Поцелуй Крови

Глава 11

Один за одним все оказались на земле.

Первым упал мужчина, которого она встречала на празднествах Глимеры, ее очень дальний кузен, Энслэм. Спустя какое-то время он начал отставать, подкошенный хромотой, которая постепенно стала настолько выраженной, что влияла на все тело. А потом он просто остановился.

Кто-то в группе пытался ободрить его, но он просто покачал головой и, сев, ослабил шнурки на левом кроссовке.

— Я выжат. Пусть хоть пристрелят, но с меня хватит.

Даже в темноте она видела кровь на его белом носке.

— Пэрадайз, пошли, — сказал Пэйтон, подталкивая ее. — Нам нужно идти дальше.

Вглядываясь в глухой лес, она гадала, где скрывались Братья. Что произойдет с ним.

Когда группа возобновила путь, она последовала за всеми, потому что не хотела сдаваться, а еще… даже если было стыдно признаться… потому что ей никогда не нравился этот парень. Он славился дурной репутацией среди женщин.

Вскоре еще один свалился на обочине. А потом все они шли, один за другим. Дело в ногах. Или в бедре. Плече. Один за другим… все оказались на земле, на тропе, которую они вытоптали бесчисленным количеством шагов. И Пэрадайз хотелось помочь каждому, особенно когда Пэйтон, шедший рядом с ней, зашатался… а потом покачнулся, словно уже не был уверен в том, что видел впереди себя.

Его сломили последствия рвоты. Выпитая им вода отказывалась задерживаться в желудке, а от обезвоживания он начал бредить.

Она должна была попытаться помочь ему, потянула его за руку, побуждая подняться с колен, когда он, наконец, рухнул.

— …домой, — бормотал он. — Сейчас я пойду домой. Кровать, мне нужно… поесть… смотри, я возле дома.

Было жутко наблюдать, как он указывал на лес впереди, а в глазах плескался восторг, словно он действительно видел свой особняк.

И тогда она поняла, что не станет заставлять его.

— Пошли, — позвала другая женщина. — Если ты способна стоять на ногах, значит, должна идти.

Пэрадайз посмотрела в лазурные глаза.

— Ненавижу все это.

— С ним ничего не случится. Вспомни, не было выстрелов … в тех, кто уже сдался.

— Иди, — сказал Пэйтон, внезапно сфокусировавшись. — Со мной все будет в порядке.

В итоге, она не могла понять, почему снова начала переставлять ноги. Может, неспособность к самоанализу была симптомом ее собственного истощения. Может, она по-своему бредила, следуя за тем, что осталось от отряда, потому что мозг принимал их за своего рода «дом».

Может, ее тело просто включило режим автопилота.

Потом осталось двое.

Другая женщина, с ярко голубыми глазами, скоро попала под уже знакомую Пэрадайз закономерность. Сначала, она начала замедляться и запинаться, потом вообще остановилась. Она не рухнула наземь, и Пэрадайз вернулась в надежде, что не все потеряно.

— Нет, — сказала она, обрывая возможные уговоры. — Я останусь здесь. Ты идешь дальше.

Пэрадайз посмотрела на последнего мужчину — Крэйг все еще был впереди. Всегда лидировал.

Он не остановился ни ради кого.

Никого не подбадривал.

Он просто шел вперед в своем темпе, не сбиваясь и не отвлекаясь.

— Не трать на меня силы, — сказала женщина. — Я приняла решение. Я не чувствую ног, и, кажется, плечо сломано. Если ты можешь идти вперед, то должна продолжить. Ты слишком устала, чтобы нести меня, но даже будь оно иначе, я не сяду никому на шею.

Глаза Пэрадайз защипало от слез.

— Что ж… черт.

Женщина слегка улыбнулась.

— Ты победишь.

— Что?

— Просто иди вперед. Девочка, ты всем утрешь нос.

Тааак, очевидно, у кого-то начались галлюцинации.

Толкнув ее, женщина кивнула.

— Докажи парням, что мы не просто равны, что мы лучше их. Не подведи меня.

Пэрадайз покачала головой. Если кто-то и мог выиграть войну полов, то скорее женщина перед ней.

— Иди. Ты справишься.

Ругаясь себе под нос, Пэрадайз отвернулась и продолжила путь.

Сумасшествие. Полное.

Пока ее ноги плелись по утоптанной земле, она снова посмотрела на небо. Звезды сияли невероятно ярко, сообщая ей, что до рассвета еще далеко.

Как долго они уже идут? — задумалась она. И сколько еще осталось?

К этому моменту Крэйг шел уже на расстоянии. Время от времени она улавливала его запах на ветру, легкий намек. К слову о победителях: именно он займет первое место. Он был сильнее и выносливее… и она верила, даже если это противоречило всем ее убеждениям, что его прямолинейная, решительная преданность себе поможет ему пережить это намного больше, чем ей — сострадание к окружающим.

Груз — физический, ментальный, эмоциональный — замедляет.

И, продолжая идти вперед, на холодном ветру, который она перестала замечать, Пэрадайз чувствовала каждую потерю в их небольшом отряде… и всех остальных, кто страдал раньше, в спортзале и бассейне…

Нет, этот мужчина впереди нее будет последним, кто останется стоять на ногах.

Завернув за угол по дороге, она заметила впереди преграду. Далеко от нее, это определенно было препятствие в центре дороги.

Не просто препятствие.

А… Крэйг.

Ее мозг мгновенно включил высокую передачу, приказывая бежать к нему… но тело, однако, не отреагировало на всплеск адреналина. Хотя мозг бил на всевозможные тревожные кнопки, ее темп не изменился, паника не повлияла на шаркающие ноги и накренившийся торс.

Подойдя к нему, она обнаружила, что Крэйг рухнул лицом наземь, его руки были раскинуты по сторонам, словно ему не хватило силы и сознания, чтобы приготовиться к падению. Его ноги обмякли, найки были направлены внутрь стоп.

— Крэйг?

Она хотела наклониться, но сама упала, колени отказывались сгибаться… а потом, она попыталась перевернуть его, но руки соскальзывали с его одежды, плеч, рук.

Хотя, может, причина в том, что он весил в два раза больше Пэйтона.

Пэрадайз смогла повернуть его только отчасти на бок, и, Боже, он был таким бледным, лицом напоминая призрака. По крайней мере, он дышал, и спустя мгновение Крэйг кое-как открыл глаза.

Странно, но ей сразу захотелось предложить ему свою вену… такого никогда раньше не было, даже когда Пэйтон рухнул наземь.

Желание было столь сильным, что она поднесла запястье к своему рту…

Он остановил ее, шлепнув по руке.

— Нет… — прохрипел он.

— Ты истекаешь кровью. — Она кивнула на большое красное пятно на его джинсах. — Тебе нужны силы.

Он сцепился с ней взглядом, и странное туннельное зрение обрезало весь мир вокруг, остались только они: лес, строение, ад, которым они бродили, их испытание… все растворилось вместе с болью в теле и голове.

Его взгляд освежил ее. Обновил. Придал сил.

— Брось меня здесь, — пробормотал Крэйг, качая головой на земле. — Иди дальше. Ты последняя…

— Ты можешь встать. Ты можешь продолжить…

— Прекрати тратить время. Иди…

— Ты должен подняться.

Он закрыл глаза и отвернул от нее голову, будто заканчивая разговор. Но потом он сказал:

— Речь о твоем выживании. Выживание означает способность идти вперед, чего бы это ни стоило, несмотря на все жертвы. Поэтому перестань тратить силы, поднимайся на ноги и двигайся вперед.

— Я не хочу оставлять тебя здесь. — Также она не хотела выяснять, почему оставив Пэйтона, ей казалось невыносимым бросить абсолютного незнакомца. — Я тебя не оставлю.

Его взгляд устремился к ней, и он был зол.

— Как тебе такое: я не нуждаюсь в помощи от тебе подобных… не хочу, чтобы меня спасала какая-то бестолковая женщина… бестолковая, слабая, мямлящая женщина, которую изначально нельзя было допускать к программе.

Пэрадайз рухнула на лесной настил, в груде резануло от острой боли. Но потом она покачала головой.

— На самом деле, ты в это не веришь. В вечер нашей первой встречи ты сказал совсем другое. Ты сказал, чтобы я приходила, даже если отец запретит мне.

— Я солгал.

— Ты лжешь сейчас.

Он снова закрыл глаза.

— Ты меня не знаешь.

Когда он замолк, ее накрыла волна истощения.

— Нет. Не знаю.

Посмотрев на дорогу за ним, она попыталась представить, как встает на ноги и снова идет… и не смогла. Непонятным образом, между тем моментом, когда она была на своих двоих, и текущим положением на заднице, она умудрилась набрать семь тысяч фунтов… и это еще не все. Кто-то отбил ей обе ноги молотками. И приложил по голове. И плечу.

Пэрадайз посмотрела назад, туда, откуда они пришли. Она реально решила, что небольшая прогулка — не так уж плохо?

— Тебе здесь не место, — услышала она слова Крэйга.

Пэрадайз закатила глаза.

— Мне надоело это выслушивать. Если бы ты на самом деле в это верил, то не дал бы мне тот совет в самом начале вечера.

— Мне стало жаль тебя. Я тебя пожалел.

— Значит, у тебя все же есть сердце.

— Нет.

— Тогда как ты можешь чувствовать к кому-то жалость? — Когда он просто стиснул зубы, Пэрадайз осознала, что они оба были доведены до грани, поэтому мало что соображали. — Окей, тогда проясни кое-что. У тебя нет сердца, тогда зачем проверять для всех бутылки? Энергетические батончики. Ты сделал это не ради меня одной.

— Ради тебя.

Пэрадайз застыла. Его лицо было отвернуто в другую сторону, но у нее возникло странное ощущение, что он говорил правду.

— Но я для тебя чужая, — выдохнула она.

— Сказал же. Я тебя пожалел. Остальные могли сами позаботиться о себе, да и один в поле не воин.

— Подскажи, кто же ты все-таки… женоненавистник с чувством совести или напарник-несмотря-на-то-что-я-девчонка? Ты мечешься из лагеря в лагерь, как заправский политикан.

Застонав, Крэйг поднял руку.

— У меня голова трещит от твоей болтовни.

— Думаю, дело в испытании на выносливость. Не во мне.

— Можешь просто меня оставить? Продолжим разговор, и меня стошнит, как твоего дружка.

— Моего др… Пэйтон? Ты говоришь о Пэйтоне?

Так, они что, правда сидят здесь и разговаривают, как ни в чем не бывало?

Ну, скорее спорят.

— Сделай мне одолжение? — сказал мужчина. — Видишь вон тот камень?

Она посмотрела налево.

— Этот? Размером с мини-холодильник?

— Да. Можешь поднять его и уронить мне на голову? Было бы чудесно. Спасибо.

Пэрадайз потерла глаза, а потом опустила обе руки, когда стало слишком тяжело держать их на коленях.

— Как твое полное имя? Если я собираюсь убить тебя по твоей же просьбе, мне нужно знать, что выбить на могильной плите.

Он снова обратил на нее свой взгляд. Небесно-голубой. Его глаза были невероятно яркого, голубого цвета.

— Как насчет компромисса? — пробормотал он. — Ты просто оставишь меня здесь, а я сам сдохну, и тебе не придется беспокоиться о крови на твоих руках… или моем имени.

Пэрадайз отвела взгляд.

— Тройка — несчастливое число.

— Что?

Она ждала, когда он назовет ей свой род. Когда он не ответил, Пэрадайз списала все на истощение… и его простое происхождение.

— Ну а сейчас, ты можешь уйти? Пожалуйста? — прошептал Крэйг. — Как бы я не наслаждался нашей милой беседой, я отключусь… прямо сейчас. Мне нужен сон.

— Ты можешь это сделать… ты в состоянии продолжить.

Он не прокомментировал и никак не отреагировал на ее слова… и она почувствовала, что он отвергнул ее щедрый дар. До какой степени надо быть заносчивым?

— Значит, все? — сказала она… обращаясь, в основном, к себе.

Крэйг снова ничего не ответил, но она не думала, что он потерял сознание.

И потом, как и раньше, он заговорил, когда она уже не ожидала этого:

— Пришло время. Ты должна решить, кто ты. Это происходит в такие моменты. Ты все бросишь… или пойдешь вперед?

Я всегда остановлюсь, чтобы помочь тебе, подумала она. А помогать другому не значит сдаваться.

— Ты не хочешь выяснить кто ты… ты не просто менеджер.

Она нахмурилась.

— Всякая работа важна.

— И может, тебя ждет величие… только если ты встанешь и продолжишь путь.

Боже, она не знала… вообще ничего в настоящий момент.

Жар ее гнева рассеивался, осталось только истощение, от которого скелет грозился рассыпаться на части.

Кто я, — задумалась Пэрадайз.

Хороший вопрос.

И она не представляла, каков будет ответ. Что она знала наверняка? Пэрадайз, урожденная дочь Абалона, Первого советника Рофа, Слепого короля, не станет сидеть подле незнакомца, который не желал ее компании и не просил спасти его, в то время как была возможность пройти еще один фут, ярд, милю в этом соревновании.

Она опустила взгляд на Крэйга. Как и ее одежда, его была запачкана кровью, потом и грязью, его волосы высохли торчком, тело обмякло, напоминая мешок.

— Береги себя, — сказала она, пытаясь подняться на ноги.

Крэйг не ответил. Может, он, наконец, отключился? Или, наверное, просто радовался тому, что она уходила. Так или иначе… это не ее забота.

Когда она попыталась сделать шаг правой ногой, то обнаружила, что всё в ее телесной форме… от шеи и до спины, икр, суставов… представляло сплошной комок боли. Но она поставила ногу перед собой. Снова. И снова. И…

Пэрадайз не представляла, что заставляло ее двигаться вперед. Ее не волновала победа. Она делала это не для того, чтобы доказать чью-то неправоту или что с женщинами нужно считаться. В голове не было ни одной сознательной мысли.

Пэрадайз просто шла вперед… просто шла.

Жжение.

Спустя какое-то время жжение стало всем, что она чувствовала: в ногах и ступнях… в животе и легких… в горле… Боже, ее горло горело… в черепе… на лице.

Ее охватил огонь, словно в ее венах горел бензин, и мускулы обугливались изнутри и снаружи.

И перед глазами был яркий свет.

Ослепительной яркий.

Слишком яркий.

Но это был не рассвет. Небо оставалось темным… по крайней мере, она так думала…

Смутная мысль пробилась сквозь агонию.

Это Забвение? — задумалась она. Это свечение, эта боль? Жар?

Она умерла?

Она не помнила, чтобы умирала… такое же нельзя пропустить? Но как еще можно объяснить обжигающую агонию?

Шла… она все еще шла. А, может, это мир двигался под ее ногами, а она стояла на месте? Сложно сказать. В глазах двоилось, деревья подбирались ближе к ограде с обеих сторон, тропа, которой она шла, двоилась перед глазами, ей казалось, что нужно было выбирать лево или право… но когда она опускала взгляд, тот видела всего одну дорогу.

Огонь… Забвение.

Нет! — взметнулась мысль.

Боже, ее отец! О, это было ужасно… Абалон останется совсем один в том огромном Тюдоровском особняке, потеряв шеллан и дочь…

Пэрадайз остановилась.

Дорога больше не была пуста.

Когда она сосредоточилась на высокой, непроницаемой преграде впереди себя, ее двойное зрение слилось в более точное представление реальности… и она увидела выстроившихся мужчин.

Дюжина, может и больше.

Все в черном, в капюшонах, обвешанные оружием.

Братство приветствовало ее на входе в Забвение?

Чепуха какая-то.

Когда она покачнулась на ногах, то осознала, что группа невероятно огромных тел надвигалась на нее.

Беги! — приказал внутренний голос. Беги! Это очередное испытание!

Но у нее совсем не было сил. Не осталось сил даже на панику.

Качаясь на воздухе, охваченная огнем изнутри и снаружи, она подумала… пошло все нахрен. Она нарушит все временные рамки, не выполнит задание… это был конец игры. Не будет перезагрузки, и не осталось мотивации, ни внутренней, ни внешней. Если они пристрелят ее, нарежут на кусочки, задавят? У нее нет сил, чтобы сопротивляться.

Значит, это ее конец, да? Блин, папа будет в бешенстве, когда они убьют ее.

Мужчины скоординировано остановились, словно ведомые единым мозгом, Братья замерли перед ней и подняли руки. Приготовившись к очередной боли, она…

Они начали хлопать.

Один за другим, они хлопали ей, не сводя глаз. Когда аплодисменты все продолжались, мужчины сняли маски, открывая ей свои лица.

— Что? — пробормотала она. — Я не понимаю.

Точнее, это она хотела сказать. У нее не осталось голоса, ничего, что могло выразить ее мысли.

Бутч, Брат с бостонским акцентом, вышел вперед.

— Поздравляем, — сказал он мрачно. — Ты — Примус[33].

Пэрадайз понятия не имела, что это такое. И не могла спросить у них.

Словно кто-то выключил провод из сети… свет погас для нее в одно мгновение.