Первородный грех

Глава 28 Конец света

— Вы в порядке?

Голос и рука на моем плече пугают меня, когда я стою, прислонившись к холодному кафелю стены в госпитале. Я стою здесь некоторое время, пытаясь набраться смелости, чтобы постучать в дверь палаты 322.

Ее зовут Робин.

Я отхожу от стены, пытаясь улыбнуться медсестре.

— Все хорошо.

Она бросает меня последний обеспокоенный взгляд и уходит по коридору.

Я глубоко дышу и поднимаю руку, чтобы постучать, когда дверь открывается, и она выходит в коридор в зеленом больничном халате. Она чуть не врезается в меня, прежде чем я отхожу с пути.

— Простите, — говорит она.

Ее глаза такие же зеленые, но кажутся не такими яркими. Лилит больше не зажигает их.

Но это я должен извиняться. Я опускаю глаза и открываю рот, но не могу найти слов, поэтому снова закрываю его. Я поднимаю глаза, и они встречаются с ее взглядом.

Мое сердце колотится. Она смотрит на меня.

— Извините, — говорю я.

Это единственное извинение, что я смог выдать. Я разворачиваюсь и бегу по коридору к лестнице. Когда я подхожу к своей машине, я не могу дышать. Я стоял, опираясь на крыло, вдыхая воздух.

Она не вспомнила. В ее глазах чистота. У нее нет мыслей по поводу того, кем я являюсь. Это должно быть каким-то утешением, но это не может изменить то, что я сделал с ней. И все, что я смог выдать — это «Простите». Я обязан ей гораздо большим.

Я опираюсь на крыло машины и веду разговор сам с собой — как делал это, когда снова стал смертным. Я должен быть далеко отсюда — на сотни миль.

Искушения нет. Но я не могу заставить себя уйти. Потому что жить без Фрэнни — это все равно что пытаться жить без кислорода.

В этот раз все прошло быстрее. Изменение заняло всего несколько недель. И я почувствовал это. Я знал, что она изменяет меня. Фрэнни сказала, что она будет стараться не хотеть меня. По-видимому, у нее не получалось, потому что трудно спорить с моей человечностью. Знание того, что она хочет меня, заставляет меня трепетать, и в то же время, мысль быть с ней снова приводит меня в ужас.

Я отталкиваюсь от Шелби и открываю дверь. Затем завожу двигатель и срываюсь с места. Потому что я хочу убраться отсюда. Раз уж я сел в эту машину. Я выезжаю со стоянки, пытаясь собраться с мыслями и найти хоть какой-то смысл моего существования.

Я отправляюсь в свою квартиру. Когда я почти доезжаю до моего дома, я понимаю, что не помню, как доехал, так как все мои мысли заняты Фрэнни. Я сижу здесь целую вечность и обхватываю голову руками, когда головная боль становится невыносимой. И как только я хочу припарковать свою машину, Мустанг Фрэнни с визгом останавливается позади меня, преграждая мне путь. Она выскакивает из машины и мчится в мою сторону. Увидев ее лицо, я начинаю сомневаться в том, что она все еще хочет меня. Она рывком открывает дверь и хватает меня под руку.

— Где ты, черт побери, был? Снова убегал?

Я не освободился из ее захвата, потому что ощущение ее рук на своей коже…

— Я был…

— Ты такой трус, ты знаешь это? Я не могу понять, как ты выживал в Аду все это время.

— Фрэнни…

Она отпускает мою руку и толкает меня.

— Я не понимаю, почему я волнуюсь. Просто иди, ты идиот…

Я хватаю ее за руки и прижимаю спиной к машине, намереваясь сказать ей, чтобы она села в свою машину и убиралась прочь от меня. Намеревался сказать это настолько грубо, чтобы она никогда не захотела вернуться. Но вместо этого я прижимаюсь губами к ее рукам. Разум кричит, чтобы я остановился, но мое сердце просит никогда не отпускать ее.

Она сжимает кулаки возле моей груди, но затем тает в моих руках и целует меня. Но, я беру себя в руки и отстраняюсь. Она просто смотрит на меня долгую секунду. Ком встал в горле, когда ее слезы потекли по щекам. Я отхожу на шаг, не зная, что сказать. Это, кажется, выводит ее из транса.

Она смотрит на меня так, что мне становится страшно, отдергивает свою руку, делает глубокий вдох и разворачивается к своей машине. Но как только она достигнет ее, я чувствую едва уловимое дуновение серы. Я хватаю Фрэнни и толкаю ее в салон машины, захлопнув дверь. Когда я поворачиваюсь, Ренориан стоит и улыбается мне.

— Круто! Что это было?

Я судорожно вздыхаю.

— Ради любви всех нечестивых, Рен. Не подкрадывайся ко мне так.

— Признаю. Она та кто изменил тебя.

Улыбка исчезает с его лица, и он смотрит мимо меня на Фрэнни голодными глазами. Я бью ладонью по двери.

— Уезжай, Фрэнни.

Она колеблется — слишком долго. В мгновение ока он прижимает меня к машине Фрэнни.

— Заставь ее сделать это для меня.

— Я не понимаю, о чем ты.

Прежде чем я успеваю отреагировать, его кулак бьет мне прямо в лицо, и я слышу крик Фрэнни. Затем он улыбается и проводит пальцем по крови, сочащейся из моей разбитой губы.

— Это. Заставь ее сделать это, — говорит он, поднимая свой окровавленный палец.

— Она не может сделать тебя смертным, Ренориан.

Он отходит в сторону и смотрит на меня, вытирая палец о рубашку, затем его взгляд смещается к Фрэнни.

— Я хочу извиниться за то, что был груб в последний раз, когда мы встретились. Рад видеть тебя снова.

Он проходит мимо меня, протягивая ей руку. Я выскакиваю из машины и отталкиваю его в сторону.

— Нет, Фрэнни! Уезжай!

Но она никогда не слушала меня прежде, и сейчас, похоже, не собирается. Вместо этого, она улыбается и выходит из машины.

— Все нормально, — говорит она, потянувшись к его руке.

Но когда их руки соприкасаются, одним ловким движением она выкручивает его руку, положив его лицом на землю, его руки прижаты к спине ее коленом.

— Я не могу сделать тебя человеком, — говорит она ему в затылок.

— Ты сделала человеком Люцифера, — стонет он на тротуаре.

— Не специально.

Он поворачивает голову в сторону.

— Хорошо. Отзови своего питбуля, Люцифер.

Даже если это действительно не смешно, я не могу сдержать смешок.

— Она никогда не слушается меня. Ты сам по себе.

— Сын Сатаны! — Он извивается под ней.

Его кулак начинает светиться, и он пытается повернуть его в правильном направлении. Я снова смеюсь.

— Да, удачи тебе с этим. — Я наклоняюсь к нему.

— О чем ты, в самом деле? — Он еще раз пытается выбраться из захвата Фрэнни, затем падает на тротуар. — Дай мне встать.

— Нет, пока ты не скажешь нам, что происходит.

— Там восстание.

Поначалу я не могу осознать то, что он сказал.

— Восстание, — повторяю я.

— То, что ты сделал… Диктат. Это заставило многих задуматься. Никто раньше не противостоял Ему. Это было невозможно.

Он прав. До тех пор, пока я не сделал это, я никогда бы не подумал, что это возможно. Его команды всегда безоговорочно выполнялись. Мое тело склонялось перед Ним без вопросов. Что-то запрограммировано в нас с момента нашего сотворения.

— Мы считаем, что это потому, что ты был человеком. Может быть, когда ты вернулся, произошло как бы короткое замыкание.

— Так ты считаешь, что если ты будешь человеком, хотя бы на некоторое время…

— Мы не должны будем подчиняться Ему, — закончил он.

— Фрэнни не может сделать это, Рен. В этом мы не сможем помочь тебе. Хотя, если бы существовал способ, я бы серьезно рассмотрел его. Восстание в Аду…

Фрэнни бросает на меня взгляд, и я киваю ей. Она отпускает его руки и убирает колено с его спины. В следующую секунду его светящийся кулак направляется в лицо Фрэнни.

— Сделай это! Сделай меня человеком!

Она смотрит на меня, но этот взгляд означает, что она обдумывает, как снова прижать его.

— Ряди грехов Сатаны, Рен, чего ты пытаешься добиться?

Паника вспыхивает в его глазах, когда он смотрит на меня.

— Все выходит из-под контроля, Люцифер. Ты ушел. Ты не знаешь.

— Вы демоны. Ничего не удерживает вас. Неужели все настолько плохо?

Он перемещает взгляд от Фрэнни ко мне.

— Плохо. Это еще слабо сказано. Яма полна до краев. И Он ожидает, что моя команда будет выполнять Его безумия. Он привел в Мага и Некроманта в качестве подкрепления.

Выглядит он раздраженно.

— Маги. Это плохо.

Я морщусь, вспомнив свою последнюю встречу с Магом.

Фрэнни использует его рассеянность, молниеносно делает подсечку ногой, сломав ему правую руку. Он кричит и прижимает ее к груди.

— Черт, да кто ты такая? — стонет он сквозь зубы, глядя на Фрэнни горящими глазами. Она оглядывается назад, высматривая, есть ли что-то еще более угрожающе, чем Рен.

— Я та, кого ты не хочешь оставить в покое.

Он смотрит на меня широко открытыми глазами.

— Нечестивый ад, забудь о превращении в человека. Мы просто нуждаемся в ней, чтобы она выбила дерьмо из короля Люцифера.

Фрэнни поморщилась. В памяти всплыла последняя встреча с Люцифером, преследующим ее.

— Ты можешь рассчитывать на мою поддержку, но это большее, что я могу сделать. Может быть Габриэль…

— Ты что, шутишь. Ты с Габриэлем? Что дальше — ты собираешься отрастить крылья? Твое лицо покроется перьями?

— Я думал, ты просишь помощи. Но если ты будешь придираться к тому, откуда она …

— Ты серьезно это сделаешь?

— В Преисподней беспорядки. Потребуется любая помощь.

Я взглянул на Фрэнни. Ее в первую очередь. Он отступает, по-прежнему держа его руку, хотя она уже выпрямилась.

— Посмотрим, что можно сделать.

Он исчезает, оставляя нас с Фрэнни стоять в одиночестве на стоянке. Неловкость между нами мгновенно возвращается. Я смотрю на нее, и не могу сдержать беспокойства в своем голосе.

— Ты в порядке?

Она кивает.

— Давай поговорим с Гейбом.

Мы едем к Гейбу в тишине. Я понятия не имею, что сказать. Пока мы едем с Люком, моя голова забита различными мыслями. В основном о разрыве с ним. Но я тоже была готова сказать ему, что хочу его вернуть. И что я его люблю.

Когда Гейб сказал мне, что Люк вернулся, волна эмоций захлестнула меня. Все эмоции. Одновременно. Я была в ярости. Он изменил мне, затем оставил меня — дважды. Но также была радость и любовь. Самой большой и трудной была надежда. Поэтому, когда я увидела его опять уезжающим… я испугалась. И все что я хотела ему сказать, вылетело в окно. Мое сердце больно билось в груди, боль распространялась по всему телу. Я мельком смотрела на него, пока он вел машину.

Не слишком поздно. Я могу ему сказать.

Я делаю глубокий вдох и открываю рот, но затем снова его закрываю. Почему я не могу найти слова?

Я люблю тебя. Это не сложно. Почему я не могу произнести? Он поцеловал меня. Он тоже меня любит… правда ведь? Я не знаю.

Я повернулась, чтобы взглянуть на него, пытаясь прочитать его. Он смотрел прямо перед собой, его взгляд холодный и напряженный.

Когда мы добираемся до Гейба, мои мысли были в беспорядке. Я выскочила из машины и пошла, не дождавшись его. Гейб открывает дверь, и я поднимаюсь по лестнице встаю рядом с ним. Он кладет руки на мои плечи, даже не задумываясь.

Люк останавливается на крыльце, когда видит нас, закрыв на мгновение глаза. Затем, открыв глаза, продолжил подниматься по лестнице.

— Габриэль, — говорит он, кивнув.

Проходя мимо нас в гостиную, он падает в кресло у окна. Гейб и я следуем за ним и устраиваемся на диване. Гейб наклоняется ко мне.

— Итак, что случилось?

Люк взглянул на меня, его челюсть сжалась. Затем он сделал глубокий вдох.

— Что-то большое назревает в аду. Ренориан просит о помощи.

— И ты думаешь, что я помогу ему.

Люк пожимает плечами.

— Это не может навредить.

— Не будь так уверен. Ты был одним из них. Ты знаешь, им нельзя доверять.

— Я верю, что он был искренен.

— На данный момент я уверен, что он был.

Гейб внимательно смотрит на Люка.

— Но однажды он получит то, что хочет…

— Я по-прежнему считаю, что мы должны найти способ, чтобы поддержать его и его команду.

Взгляд Люка останавливается на мне.

— Восстание против Люцифера в наших интересах.

Гейб покачал головой.

— Я об этом подумаю. Но сейчас у нас есть другие заботы. Фрэнни завтра уезжает.

Я отстранилась от него.

— Я… что? О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Нам необходимо где-то спрятать тебя. Я ошибался, думая что Люцифер перестанет предпринимать попытки добраться до тебя после того, как ты будешь помечена. Он не перестанет.

— И куда же я поеду?

— Твоя семья будет думать, что ты в Лос-Анджелесе. В любом случае, ты уезжаешь на следующей неделе.

Я просто смотрю на него, не зная, что сказать. Он поворачивается к Люку.

— Ты тоже едешь.

Люк открывает рот, чтобы возразить, но я обрываю его, внезапно разозлившись, оттого что я, кажется, не имею никакого контроля над моей жизнью.

— А что, если я не хочу?

Взгляд Люка падает на пол, и я чувствую, как рука Гейба притягивает меня ближе.

— Я знаю, это тяжело, Фрэнни.

Сострадание в голосе Гейба сдерживает мое разочарование. Я вскакиваю с дивана.

— Мне надо подумать, — говорю я, следуя к двери.

Выйдя на крыльцо, я начинаю бежать. Я замедляюсь, когда слышу стук шагов на тротуаре позади меня. Я заворачиваю в парк в конце Амистад и пробираюсь сквозь деревья рядом с игровой площадкой, когда наступаю на корень дерева, поскальзываюсь и падаю в грязь. Мои легкие горят, и я не могу отдышаться. Прежде чем я смогла взять себя в руки, Люк встает рядом со мной, протягивая руку. Я игнорирую его.

— Я не нуждаюсь в тебе, — говорю я, вставая из грязи и отряхивая штаны.

— Я знаю.

Не смотри на него, говорю я себе.

Но я ничего не могу поделать. И когда я это делаю, его черные бездонные глаза пленят меня. Я чувствую, что слезы скатываются с моих ресниц, прежде чем я могу вернуть контроль.

— Ты не нужен мне.

Он только кивает. Я разворачиваюсь и иду дальше в парк. Он идет рядом со мной, подстраиваясь под мои шаги, засунув руки в карманы и опустив взгляд в землю. Никто из нас ничего не говорит.

В сумерках углубляясь в тени деревьев, мы идем, не заметив ее, пока не сталкиваемся с ней. Люк хватает меня за руку и прячет меня за спину. Я вырываюсь, и выхожу из-за него, увидев, ее в нескольких фунтах от нас.

— Анжелика, — шепчу я.

— Фи, — говорит она, ее голос гипнотизирует. Всего одно слово, и я чувствую непреодолимое желание к ней.

Люк делает несколько шагов назад, держа меня за спиной.

— Фрэнни, просто слушай мой голос. Не смотри на нее. Просто слушай меня.

Он говорит это снова и снова, когда мы отходим к игровой площадке, но я не могу это сделать. Я не могу прервать зрительный контакт с ней, когда она надвигается на нас. Но когда она вытаскивает нож, все еще покрытый кровью Тейлор, я срываюсь. Я выдергиваю свою руку из захвата Люка и набрасываюсь на нее.

Люк пытается схватить меня, но он не достаточно быстр.

Анжелика держит нож передо мной.

И в этот момент я хочу ее больше, чем я когда-либо хотела что-нибудь, но я также хочу ее смерти. Мимолетный образ — нож вонзается в ее грудь. Дрожь пронзает мое тело. Я хватаюсь за нож, желая прикоснуться к ней, и в это же время опрокинуть ее на землю. Но как только я достигаю ее, я оказываюсь на земле у ее ног. Гейб прижимает меня к земле.

— Фрэнни, остановись.

Затем появляется Люк. В его глазах — убийство.

Гейб берет меня на руки и начинает бежать. Последнее, что я вижу, когда мы заворачиваем на улицу, как Люк выхватывает нож из рук Анжелики одной рукой, а другой обнимает ее. Когда мое сознание проясняется, мое сердце начинает кричать. Я теряю их из виду, когда Гейб направился вверх по улице.

— Нет, — кричу я и прячу лицо. — Нет, Люк. Пожалуйста, — шепчу я.

Гейб ставит меня на ноги около дома и толкает меня через дверь.

— Сейчас! — говорит он, фиксируя на мне жестким взглядом. — Ты уходишь сейчас.

Мои руки лежат на моих дрожащих коленях, когда я хватаю ртом воздух.

— Сейчас? Что насчет Люка? — выдыхаю я.

— Он сам по себе, Фрэнни. Ты для меня важнее.

Я падаю на пол, не в силах удержаться на ногах.

— О, Боже, — шепчу я в ладони.

Почему я должна бежать? Почему я просто не могу сказать, что люблю его?

— Если он убьет ее…

— Она заберет его, — говорит Гейб, стоя рядом со мной.

— Нет!

Вернись ко мне! Кричит мое сердце снова и снова.

Я вскакиваю с пола и уже нахожусь у двери, когда Гейб блокирует выход. Он встает между мной и дверью и кладет руки мне на плечи. Я отстраняюсь от него, когда ощущаю его летний снег, успокаивающий меня.

— Остановись! Я должна ему помочь.

Его глаза полны сострадания и боли, когда он говорит:

— Нет.

Позади него раздается стук в дверь. Я подскакиваю к ручке, но Гейб толкает меня за спину, держа руку на двери.

Через мгновение он открывает дверь. Мое сердце пропускает удар, когда я вижу Люка, стоящего на крыльце. Я выхожу на крыльцо, но Гейб оттаскивает меня обратно за руку и осматривает Люка.

В итоге, он позволяет ему войти.

Люк прижимает левую руку к груди правой рукой, его футболка пропитана кровью. И я не совсем уверена, что она вся принадлежит ему.

Я смотрю на него, не в силах дышать, когда он шагает через дверь и опускается в кресло у окна, не говоря ни слова, но его взгляд не оставляют меня. Я подхожу к нему и встаю на колени, пытаясь понять, откуда идет кровь. Он опускает руки, и я вижу кровоточащую рану на его левом предплечье. Прижав руку Люка обратно к груди, я смотрю на Гейба, который исчезает в ванной комнате и возвращается с влажным полотенцем и средствами для перевязки.

Люк смотрит на меня пустым взглядом, когда я очищаю и перевязываю его рану. Гейб опять исчезает, а когда возвращается, он кидает Люку чистую футболку. Он бросает один взгляд, затем второй, я уверена, что вижу подозрение на лице Гейба, когда он следит, как Люк снимает окровавленную футболку через голову и бросает ее в направлении Гейба.

Я смотрю на Гейба, но я боюсь спросить кого-либо из них, что происходит. Гейб бросает футболку Люка в корзину и встает в дверях кухни.

— Нам необходимо увезти тебя отсюда. Здесь не безопасно. Люцифер не остановится.

Я погружаюсь в диван, и чувство облегчения кружит во мне. Потому что кое-что прояснилось за последние несколько недель.

— Он перестанет преследовать меня, когда узнает, что у меня больше нет Влияния.

Гейб грустно улыбается.

— Если бы было так легко убедить Его. Однажды твое Влияние станет достаточно мощным.

Гнев смешивается с облегчением, и я срываюсь.

— У меня нет Влияния! Я не могу ничего изменить!

Он скользит на диван рядом со мной и откидывается назад, глядя на меня. Его взгляд переходит на Люка.

— Я думаю, что лучшее доказательство существования Влияния сидит там. Ты сделала его смертным. Дважды.

Я смотрю на Люка, который сидит неподвижно, как камень, сложив руки на колени. Его взгляд направлен на меня. Я качаю головой.

— Я не знаю, как он сделал это, но это не я.

— Фрэнни…

— Я не могу изменить дерьмо! — кричу я в отчаянии. — Разве это не очевидно? Тейлор мертва.

Гейб рассматривает свои руки, и его голос становится тихим, как будто слова предназначены только для меня, когда он произносит:

— Я знаю, что у тебя есть Влияние, Фрэнни. Я почувствовал его.

И тогда, вдобавок ко всему, чувство вины превращает мои эмоции в месиво, когда я осознаю, что все это время я использовала Гейба. Я вскакиваю с дивана и встаю у окна, прислонившись лбом к прохладному стеклу. Я чувствую, как Гейб следует за мной.

— Когда твое Влияние работало на Люке и мне — что было по-другому?

Его голос, мягкий и успокаивающий, звучит около моего уха. Я прижимаюсь к окну.

— Это не я. Почему ты не веришь мне?

Он осторожно поворачивает меня к себе лицом, и его глаза глубокие, полные сострадания.

— Что было другим? — повторяет он.

Я качаю головой, но он ловит меня за подбородок и поднимает его. Я смотрю в его глаза, и чувствую, как его любовь и спокойствие окружают меня. Я поднимаю руку и кладу на его грудь, как если бы хотела почувствовать биение его сердца. И, поскольку я хочу этого, я делаю — даже зная, что у него нет сердца.

Реальность обрушивается на меня.

— Это работает, когда я хочу чего-то всем сердцем.

Он проводит пальцами по моему лбу, убирая волосы в сторону.

— Так, когда ты желаешь этого… — Он наклоняется и целует меня в лоб, а его пальцы опускаются на мою грудь, — …оно срабатывает. Твое Влияние становится сильнее.

Я прислоняюсь щекой к его груди и слушаю сердце, которого у него не должно быть.

— Это любовь, — говорю я, наконец. — Мое Влияние — это любовь.

То, во что я даже не верила, пока не появились Люк и Гейб.

— Я думаю, что это больше, чем это… что ты больше, чем это.

Его мягкий голос заставляет его грудь вибрировать.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не уверен в этом, но… я не знаю. Это только предположение.

— Пожалуйста, не говори ничего. Я не уверена, что смогу справиться с чем-то еще.

Мой взгляд скользит к Люку, сидящему, опираясь щекой на здоровую руку. Я подхожу и сажусь на колени перед ним, взяв его руку в свою. Он поднимает глаза и пристально смотрит на меня. Я тяжело дышу, воздвигая стены вокруг своего сердца, и не говорю ни слова.

Взгляд Люка сосредоточен на мне. И я знаю, что он слышит меня, потому что это написано в его глазах, и он отводит взгляд от меня, как и руку.

— Люк…? Что произошло?

Он смотрит на повязку на его руке, поправляет бинт, но не отвечает. Рука Гейба опускается на мое плечо.

— Фрэнни, нам надо увезти тебя отсюда.

С тяжелым сердцем я встаю на ноги. Я пытаюсь собраться с мыслями, вспоминая видения. Мы не в безопасности здесь. Гейб ведет меня к двери, держа руку на моей спине.

— Но что если они узнают, что мы собираемся в Лос-Анжелес? — говорю я.

— Ты не поедешь в Лос-Анджелес.

Он хватает меня за руку и быстро тянет к его машине. Я поворачиваюсь, чтобы увидеть Люка, следующего по пятам, озираясь по сторонам.

— Тогда куда мы едем?

Я содрогаюсь, когда понимаю, что, когда я сказала МЫ, я имела в виду всех нас — Люка тоже. Что, если он не поедет? Он скользит на заднее сиденье, по-прежнему глядя по сторонам, когда я сражаюсь со слезами.

— Я не могу пока сказать тебе об этом. Никто не должен знать. Твоя семья и все остальные должны думать, что ты в Лос-Анжелесе.

«Theory of a Deadman»[18] играет, наполняя комнату и заглушая мои мысли, пока я складываю свою одежду в сумку. Я отключаю iPod и бросаю его сумку, прежде чем закрыть ее. Габриэль прислонился к дверному косяку, спокойно наблюдая за мной.

— Ты готова?

— Думаю, да.

Я в последний раз оглядываю свою комнату, а затем смотрю на Люка, стоящего возле окна. Он не сказал ни слова после инцидента с Анжеликой. Я должна знать, что произошло, но не могу заставить себя спросить об этом еще раз. Я задумалась на секунду, прежде чем спросить.

— Ты едешь?

Мое сердце стучит, я затаила дыхание, когда он отворачивается от окна и смотрит на меня своими темными глазами. И заставляет меня ждать его ответа.