама того не зная. - А я был так груб с тобой и напорист, еще и кончил слишком быстро. Я столько мечтал об этом, что не смог сдержаться дольше... Прости, если сделал больно, Фиалочка, обещаю, это первый и последний раз, когда я причинил тебе боль, физическую или душевную. Я все для тебя сделаю, - продолжал шептать Медведь, убаюкивая меня. - Хочешь, уйдем отсюда, я брошу эту общину, вернусь в наш город. Или пойдем туда, куда ты скажешь. Что угодно, лишь бы ты была счастлива.

Он укутал меня в еще одну шкуру, укрывая от холода ранней весны, и лег рядом.

- Спи, цветочек, завтра все решим.

Медведь тихо поцеловал меня в макушку и немного отодвинулся. Меня обнимало лишь импровизированное одеяло. Совсем не так, как делал Маркус. Он всегда прижимал меня к себе покрепче. Я ощущала одиночество, даже находясь в комнате с Медведем. Наверно, он хотел, чтобы я отдохнула, потому отодвинулся подальше на своей звериной кровати. Маркус бы наверняка не оставил меня так быстро в покое. А Джон сразу отвернулся к стенке... Хотя, может, все не так уж и плохо. По крайней мере, он меня любит. Он меня не предаст, никогда не предавал. Он настоящая каменная стена. В конце концов, он из моего народа... Может, со временем я забуду Маркуса, и Джон сможет вытеснить его из моего сердца своей заботой и любовью. И тогда я обрету свое счастье.

Я закрыла глаза и мгновенно провалилась в хмельной сон без сновидений.