Поцелуй Крови

Глава 21

— Прости… чем-чем они занимаются?

Бутч окинул взглядом чисто мужскую компанию, собравшуюся за обеденным столом. Никто из братьев или солдат не смеялся, не было разговоров на всю столовую. Кучка унылых неудачников просто сидела перед полупустыми тарелками и нетронутыми стаканами с водкой, бурбоном и виски, словно на перекличке бассендхаундов, потерявших свои антидепрессанты.

Не это он ожидал увидеть, вернувшись к Последней Трапезе.

Когда Марисса написала ему, что работает с женщинами над чем-то там, ему показалась хорошей идея разобраться с вопросами учеников.

Он не ожидал подобного траура потому, что леди работали над каким-то проектом.

— Прием? — требовательно спросил Бутч. — Лишились не только яиц, но и слуха?

Роф вздохнул, словно собирался сообщить новость о смерти родственника:

— У них ночь кино.

Закатив глаза, Бутч прошел к своему стулу. Да, было странновато сидеть здесь без Мариссы, но, ради всего святого, это не повод для истерики. К тому же, он был рад, что у его женщины были подруги…

— Они смотрят «Супер Майка», — сказал кто-то.

— Что это, детское шоу? — Он откинулся на спинку стула, когда Фритц поставил перед ним огромную тарелку с ягненком. — Спасибо, дружище… о да, я бы выпил. Плесни Лагавулина…

Бутч замолк, когда осознал, что на него пялился весь стол.

— Чего еще?

— Ты не слышал про Супер Майка? — спросил Рейдж.

— Нет. — Он словно откинулся на спинку, выпив предложенное. — Спасибо. Что-то типа Барни[50]?

— Фильм о стриптизерах, — ответил Голливуд.

Нахмурившись, Бутч отнял стакан от губ.

— Чего?

Ви появился из кладовой с толстым кисетом табака, пачкой бумаги и таким оскалом, словно кто-то спер батарейки от его любимой секс-игрушки.

— Голые, — пробормотал Вишес, садясь на место Мариссы. — С голыми задницами. И они — люди. Господи, нас словно стая собак уделала.

— В стрингах, — истерил кто-то. — Собак в стрингах.

В этот раз Бутч допил порцию, жидкость опалила горло и разогрела желудок. Так, ладно, удивительно, что он не угомонился, пока не допил весь стакан, но, блин, ему было о чем подумать. С одной стороны, его шеллан со своими подругами смотрела кино, пусть и с обнаженкой, ничего страшного.

С другой стороны, ему хотелось найти щиток и обесточить ту часть особняка.

Потом спалить ДВД. И экран.

И утащить свою шеллан в кровать, чтобы показать ей пару трюков, которые и не снились какому-то актеру… о, Боже, в стрингах?

— Все нормально, — услышал он себя, жестом попросив доджена наполнить стакан. — В смысле, во-первых, они любят нас… и, во-вторых, рейтинг ведь не 18+.

— Они там имитируют секс, — заметил Лэсситер с широкой улыбкой, словно пытаясь помочь. — В движении. Ну, знаете, есть член и возвратно-поступательные…

Вишес достал кинжал откуда-то и направил ангелу в голову.

— Продолжишь, и я обкромсаю тебе волосы. С закрытыми глазами.

Лэсситер рассмеялся.

— Да ладно тебе, здоровяк. Я думал, в тебе достаточно сексапила, чтобы не париться из-за такого пустяка. Терзает неуверенность?

— Неуверенности хочешь? Так я тебе устрою…

— Ладно, хватит, — встрял Бутч. — Ви, оставь его. Все нормально, все хорошо… они просто весело проводят время. Что в этом плохого? Они же не спят там с этим парнем.

— Ты так уверен в этом? — Лэсситер улыбнулся. — Думаешь, они не фантазируют о…

Братство издало настолько громкий коллективный рык, что зазвенел хрусталь на люстре, висевшей над столом. И падший ангел, конечно, был идиотом, но далеко не тупым.

Двигаясь медленно, словно на него наставили кучу пушек, он покорно поднял руки.

— Простите. Да пофиг. Я заткнусь прежде, чем меня убьет ваш беспонтовый дискомфорт.

— Мудрое решение, — сухо ответил Бутч. — Хотя я бы с радостью тебе треснул. Так, для профилактики.

Лэсситер вернулся к трапезе, запихивая еду в свою хлеборезку.

Но Братья не так быстро остывали, их прищуренные глаза и оскалившиеся клыки все еще были направлены на болтливого ангела.

— Парни, да ладно вам, все нормально. — Бутч отрезал кусок ягненка и закинул в рот. — М-м, божественно.

На самом деле мясо напоминало картон, но он смаковал на публику. Недолго.

Две минуты спустя он отодвинул полную тарелку в сторону и вылакал вторую порцию вискаря.

— Серьезно. Им нужно немного независимости. Они не обязаны ходить за нами по пятам, и, слушайте, жизнь в особняке крутится вокруг нас. Самое время для них заняться чем-то своим. Действительно. Это чудесно.

Рядом с ним Ви прикурил толстенную самокрутку.

— Да ладно? Тебе нравится мысль, что Марисса смотрит на причандалы какого-то мужика?

— Фильм не 18+… — Когда его голос перешел на скрип, он прокашлялся. — В смысле, не может же быть… нет, не…

— Я уже проверил, — пробормотал Фьюри. — У них ДВД… наверное, они смотрят расширенную версию без цензуры.

— Значит, стриптизеров не обрезали? — Лэсситер вскинул руки прежде, чем послышалось очередное рычание. — Господи, парни, вы такие чувствительные.

Покачав головой, Бутч решил, что не будет защищать ангела.

— Так вот, да, ну подрыгаются немного… грудь покажут. Нечего беситься. Фритц, ты можешь подлить еще?

Дворецкий поспешно взял пустой стакан.

— Кто-нибудь желает десерт? У нас домашнее мороженое и пети гато[51].

Бутч перевел взгляд на Голливуда:

— Что скажешь, старина?

Когда Рейдж просто опрокинул стакан с имбирным элем, Бутч с проклятьем обратился к Фритцу.

— Этот слопает, даже если все откажутся.

— Принеси мне десерт, — сказал Рейдж.

Фритц поклонился со стаканом Бутча в руке.

— Хорошо, мой господин. Я заменю вашу тарелку…

— Нет. Я хочу целую порцию. Весь пирог и все мороженое.

Иииииииии в итоге угрюмая аудитория из скольких-то там свидетелей созерцала, как Голливуд уничтожает пятнадцать маленьких шоколадных пирожных и два галлона ванильного мороженого.

Словно наблюдаешь, как сохнет краска, но не было слышно запаха химии, и расцветка комнаты не изменилась.

Хорошие новости — алкоголь сделал свое дело, затуманив мозги Бутча, делая его тело онемевшим и одновременно возбужденным.

— Можно еще? — попросил он доджена, который убирал последнюю тарелку, измазанную шоколадом. — Большое спасибо.

Когда стакан вернулся на место, Бутч отодвинул стул от стола.

— С меня хватит. У меня осталась работа.

Не в обиду остальным, но тусоваться в такой компании — значит загонять себя в еще большую депрессию. Еще немного, и он полезет в петлю.

Выйдя из столовой, Бутч помедлил в фойе. Посмотрел на лестницу. Попытался представить, как Мариса пялится на какого-то актера в исподнем…

— Ну, правда. Все нормально. Это ей на пользу.

Он достал телефон и открыл их переписку. Помедлив, он подумывал просто отправить ей сообщение, ну, напомнить…

Вау.

В свою человеческую бытность, ему всегда было плевать на подобные вещи. Марисса была не просто единственной любовью в его жизни, она была достойной женщиной, которая никогда не изменит ему. И, алло, она же не побежала в паршивый мотель с парнем, ради всего святого. Она тусила со своими подругами, как он порой зависал с парнями.

Это смехотворно.

Он был не из ревнивых…

Услышав топот, он посмотрел через плечо. Это был Рейдж, и в руке брата пенился стакан с Алказельцером.

Голливуд посмотрел на лестницу. И, сто процентов, он думал о том же, что и Бутч.

— Я наверх, — заявил парень.

— Так, стой, стой, тпру! — Бутч схватил огромную лапу и с силой сжал. — Ты не можешь туда вломиться.

— Это еще почему?

— Это девчачьи посиделки.

— Ну так я платье надену.

— Гребаный ад, Рейдж. Ты серьезно?

В фойе вышли Ви, Джон Мэтью и Тор. И все остальные, включая Рофа… даже Мэнни — стопроцентный человек — был среди несчастных ублюдков.

— Мы туда не пойдем, — объявил Бутч. — Сейчас мы поиграем в бильярд, напьемся, поболтаем о говнюках, которых прикончили в Браунсвике. Мы чертовски клево проведем ночь… день или что там, плевать. А сейчас поднимайте яйца с пола, вспомним, как ведут себя настоящие мужики.

***

— Опытный парень. Это я так, к слову.

Услышав слова Дока Джейн, завороженная аудитория, не сводившая глаз с большого экрана, выразила безмолвное и коллективное согласие.

Пэйн издала еще один, ставший уже ее фирменным, восхищенный свист.

Хэкс выругалась и закинула в рот порцию «Милк Дадс», воскликнув:

— Черт, сынок, а ты крут! Нереально!

Марисса снова рассмеялась. Она не могла определиться, что было чудесней — фильм или компания… наверное, компания. Хотя, она была вынуждена признаться, на людей было не так уж противно смотреть.

А потом раздалось очередное улюлюканье и свист.

Боже, она не могла вспомнить, когда в последний раз так смеялась. Было что-то особенное в женской компании, шутки казались и плохими и хорошими одновременно, смех — громче, а глупость — еще более невообразимой.

Как выяснилось, все это было прекрасно.

И напомнило, насколько это чудесно, когда тебя принимают такой, какая ты есть, когда на тебя не накладывают внешних ожиданий, не сдерживают никакие дефекты и недостатки, с которыми она родилась. Никакого осуждения, только любовь.

Прибавить количество мужчин, почти настолько же горячих, как ее хеллрен? Просто сказка.

Когда закончился фильм и на экране появились титры, женщины захлопали, словно актеры могли слышать их в самой Калифорнии.

— Ты научишь меня такому свисту? — спросил кто-то у Пэйн.

— Просто вставляешь два пальца в рот и дуешь, — ответила женщина.

— Похоже на цитату из фильма, — рассмеялся кто-то.

— Они снимут третью часть…

— Майк Супер Гигант…

— Тогда нужно будет пересмотреть первую и вторую часть… нужно поддерживать эту традицию…

— Кто-нибудь пересматривал недавно «Девять с половиной недель…»

— Что это…

Одна за другой, они встали из мягких кожаных кресел и потянулись, в тусклой комнате без окон захрустели позвоночники, плечи. И было забавно… Мариссе захотелось встрять в разговор и сказать что-то весомое и значимое, как-то обозначить важность происходящего. Но она не могла подобрать нужных слов.

Вместо этого, она сказала:

— Хэй, мы сможем повторить?

Может, именно это она и имела в виду.

Ну, вот так сюрприз, компания оказалась всеми руками «за»: радостные возгласы были такими же громкими, как и гул на танцевальных сценах, и она испытала облегчение при мысли, что это прекрасно проведенное время — не разовое мероприятие.

— Думаю, в следующий раз мы устроим марафон Криса Прэтта. «Стражи Галактики», — сказала Бэт.

— Это парень, который с братом? — спросила Белла.

— Нет, с братом Хэмсворт, — ответил кто-то.

Двинувшись по среднему пролету, Марисса скомкала пустую упаковку «Милк Дадс» и точным броском в обод отправила ее в корзину. Она внезапно осознала, что ей не терпится увидеть Бутча… и не из-за того, что насмотрелась на полуобнаженные тела, она соскучилась по нему… смехотворно, учитывая, что они совсем недавно виделись.

Направившись к двери у стеклянной витрины с конфетами, она открыла ее с улыбкой…

— Милостивый… Боже, — выпалила Марисса, отшатнувшись.

Коридор был заполнен мужчинами, Братья, солдаты и Мэнни сидели на полу, прислонившись спиной к стене, вытянув ноги, скрестив в лодыжках или коленях.

Очевидно, они много выпили, пустые бутылки от водки и виски были разбросаны вокруг, бокалы покоились либо в их руках или на бедрах.

— Ну, все не так жалко, как это смотрится, — заметил Бутч.

— Лжец, — пробормотал Ви. — Именно так оно, черт подери, и есть. Думаю, что сейчас я точно начну вязать, уже по-настоящему.

Когда женщины вышли вслед за ней, каждая из них испытала шок, неверие, а потом изумление.

— Это я один такой, — прохрипел кто-то из мужчин, — или мы тут все устроили массовую само-кастрацию?

— Думаю, это прекрасно описывает ситуацию, — согласился кто-то. — С этого дня я ношу нижнее белье. Кто со мной?

— Лэсситер уже носит, — сказал Ви, поднимаясь на ноги и подходя к Джейн. — Привет.

А потом пришло время для масштабного воссоединения.

Пока пары находили друг друга, Бутч улыбнулся, когда Марисса подошла к нему и протянула руку, чтобы помочь ему встать с пола. Когда они обнялись, он поцеловал ее в шею.

— Сейчас ты меня точно разлюбила? — пробормотал он. — Я же гребаный подкаблучник.

Она прильнула к нему.

— Почему? Потому что ты чахнул по мне, пока я смотрела с подружками пошлое кино, которое, в действительности, было не таким уж пошлым? Я думаю, что, на самом деле — приготовься — оно было вполне милым.

— Я все еще мужик.

Она потерлась о его тело, и, с протяжным мммм, ощутила эрекцию.

— Да, я чувствую.

***

Когда в воздухе вспыхнул связующий аромат Бутча, он взял Мариссу под локоть и увел глубже в крыло для персонала. Не считая Ви и Джейн, остальным было не так далеко идти: Яма располагалась в другой части внутреннего двора, но сейчас стоял день, а значит, придется спуститься вниз, потом туннель и под землей до самой спальни.

Он столько не вытерпит.

Едва ли.

Первая доступная и свободная комната оказалась незанятой спальней для персонала, с задернутыми шторами, двумя парными кроватями без простыней и очень удобным медным замком.

Бутч не потрудился включить свет, он просто прижал свою женщину к себе и запечатал рот в крепком поцелуе, пинком закрыв дверь и мысленно заперев замок, как истинный профи.

— Ты так сильно нужна мне, — прорычал он.

— Возьми меня, — выдохнула она ему в губы.

Идеально, черт подери, проревел его член в штанах. И к слову о выполнении приказов: Бутч проворно подвел Мариссу к кровати, усадил и сам опустился на колени перед ней. Сделав глубокий вдох, он рассмеялся.

— Что? — пробормотала она, с полуопущенными веками, невероятно аппетитная.

— Ты возбуждена.

— Это естественно.

— Не была, когда вышла из кинозала.

— А должна была? Почему? Мы с девчонками просто хорошо провели время. Словно в музей сходили. Ты оценишь искусство, но не понесешь же домой.

— Значит, я все еще первый среди твоих любимчиков?

— Мой единственный.

Ну, от этого его грудь вздулась как у петуха, член довольно дернулся в штанах. Сверкнув клыками, Бутч сказал:

— Об этом я и говорю.

— Ты ревновал? — спросила она. — К фильму?

— Ага.

Ее смех был таким непринужденным и расслабленным, счастливым, и он надеялся, что они с девчонками соберутся снова, чтобы, да, посмотреть, как сексуальные человеческие парни вращают бедрами на экране, если благодаря этому его супруга способна так расслабиться. Конечно, он не напишет этому Тэннингу Чатуму письмо с благодарностями, но он был более чем признателен женщинам и их дружбе.

Все, кто заботятся о его шеллан, были в его списке.

Сосредоточившись на деле, Бутч раздвинул ее бедра и плавно толкнул Мариссу на кровать. У него была куча планов на последующие два часа, которые хотел провести между ее ног… но его член столько не вытерпит.

Он хотел войти в нее. Сейчас.

Нацелившись на ее брюки, Бутч быстро расстегнул их и стянул с этих длинных, изумительных ног. Потом его ладони поднялись вверх по ее икрам, бедрам. Марисса со стоном раздвинула ноги еще шире, будто хотела этого также отчаянно, как и он, открывая блестящее лоно… и тогда Бутч совсем слетел с катушек.

Достав член, он устремился прямо к ее сердцевине, без преамбулы, без прелюдии… они оба были за гранью.

— Марисса, — простонал он, погружаясь в нее, глубоко, ощущения были одновременно знакомыми и электрическими.

Выругавшись на выдохе, он отпустил себя, и его бедра взяли верх, потираясь, входя, погружаясь… и ему нравилось, как Марисса держалась за его шею и плечи.

— Возьми мою вену, — приказала она.

Его клыки уже выступили из челюсти, и Бутч с шипением раскрыл рот. Укусив ее в свое любимое местечко, с левой стороны шеи, он сделал глубокий глоток, и вкус ее крови вкупе с сексом вынесли ему остатки мозгов.

Но долго он не протянет. Ниже пояса все развивалось слишком интенсивно, слишком быстро. Зализав ранки, Бутч изменил позу, чтобы войти еще глубже… потом обхватил ее бедра и подался вперед, насаживая на себя, так жестко, что металлический подголовник, который бился о стену, и пружинный матрас вторили единой симфонии скрипов.

Он услышал, как добился своей цели: Марисса кончила, его обычное, ничем не примечательное имя вырвалось из ее рта в наполненный сексом воздух… и он хотел остановиться, чтобы почувствовать, как стенки ее лона ритмично сжимали его член. Но он давно потерял контроль. Яйца покалывало, таз перешел в режим автомата, поэтому он мог сдержать его так же успешно, как остановить биение своего сердца… а член испытывал странную комбинацию онемения и суперчувствительности…

Оргазм вышел настолько сильным, что перед глазами замелькал фейерверк, и даже тогда Бутч знал, что еще не закончил.

Он продолжал вбиваться в нее, снова сменив позу, его вес уже держался на пальцах ног и руках, чтобы не раздавить ее.

Еще глубже. Невероятно.

Кровать была в меньшем восторге, начав миграцию по комнате.

Но остановиться было невозможно. Он просто пошел за ней следом… пока каркас услужливо не уместился в дальнем углу.

А вот и упор.

Гребаный ад. Идеально.

Бутч продолжал вбиваться в нее, тело двигалось само по себе, недели… если начистоту, то месяцы… ощущения, что их разделяло что-то, исчезли, словно он вытрахал разделявшую их дистанцию из этого мира.

Куча оргазмов. Того фантастически ужасного типа, когда от страсти скрючивает лицо, а по утру, после пробуждения, ниже пояса тебя ждут весьма неприятные последствия.

Когда все, наконец, кончилось, он рухнул на Мариссу. Он хотел перекатиться, чтобы ей было легче дышать. Правда. Хотел.

Нужно перекатиться.

Ага.

Через три… два…

…один.

Но у него ничего не вышло, казалось, будто на позвоночнике припарковали «Хаммер».

Марисса скользнула ладошками по его рукам.

— Ты невероятный.

Бутч попытался поднять голову. И обнаружил, что тот же паскудник с «Хаммером» оставил внедорожник на его затылке.

— Нет, это ты. — По крайней мере, именно это он хотел сказать. Изо рта вышла речь пережившего инфаркт пациента.

— Нет… это ты, — повторил он.

— Что?

Он мог лишь рассмеяться, и внезапно Марисса рассмеялась в ответ… и тогда Бутч заставил себя слезть с бедной женщины. Она последовала за ним, а потом, после ерзанья они устроились на кровати. Тела все еще излучали огромные волны жара, поэтому им было тепло даже без одеяла.

— Бутч, я люблю тебя, — сказала Марисса.

В кромешной темноте он знал, что она смотрела на него, и ему это жутко нравилось. Он хотел ее безраздельного внимания, жаждал и нуждался на каком-то жалком, к-слову-о-кастрации уровне. Но он никогда не потребует этого от нее… и для нетерпеливого сукина сына, он был более чем настроен ждать. Но когда что-то дарили по доброй воле? Ее любовь, ее внимание были подарком, к которому он никогда не сможет привыкнуть, как и она сама.

Закрыв глаза, он чувствовал, насколько сильно Марисса любила его… и забавно, что порой, когда состоишь в отношениях, в браке, так долго живешь с любимым человеком, подобные мгновения остаются такими же удивительными и волшебными, как и невероятный миг, когда впервые было произнесено «Я тебя люблю».

— Боже, я тоже тебя люблю.

Сейчас он поцеловал ее мягко и нежно, и не потому, что выдохся… на самом деле, если бы Марисса захотела второй раунд, он бы с охотой пробежал дистанцию. Нет, он целовал ее нежно потому, что эмоциональная связь между ними была одновременно сильной, как стальной трос, и тонкой, словно травинка.

Марисса кончиками пальцев пробежала по его груди.

— Ты бы хотел что-нибудь во мне изменить?

— Невозможно. Идеал невозможно сделать лучше. И нет, никогда.

— Ты милый.

— Такого обо мне точно нельзя сказать.

— Ну, ты милый со мной. — Пауза. — Я могу попросить помочь кое с чем?

— Я буду очень зол, если ты этого не сделаешь.

Опять длинная пауза. Настолько, что он перевернулся на бок и подпер голову рукой. Сейчас он пожалел, что в комнате было мало света, полоски из-под двери не хватало.

— В чем дело?

— Я знаю, как ты занят с работой и учебной программой…

— Стой. Ты серьезно? — Он нахмурился, хотя, наверное, Марисса и не видела. — Ты хочешь сказать, что есть что-то важнее тебя?

Она выдохнула проклятье, словно сдаваясь.

— Ты можешь помочь мне найти убийцу той женщины? Выяснить, кто она, что случилось с ней, кто сделал это с ней?

Он не колебался.

— Да, помогу. Почту за честь.

Ее облегченный вздох послужил еще одним комплиментом, к которым он никогда не привыкнет.

— Спасибо, — пробормотала она.

— Я собирался сам предложить, но решил уважать твои решения.

— Я не могу оставить ее в безымянной могиле.

— Этого не случится. Я об этом позабочусь. — Он снова нахмурился в темноте. — Но ты должна кое-что иметь в виду.

— Что?

— Я не смогу спустить все на тормозах.

— О, я знаю. Мы будем копать, пока все не выясним.

Бутч покачал головой.

— Я не об этом. У вампирской расы нет полиции. Нет тюрем…

— Есть исправительная колония где-то на западе. По крайней мере, раньше была. Не знаю, что с ней случилось…

— Вот именно. Нет процессуальных норм и наказания за преступления внутри расы. Способа наказать виновного или разобраться с ложными обвинениями. Роф, вернувшийся к традиции аудиенций, очень помогает в решении определенных споров, но он и судья, и суд присяжных одновременно… ничего страшного, пока дело не касается особо тяжких убийств и преступлений. И они еще будут. Это справедливо для любого общества, с клыками или без.

— Тогда что ты хочешь сказать?

Он понизил голос до рыка:

— Если я выясню, кто сотворил это с невинной женщиной, я не оставлю это безнаказанным. Ты понимаешь, к чему я клоню?