Пленники судьбы

Глава 16

Ромина сидела в тени с Порчи на коленях. Она не могла прийти в себя после появления таинственного шелкового шарфа. Вентура принесла ей чашечку кофе, а Люк, Ма и Нэнни обсуждали, кем мог быть этот незваный гость.

— Это женский шарф. Он пахнет духами.

Люк поднес его к носу.

— Очень сладкий запах. Я бы узнал его, если бы встречал раньше.

— А у кого еще есть ключ? — спросил Нэнни.

— Только у меня! — воскликнула Ромина.

— А может, она забирается внутрь через окошко? — предположила Ма.

— Исключено. На окнах стоят решетки, к тому же они никогда не открываются. — Ромина смахнула слезы. — Ну кому, скажите на милость, так хочется там спать?

— Смени замок. — Нэнни был очень удивлен, узнав, что его сестра до сих пор этого не сделала.

— Нет, — вмешался в разговор Люк. — Нужно ее поймать. Она не представляет никакой опасности, поэтому давайте просто спрячемся и подождем. Тот чудаковатый старикашка, которого мы с Карадоком встретили в церкви, рассказал, что молва о привидениях возникла с годами, потому что здесь были видны огни от свечей, хотя в замке никто не жил. Возможно, это один и тот же человек.

— Кто-то, кто не хочет, чтобы мы здесь жили, — взволнованно сказала Ромина.

— А может быть, это какой-то бомж? — произнесла Ма. — Я терпеть не могу таких людей. Они никогда не моются.

— Кем бы она ни была, я собираюсь отыскать ее, — уверенно сказал Люк. Он подумал о Козиме. — Видите ли, я, кажется, знаю, кто может пролить свет на происходящее.

Люк был очень рад, что появился повод поехать в город.

Он обнаружил Розу в траттории с Тото. Сейчас здесь было очень спокойно — за столиком на террасе, попивая кофе, сидела только одна пара пожилых людей. Его первым порывом было спросить о Козиме, однако вид восторженного лица Розы подсказал ему, что лучше воздержаться во избежание ревности. Она бросилась готовить ему кофе, а затем подсела за стол.

— Как дети?

— Отрываются на полную катушку.

— В замке все в порядке?

— Когда ты думаешь наведаться к нам с визитом?

— Когда туда пойдет фотографировать мой папа. А пока что он занят в Позитано.

— Приводи своих детей. Может, им понравится плавать в бассейне.

— Обязательно так и сделаю.

— Скажи мне кое-что. Что ты знаешь о старом маркизе?

— Только то, что рассказывала мне моя мама. Вообще-то она не любит об этом говорить. Мой отец рассказывал мне, что во время войны люди делали буквально все, что могли, чтобы выжить, даже ели собак! Маркиз был богачом. Он влюбился в Валентину. Времена тогда были тяжелые, и он стал ее билетом в лучшую жизнь. Она часто пропадала в их гнездышке в замке…

— Гнездышке?

— Да, на вершине утеса находится маленький домик, выходящий окнами на море.

— Ты была там?

Роза вспыхнула.

— Да.

— А как тебе удалось попасть внутрь?

Она огляделась вокруг — убедиться, что их никто не подслушивает.

— У моей мамы есть ключ, некогда принадлежавший Валентине. С его помощью моя бабушка попадала в домик и поджидала маркиза. Разве это не романтично?

— А твоя мама знает, что ты там бывала?

— Да я уже много лет не посещаю это место, — почти шепотом произнесла Роза. — Только ничего не говори ей об этом. А то она меня убьет.

— А сейчас твоя мама туда наведывается?

— Нет. Она обходит замок десятой дорогой. Видишь ли, когда она приехала в Инкантеларию, ей было столько же, сколько мне сейчас. Она надеялась отыскать здесь свою семью, поскольку отец никогда не рассказывал ей о матери. Альба могла лишь догадываться почему, не зная истинной причины. Она думала, что отец хранит молчание из-за того, что ее мачеха ревновала его. Правда же в том, что ее родители никогда не были женаты, а мать вела двойную жизнь. Маркиз, узнав, что Валентина собирается отправить Альбу в Лондон с моим дедушкой — и ошибочно полагая, что ребенок от него, — приревновал и поэтому убил ее. Он, вероятно, посчитал, что если она не может принадлежать ему, то не достанется никому.

— А брат Валентины убил его.

— Да. В вашем замке. Когда-то давно у моей мамы был возлюбленный, англичанин, который приезжал сюда, чтобы вернуть ее обратно, в Англию. Они вместе бродили по развалинам замка. — Люк подумал о Фитцрое, и все вдруг стало на свои места. Если бы Розмари имела хоть малейшее представление о красоте Альбы, ее бы хватил удар. — Там они повстречали Неро, этого чудного человека, которого маркиз усыновил, кажется, еще ребенком. Он поведал им, что маркиза лишили жизни, потому что он убил Валентину. Это было настоящим потрясением. Мама увидела замок в ужасном запустении. Он таил столько зла, что она решила никогда больше туда не возвращаться. Ее туда не затащить…

— И как же она относится к тому, что твой отец собирается фотографировать замок для журнала «Санди таймз»?

— Она не говорит об этом. Мой отец подтрунивает над ней. Она отмахивается от него, пожимая плечами, но я-то уж знаю точно — эта идея ей совсем не по душе. Все дело в том, что мой отец, как правило, настаивает на своем и редко считается с чужим мнением. Мама никак не может ему воспрепятствовать. — Она сделала паузу. — Хотя я бы очень хотела, чтобы мой брак был таким же прочным, как у них.

Допив кофе, Люк пошел обратно к машине, испытывая разочарование оттого, что не увидел Козиму. Она все больше проникала вглубь его сознания, высекая место для себя в его сердце. Затем ему вдруг пришла в голову мысль, что он мог бы и сам подъехать к ее дому. Какой смысл ходить, таясь, в надежде случайно наткнуться на нее. Люк не хотел навязываться, однако он почему-то был уверен, что он ей тоже небезразличен. Возможно, потому, что он был единственным связующим звеном между ней и ее сыном. Хотя ему хотелось надеяться, что кроме этой причины было что-то еще. Он понимал, что не следует торопиться, ведь она была такой ранимой. Именно благодаря ее ранимости в нем проснулось огромное желание защитить Козиму.

Подъехав к ее дому, Люк припарковал машину под эвкалиптом. Он чувствовал себя неловко, словно подросток на первом свидании, и нервничал так, что буквально урчало в желудке. Ветер доносил до его слуха смех детишек вперемешку с лаем собаки и криками осла. Люк закричал, оповещая хозяев о своем прибытии.

— Привет! Тут есть кто-нибудь? — К его удивлению, ему навстречу, обогнув угол дома, вышла Козима, вытирая руки маленьким полотенцем.

Поверх ее бледно-желтого платья был надет кардиган цвета слоновой кости, ноги были обуты в тапочки. Темные волосы были собраны сзади, а длинные завитки, обрамляя лицо, спускались на тонкую шею. Запястья рук украшали серебряные браслеты, а в вырезе на высокой груди сверкал маленький серебряный крестик, красиво оттеняющий нежную смуглую кожу. При ее приближении Люк ощутил мягкий лимонный аромат, и ему вдруг страстно захотелось дотронуться до нее, и чтобы сдержать себя, он сунул руки в карманы.

— Вот так сюрприз, — улыбнувшись, сказала Козима. — А я как раз пекла торт.

— Надеюсь, я не помешал.

— Ну конечно же нет. Вы, кстати, можете помочь мне покрыть его сахарной глазурью.

— У кого-то сегодня день рождения?

— У Панфило. Вообще, он не очень любит дни рождения, но детям нравятся вечеринки. Они тут устроили такой беспорядок, помогая мне печь, что, боюсь, покрывать торт сахарной глазурью все же придется мне самой. А вы умеете разукрашивать торты?

— С тех пор как я последний раз занимался выпечкой, прошло, наверное, лет сто.

— А когда вы последний раз ели домашний торт?

— Совсем недавно. Я, признаться, никогда не отказываюсь от сладкого. — Люк последовал за нею вокруг дома на террасу. Беата сидела в тени, уснув с вязаньем на коленях.

— Моя бабушка уж точно не в состоянии мне помочь, — со смехом сказала Козима. — Как здорово, что вы появились, иначе пришлось бы делать все самой.

— А где ваша тетя?

— Наша Альба живет сама по себе. Когда она не в траттории, она идет прогуляться вдоль утесов или по пляжу. Она ведет уединенный образ жизни.

Люк задавался вопросом: а что, если за нежеланием Альбы говорить о замке на самом деле скрывалась ее глубокая привязанность к нему. Ведь единственный дубликат ключей от постройки хранился именно у нее. А может, таинственной посетительницей этого места была все-таки дочь Валентины?

В кухне пахло выпечкой, и у Люка разыгрался аппетит. Козима налила ему стакан лимонада.

— А знаете, неподалеку отсюда находится лимоновая роща, которая покрывает всю возвышенность. Эти лимоны как раз оттуда. — Она наблюдала за тем, как он сделал несколько глотков. — Приятный вкус, не правда ли?

— Очень.

Козима сняла фартук, висевший с обратной стороны двери, и обвязала его вокруг талии.

— Ее владелицу зовут Манфреда. Конечно же, сама она не собирает лимоны, слишком уж она стара для этого, однако всегда велит мальчишкам передать нам корзинку. Видите ли, она помнит Иммаколяту и очень любит Альбу. Манфреда знает все, что достойно внимания, об Инкантеларии и о войне. На этой ферме лежит отпечаток волшебства, — какая бы ни стояла на дворе погода, ее лимоны всегда большие, желтые и сочные.

— Я начинаю думать, что Инкантелария полна чудес.

— Так вы наслышаны о легендарных гвоздиках?

— Да, я слышал легенду о том, как однажды утром ими был покрыт весь берег.

— Вам следовало бы поговорить с Манфредой. Здесь действительно случались чудеса… Верите вы в них или нет, это другое дело. Так чем же вы занимаетесь, Люк? — Козима начала насыпать сахарную пудру в миску.

— Я проработал двадцать лет в финансовой сфере, а потом, проснувшись в одно прекрасное утро, понял, что тратил свою жизнь на однообразный труд, не приносящий мне никакого удовольствия. Да, в результате я стал миллионером, однако творческая сторона моей жизни так и осталась нереализованной. — Он застенчиво улыбнулся. — Я все еще пытаюсь найти то, что бы восполнило этот пробел.

Она слушала, размешивая масло с помощью деревянной ложки.

— Если бы у вас была возможность делать то, что вам хочется, чем бы вы занялись?

— Хороший вопрос. Даже не знаю.

— Вы рисуете?

— Нет.

— Пишете?

— К сожалению, нет. Хотя это место идеально подходит для сочинения какого-нибудь романа.

Она сделала перерыв, решив отдохнуть, и задумчиво посмотрела на него.

— А чего именно вам недоставало, когда вы были финансистом?

— У меня не было ощущения, что я делаю что-то полезное. Просто цифры на экране компьютера. Не было ничего, что можно было бы взять с собой в конце рабочего дня, прямо как вот эти лимоны.

Достав лимон из фруктовницы, он с силой сжал его в руке.

— И я приходил домой вот как этот выжатый лимон. Над чем вы смеетесь?

— Над вами, — ответила Козима, соскабливая пальцем остатки с ложки и засовывая ее в рот.

— Почему?

Добавив сахарной пудры, она продолжала размешивать.

— Потому что для меня совершенно ясно, чем вам следует заняться.

— Чем же? Подскажите, Бога ради! Я тщетно пытаюсь разобраться в этом вот уже много недель подряд.

— Посадите что-нибудь и посмотрите, как оно растет. — Это прозвучало так, словно она разгадала его самое заветное желание. Козима поднесла ложку к его рту.

— Попробуйте немного, это вкусно.

Смесь растаяла на языке.

— Очень приятно на вкус.

— Но нужно добавить еще лимона. — Разрезав лимон на две половинки, Козима выдавила сок в миску. Он побежал сквозь ее пальцы.

— Вы пахнете лимоном. Вы что, брызгаетесь им или принимаете ванну?

— Ни то, ни другое, — ответила она, смеясь. — Я пью лимонный сок.

Вытерев руки о фартук, Козима подошла к выдвижному ящику и вынула оттуда две лопаточки.

— Одна для вас, другая для меня. А вот эта смесь выкладывается поверх торта, а не идет в рот. — Она положила пористый торт на середину стола, а затем зачерпнула большое количество глазури, до краев наполнив ею лопатку, и начала равномерно распределять ее на поверхности. Люк все в точности повторял за ней.

— А у вас совсем неплохо получается, — сказала Козима. — Для новичка.

Он сделал вид, что обиделся.

— Вы хотите сказать, что я не знаю, как покрывать глазурью торт?

— Нет, вы знаете лишь, как нужно считать деньги. А это — творческое занятие.

— Мои творческие способности еще дремлют, помните об этом.

— Ну что ж, тогда давайте разбудим их. — Козима принесла противень с маленькими разноцветными цукатами. — Дадим волю вашему воображению!

— Вы хотите, чтобы я разложил их поверх торта?

— Да. Это торт для детей. Так что призовите на помощь фантазию.

— Я не боюсь цукатного творчества, — усмехнулся Люк. Ему ужасно хотелось ее поцеловать. Как же она отличалась теперь от той женщины, за которой он побежал из церкви. Он разложил цукаты по краю торта.

— Это указывает на ваш рациональный ум, — прокомментировала она, склонившись над столом и подперев руками подбородок.

— А о чем говорит вот это? — Окунув красный цукат в глазурь, Люк аккуратно прилепил лакомство на кончик ее носа. — А сейчас я собираюсь слизнуть его, — нежно произнес он. Козима не пошевелилась.

Наклонившись, Люк поцеловал кончик ее носа, слизывая цукат вместе с глазурью. Он немного отступил, пытаясь понять, о чем думает Козима.

— Я пришел сюда совсем не за этим, — произнес он. — Но ты такая красивая, что я не в силах больше сдерживаться. — Прильнув к ее сладким губам, он поцеловал Козиму.

Вдруг послышался звук чьих-то шагов. Они тотчас отпрянули друг от друга и принялись снова украшать торт так, словно между ними ничего не произошло. Козима вытерла нос рукой.

— Привет, Люк. — Это была Беата, которая только что проснулась после недолгого сна. — А я и не видела, как ты пришел.

— Ты как раз спала, бабушка, — спокойным голосом сказала Козима. — Хочешь помочь нам с украшением торта для Панфило?

Беата склонилась над столом, чтобы взглянуть на торт поближе.

— Думаю, вы прекрасно справляетесь с задачей и без меня. Как твои дела, Люк?

— Хорошо, спасибо.

— Ну что ж. Пожалуй, не буду вам мешать. Детишки будут в восторге. — С этими словами Беата покинула комнату.

Козима засмеялась.

— Мы ведем себя как школьники.

— Я никогда никого не целовал в школе.

Она недоверчиво покачала головой.

— Я ни за что в жизни не поверю в это!

— А почему бы нам не уединиться в каком-нибудь укромном месте, где я могу целовать тебя, не опасаясь, что нас поймает директриса!

Козима положила торт в холодильник, сняла фартук и вывела Люка через другую дверь.

— Я покажу тебе мое любимое место во всей Инкантеларии, — сказала она.

Когда они шли через оливковую рощу, Люк взял Козиму за руку. Она не отдернула ее.

— В детстве я часто здесь играла, — объяснила она. — У меня не было ни братьев, ни сестер, с которыми бы я могла вдоволь повеселиться, поэтому я играла с отцом или Альбой. Мы всегда гуляли в этом месте, я резвилась среди деревьев. Ничто не нарушало тишины, кроме шума морского прибоя да стрекотания сверчков. Мне также нравится, как здесь пахнет, — соснами и чабрецом. Ты ощущаешь их аромат?

— Да, а еще я чувствую запах лимонов. — Взглянув на Козиму, Люк увидел, с какой невероятной нежностью она смотрит на него, и от этого взгляда его душа перевернулась.

Вскоре они добрались до старинной смотровой башни.

— В этом месте я чувствую умиротворение. Я прихожу сюда, чтобы предаться воспоминаниям о Франческо. Наблюдая, как море, окутанное туманной дымкой, сливается с линией горизонта, трудно не поверить в Бога.

Люк притянул женщину к себе и нежно обнял, страстно желая стереть мрачное выражение с ее лица своими поцелуями.

— Не грусти, Козима, — произнес он. — Франческо нашел меня для того, чтобы я смог передать тебе послание: его жизнь продолжается и он всегда рядом с тобой. — Люк заправил выбившиеся пряди ей за ухо.

— Надеюсь, ты прав.

— Я или прав, или схожу с ума — одно из двух.

— Но ты не сумасшедший, ведь так?

— Я схожу с ума по тебе, — ответил Люк, а затем стал целовать ее губы, которые, подобно двум лепесткам, раскрылись навстречу его губам.

Люк целовал многих женщин, большинство из которых не смог бы теперь вспомнить. Однако никогда прежде он не испытывал такой нежности. Козима завладела его сердцем настолько сильно, что это чувство отдавалось болью в груди. Люк хотел окружить ее заботой и защитить от слез, изгнать поцелуями боль из женского сердца, наблюдая при этом, как она плачет от радости, а не от горя. Но больше всего на свете он желал, чтобы она ответила на его любовь взаимностью.