Пленённая мечтой

9

Грейс вернулась в «Святую Катерину», но никаких новых раненых здесь уже не принимали, палаты постепенно опустели, и сама Грейс была отпущена еще до Рождества. Когда она уезжала, к ней подошла сестра Фортитьюд.

— Если ты получишь соответствующую подготовку в одном из больших лондонских госпиталей, мы можем взять тебя как медсестру, — сказала она. Это был своего рода единственный комплимент, который сестра Ф. когда-либо делала, и хотя Грейс понимала, что такая работа — не по ней, она была польщена.

Отец встретил ее на челтенхэмском вокзале. Он выглядел постаревшим и похудевшим, этаким хилым вытянутым старичком-папашкой. Одежда на нем болталась, словно была на несколько номеров больше, волосы болезненно поредели, но глаза при виде ее загорелись.

— Ой, да ты просто расцвела и превратилась в милую молодую женщину, — проговорил он и поспешил ей навстречу. — Подойди и обними своего старенького отца.

— Я так рада снова тебя видеть, папочка, — отозвалась Грейс.

Он взял ее чемодан и направился к выходу, непрестанно разговаривая.

— Мать будет так рада тебя видеть. Она не смогла прийти со мной, хотела приготовить ради встречи что-нибудь особенное. Она уверена, что ты до смерти истощена на этой ужасной больничной пище, о которой ты писала, но я вижу, что она не принесла тебе особого вреда. Мама считала деньки до твоего возвращения. Конечно, ей без тебя было очень одиноко, я ведь постоянно занят переводами. Я не говорил тебе, что перевожу псалмы с ивритского оригинала? Восхитительно, совершенно восхитительно, но отнимает у меня массу времени. Твоя мать — это столп, истинная соль земли. Она взяла на свои плечи все повседневные заботы прихода, так что я целиком могу сосредоточиться на переводах. Она совершенно извелась, но ты ведь ее знаешь. Ты будешь для нее большим утешением. У нас будет такое веселое Рождество, правда?

Грейс нежно глянула на отца, с радостью отмечая проблески того несколько рассеянного папочки своего детства, а не молчаливого, замкнутого человека, которым он стал после смерти Гарри. У вокзала была припаркована старенькая, разбитая машина.

— Продвигаемся в мире, Грейс, — проговорил отец, открывая багажник для ее чемодана. — Для нынешних священников нет больше велосипедов. Помнишь нашу милую старую мисс Хампри? Она оставила мне эту машину в своем завещании. Должен сознаться, что я до сих пор не совсем овладел этим механизмом. Мать, конечно же, овладела им в совершенстве. Правит, как старый профессионал, и критикует меня, когда у твоего папы случается что-то не так. — Он улыбнулся Грейс, и она ответила ему тем же.

— Как славно, что ты снова здесь, — в который уже раз повторил он.

Они покинули элегантный городок Челтенхэм с его широкими эспланадами и георгианскими зданиями и поехали по узким проселочным дорогам. Когда машина проезжала совсем близко от пасущихся овец, они с блеянием разбегались. В лощинах ютились желтые каменные деревеньки. Солнце заходило, и небо казалось располосованным кровью. Над дымоходами коттеджей начали виться дымки. Машина миновала почту со складом. Ничего не изменилось с тех пор, как Грейс последний раз видела это место: ряд коттеджей у деревенских зеленей, прудик с белыми утками и вязы перед квадратной башней серенькой церкви.

— Ну вот, наконец мы и дома, — проговорил отец, свернув на гравийную дорожку, ведущую к заросшему плющом каменному дому священника.

Когда они шагнули внутрь, дом показался сырым и холодным.

— Ну, мать, вот и дочь наша — жива и здорова, — прогудел отец.

Мать вышла с кухни с пятном муки на носу. Она тоже, казалось, усохла, и Грейс удивлялась, как это она когда-то подчинялась ей.

— Привет, ма, — проговорила она, делая неуверенный шаг к матери.

Глаза миссис Притчард перебегали с мужа на дочь и обратно.

— Хорошо ли доехали? — спросила она. — Я думаю, что тебе надо пообедать… — и, не дожидаясь ответа, продолжала говорить без умолку. — Эти поезда теперь ходят постоянно, как мне говорили, хотя я ими уже не пользовалась больше года… Какой смысл ездить в Лондон, если предполагается, что все мы должны экономить… Раздевайтесь и проходите… Осталось только сделать подливку… И мне удалось приготовить твое любимое блюдо, хотя при всех нынешних нехватках продуктов сейчас трудно придумать что-нибудь приличное…

Мать не делала попыток обнять ее. Грейс проследовала за отцом в гостиную с высоким потолком, где за решеткой мерцал небольшой камин, который никак не мог рассеять холод.

— Что случилось с Куком? — спросила Грейс, как только они оказались вне пределов слышимости.

— Ушел на военный завод, — ответил преподобный Притчард, потирая руки перед камином. — Теперь с прислугой очень сложно — все хотят работать на заводах. Конечно, у нас все еще осталась миссис Страт. Она приходит, чтобы прибраться здесь, но вся кухня теперь на твоей матери. — Он налил наперсточные рюмки коньяку. — По особому случаю, — пояснил он, и они уселись, чтобы немножко поболтать, пока их не позовут в столовую.

— Ну как? Лучше, чем в больнице? — проговорил отец, когда мать принесла жалостно маленькую ножку барашка.

— Мне удалось получить прямо с фермы Хокинза. Конечно, это не совсем законно, но Хокинз хотел, чтобы я получила, раз уж я съездила к его отцу. Как давно ты не видела хорошего мяса, Грейс? — спросила она, отрезая ей три тонких ломтика и ставя тарелку перед ней.

Грейс, думая о роскошном пиршестве в Эктон-Барнетте, вежливо проговорила:

— Выглядит восхитительно. У нас в госпитале никогда не бывало жареного мяса.

— Наверное, ты стала вполне квалифицированной медсестрой после такой долгой практики, — сказала мать. — Надо думать, теперь ты не упадешь в обморок при виде крови, как когда-то, будучи еще девочкой.

— Конечно, мамочка, я теперь вполне профессиональна, — с трудом выдавила Грейс.

— Правда, ты имела дело только с выздоравливающими, — продолжила мать. — Но и такие знания в нашем округе — дар божий. У миссис Олленби на ногах такие язвы… Когда я переодеваю ее, то, вероятно, доставляю ей массу мучений. Бедняга никогда не жалуется, но я-то знаю, что у меня руки неуклюжие. Ты бы запросто справилась…

— Уверен, что Грейс не хочет говорить об уходе за больными в свой первый вечер дома, — проговорил преподобный Притчард, подмигивая Грейс. — Она, наверное, рада, что разделалась с госпиталем. Если только там не было особых случаев… Каких-нибудь молодых красавчиков среди пациентов. Кто, дочка, может постучать в нашу дверь?

— Грейс не может иметь ничего общего с военными, Уильям, — вступилась миссис Притчард прежде, чем успела ответить Грейс. — Мы должны помочь ей встретиться с хорошими молодыми людьми, раз уж она снова дома. Ей скоро двадцать один, в конце концов, пора обосноваться и устроиться… — Она обернулась к Грейс: — Помнишь Анджелу Даттон? У нее уже прекрасный малыш, мальчик.

— Я полагаю, сначала она вышла замуж? — с улыбкой спросила Грейс.

У матери застыло лицо:

— Конечно, сначала вышла… Что же ты думаешь, Грейс? Она вышла за Хемптона из Чиппинг Кемден. Нам надо навестить их. Я уверена, Анджела будет рада увидеться с тобой снова. Подумай об этом… У Хемптона есть брат… Так ведь, Уильям? У них вся эта собственность…

— Мама, тебе вовсе незачем заниматься сватовством, — возразила Грейс. — Я сама вполне в состоянии найти себе мужа.

Как раз можно было объявить о Фредди. Она представила себе удивление матери и выражение ее лица, когда та услышит имя Каллендара, и все же у нее вдруг пропало желание сказать им об этом. Она еще даже для себя не допускала, что несомненно собирается за него замуж, хотя он уже заранее планировал, где они будут жить, когда он вернется из Австралии. Грейс продолжала есть и ничего не сказала.

— Просто весной тебе уже исполнится двадцать один, Грейс, — проговорила миссис Притчард. — Когда я была девушкой, это считалось поздно для брака. Не собираешься же ты оставаться в старых девах? И помни: когда стольких молодых людей убили, выбор становится не слишком большим. Нам надо устроить для тебя вечер на Рождество.

— Дай ты девочке перевести дух, Милдред, — взмолился отец. — Она только-только переступила порог. — Он доброжелательно посмотрел на дочь, и она ответила ему благодарной улыбкой.

Наступило Рождество. Дом был разукрашен бумажными цепочками и ветвями падуба и гирляндами плюща. Грейс и ее мать приготовили пудинг и устроили каникулярную вечеринку для сельской детворы. Сам вечер прошел весело, но остаток Рождества оказался все-таки скучным. Угощение было небогатым: продукты все еще шли по карточкам и талонам, а родители Грейс отказались приобрести их на черном рынке, как делали это соседи. Да и общая атмосфера была совсем не та, как раньше. Мужчины вернулись домой с войны усталыми и удрученными. Многие семьи потеряли сыновей и отцов, и лица в церкви на Рождественский день были хмурыми и унылыми.

Невысказанные воспоминания грозили перевернуть и само семейство Грейс. Каждое украшение или рождественская традиция напоминали ей о довоенном времени: Гарри, возвращающийся из школы или Оксфорда, различные праздничные развлечения, как, например, лазание на крышу крыльца, притворяясь «дядюшками Рождества-ми», или распевание рождественских песен, когда Грейс непременно играла на фортепьяно. Имя Гарри вслух не произносилось, но было совершенно очевидно, что родители тоже страдали от своих воспоминаний.

Последняя рождественская почта ничего не доставила от Фредди. Грейс была удивлена и отчасти уязвлена. Она начала подумывать: а не остался ли он и теперь таким ветреным, как о нем ходили слухи до войны. Может, для него, действительно, с глаз долой — из сердца вон. Или уж он и передумал насчет брака? Возможно, его родители узнали, что у нее нет денег, и уговорили его на какой-нибудь более подходящий брак? Но при всей своей уязвленности она, к своему удивлению, почувствовала, что какая-то часть ее души вздохнула с облегчением.

Затем, два дня спустя, Грейс сопровождала мать через сельские поля, чтобы отнести суп какой-то семье, слегшей от гриппа, когда послышались ужасные крики и большой автомобиль со скрежетом остановился рядом с ними.

— Так вот ты где! — прокричал Фредди из кабины «роллс-ройса». — Мы не на шутку рассердились, проделав весь этот путь и не найдя тебя дома! Почему, скажи на милость, у тебя нет телефона? Разве священнику не нужен телефон, чтобы его могли вызвать ночью?

— Грейс, не будешь ли ты любезна представить мне этого молодого человека? — строго спросила мать недовольным голосом.

— Конечно же, мама, — проговорила Грейс, улыбаясь Фредди. — Мама, это Фредди Каллендар. Мы познакомились с ним, когда он был моим пациентом в «Святой Катерине» Фредди, — моя мама…

— Добрый день, — приветствовал пожилую даму Фредди, приподнимая шляпу.

Грейс видела, что имя произвело впечатление.

— Не… не сын ли вы Элизабет Каллендар? — заикаясь, спросила миссис Притчард. — Если так, то я знавала вашу матушку. Мы были в один и тот же год представлены ко двору и вместе учились манерам у полуживой русской старухи… мадам Ниночка, так, мне кажется, ее звали. Ну как ваша матушка?

— Процветает, благодарю вас, — ответил Фредди. — И позвольте представить вам моего хорошего друга Брюса Барклея.

Брюс выглянул с другой стороны «роллс-ройса».

— Рад познакомиться с вами, миссис Притчард, — сказал он. — Привет, Грейси, — добавил тем вкрадчивым тоном, который придавал даже самым простым словам ауру интимности.

— Он настоял, чтобы я привез его попрощаться, — сообщил Фредди. — Со следующим пароходом он отплывает в далекий путь.

— Понимаю, — проговорила Грейс, надеясь, что голос не отражает ее чувств.

— Куда вы собираетесь ехать, мистер Барклей? — услышала она вежливый вопрос матери.

— Домой, в Австралию, — ответил Брюс.

— О, так вы один из этих бравых анзаков [3]! — воскликнула миссис Притчард. — Мы все восхищались тому, как вы поехали в такую даль в ответ на призыв матери-метрополии. Я представляю себе, как вы стремитесь вернуться домой, к своим родным!..

Прежде чем Брюс смог ответить, миссис Притчард обернулась к Грейс.

— Грейс, не держи своих друзей посредине улицы. Пригласи их домой. Я сейчас отнесу этот суп, и затем мы можем мило поболтать. Я буду очень рада услышать о вашей матушке, мистер Каллендар.

— Боюсь, что мы не сможем задержаться надолго, — поспешил предупредить Фредди. — У нас договоренность на осмотр самолета. Мне бы хотелось, чтобы Брюс осмотрел его до своего отъезда, поскольку я должен буду купить его и перегнать на место.

— Это куда же? — полюбопытствовала миссис Притчард.

— В Австралию, мама, — пояснила Грейс. — Они собираются открыть там авиалинию.

— Авиалиния в Австралии… Как необычно!

— Там сейчас огромная потребность в транспорте, мама, — пояснила Грейс.

— Мой муж будет очень даже заинтересован, — проговорила миссис Притчард. — Когда-то он подумывал стать миссионером в племенах Австралии. Но потом женился, и мы весьма разумно обосновались здесь. Так много надо сделать в своей собственной стране, не говоря уже о христианстве для чернокожих… Как вы думаете, мистер Каллендар?

— Отнеси лучше суп, пока он совсем не остыл, — настоятельно предложила Грейс.

— Почему бы вам не подсесть к нам, миссис Притчард, и мы подбросили бы вас, — предложил Фредди и тем, как это сразу могла заметить Грейс, полностью покорил ее матушку, которая тут же, суетливо и застенчиво, полезла на заднее сиденье.

После того, как суп был благополучно вручен, и миссис Притчард несколько раз повторила, что дочка у нее — сущий ангел, скрытый в облике человека, они вернулись домой и уселись за жиденький кофе.

— Нам очень тебя недоставало на Рождество, Грейси, — заявил Фредди. — Мы пошумели чуток, правда Блю? Играли в шарады…

Брюс поймал взгляд Грейс.

— Извините меня, мистер Каллендар, но мне надо идти — приготовить кое-что мужу на ленч. Он скоро вернется из церкви. Вы останетесь?

Грейс видела, как задергались веки матери: она мысленно подсчитывала, сколько еды осталось у нее в кладовке.

— Благодарю вас, но мы уже спешим, — ответил Фредди. — До аэродрома еще ехать и ехать…

На лице миссис Притчард, когда она покидала комнату, явно читалось облегчение.

— Ты действительно уезжаешь так скоро? — спросила Грейс. Она чувствовала себя ребенком, которому дали рождественский подарок, но только затем, чтобы подержать его и тут же отдать.

Фредди положил руку Грейс на коленку.

— А почему бы тебе не съездить с нами? — спросил он. — Мне было бы приятно, если бы ты посмотрела, чему мы доверим свои жизни, и убедилась в том, что это будет хороший самолет. И ты не будешь волноваться, пока я отсутствую…

— Так я могу поехать с вами? — вскочила Грейс. — Тогда я пойду скажу маме, что не вернусь к ленчу!

Она побежала в кухню, где ее мать готовила клецки на нутряном сале.

— Мама, я поеду с ними посмотреть самолет, — заявила Грейс.

Миссис Притчард посмотрела на возбужденное лицо дочери.

— Удивляюсь, почему ты не сказала, что знакома с мистером Каллендаром, — мягко упрекнула она. — Он из очень хорошей семьи, и я, конечно, не возражаю против вашего знакомства, хотя молодой человек, который с ним, — довольно странный. За все утро он едва ли сказал хоть слово. Все же я предполагаю, что эти парни из колоний, скорее всего, благоговеют перед высшим обществом Англии. Может, тебе стоит переодеться, прежде чем выезжать? Ты ведь хочешь произвести хорошее впечатление, правда? Для визита на аэродром очень подходяще было бы темно-зеленое… Да, и не забудь перчатки.

Грейс выбежала присоединиться к Фредди и Брюсу.

Они поехали на большой скорости, зимние изгороди мелькали мимо, как сплошные неясные пятна. Холмы были присыпаны снегом, и тяжелые тучи грозили дальнейшим снегопадом.

Грейс не переставала думать об Австралии. Вскоре Брюс вернется на этот большой континент яркого солнца, по сравнению с которым Англия кажется маленькой и тусклой.

— Вы спаслись от судьбы, худшей, чем смерть, — весело проговорила она, — мама готовит клецки на нутряном сале.

— Итак, ты страдаешь, любимая? — спросил Фредди. — В твоем рождественском письме проскальзывало разочарование…

— Фредди, я не могу больше выносить пребывание здесь, — подтвердила Грейс. — Ты не знаешь, что это такое. Между своими добрыми делами мама пытается устроить мою жизнь, а отец удалился в свой мирок. Мы никогда не говорим о чем-нибудь стоящем, и оба они ложатся спать в девять часов.

— Ты всегда можешь составить компанию нашей Пенни в нашем доме в Лондоне, — весело предложил Фредди.

— Это правда? — чуть не захлебнулась Грейс.

— Мама будет счастлива, если кто-то станет приглядывать за Пенни, особенно, если это будет кто-то столь разумный!

И таким образом Фредди Каллендар вновь вызвал у нее улыбку.

— Это было бы даром Божьим. Я просто не вынесу двух лет дома. Я сойду с ума…

— Нет, теперь, когда я подумал об этом, я не уверен, что мне хочется устраивать тебя в ярких огнях Лондона, — заявил Фредди. — Может, для меня надежнее было бы, если бы ты была затеряна в деревенской глуши, вдали от искушений. Возможно, я подыщу монастырь, как ты полагаешь, Блю?

Фредди, конечно, шутил, но Брюс повернулся на своем сиденье и глянул на Грейс своими тигриными глазами.

— Я скажу, что не опасался бы за Грейси. Если она сказала, что будет ждать, то дождется.

Когда они добрались до аэродрома, падал легкий снежок, тающий на их лицах. Грейс следовала за мужчинами, отправившимися прямо к ангару.

— Машина там, первая справа, — весело оповестил их механик.

— Тогда выкати ее сюда, — скомандовал Фредди.

— Вы хотите ее вывести?

— Мы хотим поднять ее в воздух, — сказал Фредди. — Не думаешь же ты, что мы купим самолет, не испробовав его?

— А вы когда-нибудь летали на самолетах? — спросил механик.

— Мы ездили на велосипедах, — мрачно проговорил Брюс, — и считаем, что разница не такая уж, вероятно, большая…

Они посмотрели на механика и прыснули от смеха. Затем Фредди снова щелкнул каблуками.

— Лейтенант Каллендар, Королевский авиационный корпус, — представился он. — Сто пять перелетов через Ла-Манш. А это лейтенант Барклей, кавалер летного «Креста и штыка». Между нами, мы налетали это на крыльях.

Встретивший летчиков служитель аэродрома сразу же стал внимателен и отдал им честь.

— Извините, сэр, но мне никто ничего о вас не говорил. Мне сказали только, что надо подготовить самолет к проверке.

— Хорошо, капрал. Позаботьтесь, чтобы в баках самолета было достаточно топлива, — распорядился Фредди.

Двери ангара распахнулись, и из него выкатили самолет.

Грейс никогда прежде не видела самолета вблизи и была поражена его хрупкостью. Он казался не более чем длинной и тонкой деревяшкой с раскрашенным холстом, удерживаемыми вместе массой проволочек… гигантский детский воздушный змей с мотором — только. Просто не верилось, что такая хилая конструкция способна поднять людей в воздух.

— Видишь? Я же говорил тебе, что здесь масса места для груза, — почти крикнул Брюс, всматриваясь в открытую кабину для пилота. За ней находился отсек, где могли храниться бомбы, и уж совсем в хвосте устраивалось сиденье для бомбардира.

— Как ты думаешь, оба пассажира должны располагаться один напротив другого? — спросил Брюс.

— Особенно, если один из них хочет видеть, как другой зеленеет, — смеясь ответил Фредди. — Мы могли бы разместить и третье место, если бы сократили пространство для груза.

— Давай подождем, пока не оборудуем пассажирскую кабину.

— А ты действительно думаешь, что нам удастся оборудовать ее?

— Мне кажется, что никому не понравится, если у него сдует шляпу!

Оба бегали вокруг самолета, возбужденные, как мальчишки с новой игрушкой, забыв про Грейс.

— И кто из вас будет пилотом? — спросила она.

— Ты можешь полететь первым, старик, — предложил Фредди.

Брюс покачал головой:

— Это твой ящик. Ты за него платишь. Может, мы поменяемся на полпути.

Затем механик крутанул пропеллер, и его жужжание заглушило голоса. Когда они были готовы залезть внутрь, Грейс схватила Фредди за руку.

— Дайте мне полететь с вами, — попросила она.

— Полететь с нами? — ошалело посмотрел на нее Фредди.

— Да, а почему и нет? Там ведь много места, — настаивала она.

— Бог мой, конечно же, нет, — с трудом выговорил Фредди, глядя на нее с неподдельным ужасом. — Мы же еще не знаем, может ли он вообще летать. Он, может быть, совсем не безопасен.

— Тогда он не безопасен и для вас двоих.

— Но это же совсем другое… Блю и я привыкли. Но рисковать твоей жизнью я не собираюсь.

— Вряд ли у этой авиалинии будет успех, если вы боитесь брать пассажиров, — сказала она.

— Видишь ли, Грейс, — парировал Фредди со смехом, — это ведь самолет военно-воздушных сил, он не готов к приему пассажиров. Если мы решимся купить его, нам будет нужно проделать большую работу, прежде чем мы сможем иметь дело с людьми гражданскими. А теперь будь хорошей девочкой и отойди.

— Может быть, тебе, Фредди, лучше было бы позволить ей полететь? — спросил Брюс.

— Это совершенно исключено, — возразил Фредди. — Там не место для женщины. Капрал, пожалуйста, найдите место, где тепло, чтобы леди могла там посидеть, и, может быть, вы сумеете налить ей чашку чая?

Капрал подошел к Грейс. Она стояла и наблюдала, как Брюс и Фредди забираются в самолет. Взревел мотор, самолет вздрогнул и покатился вперед. И вот он уже мчался по взлетной полосе, оторвался от земли, пролетел над деревьями и исчез в свинцово-сером небе.