Песнь русалки

Глава 22

После бани к Святу и Власу вернулись силы. Юноши бы все равно охотно согласились поспать, после работы в свадебном саду руки и спины нещадно болели, но стоило им выйти и облачиться в оставленные для них на лавках черные одежды, Кощей тут же послал за ними.

— А все-таки хорошо эта нечисть живет, — рассуждал на ходу Влас. — У них и баня прям в доме. Как думаешь, наши когда-нибудь так жить будут?

— Это колдовство, — отрезал Святослав, туже затягивая пояс.

Ручной труд вытеснил почти все мысли, а жар парной расплавил оставшиеся, но стоило холоду запустить ледяные пальцы в его влажные волосы, как он весь встрепенулся.

— А Милорада-то?

— Ничего с ней не будет, — успокоил его друг. — Она ж у тебя смышленая, все с ней будет хорошо.

Похожий на тень слуга провел их в зал, где Святослав впервые говорил с Кощеем. Там их уже поджидал хозяин дворца, Ольга и госпожа Милорада. А на коленях у нее лежала стиснутая невесомыми ручками рыжая кошка. Святослав замер на пороге. Нахмурился.

Кощей же только ухмыльнулся.

— Ну вот, жених, хотел увидеть мою ненаглядную — пожалуйста.

— Я хотел бы поговорить наедине, — процедил он.

— Не-е-ет, дорогой мой. Муж и жена, как знаешь… Никакого шушуканья! — пригрозил он. Заложил руки за спину и склонился к распрекрасной невесте, аж светившейся от белил. — Что скажешь, душа моя? Понравился тебе сад? Отпустим этого жениха восвояси?

— Не знаю, — томно вздохнула распрекрасная. — Хорош сад, да все сердце мое тоскует. Того и гляди, до свадьбы надорвется, Кощеюшка.

— Чего ж ты еще желаешь, ненаглядная?

— Конька хочу, — недолго думая, сказала она. — Такого, чтоб скакал быстрее солнечного лучика, да говорить умел. Чтоб я между домашними делами успевала росинки весенние собирать, да тебя ими умывать.

И расплылась в медовой улыбке. Кощей аж крякнул от удовольствия и перевел многозначительный взгляд на Святослава, чуть кивнул, мол, полюбуйся. И, недолго думая, хлопнул в ладоши.

— Желание твое для меня закон, бесценная моя невеста. Слыхал, женишок? Раздобудь конька. Раздобудешь, так и быть, отпущу Милораду и княжество тебе верну.

— Позволь с невестой переговорить наедине, — напирал Святослав. Кощей встряхнулся от такой наглости.

— У всего есть цена, юноша. Даже у времени моей драгоценной невесты.

— Дай мне хоть словом с ней обменяться. Может, уже остыло ее сердце, а я зря стараюсь.

— Вот ведь, молодежь, — махнул рукой Кощей. — Ладно. Но не вздумай позволить себе всякого.

И, погрозив ему пальцем, выгнал всех вон. Затем и сам вышел следом. Святослав проводил его взглядом, стиснул челюсти, глядя как медленно закрываются тяжелые двери.

Вдруг за спиной раздался визг. Госпожа Милорада вскочила со своего резного трончика, держа за шкирку рыжую кошку и тряся другой рукой. На белоснежной коже появились две алые точки от острых кошачьих клыков.

— Скотина драная! Вот как выброшу тебя в окно, будешь знать! — рыкнула лже-невеста. Святослав дернулся было спасать кошку, но Дана выставила руку в предупреждающем жесте.

— Не-е-ет, женишок, не так быстро, — ухмыльнулась она. — Ничего я ей не сделаю, ты же меня знаешь. По крайней мере, пока никто из вас глупостей не творит. Не будешь же больше кусаться, кошечка?

— Кожу мою верни, ведьма проклятая, — рявкнула Милорада.

— С радостью бы, да не могу, моя хорошая. Или тебе не терпится в объятиях Кощея побывать? То еще удовольствие, должна сказать, руки молодого князя гораздо теплее и нежнее. Правда ведь?

— Зачем ты это делаешь? — устало спросил Святослав. — Зачем это все?

— Не твоего ума дело, свет мой, сделанного не воротишь, — отмахнулась Дана и усадила кошку на свой трон. — Но раз уж ты взялся исполнять мои скромные женские прихоти, я сделаю так, что ты сможешь вернуться в Дол и получишь все, что тебе дорого. Я ведь не злая, милый мой. И у меня хорошая память, я всегда плачу добром за добро.

Свята этот ответ не устроил, но за годы жизни с этой колдуньей он успел заучить — если Дана не хочет о чем-то говорить, то ответа от нее не дождешься, как ни старайся. Будет юлить, увиливать, и путать так, что сам же и будешь волосы на голове рвать. Единственное, что оставалось юноше, это несколько мгновений сверлить мачеху испепеляющим взглядом.

— Как думаешь, что сделает Кощей, когда я расскажу ему о вашей с ним прошлой встрече?

— Милый ты мой, — рассмеялась та. — Хоть кожу с меня при нем сними, он тебе не поверит и слушать не станет.

— С чего ты взяла?

— Не был ты влюблен, Святослав, за то мне тебя жаль. Вот если б хоть раз влюбился по-настоящему, знал бы это слепое чувство, когда весь мир готов перевернуть, и нет для тебя ничего истиннее и правдивее, чем любимый твой человек. Правду говорю, кисонька? — хмыкнула Дана и, опережая кравшегося к трону Святослава, схватила кошку и усадила себе на руки. — Нет, милый мой, невеста твоя со мной останется. Чтоб ты точно глупостей не натворил.

— Отпусти ее, — процедил Свят.

— Отпущу, — улыбнулась она. — Как только дела свои сделаю, так сразу и отпущу. А теперь пошел вон! Кощеюшка!

Тут же двери распахнулись, и Кощей с премерзкой ухмылкой проплыл мимо Святослава, и демонстративно заключил распрекрасную невесту в свои костяные объятия. На секунду на красивом девичьем лице мелькнуло такое омерзение, что Свят даже невольно заулыбался. Поделом ведьме будет.

— Ну, давай, иди отсюда, — шикнул Кощей.

— Позволь кошечку еще погладить.

— Может, еще каждую крысу в моих хоромах поцелуешь? Пшел вон!

— И где нам этого конька искать? — сокрушался Влас. От того, что никто толком не оценил его садоводные старания, юноша надулся, как мышь на крупу, и все продолжал бормотать себе под нос, на чем свет стоит ругая Кощея и госпожу Милораду. — Вот право слово, ну налопались бы они этих яблок и горя б не знали. Нет, теперь ей конька подавай. А завтра она что попросит? Водопад ей в бане вытесать?

— Хватит уже вздыхать, — попросил Святослав. Княжий сын вытянулся на сене и все ворочался в попытках найти положение, в котором у него будет болеть какая-нибудь одна часть тела, а не все сразу.

— Я не вздыхаю, — возмутился Влас. — Ты-то сам чего такой спокойный? Спор не выиграл, невесту у тебя умыкнули, не пойми куда послали. А ты валяешься себе.

— А что толку причитать? Ты хоть весь мир обругай, ничего не изменится.

— Может, ничего и не изменится, но полегче станет, а это уже немало, — развел руками Влас. — Или, может, ты рад, что Милорады поблизости не будет?

— Вот это точно не твое собачье дело, — беззлобно проговорил Свят и, изогнувшись, пихнул друга в плечо. Влас захихикал.

— А все-таки, где этого конька взять?

— В Волчьих горах, — раздался голос Ольги.

Юноши сели. Движение далось Святу тяжело, и ноющая боль с новой силой разлилась по телу. Ольга притворила двери конюшни и, перехватив поудобнее висевший у нее на руке платок, подошла к юношам. Расстелила платок перед ними и щелкнула пальцами. Тут же на ткани показались горшки с горячим супом, кувшин меда, свежий исходящий паром хлеб.

— У вас всех, что ли, такие скатерти есть?

— У всех? — Ольга вскинула на Власа удивленный взгляд. — Это кощеево колдовство.

— У Милорады была такая, — кивнул Свят, отламывая от каравая румяный бок.

— Это был подарок, видимо, — вздохнула Ольга и села прямо на пол перед юношами. Взглянула в глаза Святославу. — Мне жаль, что так вышло с твоей невестой. Не знаю, как мы это проморгали. А сад, кстати, очень красивый получился.

— Спасибо, — хором ответили юноши. Влас тут же накинулся на еду, не утруждаясь даже ложку найти.

— Пообедаешь с нами? — предложил Святослав. — Заодно о горах этих расскажешь.

— А что рассказывать-то? — Ольга приняла из рук Святослава кусок хлеба. — Завтра все покажу.

— Ты что, с нами отправишься? — поперхнулся Влас.

— А что, волчонок? Неплохое посольство из нас выходит: князь, волк и кощеева воспитанница.

— А там волки… они?

— Такие же, как ты, да.

Пока ели, Ольга рассказала о вражде, растянувшейся на долгие годы. Волки раньше помогали Кощею, приводили к нему мертвецов, помогали упокоить. Да вот, падкость батюшки на красивых смертных девиц никогда им не нравилась. А тут опять похитил Кощей очередную Василису, оставил в палатах самоцветных. Девка выла, плакала, да и явился за ней очередной Иван. Да не один, а на спине у Серого волка, вожака тогдашнего. И до того Кощей разобиделся на стаю, что гнал их воронами кровожадными до самых утесов, до самого замерзшего океана. И с тех пор зажили Волки своей жизнью, а в Кощеевы земли не возвращались. Кощею же гордость не позволяла признать, что не так уж и распрекрасна была Василиса, что спор выеденного яйца не стоил. Нет, дулся, задирал нос, ногами топал. Серого Волка не стало, и вообще позабыл Кощей о том, чтоб помириться.

— А кто же тогда стаей правит? — спросил Влас с таким жаром, будто знал о волках все, кроме этого.

— Вот завтра и узнаем. Отправляйтесь-ка спать, выйдем на рассвете.

Влас и не думал спорить, тут же, расправившись с едой, растянулся на своей нехитрой постели. А вот Святослав вскочил на ноги и направился вслед за Ольгой.

— Чего тебе? — спросила девушка.

— Спасибо тебе за помощь нам, — заговорил он, но колдунья махнула рукой.

— Оставь. Я и сама буду рада избавиться от этой занозы.

— Но я хотел попросить тебя еще об одном, — опустил глаза Святослав. — Могу я перед отъездом с глазу на глаз переговорить с Милорадой. Ну, с настоящей Милорадой.

Ольга нахмурилась, напряженно обдумывая просьбу. Князь глядел на нее без особой надежды, руки спокойно висели вдоль тела, будто он уже привык и готов к бескомпромиссному «нет». Ольге стало на мгновение стыдно, но все же она сказала:

— Я постараюсь что-то придумать. Отдыхай, жених.

И, одарив его быстрой улыбкой, покинула конюшню.

— Отдыхай, жених, — передразнил Влас. — Везет тебе на ведьм. Все как одна замуж за тебя бегут, аж тапки теряют. Хоть бы поделился, а!

— Надо оно тебе?

— А ты думаешь, какая-нибудь девка выйдет замуж за двоедушника? Хотел б я на такую взглянуть, — хмыкнул Влас и тут же помрачнел, вспомнив об этом новом обстоятельстве своей жизни. Среди снегов и всякой нечисти, эти мысли его почти не беспокоили, но вот, он снова ясно понял, что скоро (если все будет хорошо) он вернется в Дол, в отчий дом. А что дальше?

— Может, найдешь дочь псаря? Такую запахом псины не напугаешь.

Вместо ответа Святослав получил тычок под ребра и сдавленный хохот. Юноша лениво отмахнулся, позволяя сну накрыть его тяжелым одеялом. Казалось, он не спал целую вечность, и теперь образы и воспоминания скомкались в один пестрый клубок и понеслись перед глазами.

— Невестушка моя распрекрасная, на что тебе это животное? Скоро ведь конька тебе приведут, — причитал Кощей, зажимая изо всех сил нос. Сколько бы ни старался хозяин замка, сдержать зуд и чихание он не мог. Глаза его раскраснелись, как у девицы с разбитым сердцем. Нос тоже опух, но все равно, несмотря на боль, продолжал надрываться чих за чихом.

Госпожа Милорада же была слепа и глуха к мучениям жениха. За ужином она посадила кошку между ними, велела поставить ей золотую тарелочку и самолично положила ей еды. Кошка от еды, правда, отказывалась.

— Ну как же, дорогой мой! — всплеснула руками Милорада. — Тебе ли не знать, что кошки — главные помощницы по хозяйству. Глаза и уши хорошей жены.

— А может, тебе обыкновенных помощниц дать? Оленька, вот, может тебе подсобить.

— А где же она, твоя помощница? — поинтересовалась госпожа.

— Ну так, — махнул рукой Кощей. — Молодо-зелено, она за гостями хлопочет, глазки строит.

— Надо тебе ее замуж выдать, — со знанием дела сказала невеста. — Может, и за Святослава? А что? Хорош собой, при княжестве, силой мужской не обделен. Правда, кошечка? Хотел с невестой домой вернуться, вот и вернется.

Рыжая бестия на это только громко зашипела, но невеста от этого заулыбалась еще шире.

— Нехорошо это, без ее согласия-то, — покачал головой Кощей. — Да и как я без нее-то?

— У тебя я буду. А насчет ее согласия — не мешай молодой крови, она сама все и сделает, — мягко улыбнулась она.

Кощей просиял. Значит, не пытается невеста уклониться от свадьбы. Не думает о том, как бы сбежать от него по хрусткому снегу. А Ольга… надо с нею поговорить будет.

Только подумал он об этом, двери трапезной открылись, и на пороге возникла его воспитанница. Окинув присутствующих быстрым взглядом, сходу заявила:

— Я завтра отправлюсь с князем в Волчьи горы.

— Хорошо! Хо-ро-шо, — хлопнул в ладоши Кощей. Кошка недовольно мяукнула, соскочила с креслица и бросилась было к черноволосой девице, но не удалось ей сделать и пары шагов, как серебряный поводочек, прицепленный к ошейнику, натянулся и дернул ее назад.

— Тише, кошечка.

— Это кошка Святослава, — напомнила Ольга.

— А на что ей по сугробам мотаться? — захлопала ресницами невеста. — Пусть тут останется, сыта и обогрета будет. Правда же, кошечка?

Животное только недовольно мяукнуло и попыталась подцепить когтями ошейник, но крепко сидело серебро, не поддавалось. Ольга нахмурилась.

— Может князь хотя бы с любимицей своей попрощаться?

— Ну что за человек, — устало вздохнул Кощей. — Ему лишь бы языком чесать с кем ни попадя.

— Пожалуйста, батюшка, — попросила Ольга и так взглянула, что не мог суровый наставник воле названной дочери противиться.

— Хорошо, — махнул рукой он. — А со мной попрощаться перед дальней дорогой ты не желаешь?

— Так мы мигом, ты и не заметишь, что меня нет, — безразлично пожала плечами Ольга. От Кощея, немало повидавшего молодых девиц, не укрылся упрек в ее голосе. Царапнула затаенная обида хрупкое хрустальное самолюбие. Встал хозяин из-за стола, схватил кошку за ошейник, чихнул несколько раз так, что кости загремели, да подошел к воспитаннице.

— Пойдем-ка, потолкуем, — сказал он и обернулся к невесте. — Ненаглядная моя, я мигом вернусь.

— И кошечку не забудь, милый мой, — кивнула госпожа Милорада, делая глоток вина.

Кощей кивнул, но передал животное Ольге, а затем подтолкнул девушку к дверям. Переступив порог, Ольга с облегчением выдохнула.

— В кои-то веки поговорим без твоей зазнобы, батюшка.

— Рот бы тебе с мылом прополоскать, Оленька, да сам понимаю, что в твоем характере никто, кроме меня, не виноват, — вздохнул Кощей, пропуская ее вперед, в гостиную заполненную огромными мягкими подушками. — Но не о том поговорить я хотел.

— А о чем?

— Замуж тебе надо.

Это не было неожиданностью, но Ольга все равно нахмурилась. Посадила кошку на подушки и скрестила руки на груди.

— Это тебе госпожа Милорада посоветовала?

— Это мое решение, — сказал Кощей. — Ты девица молодая, красивая, все знаешь, все понимаешь.

— Раз уж я молодая и красивая, отчего ни один из молодцев, что сюда хаживал, внимания на меня не обращал? — вспыхнула она.

О, нет, она не хотела заводит разговор в эту сторону, но въевшаяся в сердце обида полыхнула против воли девушки. Взращенный кропотливым трудом ум бесновался, требовал тут же изобличить госпожу Милораду, пока проклятая ведьма не уничтожила все, что было дорого самой Ольге. Но чувства, закипевшие от усталости и злости, полностью затмили разум.

Кощей еще раз звучно чихнул и уселся на подушки подальше от кошки.

— Ну, как тебе сказать… Как и всякий отец, пусть и не родной тебе, я старался сделать все, чтоб тебя непонятно кто не умыкнул. А то знаешь же этих Иванов да Елисеев? Они за своими Марьями и Василисами за тридевять земель несутся, как приставший банный лист. А чуть что не по ним — все, камень на шею, и жены как не бывало. Ты же помнишь истории дядюшки Водяного.

— Поэтому ты меня мороком укрыл? — спросила Ольга. Тонкие губы Кощея завернулись вниз.

— Это для твоей же безопасности. С девицами всякое случиться может.

— Конечно. Например, меня прямо свадьбы может украсть… Кощей, — всплеснула руками девушка.

— Я никогда бы так с тобой не поступил. Я всегда заботился о тебе.

— Поэтому пытаешься избавиться от меня, как только я стала не нужна!

— А что тебе тут делать? — рыкнул батюшка, поднимаясь на ноги. — Ты получила все: книги, наряды, лошадей. Птичий язык знаешь, можешь ветры нашептывать. Я научил тебя всему, что знал. Пора мне и для себя пожить.

Он поправил полы своей тяжелой медвежьей шубы и указал на кошку.

— Если она вдруг потеряется… не торопитесь искать.

И, еще раз оглушительно чихнув, вышел вон, оставляя Ольгу наедине с ее гневом. Девушка взглянула в раскосые кошачьи глаза, поджала губы и выпалила.

— Вот честное слово, если б я не обещалась Святославу помочь, с радостью оставила бы все как есть. И пусть сгноит она его, что угодно пусть делает.

— Мэу, — ответила кошка и позвенела когтями об ошейник.

— Прости меня, — спохватилась Ольга и принялась ощупывать украшение. Черненое серебро было украшено драгоценными камнями, которые переливались в огнях свечей так, что было не разобрать плетения колдовства. Но Ольга-то знала это кощеево средство от слишком говорливых девиц.

Она осторожно поддела замочек ногтем и шепнула нужные слова. Ошейник со звоном упал на пол. Девушка отряхнула руки и уже приготовилась получать благодарности, как кошка зашипела на нее.

— Только попробуй руки к жениху моему тянуть, мавка драная. Глаза выцарапаю, а потом… потом… — но вместо слов из пасти опять раздалось шипение.

— Ты слишком долго в кошачьей шкуре.

— И без тебя знаю! — всхлипнула шумно Милорада. — Она сказала, что если я как-то попытаюсь Кощею ее выдать, она Святославу сердце остановит. А как мне жить без него потом?

Ольга вздохнула, про себя только и думая, до чего же ей это все надоело. А все батюшка с его любовью рубить с плеча. Вроде серьезным делом занимается, жизнь и смерть по течению пускает, а на деле-то…

— Мы разберемся с коньком и вернемся. Пойдем, я тебя к Святославу отведу, — протянула руки Ольга.

— А отчего он сам не пришел? Почему тебя послал? — всхлипнула кошка.

— Ты хочешь его увидеть или нет? Поверь, терпением я не отличаюсь, — ожесточилось красивое лицо.

Кошка мурлыкнула и вскочила ей на плечо. Закрепилась острыми коготками и позволила нести себя через переплетенье коридоров. А Ольга шла вперед и изо всех сил старалась посмеяться над грозными кошачьими речами.

«Только попробуй… да к моему ненаглядному» — ха-ха!

Правда, невесело было Ольге, а отчего-то обидно.

— А я знаю, я ревновать его заставлю, — вдруг выдала Милорада. — Пусть не думает там себе… Я же тоже не пальцем деланая.

— Тоже как кто? — вежливо поинтересовалась Ольга.

И рассказала ей Милорада всю свою кручину, как оставлял ее князь в тереме, как пропадал целыми днями, обещая все потом да потом.

— А когда оно «потом» это?