Пленённая мечтой

20

Ближе к вечеру все было закончено. Крокодил еще боролся в течение нескольких часов, затем затих, как мертвый. Но Грейс почувствовала себя почти больной от страха, наблюдая, как Брюс заходит в воду рядом с чудищем и заводит длинную доску ему под живот, а затем привязывает его.

— Мы поймали его! — закричал он восторженно.

— Но нужно еще засунуть его в самолет, — напомнила ему Грейс.

— Да, мне еще понадобится твоя помощь, — признался он. — Он огромен, правда?

У них заняло еще полчаса, пока они, потея, вытаскивали крокодила из воды. Наконец он очутился в самолете.

— Как хорошо, что все позади. Теперь можно пропустить немного пивка, — сказал Брюс, вытирая пот с лица.

— Хорошо, что никакого пивка поблизости нет, — сказала Грейс. — Иначе может оказаться, что мне придется самой вести и самолет.

Брюс усмехнулся:

— Я бы взял с собой целый баррель пива, если бы был посообразительнее, — сказал он. — Конечно, по тому, как я себя чувствую сейчас, — я выпил бы целый баррель.

— Мне так жарко, одежда просто прилипла к телу, — согласилась Грейс.

— Пойдем поплаваем, — сказал Брюс.

— Здесь? Среди крокодилов?

— Там, среди скал, я видел небольшую лужицу, когда мы садились. Она должна быть там, наверху, за деревьями.

— А крокодил? Его можно оставить?

— Думаю, с ним все будет в порядке. Самолет в тени, а мы долго не задержимся. Пойду плесну немного воды на Чарли, чтобы ему не было слишком жарко.

Грейс пошла вслед за ним через рощицу, они нашли маленький чистый водоем, уютно закрытый со всех сторон скалами.

— Там нет никаких крокодилов, правда? — спросила она осторожно.

Брюс рассмеялся:

— А где же им тогда было бы прятаться? Этот водоем — чуть больше ванной. Кроме того, в таких водах часто встречаются минералы, а крокодилы этого не любят.

— Ты истинный натуралист, — сказала Грейс. Она подняла юбку зашла в воду и начала аккуратно ополаскиваться.

— Ты можешь раздеться, здесь на мили вокруг никого нет, — заметил Брюс. Он уже стягивал с себя одежду.

— Мы будем плавать обнаженными?

— Очень хорошо охлаждает. Кроме того, не лететь же домой в мокрой одежде.

— Да уж! — Она смотрела на его загорелое тело, на его смешные белые ягодицы. Он подошел к краю водоема и с криками восторга бросился в воду.

— Иди сюда, здесь прекрасно!

Грейс сняла всю одежду и присоединилась к Брюсу.

— Так странно — быть голой на публике.

— Это — не публика. На тебя смотрю только я, а я твой муж.

Он притянул ее к себе, и она ощутила через прохладную воду, как ее груди коснулись его груди. Она обняла его за шею.

— Да, ты прав, — прошептала она, — ты — не публика.

— Нам нельзя долго задерживаться, иначе мы привезем домой жареное крокодилье мясо. Мне уже хорошо, и не жарко. А тебе? — он освободился из ее объятий и вылез на берег.

— У нас нет полотенец, — крикнула она вслед.

— Тебя слишком беспокоят детали, — сказал он. — На жаре ты уже через пару секунд станешь сухой. — Он уселся на теплую, плоскую скалу, нависшую над водоемом и наблюдал, как она вышла из воды.

— Я стану слишком высокого о себе мнения, — заметила она.

— Я как раз подумал, что у тебя вновь отличная фигура.

— Почему же она тебя не интересует? — спросила она смело.

— Мне она интересна, — ответил Брюс, — я просто не хочу ускорять события.

— Какие события?

— Грейси, мы ведь были вместе всего раз или два, и потом ты забеременела. И кто знает, не повторится ли это вновь? Я хочу, чтобы ты набралась сил для следующего ребенка. — Он лег на камень. Грейс встала рядом и смотрела на него.

— Эй, на меня вода капает! — пожаловался он. — Я только-только подсох.

Она засмеялась, села рядом с ним на колени, прошла мокрыми руками по его груди отряхнула над ним мокрые волосы.

— Хватит, — сказал он, смеясь.

Она расставила ноги и уселась ему на живот. Затем наклонилась, раскачивая груди, у него над лицом, касаясь сосками его щек и губ, наконец он не выдержал этих пыток. Больше он не смеялся:

— Прекрати, Грейс. Это нечестно.

— Наверное, если женщина участвовала в охоте на крокодила, значит, она уже достаточно сильна, разве не так? — прошептала она. Она ощутила, что и он уже желает ее. Она поднялась и легла на него, услышав, как он застонал от наслаждения. Затем она начала передвигаться вверх и вниз, пока его руки не сжались вокруг ее грудей, и страсть не овладела им полностью. Глаза ее закрылись от наслаждения, настолько невероятно полным было переживаемое ощущение. Наконец, оно достигло вершины, и Грейс закричала, беспомощно забившись.

Когда она открыла глаза, он смотрел на нее.

— Грейс Барклей, где ты научилась делать подобные вещи?

Он так откровенно на нее смотрел, что она вспыхнула, смущенная своим вольным поведением.

Брюс покачал головой:

— И думать, что тебя воспитывали в церковном приходе! Такими темпами, тебе не будет и тридцати, а у нас уже будет дюжина детей, — сказал он ей, слегка шлепнув игриво. Они начали одеваться. — Но сначала дело, а потом удовольствие, миссис Барклей, ладно? Нам нельзя забывать об этом бедном крокодиле.

Через несколько минут самолет взмыл в небо, лишь слегка задев крыльями воду. Они направились к югу. Солнце садилось, и горная гряда на востоке уже окрашивалась пурпурными цветами, когда они летели домой. Холодный ветер дул им в лица. Никто из них не произнес ни слова, но Грейс чувствовала себя умиротворенно.

Неожиданно самолет резко дернулся.

— Что за черт? — Брюс поглядел вокруг. Руль высоты в порядке…

Самолет вновь дернулся.

— Погляди, — крикнула Грейс, — узел ослаб на хвосте у крокодила.

— А, черт, — пробормотал Брюс. — Это именно то, чего нам недоставало. Он нарушит баланс, и мы все выпадем за борт.

Он поднялся со своего места:

— Грейс, мне нужно доползти туда и поправить веревку. Тебе придется посидеть за рулем.

— Мне?

— Да, ничего страшного. Гляди — вот это альтиметр, а это рычаг управления. Следи, чтобы он находился в этом положении. Если он наклонится вперед, мы начнем снижаться. Если назад — мы начнем набирать высоту. Понятно? А это — компас, я тебе уже говорил. Держи направление на юг — юго-запад. Я пойду в хвост, а ты занимаешь мое место.

Не обращая внимание на возможные протесты, он уже полз по крокодилу в хвост самолета. Грейс осторожно села в кресло пилота, глаза ее смотрели на альтиметр. Она, видимо, нажала на рычаг управления, потому что самолет отозвался на это движение и задрал нос. Указатель на альтиметре тоже двинулся по шкале. С волнением она вернула рычаг на место и смотрела, чтобы показания на альтиметре стали прежними. С удивлением она поняла, насколько чутко отзывается самолет на ее движения. Как это все просто! Она летела, вела самолет! Пальцы ее, вцепившиеся в рычаг управления, ослабли. Она оглянулась и посмотрела на Брюса, который, ругаясь, боролся с крокодильим хвостом, привязывая его обратно к доске.

— У тебя все в порядке? — выкрикнул он.

— Отлично, — откликнулась она. — Не спеши!

Она посмотрела вниз и увидела дом, совсем игрушечный сверху. Тень самолета крестом скользнула по крыше.

Если бы его обитатели знали, что самолет, пролетевший над ними, ведет женщина! Были бы они удивлены? И вдруг ей пришло в голову, что всю свою жизнь она ждала этого момента — пережить подлинное возбуждение, приключение, рискнуть, бросить вызов общепринятым нормам. Вот это — подлинная жизнь!

Взволнованная, она дрожала, когда вернулся Брюс.

— У чертовой дряни острые когти. Он меня всего исцарапал, но теперь-то я уже его привязал отлично. Готов поменяться местами, только осторожно.

Он направился к своем месту, ожидая, что она сразу же его освободит, но вместо этого она подняла на него глаза, — они сияли через защитные очки:

— Брюс, ты должен научить меня летать!

— Ну так когда же ты позволишь мне? — спросила Грейс.

Брюс оторвал глаза от огромного стейка, который она приготовила ему в надежде ублажить его.

— Что именно? — спросил он, пережевывая мясо.

— Летать. Ты пообещал научить меня, а сам только однажды позволил посидеть немного у руля во время полета. Ты должен как-нибудь доверить мне взлететь и приземлиться.

— Ну-ну, Грейси, — сказал он, через силу смеясь. — Ты лишь несколько раз была в воздухе, но это еще не свидетельствует о тебе как о квалифицированном пилоте.

— Ты вообще ни разу не летал, когда наврал комиссии военно-воздушных сил и пошел выбирать себе самолет.

— Так-то так, но…

— Что но?

— Я знал много всего о механической части самолета. Я водил машину, плавал на моторной лодке… Я делал все, что обычно делают парни.

— Ага! — сказала она, грозя ему пальцем. — Значит, самое главное препятствие — это то, что я — женщина. Правильно?

Он посмотрел вниз на свою тарелку.

— Ты слишком драгоценная, чтобы рисковать тобой, Грейси, — сказал он.

— Только не говори мне этого, — сказала она. — Ты совсем, как Фредди. Вы считаете, что женщина не может водить ваши замечательные самолеты.

Он взглянул на нее агрессивно:

— Ты хорошо держалась за рулем, когда мы были в воздухе. Но взлет и посадка требуют особого мастерства, а самолеты — это наш хлеб насущный. Если ты повредишь один из них, мы окажемся в беде.

— Мы и так уже в беде, — ровно сказала Грейс. — Как давно у нас уже не было работы?

Он не сразу ответил:

— Подождем, пока пришлют контракт на почтовые рейсы, и все сразу наладится.

— А как долго этого ждать, как ты думаешь? — спросила она. — Мы ведь уже растратили те пятьдесят фунтов, не так ли?

Он кивнул головой.

— Мы не можем так больше жить, Брюс, — сказала она. — Что-то должно произойти.

— Обязательно произойдет, — наставительно произнес он.

— А если у нас будет контракт на почтовые рейсы, ты сказал, что один самолет будет все время занят развозкой почты. Кто же станет водить другой самолет?

— Я найму другого пилота.

— А я? Почему бы мне не быть другим пилотом?

Он озадаченно улыбнулся.

— Будь реалисткой, Грейс. Как много местных владельцев ранчо позволят, чтобы их перевозила в машине женщина? Что уж говорить о самолете! Здесь ребята думают, что место женщины — на кухне или в спальне.

— Но не этой женщине, — сказала Грейс. Медленным движением она сняла с себя фартук. — Я еду в город.

— Зачем?

— Отправить несколько писем, — сказала она. — И кто знает, может быть, я найду и какую-нибудь работу. Надо же кому-то этим заниматься.

— Я выполняю свою долю обязанностей, — выкрикнул он ей вслед. — У меня все на мази, нас ждет много работы.

Грейс села в машину и поехала — она уже не боялась водить ее. Хотя она и нечасто водила машину — все же бензин был дорог, — но теперь у нее появилась уверенность, что машина подчинится ей, как в воздухе подчинился самолет.

Она взглянула через плечо на «Удивительную Грейс», стоявшую на взлетной полосе. Что-то искушало ее, подталкивая самой попробовать взлететь. Но другой голос, более осторожный, подсказывал, что она не настолько умела, чтобы взлететь и посадить самолет в целости и сохранности. Несколько раз Брюс брал ее с собой, она внимательно смотрела за всем, что он делал, но этого недостаточно, чтобы одной садиться в самолет.

Она крепко держала руль в руках, воображая, что это — руль самолета. Если бы только она могла отложить момент появления другого ребенка, можно было бы рискнуть. А Брюс, конечно же, не позволит ей летать, когда она забеременеет. А за последнее время он стал более требовательным, их любовные утехи стали повторяться чаще, так что очередная беременность, видимо, скоро наступит.

Рядом с ней на сиденье лежали письма к родителям и к Эгги Клегг. Эгги регулярно присылала ей письма. Она написала очень встревоженное письмо — даже сама заболела, когда узнала о выкидыше, так что Грейс, прочитав это, расплакалась. Под дерзкой наружностью Эгги скрывалось нежное сердце, и Грейс было приятно думать, что на этом же континенте у нее есть друг. Нынешнее письмо родителям было первым после письма, в котором она объявила о замужестве. Холодное нравоучительное письмо матери состояло из двух страниц, посвященных обязанностям жены, и заканчивалось словами: «Итак, Грейс, ты застелила себе постель, теперь тебе в ней спать. Я надеюсь, что ты не станешь сожалеть о своем скоропалительном решении. Замужество — на всю жизнь». Внизу страницы ее отец более мягко добавил: «Я просил Господа благословить тебя и посылаю тебе свое благословение. Увидим ли мы тебя теперь?» Она была рада, что ничего не написала им о ребенке.

Первое время их жизни в Клонкарри было так безрадостно, что она даже не стала ничего писать. Ее мать все прочтет между строчек, даже если она будет все описывать в радужных тонах. Но теперь уже ее жизнь с Брюсом наладилась, она исписала три страницы, описывая дикие красоты этого края, выходки кенгуренка и волнение от первых полетов.

Она подъехала к почтовому отделению на Скарр-стрит. Солидный почтовый служащий приветствовал ее и взвесил письма, чтобы их проштемпелевать.

— Все в Англию? — спросил он. — Теперь, наверное, письма будут ходить быстрее, ведь у нас свой почтовый самолет. Скоро все письма станут доставляться по воздуху.

— Да, я знаю. Мой муж предложил свои услуги для заключения контракта.

— Но он не получил этот контракт, — сказал служащий радостно. — Другие ребята уже строят взлетно-посадочную полосу и ангар неподалеку от старого ипподрома. Я слышал, что они вот-вот начнут делать регулярные рейсы.

Грейс ошеломленно посмотрела на него:

— Неподалеку от ипподрома?

— Именно так, миссис. Там уже была полоса для полетов, а теперь, я слышал, они собираются строить аэропорт для города.

Грейс оплатила письма и поспешила вон. Она села в машину и помчалась к ипподрому.

— Старый дурак, наверное, что-то не понял. Другие люди строят аэропорт? Мы же первые приехали сюда! — Однако, проезжая мимо ипподрома, она увидела, что и на самом деле ангар строился, и довольно быстро. Написанная краской надпись гласила: «Северное воздушное сообщение». Грейс выпрыгнула из машины.

— Я могу вам чем-то помочь, леди? — Голос раздался у нее за спиной. Стройный молодой человек с усами вышел из ангара. Он щурился от сильного солнца.

— Вы собираетесь открыть воздушную линию? — спросила она.

— Не раньше, чем через несколько недель, боюсь, что не раньше, — любезно ответил он. — Поэтому, если вы сгораете от нетерпения совершить свой первый полет, вам придется набраться терпения.

Его снисходительная улыбка вызвала у Грейс взрыв гнева.

— У вас нет на это никаких прав! — резко ответила она. — Мы приехали сюда первыми. У нас уже есть здесь отлично работающий аэропорт. Вы хотите украсть у нас плоды нашего труда.

— Извините, пожалуйста. — Он смутился. — Какой труд?

— Мой муж — Брюс Барклей. Мы уже давно пытаемся наладить воздушное сообщение из Клонкарри, у нас только все начало налаживаться — и вдруг приезжаете вы!

— Извините, — произнес человек, — но мы не делаем ничего незаконного, к тому же делаем все совершенно открыто. Мы получили контракт для открытия почтовой линии в этом регионе.

— Но как это у вас получилось? — выпалила Грейс, чуть не плача. — Мы тоже подали заявление, и уже давно здесь…

— Я думаю потому, что мы уже доказали свои возможности, — сказал он спокойно. — Мы помогали правительству контролировать этот регион, вели подготовку и к открытию рейса Сидней — Лондон. Я помогал строить эту взлетно-посадочную полосу два года назад. — Он протянул Грейс руку. — Меня зовут Конноли. Чипс Конноли. Вы говорите, ваш муж летает из Клонкарри?

Грейс кивнула головой.

— Но тогда лучше нам смотреть друг на друга как на соперничающих друзей, не правда ли? — предложил он.

— Какая же может быть дружба, если вы забрали весь бизнес в свои руки!

— В будущем здесь будет более чем достаточно работы для нас обоих. Стоит лишь начаться воздушным перевозкам. Люди будут выстраиваться в очередь, чтобы совершить полет. Это станет столь же обычным, как поездка на автобусе.

— Надеюсь, вы правы, — сказала она. — Мы просто не сможем выжить без работы.

Он сочувственно ей улыбнулся.

— Вы хотите соединить между собой две намеченные вами точки независимо от того, есть ли у вас пассажиры или нет. А мы набираем пассажиров. Мы уже создали базу в Уинтоне, на юге отсюда, и мы собираемся начать с коротких рейсов между Клонкарри и Уинтоном и Лонгричем. Но у нас планы расширить авиалинии до других городов, вплоть до Дарвина. Вы можете делать то же самое — но в другом направлении, если вы не возражаете, конечно.

Она вежливо кивнула головой.

— Мне пора домой, — сказала она. — Мой муж вряд ли будет обрадован этими новостями.

Он опять улыбнулся:

— Мне нужно с ним обязательно встретиться. Мы, летчики, должны держаться вместе. Никогда не знаешь, когда именно придется вытаскивать другого из дерьма.