Первородный грех

Глава 4 Борьба с демонами

Утренние смены в «Рикко» всегда намного легче.

После смены я пропахла едой насквозь, и поэтому, вернувшись домой, сразу иду в душ. Переодевшись в чистые майку и джинсы, ощущаю себя человеком, когда возвращаюсь в свою комнату. Мэтт растянулся на моей постели, вставив наушники в уши, и просматривает мой iPod. Он поднимается, усмехаясь мне, затем его голова свешивается вниз, его кудри песочного цвета движутся в такт музыке, которую слышит только он.

— В своей следующей жизни я стану рок-звездой, — вопит он.

Я подбегаю и выдергиваю наушники из его ушей.

— Шшш! Ты хочешь, чтобы тебя услыхал весь мир?

Его губы и глаза распахиваются.

— Ой.

Я улыбаюсь, поскольку понимаю, что он только что произнес.

— В твоей следующей жизни?

— Да.

— У тебя предполагается следующая жизнь? — спрашиваю я, опускаясь на кровать.

— Нет. Нет, не в общепринятом смысле. Но когда я справлюсь со своими обязанностями опекуна, я соберу рок-группу.

— На небесах существуют рок-группы? — удивляюсь я, пытаясь себе это представить. — Это не звучит, как «хор ангелов» в представлении церкви.

Он фыркает.

— Нет там никаких хоров.

— Так небесные напевы длиннее, чем «Дорога в ад»? — смеюсь я, думая как бы отец О'Доннелл воспринял эту новость.

Когда я оглядываюсь, Мэтт усмехается мне в ответ.

— Что?

— Помнишь, как мы пытались продать Мэгги соседям? — спросил он. Я рассмеялась над воспоминанием.

— Потому, что мы хотели щенка, и мама велела экономить карманные деньги.

— И мама отправила нас обсудить это с отцом Махони…

— И он сказал, что мы не достаточно ее уговаривали, — закончила я за него.

Он смеялся, переворачивается на спину. Затем поднялся на локтях. Перестав смеяться, но улыбка все еще играла на его лице.

— У отца Махони было верное представление. Небеса устроены не совсем так, как представляют люди.

Я ложусь на спину рядом с ним и смотрю в потолок, прикидывая, как бы все обстояло, если бы Мэтт до сих пор был жив. До того, как Мэри переехала в прошлом месяце я была единственной сестрой, у которой не было соседа по комнате. Даже будучи уверенной, что Мэтт больше не живет в этой комнате, он все равно остается моим лучшим другом.

— Я размышляла о моем Влиянии…

Я затихаю, не зная как продолжить.

— Да, я видел драку в парке на прошлой неделе. Хорошая работа, сестренка.

Он усмехается, и мне хочется его стукнуть.

— Знаешь что? Забудь это.

— Извини, — говорит он, но все еще продолжает улыбаться.

— Так что по этому поводу? — Я глубоко вздыхаю. — Если я превратила Люка в смертного…

Он откатывается обратно, и пихает меня в плечо.

— Все совершают ошибки.

Я слышу сдержанный смех в его голосе и прихожу в ярость. Я сажусь на кровать и впиваюсь в него взглядом.

— Боже, Мэтт! Я говорю о серьезных вещах.

Его глаза распахиваются, и он отстраняется от меня.

— Извини…

— Я хочу, чтобы ты тоже стал смертным, — проболталась я. — Хочу, чтобы ты вернулся.

Его глаза становятся еще шире, и он садится.

Он просто смотрит на меня, и в течение затянувшейся минуты никто из нас не произносит ни слова. Наконец он отмирает и отрицательно качает головой.

— Нет, Фрэнни. Слишком поздно. У меня есть обязанности. — Он резко приближается. — Это важно. И я в любом случае не могу снова стать твоим братом. Став смертным, я буду вынужден начать новую жизнь в другом месте. Сейчас я, по крайней мере, могу быть с тобой. — Улыбка расцветает на его лице. — И быть ангелом — значит иметь определенные преимущества.

Мое сердце сжимается, но я понимаю, что он прав.

— Теперь, когда это осуществимо, ты отказываешься от моей помощи.

— Это не настолько плохо. Я могу все еще дать тебе «влажный испуг», — заявляет он, облизывает палец и прикасается к моему уху.

Я вскакиваю с кровати и хватаю салфетку на тумбочке.

— Эй! Это отвратительно, — возмущаюсь я, стирая его слюну со своего уха.

— Слюна ангела имеет волшебные свойства. Тебе следует сохранить это.

Он указывает на ткань. Я впиваюсь в него взглядам, протягивая салфетку.

— То есть как?

Его лицо выглядит удивленным.

— Я немного приврал.

— Я знала, что ты далеко не ангел! — огрызаюсь я и кидаю салфетку в мусорное ведро, в то время как мама сообщает, что обед готов.

Я усмехаюсь через плечо, и Мэтт исчезает, как только я открываю дверь, чтобы спуститься. Я добираюсь на кухню, где хлопает задняя дверь. Я вижу дедушку.

— Дедушка!

Я подбегаю, чтобы обнять его.

— Моя девочка, — восклицает он, и я замечаю разочарованное лицо Мэгги, поскольку она тоже входит на кухню.

Я всегда была любимицей дедушки, с того времени, как мы с Мэттом пытались помочь ему ремонтировать автомобили — мы были столь малы, что от нас было мало проку. Ни одна из моих сестер не имела желания присоединиться к нам в гараже, так что, когда десять лет тому назад Мэтт умер, в воскресные дни после обедни в гараже были только я и дедушка. Мой автомобиль, голубой кабриолет Мустанг, был одной из наших последних работ.

— Ты починил тот Шелби? — спрашиваю я, ведя его за руку к столу.

— В процессе.

Он выдвигает стул, и садится рядом со мной.

— А его в принципе возможно восстановить?

— Да. Очаровательная леди. Не представляю, как я буду обходиться без тебя, когда ты уедешь в колледж.

— И не вздумай заводить двигатель без нашей помощи.

— Нашей помощи?

Я съеживаюсь.

— Люк обещал встретить нас в твоем доме после церкви.

— Люк хочет прийти, ха? — удивляется он, потирая лысину.

Я протягиваю руку и поправляю его седеющие пряди.

— Если ты не против…?

— Не уверен, что я хотел бы потерять своего лучшего механика.

Выражение моего лица превращается в умоляющую гримасу. Он взрывается откровенным хохотом.

— Как я могу устоять против такой протекции.

— Он и вправду хорош. Ты не пожалеешь об этом.

Его голубые глаза искрятся.

— Посмотрим.

Мама появляется у него за спиной и, вытирая руки о фартук, подходит, чтобы поцеловать его в щеку, прежде чем сесть в конце стола. Она откидывает непослушные светлые волосы назад, прежде чем положить на тарелку цыпленка для дедушки. Наблюдая за ней, я не могу не заметить, как она изменилась за последнюю неделю. Она кажется более живой, поскольку, наконец, отпустила Мэтта. Я ощущаю сердечную боль, понимая, что он находится здесь, и что она могла бы тоже быть с ним. Она вручает дедушке полную тарелку еды.

— Рада, что ты заглянул на обед, папа. Я не уверена, что ты питаешься как положено.

— Я хорошо питаюсь, — отвечает он, оставив тарелку и поглаживая свой округлившийся живот.

Папа вместе с остальными сестрами выходит из гостиной, и все, за исключением Мэри, рассаживаются вокруг стола.

— Ох. Мое любимое. Цыпленок с клецками, — радуется он, раскладывая салфетку на коленях.

Передают еду, и все отдают ей должное, но за столом у Кавано никогда не бывает тихо. Грейс и Мэгги спорят, чья очередь убирать кухню, в то время как отец рассказывает Кейт о сложностях с работой на лето в этом году. У всех найдется что сказать — причем одновременно. Мама обращается ко мне, когда наступает относительное затишье.

— Ты куда-то собралась?

Я смотрю на свой черный шелковый верх и джинсы. Интересно, что в моем виде, так «насторожило» ее.

— Мы с Люком идем сегодня к Галлахерам вместе с Тейлор, Райли и Тревом.

— Тревом? Райли все еще встречается с Тревором?

Я не могу сдержать улыбки.

— Да, их страсть глубока.

— И Тейлор нормально себя чувствует с Райли и ее маленьким братиком?

— Вполне.

Я немного приврала. Тейлор еще та зараза. Но это Тейлор, и ей все прощается. Тейлор была первой, кого я встретила в Хайдене, и она отличный друг. Мы переехали сюда сразу после того, как умер Мэтт. Я ужасно страдала в то время, и прошло какое-то время, прежде чем я поняла, что и моя мама тоже страдает. Теперь я понимаю, что папа перевез нас сюда, чтобы быть поближе к ее родителям. Так или иначе, Тейлор оказалось именно той, в ком я нуждалась. Ни одной из нас не доводилось переживать серьезных чувств, или трагедий, подобной этой.

Райли стала нашей подругой уже позже. Она и ее чувства немного пугали нас. Но я неимоверно счастлива за нее, что ей удалось встретить «его». Она всегда знала, что он где-то рядом. Однако ей не слишком повезло с тем, что он оказался братом Тейлор.

— Чейз заедет за мной, мам, — сообщает Кейт.

Я смотрю, во что она одета, и подавляю зависть. Она неподражаема, как всегда. Экстраординарность взглядов Кейт поражала не только нашу семью, но и всю округу.

— Разве его родители не против всех этих вечеринок? — спрашивает мама.

— Нет, они вполне довольны.

— По крайней мере, они в курсе, где искать своих детей, — отвечает Кейт.

Парень Кейт, Чейз, — один из десяти детей Галлагеров, — и каждая школьная вечеринка с незапамятных времен проходит у них на заднем дворе.

Мэгги топает ногой.

— Я тоже пойду.

Папа пристально смотрит на нее, подтверждая свой взгляд вилкой, направленной в ее сторону.

— Я так не думаю.

— Но сегодня вечером играют «Roadkill». Дилэни хотела, чтоб я пришла, — канючит она, ища у меня поддержки.

Я доедаю цыпленка.

— Без меня, Мэгги. Извини.

Взгляд ореховых глаз отца скользит по Мэгги.

— Станешь старше, и у тебя будет достаточно времени на все это.

Она ворошит рукой свои кудри и закатывает глаза.

— Папа! Я не маленькая. Уже лето, значит я второкурсница.

Взгляд отца становится строже.

— Мэгги…

Мэгги отталкивается от стола, едва не опрокинув стаканы с водой. В этот же самый момент две из трех лампочек в светильнике трещат и гаснут.

— Я устала быть самой младшей в семье!

Громко топая, Мэгги покидает кухню, и последняя лампочка взрывается, оставляя нас в темноте. Отец осторожно осматривает светильник, поднимаясь из-за стола.

— Я позабочусь об этом.

Свет в прачечной вспыхивает, и я слышу, как он щелкает предохранителями. Через минуту он уже возвращается с новыми лампочками.

— Должно быть, короткое замыкание, — констатирует он, поднимаясь на стул.

Мама вздыхает облегченно, когда кухня снова заполняется светом.

— Кто поведет?

— Люк и Райли.

Я вижу облегчение в ее глазах, когда она протирает губы салфеткой.

— Мам, — возмущаюсь я. — Я не такой уж плохой водитель.

— Я никогда не говорила этого, дорогая.

— Тем не менее, — ворчу я, отодвигая стул и освобождая место.

Я уже сполоснула тарелку, когда раздается звонок в дверь. Открывав замок, я улыбаюсь Люку, стоящему на пороге. Он усмехается в ответ.

— Где пожар?

— На кухне.

Я отстраняюсь, чтобы полюбоваться им, и мое сердце сбивается с ритма. Он выглядит по-сумасшедшему горячим в сине-сапфировой рубашке, один конец которой выпущен над выцветшими черными джинсами.

— Ты выглядишь… — Я не сумела закончить. У меня не было слов. — Славная рубашка.

— Как раз под цвет твоих глаз, — произносит он, и мое сердце замирает.

Я глубоко вздыхаю, отрывая от него взгляд, и спускаюсь по лестнице. Он разворачивается и идет за мной.

— Ты поменяла масло? Мы могли бы это сделать, прежде чем отправиться.

Я поворачиваюсь и улыбаюсь ему.

— Так ты так оделся специально, чтобы поменять масло.

Но когда я представляю, как он снимает эту рубашку, чтобы поработать над моим автомобилем, краска приливает к моим щекам.

— Дедушка сказал, что мы сделаем это в воскресенье.

— Я приду, — отвечает он, и я представляю, как он будет выглядеть покрытый маслом под моим авто.

— Пошли к Тейлор. Узнаем, когда они собираются идти.

— Был один парень, Александр Грэйам Белл. Так вот, он изобрел такую вещь — телефон называется. Тебе обязательно нужно приобрести. Это все упрощает.

Его губы расползаются в довольной усмешке, что вызывает во мне еще большее желание поцеловать его. Я отвожу глаза, чтобы не раствориться в нем окончательно.

— Ха-ха, — говорю я, покачивая телефоном перед его лицом. — И не говори мне, что ты являлся и его Музой тоже.

Внезапно Люк перехватывает вытянутую руку, и заламывает ее назад. Паника заставляет мое сердце бешено колотиться. Он наклоняется, все еще удерживая меня.

— Нет. Это был Данте, — выдыхает он мне прямо в ухо.

— Сукин сын, — шепчу я, пытаясь освободиться.

Каждая попытка, только сильнее выворачивает руку, посылая болевые импульсы в плечо и позвоночник.

— Ну, и гад же ты, Люк. Отпусти меня, — требую я, понимая, что шансов почти нет.

— Сдаешься? — Вопрошает он с самодовольной усмешкой.

Я прекращаю сопротивляться и смотрю на него через плечо.

— Очень хорошо. Считай, что твои уроки не прошли даром, — замечаю я, прежде чем сделать подсечку, свалив его с ног на траву.

Он шлепается на спину, а я прыгаю сверху, выворачивая ему руку, и блокирую горло, используя предплечье в качестве рычага.

— Сдаешься?

— Сдаюсь, — хрипит он, широко распахнув глаза.

Я ослабляю захват, но не убираю руку с его горла и усмехаюсь, глядя на него сверху вниз.

— Однако мне нравится это — ты, отданный мне на милость.

— Соседи, Фрэнни, — предупреждает он, но его тон остается шутливым.

Я отпускаю его, и сажусь рядом с ним.

— Еще скажи, что тебе это не понравилось? Врунишка.

— Ничего подобного я не говорил.

Он потирает плечо, и его рука скользит вдоль моей талии, вызывая во мне дрожь.

— Просто предупредил тебя, так что пусть наслаждаются шоу.

Клянусь Богом, я чуть не всадил в демона молнию, когда он схватил Фрэнни. Уроки дзюдо были ее идеей. Теперь, когда демон был «повержен», она полагала, что в следующий раз он будет знать, как защищаться.

Но дзюдо — это громко сказано, скорее, что-то вроде вольной борьбы, только с большим количеством нежностей и смеха. Теперь они вообще вызывали во мне отвращение. Ее взгляд застывает, когда она рядом с ним.

Оставаясь невидимым, я старался не смотреть на это представление, когда явился на лужайку, где они резвились, и пихнул коленом в плечо Фрэнни.

— Уединились бы вы что ли, сестренка.

Она оторвала свой восторженный взгляд от демона, ее глаза дико сверкали. Рефлекторно я замедлил шаг.

— Возьми себя в руки. Это всего лишь я.

Она хмурится, приходя в себя, затем снова разворачивается и присоединяется к Люку, и они какое-то время так и лежат на траве. Он доволен этим, потом Фрэнни поднимает его на ноги. И когда она снова оборачивается, ее щеки пылают.

— Тебе обязательно таскаться за мною повсюду?

— Да! — перебивает демон, прежде чем я успеваю что-либо ответить.

Я возмущенно смотрю в его сторону, понимая, что он все равно меня не видит.

— Почти, — поправляю его я.

— Кроме того, вам не стоит заниматься сексом на лужайке по ряду причин, которые я могу вам перечислить.

— Заткнись.

Она хмурится, глядя в моем направлении.

— Мы не занимались сексом. Я просто надрала ему задницу.

Демон становится сзади нее и обнимает за плечи.

— Пожалуй, мы пойдем, — произносит он, ведя ее к тротуару, глядя в мою сторону.

Она тяжело вздыхает.

— Да.

Я плетусь за ними следом по улице, ведущей в парк. Я рассматриваю золотисто-розовую тень ивы, когда они находят не занятую скамью и садятся на нее. Демон обнимает ее за плечи, а я остаюсь позади них, пытаясь не подслушивать, так как они говорят довольно тихо. У Ангелов-хранителей есть определенные правила. Во-первых, мы не имеем права вмешиваться в жизнь наших подопечных. Они должны иметь свободу выбора. Во-вторых, мы не имеем права вторгаться в их частную жизнь. Или чью-либо еще. И, поскольку Люк стал человеком, на него это тоже теперь распространяется, к сожалению. Однако я ничего не могу с собою поделать, и чувство долга пересиливает ее потребность в уединении. Я подхожу поближе к иве с тонкой корой, стоящей неподалеку от их скамьи.

— Сконцентрируйся, — тихо произносит Люк.

Проследив взглядом, я обнаруживаю группу подростков на скейтах, расположившихся в парке, неподалеку от них. Какое-то время я наблюдаю, как они посмеиваются друг над другом, задираясь.

— Сконцентрироваться на чем? На том, что я собираюсь заставить его делать?

Люк задорно улыбается, посматривая через плечо.

— Ну, я полагаю, что Мэтт шарахнет в меня молнией, если я скажу что — либо, кроме того, чтобы он сказал что-нибудь приятное своим товарищам.

Он убирает руки, выпуская мою сестру.

— Вон тот в оранжевой рубашке кажется особенно противным. Посмотрим, как ты можешь его преобразить.

Она отстраняется от Люка, положив на колени руки, между ее бровей появляется складка. Я наблюдаю за подростком в оранжевой рубашке. Он разворачивается возле хафпайпа[3], съезжает по перилам и делает резкий разворот перед младшим подростком, который изо всех сил пытается сохранить равновесие. Парень в оранжевой рубашке замирает на мгновение, прежде чем двинутся дальше. Но в следующую секунду он проносится мимо, и тот, что младше, шарахается от него. Ребенок приземляется на задницу, парень в оранжевом посмеивается над ним, поднимая его за руку, и передавая третьему мальчику.

Фрэнни откидывается назад со стоном, прижав ладонь ко лбу.

— Мне не удается.

Люк пытается приобнять ее за плечи, но Фрэнни отстраняется.

— Полагаю, у меня существует определенная дилемма, связанная с моралью, — произносит она, так и не убрав руку со лба.

Он смеется, и она толкает его.

— Спасибо за поддержку, Люк.

— Извини, — говорит он, и его смех стихает.

— Так в чем же заключается твоя дилемма?

— Я думаю, что влезать в головы людей неправильно.

В течение минуты он смотрит на нее, не проронив ни слова. Наконец он вздыхает и склоняется к ней.

— Когда я был демоном, — начинает он, и его голос звучит глухо и напряженно, словно ему больно вспоминать об этом, — я не мог заставить людей сделать что-либо против их воли. Я мог «влезть в их голову», как ты только что красноречиво выразилась, но я не мог заставить их сделать что-либо не свойственное их природе. Я думаю, что и с твоим Влиянием происходит что-то подобное.

— И все-таки, я считаю, что это неправильно.

Она откидывается на спинку скамьи.

— Я не намерена использовать это на своей семье, или на ком-то еще, если он не совершает чего-нибудь омерзительное, или неправильное, или чего-нибудь еще в этом роде.

— Это твое право, как я думаю, — говорит Люк. Он потирает висок.

— Может, именно это имел в виду Габриэль, когда сказал, что тебе следует поступать правильно.

На сей раз, когда демон привлекает ее к себе, она наклоняется к нему.

— Я… — начинает она и затихает.

— Что?

Она садится прямо и смотрит Люку в глаза.

— Это может показаться глупым, но я всегда знала, что я предназначена для чего-то. Когда я предположила, что могу стать дипломатом, это было потому, что я всегда чувствовала, что я вижу разницу. Но это Влияние… я боюсь этого. Вне зависимости от того, что мне дана подобная возможность, это больше, чем я в состоянии вынести. — Она снова прижимается к нему. — Я боюсь, — повторяет она, ее голос такой тихий и уязвимый.

Демон вздыхает и прислоняется щекой к ее волосам. Но уже через минуту ее внимание привлекает телефонный звонок в ее кармане.

Она смотрит на экран.

— Тейлор и Райли уже готовы.