Пленники судьбы

Глава 2

После ленча Фитц решил в одиночестве выгулять своих собак. Майлза попросили остаться за столом, чтобы сыграть партию в бридж. Фитцу это было даже на руку, поскольку сейчас он хотел немного побыть наедине со своими воспоминаниями, всплывавшими из памяти так ярко, будто все это случилось только вчера. Он зашагал вверх по дорожке, ведущей в лес. Диггер и Бендико сразу же побежали в поле гонять зайцев. Постепенно исчезли вдали темные облака, унося с собой дождь. На небе появились голубые островки, и изредка стало выглядывать солнце, бросая свет на влажную листву, поблескивающую в его лучах.

Инкантелария. От этого слова кольнуло в груди и одновременно возникло чувство сожаления и острой тоски. Фитц не мог себя заставить не думать о том, что потеряно в жизни. Теперь, когда он состарился, он понял, что предано самое ценное — чудо любви, что, однажды упустив свой шанс, он никогда не получит его вновь.

Фитц вспоминал Альбу такой, какой она была, когда он влюбился в нее, тридцать лет тому назад. Ее задорно-вызывающее выражение лица, необычные печальные нежно-голубые глаза, составляющие такой разительный контраст с ее средиземноморским оттенком кожи и темными волосами, ее заразительный смех, легкая ирония по отношению к людям и невероятное обаяние. Он вспомнил, насколько была ранима ее душа, ее вечную потребность быть обожаемой, неожиданное проявление любви к маленькой Козиме, ее племяннице, которую она отыскала среди родственников своей матери, отправившись в Инкантеларию. Радость, с которой Альба приняла его предложение и уехала с ним в Англию. Тот день, когда, обняв его, она сказала, что хочет вернуться в Италию, потому что больше не может находиться в Англии. Как она тогда умоляла его уехать вместе с ней, настойчиво уверяя, что любит его, но, как оказалось, этого тогда было недостаточно. Недостаточно. «Не говори, что все кончено. Я этого не вынесу. Давай просто подождем. Если ты не поедешь со мной, я все равно буду ждать тебя. Ждать, надеяться и с распростертыми объятиями приму тебя снова. Клянусь, в далекой Италии моя любовь к тебе не охладеет». Фитц отпустил свою возлюбленную, так и не последовав за ней. Ее чувства к нему, должно быть, остыли. Альба ощущала столь же сильную потребность в любви, как бабочка нуждалась в солнечном свете. Фитц вошел в лес, продолжив путь по проторенной тропинке. Папоротники начинали распускаться первой робкой зеленью, их побеги были яркими и живыми на фоне серой листвы и грязи. Воздух был ароматен и свеж. Отовсюду доносился оживленный щебет птиц, занятых строительством своих гнезд. Фитц задавался вопросом, где могла быть Альба сейчас. Возможно, она осталась в Инкантеларии, а может, ей наскучил маленький сонный городок и она переехала в какое-нибудь более интересное место. Наверняка она вышла замуж, родила детей. В свои пятьдесят шесть лет она вполне могла быть уже бабушкой. Интересно, вспоминала ли она когда-нибудь о нем так же, как он о ней? Сейчас Фитцу казалось, что горькое чувство сожаления, оставшееся в душе, вероятно, так никогда и не покинет его до конца жизни. Конечно же, он был вполне счастлив с Розмари. Однако после Альбы ни о какой любви не могло быть и речи. Он наглухо закрыл свое сердце и женился, руководствуясь исключительно практическими соображениями. Но Фитц часто задумывался над тем, какой могла бы быть его жизнь, последуй он за Альбой в Италию. Грезы, которые то приходили, то уходили, как облака, плывущие в небе, были иногда мрачными, а иногда светлыми и пушистыми, но его не покидало ощущение, что он упустил свой звездный час.

— У Фитца все в порядке? — осведомилась Фрейя у матери, когда они сидели на диване в гостиной, попивая кофе из симпатичных розовых чашечек. — Во время ленча он был молчалив.

— У него на работе возникла напряженная ситуация. Один из его любимых авторов ушел к А.П. Уотту.

— Бедняга Фитц. Ему уже пора на заслуженный отдых.

— Вот и я ему об этом говорю. Уж очень много он работает. Любит то, чем занимается, и не уйдет оттуда, пока не пробьет его последний час. Однако, лишившись Кена Дюрдена, он испытал настоящее потрясение.

— Мне следовало бы пройтись с ним.

— Не говори глупостей, милая. Ты же знаешь, Фитц любит погулять в полном одиночестве. — Розмари похлопала Фрейю по коленке. — Какую прелестную вечеринку ты устроила на этих выходных. Я рада, что ты возобновила дружбу с Люком. Боже мой, ну разве он не красавец?

— Ему пришлось пройти через все перипетии бракоразводного процесса.

— Да, он действительно выглядит немного потрепанным и более грубым, чем когда-то. Все-таки ты поступила правильно, выйдя замуж за Майлза. Мужчины, подобные Люку, годятся лишь на время, для развлечения, но не на всю жизнь.

— О мама! — запротестовала Фрейя. — Это было так давно.

— Я никогда не прощу его за то, что он так сильно ранил тебя. Но что было, то прошло, ведь так? Хотя готова биться об заклад, что сейчас он горько сожалеет. Мужчины всегда сожалеют.

— А ты когда-нибудь слышала об Инкантеларии? — спросила Фрейя.

— Да. Твой отчим чуть было не отправился туда на поиски своей бывшей подруги как раз тогда, когда мы с ним познакомились. Но мне удалось его вразумить. Какой смысл пытаться склеить то, что безнадежно разбито? А кроме того, этот город — безрадостное маленькое место, лишенное жизни. Он находится где-то между Сорренто и Капри. Его с трудом можно разглядеть на карте. Италия — совсем не место для Фитца. Он типичный англичанин. Ты вообще можешь себе представить, чтобы Фитц женился на иностранке? — Она вдруг раздраженно засмеялась.

— Стало быть, эта женщина не была любовью его жизни?

— Помилуй, конечно же, нет! — в голосе Розмари опять послышалось раздражение. — Она разбила его сердце, а я снова собрала по осколкам. Но почему ты спрашиваешь об этом? Фитц что, упоминал о ней? — Она вдруг почувствовала ревность. Хотя по прошествии долгих тридцати лет ей вряд ли нужно было чего-либо опасаться.

— Нет, просто Люк завел разговор об Инкантеларии, — поспешно ответила Фрейя. Однако она не могла рассказать матери, насколько задумчиво-печальным стало лицо Фитца, когда он упомянул о женщине, которая когда-то завладела его чувствами. — Мне просто любопытно узнать о его прошлой жизни. У каждого она есть, а у Фитца, держу пари, прошлое было довольно ярким.

— Он был завидным женихом, — гордо заявила Розмари, улыбаясь. — Не только чертовски красивым, но и подающим надежды литературным агентом. Ты знаешь, что он раньше представлял Вивьен Армитаж?

— Вивьен Армитаж. Да, она литературный гений. — Фрейя, как и следовало ожидать, была под впечатлением. — Ты мне об этом не говорила.

— Ее сейчас уже нет в живых. Но ее будут читать еще много десятков лет. Людям никогда не наскучат истории о неразделенной любви и разбитых сердцах. Не забывай, ведь мое сердце тоже пострадало — по вине твоего отца. Фитц и я исцелились от ран совместными усилиями, и я не позволила ему умереть от скуки в Инкантеларии.

Возвратившись с прогулки, Фитц покормил собак и поставил миску с водой, а после они запрыгнули на заднее сиденье его «вольво истейт». Лабрадоры улеглись на шерстяные клетчатые одеяла, тяжело дыша в стекло автомобиля, а их хозяин немного задержался, поглаживая их бархатистые головы. Его мысли все еще витали среди оливковых рощ, и он почти ощущал запах фиг, которым был пропитан воздух города из его прошлого. Наконец Фитц захлопнул багажник и попробовал затолкать воспоминания в самые удаленные уголки своего сознания… Пусть пылятся там и дальше, напрасное занятие предаваться бессмысленным сожалениям.

В гостиной наступила тишина. Дети весело носились по улице, а взрослые играли в настольные игры, болтали или просто читали воскресные газеты. Пегги убрала со стола на поднос все чашки из-под кофе и, возвращаясь на кухню, случайно натолкнулась в коридоре на Фитца.

— Моя дорогая Пегги, ну нельзя же все это таскать самой, — сказал он, забирая у нее поднос.

— Да ладно, я уже привыкла.

— Возможно, и все же он довольно тяжелый.

Пегги последовала за Фитцем по коридору, ведущему на кухню, где Хезер Дервиш собирала вещи перед тем, как уйти домой.

— Какое великолепное угощение ты приготовила для нас сегодня! — воскликнул Фитц.

— Рада, что вам понравилось, — ответила Хезер, кладя свой фартук в сумку и застегивая ее на змейку. — Я вернусь, чтобы приготовить ужин.

— Как жаль, что я не смогу отведать его, поскольку меня к этому времени уже здесь не будет.

— На десерт я приготовлю сырное суфле и традиционный английский пирог. Я знаю, что вы его любите. — Взяв сумку, Хезер направилась через черный ход к своему маленькому белому автофургону.

Лицо Фитца вытянулось. Он не скрывал разочарования.

— Да, это мои любимые блюда.

— Ну, тогда до следующей встречи, — произнесла Хезер, слегка помахав рукой. — Увидимся!

— Мне бы тоже не мешало отправиться домой, чтобы, вытянув ноги, немного полежать на диване, — сказала Пегги, сгружая чашки в посудомоечную машину. — Иначе сегодня вечером я просто не смогу прислуживать за столом.

— Уверен, перспектива отведать домашнего пирога поможет тебе справиться с этим испытанием, Пегги, — произнес Фитц.

— О, с трудом верится, что мне что-нибудь перепадет.

— Ну, тогда мы с тобой в одинаково печальном положении.

— Да, это лакомство тоже относится к разряду моих любимых сладостей. Хотя в моем возрасте уже нужно быть осторожнее с такими вещами.

Он окинул ее оценивающим взглядом и был явно доволен увиденным. Пегги взволнованно втянула живот, затаив дыхание, и замерла ни жива ни мертва.

— Ты прекрасно сложена! Я бы даже сказал, что немного пирога пойдет тебе на пользу.

Она засмеялась.

— Согласна, большого вреда я себе не нанесу.

— Рад это слышать. Жизнь слишком коротка, чтобы отказывать себе в таких мелочах. — Фитц ласково ей улыбнулся. — Отдохни после обеда, Пегги. Если кто и заслуживает передышки, так это ты.

Пегги смотрела ему вслед, когда он выходил из комнаты, а затем со вздохом плюхнулась на стул. Она почувствовала, как слегка закружилась голова, и, взяв журнал, стала обмахиваться. Сейчас ей бы совсем не помешала чашечка ароматного чая, способного привести ее в себя. Только мистеру Давенпорту, и никому другому, удавалось заставить ее почувствовать себя неповторимой. Она была бы просто счастлива собственноручно приготовить его любимый пирог, который ему ни с кем не нужно было делить.

Фитц и Розмари уехали сразу же после чаепития. Фрейя и Майлз вышли их проводить. Их черный лабрадор все норовил вскочить на багажник «вольво», чтобы увидеть Диггера и Бендико, но у него ничего не получалось, и он просто положил свою лапу на заднее колесо. Люк не спеша шел со стороны лужайки для игры в крокет в компании Аннабель, которая любезно согласилась показать ему окрестности поместья. Он наклонился и заглянул в кабину Фитца.

— Был рад тебя видеть, Фитц, — произнес Люк, хлопая его по плечу. — Скажи, что мне следует ожидать в Инкантеларии?

— Чудес.

— Я не понимаю…

— Ну, например, статую Иисуса в маленькой церквушке Сан-Паскуале… Плачет, как живая, кровавыми слезами. А еще, говорят, в Инкантеларии случаются приливы, после которых на берегу чудесным образом появляются ярко-красные гвоздики…

— Но в Средиземном море не бывает приливов.

— Вот именно, — таинственно произнес Фитц. — Инкантелария живет по собственным законам.

— Юг Италии полон подобных суеверий, — не унимался Люк.

— Инкантелария — особенное место. Ты и сам в этом убедишься. А что до замка Монтелимоне, то на нем лежит отпечаток магии совершенно другого рода.

— Вообще-то, я не верю в привидений, если ты намекаешь именно на это.

— Не мертвые должны вызывать твое беспокойство, а живые! — воскликнул Фитц, и, посмотрев на Розмари, произнес: — Ну что, поехали, дорогая?

Люк, абсолютно сбитый с толку, наблюдал за тем, как они отъезжали, и почему-то был уверен, что Фитц не шутит.

Вечером мужская половина гостей пришла в гостиную во фраках. Женщины были в красивых платьях, дополненных скромными ювелирными украшениями. Увидев Фрейю во всей ее красе, Люк внезапно почувствовал, как у него свело мышцы живота. Ее волосы были эффектно зачесаны наверх, открывая взору прекрасные плечи и длинную шею. Кожа была гладкой, несколько бледной, а серые глаза мило контрастировали с длинными, увеличенными толстым слоем туши ресницами. Фигура Фрейи, обтянутая платьем с цветочным узором, была изящной и грациозной. От нее исходил аромат имбирной лилии, в очередной раз напоминающий ему о безрассудной молодости.

— Ты все так же прекрасна, — произнес Люк почти шепотом, чтобы никто, кроме Фрейи, не мог его услышать.

— Спасибо, Люк.

— Ты, без всякого сомнения, самая красивая женщина в этой компании.

— А я-то думала, что вы с Аннабель уже успели подружиться.

— Да, она очень сексуальна, — признался Люк. — Но у нее нет ни твоей красоты, ни твоего шарма.

— Зато она свободна и охотно уступит тебе. Ручаюсь.

Он усмехнулся, и в его глазах появился озорной огонек.

— Я в этом тоже ничуть не сомневаюсь.

— Так за чем же дело стало?

Люк внимательно посмотрел в ее серебристые глаза, и лицо его внезапно стало серьезным.

— Я больше не завожу скучных романов, которые способны лишь опустошать, Фрейя.

— Ну, может, ты найдешь знойную синьорину в Инкантеларии. Уверена, твоя мама позаботится о том, чтобы наводнить замок изнывающими от страсти средиземноморскими красотками.

— Мне не нужна ни одна из них.

— Ты, как всегда, хочешь невозможного.

— Да. — Вытащив пачку сигарет из нагрудного кармана, Люк постучал ею по руке. — Не возражаешь, если я закурю?

— А разве мои слова что-то изменят?

— Вообще-то, нет. Я спросил скорее из вежливости. — Люк поднес сигарету к губам и щелкнул зажигалкой. Он улыбнулся Фрейе своими глубоко посаженными голубыми глазами, отчего кожа век покрылась паутинкой мелких морщин, и от этой улыбки ее тело вдруг пронзило до боли знакомое волнение.

— Что бы тебе ни показалось, Люк, знай, я счастлива, что мы снова стали друзьями. Мне жаль, что жизнь развела нас в разные стороны. Наверное, мне следовало бы приложить больше усилий. Но я не питала симпатии к Клер, и знаю, как ты относишься к Майлзу…

— Майлз хороший человек, — прервал ее Люк. Она с удивлением приподняла бровь. — Ну хорошо — я ревную, но это не его вина. А ты отнеслась ко мне с искренней доброжелательностью, когда я нуждался в тебе.

— Но ведь и ты окажешься рядом, когда мне понадобится твоя помощь. Именно для этого и существуют друзья.

За ужином Фрейя посадила Аннабель рядом с Люком, тем самым всячески способствуя их сближению. В душе она ликовала, видя, как он терзается муками раскаяния, хотя и понимала, что это не самое хорошее чувство. Как же она его когда-то любила! И как низко он с ней обошелся. Однако теперь, видя в его глазах откровенное желание, Фрейя чувствовала, что справедливость восторжествовала.

Пегги переоделась в простенькое черное платье, поверх которого повязала белый сильно накрахмаленный фартук. Фрейе было жаль эту женщину. В свете мерцающей свечи ее лицо приобрело угрюмое выражение после того, как уехал Фитц, так щедро осыпающий ее комплиментами. Гости отведали сырное суфле и знаменитый пирог, приготовленные Хезер. Бутылки с вином быстро опустошались. Люк поймал себя на том, что постоянно наполняет бокал Аннабель. Речь снова зашла о сексе. Похоже, это была ее любимая тема разговора.

Фрейя обратилась к мужу, сидевшему в другом конце стола:

— Дорогой, ты знаешь, что наш Хьюго обладает экстрасенсорными способностями?

— Правда, Хьюго?

— Ну, есть немного, — застенчиво ответил тот.

— Неправда, они у него развиты очень сильно, — вмешалась Эмили. — Он постоянно видит духов и часто может предсказать, что произойдет в скором будущем. Как раз на днях Хьюго поделился со мной предчувствием о том, будто к нам из Нью-Йорка собирается наведаться давний друг. И, представьте себе, спустя пять минут раздался телефонный звонок: на проводе был Бобби, он звонил из Манхэттена и спрашивал разрешения погостить у нас какое-то время.

— У каждого в определенной степени развиты паранормальные способности, — пояснил Хьюго. — Просто большинство людей не отдают должного своей интуиции, списывая все на случайное стечение обстоятельств. Но как только ты начинаешь настраиваться на нужную волну, тотчас обнаруживаешь, что действительно обладаешь сверхъестественными способностями.

— А ты можешь видеть мертвых? — спросила Аннабель, взволнованно заерзав на стуле.

— Случалось и такое, — сказал Хьюго.

— А ты когда-нибудь принимаешь их по ошибке за живых людей? — полюбопытствовала Сара.

— Я ведь не постоянно их вижу, — ответил Хьюго. — Сначала нужно настроиться. Со временем я научился отключаться, а раньше действительно по ошибке принимал их за живых.

— Ну же, настройся на нужную волну, покажи нам, на что ты способен, — подстегивал его Майлз.

— Сделай это, Хьюго. Будет весело, — подхватила Фрейя.

— Никогда нельзя делать это просто ради шутки, — серьезно произнес Хьюго. — Это ведь не игра. Речь идет о душевной энергетике. Если вы приступаете к делу с намерением поразвлечься или вызвать страх, то привлечете соответствующую энергию. Подобное притягивает подобное. А я не хочу провоцировать духов стучать по столу и задувать свечи. Однако я мог бы попросить кого-нибудь из девушек снять с себя ювелирное украшение, по которому расскажу о хозяйке такие вещи, которые наверняка вас сильно удивят.

— Ах ты, святоша! — воскликнула Фрейя. — Вот, возьми мое обручальное кольцо. — Сняв украшение с пальца, она протянула его Хьюго и, искоса взглянув на Люка, заметила, что его лоб покрылся каплями пота.

Хьюго взял кольцо и подержал его в руках.

— Оно наполнено твоей энергией, Фрейя. Сейчас я настроюсь и попытаюсь поделиться с вами тем, что вижу и ощущаю. — Закрыв глаза, он сделал несколько глубоких вдохов. В комнате воцарилась полнейшая тишина. Никто не смел пошевелиться. Присутствующие лишь напряженно переглядывались в беспокойном ожидании. Люк закусил губу. От всей этой сцены его бросило в жар, и он чувствовал себя крайне неловко.

— Итак, Фрейя, ты обладаешь очень сильной женской энергией. Подобно подслащенному миндалю, который снаружи нежный и хрупкий, а внутри твердый. В тайне от всех ты одержима манией чистоты и, когда никого нет дома, начинаешь пылесосить все, что попадается под руку. Я даже вижу, как ты торопливо убираешь пылесос, понимая, что Майлз должен вот-вот вернуться с прогулки.

Фрейя засмеялась.

— Ни для кого не секрет, что Фрейя постоянно убирает. Она настоящий фанат чистоты! — сказал Майлз.

— Я вижу, как ты тратишь уйму времени, складывая одежду детей и ставя все банки в ряд, да так, чтобы наклейки на них смотрели прямо. А вот ты, будучи еще совсем девчонкой, плачешь из-за того, что твои туфли не подходят к красному платьицу.

Фрейя ахнула.

— Как тебе удалось узнать об этом?

— Однако твоя мама завязала красные ленточки на твоих черных туфлях, и вот теперь ты улыбаешься и танцуешь по комнате.

Эмили сияла от гордости за мужа. По ее мнению, он становился чертовски привлекательным во время своих сеансов.

— А еще у тебя был маленький белый пес по кличке Понго, и я вижу пожилую леди в плиссированной юбке из твида, свитере бежевого цвета и зеленом жакете без рукавов, ну вы знаете, такие, с теплой подкладкой…

— Добротной, — придя на выручку, уточнила Эмили.

— Точно, — сказал Хьюго.

— Это моя бабушка, — тихо заметила Фрейя.

— Она теперь бестелесный дух, — продолжал Хьюго. — Но постоянно находится рядом, оберегая тебя.

— А как она ласково называла Фрейю? — спросил Майлз, надеясь поймать Хьюго.

— Тыквочка, — ответил Хьюго.

— А вот и нет! — поспешил поправить его Майлз. — Правильный ответ — Фрисби. — Хьюго нахмурился.

— Нет, дорогой, Хьюго прав, — сказала Фрейя. — Бабушка действительно называла меня Тыквочкой.

Хьюго слегка покачивался, его глаза по-прежнему были закрыты.

— Повзрослев, ты попросила ее перестать называть тебя так.

Майлз хранил молчание.

— А ты можешь сказать, что ее ждет в будущем? — спросила Сара.

— Она поедет в Италию, — сказал Хьюго.

— Чтобы навестить тебя, Люк, — веселым тоном произнесла Фрейя.

— Надеюсь, меня тоже возьмут в эту поездку! — вмешался Майлз.

На мгновение лицо Хьюго омрачилось, и он нахмурился.

— Да, конечно, — ответил он.

Майлз продолжал улыбаться, но глаза его были абсолютно серьезны… Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он никогда не испытывал симпатии к Люку, и его можно было не опасаться, пока он состоял в браке с Клер, однако теперь, когда Люк стал свободным от супружеских уз, в его взгляде снова появился похотливый блеск, который делал его крайне опасным. Майлз был очень уверенным в себе человеком, но отнюдь не дураком, — он прекрасно понимал, что чувства Фрейи и Люка все еще живы.

— Простите, мне что-то не по себе. — Открыв глаза, Хьюго протянул Фрейе ее кольцо.

— Ты, наверное, шутишь, — произнесла Фрейя, чувствуя, как от страха по ее телу пробежала дрожь.

— Ну конечно же, он шутит, — вставила Эмили, хотя по выражению лица своего мужа она поняла, что он увидел нечто ужасное, такое, что даже не захотел произносить вслух.

— Это все сплошная чушь! — воскликнул Люк, ослабляя галстук-бабочку и расстегивая верхнюю пуговицу рубашки.

— Но откуда же тогда Хьюго мог знать все эти вещи о Фрейе? — спросила Аннабель.

— Вполне вероятно, что он услышал их от Розмари однажды за ленчем.

— Ну так дай ему что-нибудь из твоих вещей, — предложила Эмили. — Например, свои часы, и посмотрим, что он расскажет о тебе.

— Ну же, игрок из большого города, — с воодушевлением произнес Майлз. — Очень хотелось бы узнать, почему ты на самом деле решил отойти от дел, а еще куда ты направишься дальше?

— Ну уж нет, — поспешно проговорил Люк. — С меня хватит.

— Но ведь нельзя же обвинять моего мужа в том, что он лжет, а потом отказывать ему в возможности оправдаться, — сказала Эмили, заметно повысив голос.

— Да это пустяки, — с улыбкой произнес Хьюго. — Я ведь пришел сюда не для того, чтобы кого-то в чем-то убеждать. Я постоянно сталкиваюсь с циниками.

Люк поднялся.

— Давай пройдем в гостиную.

— Хорошо, — ответила Фрейя, последовав за ним.

— Так поступает только человек, которому есть что скрывать, — заметил Майлз.

Очутившись в коридоре, Фрейя схватила Люка за руку.

— Как это понимать, Люк?

— Просто я не хочу, чтобы он на ходу сочинял обо мне всякие небылицы.

— Хьюго не сочинял. Он говорил чистую правду. Он не мог знать всего этого. Как насчет прозвища, которое дала мне моя бабушка? Как ты объяснишь это?

— Не знаю.

— Я прекрасно понимаю твое нежелание позволить ему рассказать о тебе по твоим часам. Это ведь не игра. Кто знает, что он там увидит. Но ты не должен был его унижать.

— Жена не даст его в обиду.

Фрейя нахмурилась.

— Ты повел себя очень странно, Люк. В чем дело?

С минуту он смотрел на нее с высоты своего роста, как будто собираясь открыть ей ужасную тайну. Его рот искривился, глаза казались остекленевшими, и вообще, он выглядел напуганным. Но тут в коридор из комнаты вышли Аннабель и Майлз, прервав их беседу веселыми шутками.

Войдя в ванную, Люк уставился на свое отражение в зеркале. Он ополоснулся холодной водой и потер мочки ушей, но его лицо по-прежнему было перекошенным. У него возникло до боли знакомое ощущение, что он очень быстро падает и ему не за что ухватиться. Люк не осмелился закрыть глаза, опасаясь, что голоса появятся вновь, а по комнате снова начнут ходить тени. А еще, что он ненароком опять воскресит всех тех существ, от которых ему с таким трудом удалось когда-то избавиться. Сейчас Люк будто наяву слышал голос своей матери, умоляющей, чтобы он скорее повзрослел и прекратил выдумывать несуществующих ужастиков. И что если он на самом деле слышит голоса, то они наверняка принадлежат духам из ада, которые пытаются убедить его следовать за ними в огненную печь. Люк вспомнил доктора, порекомендовавшего ему взять себя в руки и больше не пугать маму своими неправдоподобными выдумками, а также учителей, пытавшихся убедить Люка в том, что он сочиняет эти небылицы якобы для того, чтобы привлечь к себе всеобщее внимание. Со временем Люк научился молчать. Мало-помалу ему удалось отгородиться от всей этой нечисти, и духи его больше не тревожили.

В эту ночь ему, как в детстве, было страшно оставаться одному. Он лежал, уставившись в потолок, и лампа, стоявшая на прикроватном столике, тускло освещала темную комнату. Наконец он встал с постели и, крадучись, пошел по коридору к двери, где спала Аннабель. Дверь ее комнаты была приоткрыта, вероятно, Аннабель его ждала. Когда он вошел, женщина сидела на кровати, бесстыдно обнажив белоснежную грудь.

— Почему ты так долго? — спросила она, призывным жестом откидывая край одеяла. Люк ослабил завязки на штанах пижамы, и они послушно упали на пол. Заняться сейчас любовью с Аннабель было, пожалуй, единственным способом забыть свои юношеские страхи и снова почувствовать себя настоящим мужчиной.

Перед сном Майлз вывел Синбада в сад немного погулять. Снова пошел мелкий дождь, капающий на зеленые бутоны и бледно-желтые нарциссы, переливающиеся в свете луны. Собака резво побежала в темноту, обнюхивая траву и повиливая хвостом. Очутившись на приличном расстоянии от дома, где его никто не мог услышать, Майлз вытащил свой мобильный телефон и нажал кнопку повторного вызова.

— Привет, — сказал он шепотом. — Это я.