Поцелуй навылет

17

Фоби проспала до трех часов дня, разбуженная непрерывно звонящим телефоном. Автоответчик был выключен со вчерашнего дня, так как Флисс гладила свои вещи и забыла вставить вилку в розетку.

Когда Фоби, зевая, подняла трубку и сказала «алло», то услышала короткие гудки.

Она как раз пользовалась зубной нитью, когда ее внезапно осенило, что пропущенный звонок мог исходить от Дэна. Вероятно, он пытался связаться с ней со вчерашнего дня, но автоответчик был отключен. Может быть, он всего на пару минут ускользнул от Мицци и ее пронзительного голоса сразу после воскресного обеда, чтобы позвонить ей, а она не успела подойти к телефону.

Фоби натянула летнее платье на бретельках, на котором не хватало нескольких пуговиц, и обула старые босоножки, стараясь не удаляться от переносного телефона, лежащего на ее кровати.

Кто-то яростно зазвонил в дверь.

— Где ты была? Я начала думать, что тебя нет, — проскрипел знакомый голос.

Это была Милли.

Вздохнув, Фоби нажала на кнопку, открывая дверь, и отвернулась, чтобы вытереть телефон, издающий крайне неприятный запах. Но через секунду раздался второй звонок.

— Да?

— Спускайся сюда и помоги мне занести весь этот хлам, — потребовала ее сестра.

— Какой хлам?

— Вещи Саскии. Мы с Гоутом случайно встретились с ней на улице. Бедняжка тащилась сюда пешком от станции метро. Она только что ушла за сигаретами.

— Саския переезжает к тебе? — прокричала Милли из кухни. Она готовила себе бутерброд из остатков творожного сыра, маленьких помидоров, коричневых ломтиков авокадо и лаваша.

— Надеюсь, что нет, иначе Флисс сойдет с ума, — застонала Фоби, осторожно заглядывая в чемодан, лежащий рядом с ней.

То, что она увидела, не прибавило ей оптимизма. На нее смотрели несколько футболок, затем показался блейзер шестнадцатого размера и спортивный костюм.

Рядом с диваном нестройно зазвонили оба телефона — обычный и переносной, спасенный Фоби из мусорного контейнера. Через секунду раздался звонок в дверь.

— Я подойду к телефону, а ты открой дверь. — Милли потянулась к аппарату.

Саския появилась несколько минут спустя, с трудом преодолев последние ступеньки. Она совершенно не обрадовалась тому, что Милли и Гоут еще никуда не ушли. Тяжело опустившись на расшатанный стул, она едва поздоровалась с Фоби.

— Можно нам чего-нибудь выпить, сестренка? — весело спросила Милли.

Саския испустила резкий прерывистый вздох и взглядом приказала Фоби отделаться от них.

— Э-э-э… Вчера я видела Феликса. — Фоби присела на диван рядом с ней в ожидании очередного нескончаемого потока слез. — Он был в «Барелле».

Саския внезапно притихла.

— Он тоже тебя видел? — прошептала она.

— Что-то в этом роде. — Фоби вспомнила свой маскарад с платком и темными очками. — Я была переодета.

Саския так яростно кусала губы, что они покраснели.

— С кем он был?

— Со своим братом — кажется, его зовут Манго — и еще с несколькими друзьями. С ними был брат Флисс Селвин.

— Селвин — брат Флисс?

— Да. Разве ты не знала?

Саския покачала головой. Ее движения казались автоматическими.

— И как… — Ее голос напоминал кваканье лягушек в маленьком пруду в разгар жаркого летнего дня. — Как он выглядел?

Фоби помедлила с ответом. Саския мучила себя, и Фоби не испытывала ни малейшего желания сыпать ей соль на раны.

— Нормально. — Она пожала плечами. — Мне он показался немного худым и нездоровым.

Саския продолжала сидеть неподвижно, только сильнее закусила губу и еле заметно кивнула.

— Он был не с девушкой? — Ее голос становился все тише и тише.

Фоби отрицательно покачала головой.

Прижав ладони к крепко закрытым глазам, Саския вытянула ноги, обутые в поношенные сандалии, и положила их на картонную коробку.

— Я все еще люблю его, Фредди, — выдохнула она едва слышно. — Я так его люблю…

— Я знаю. — Фоби обняла ее.

В первый раз Саския с благодарностью приняла ее сочувствие. Она крепко ухватилась за Фоби и тихо всхлипывала, отчего промокала тонкая ткань платья Фоби, и она чувствовала влагу слез на своей коже. Саския приглушенно заговорила.

— Я не хочу, чтобы ты причинила ему сильную боль, понимаешь? — пробормотала она. — Я просто хочу, чтобы ты его немного встряхнула.

Фоби смотрела вперед застывшим взглядом. Она втайне предполагала, что Саскии следовало бы возлагать поменьше надежд на ее способность причинить Феликсу боль, но она также знала, что должна скрывать свои сомнения, пока эмоциональное состояние Саскии было таким неустойчивым.

— С ним все будет хорошо. Возможно, он будет немного растерян и унижен, но никто не собирается ломать ему жизнь, — заверила ее Фоби. — Он лишь поймет, что ты была и есть само совершенство и каким сукиным сыном он оказался.

«Или он попросту меня проигнорирует, и наша затея будет иметь обратные последствия», — подумала она.

— Ты правда так думаешь? — Саския подняла залитое слезами лицо, отчаянно требуя подтверждения.

Фоби убрала с ее лица прядь волос и кивнула, возненавидев себя за трусость.

— Значит, ты считаешь, что он захочет меня вернуть?

Фоби сдержала возмущенное восклицание, что он ее не достоин.

— Возможно, ты сама не захочешь, чтобы он вернулся, — осторожно сказала она.

— Я уже сейчас этого хочу! Разве не видно? — Саския с яростью оттолкнула ее и поднялась с дивана. — О боже, Фоби, разве не ясно, что я приму его назад сегодня, сейчас, в эту самую минуту, стоит ему только попросить об этом.

Она потянулась за сигаретой.

Фоби выпрямилась и посмотрела на ее дрожащие руки. Саския в спешке сломала две сигареты, прежде чем достать третью и зажечь ее.

— В таком случае, — медленно сказала Фоби, понимая, что нервы у Саскии натянуты, словно струны арфы, — мне кажется, мы выбрали неправильную тактику.

— Почему?! — возмутилась Саския. Видимо, она так не считала.

Фоби закусила губу и в последний момент передумала. Сначала она собралась отказаться от участия в плане, сказать Саскии, что ей самой нужны перемены, а не Феликсу. Она чуть не начала сыпать широко используемыми в психологии банальностями, типа «ты никогда не перестанешь любить его, если не научишься вновь любить себя» или «месть может быть сладкой, но она оставляет после себя горький привкус». Но какое она имела право читать ей мораль, когда она сама считала невозможным смотреть на Дэна иначе чем через розовые очки для влюбленных, пораженных слепотой?

— Может быть, — вместо этого она решила пойти окольным путем, — именно ты должна проучить Феликса, а не я?

— Ну да, конечно!

— Сейчас я просто отвратительна. Я прекрасно знаю, что он не захочет даже взглянуть на меня, кроме как в одной из своих мерзких игр. — Саския нетерпеливо бросила сигарету и подошла к дивану, чтобы взять еще одну. — Кроме того, сейчас я не чувствую в себе достаточно сил.

Она взглянула на Фоби. Ее лицо казалось застывшей маской несчастья.

— Давай посмотрим правде в глаза: я не смогу этого сделать, потому что все время думаю о нем. А ты к нему совершенно равнодушна.

— Не совсем. — Фоби засунула в рот палец. — Я ненавижу его за то, что он с тобой сделал.

Саския вздрогнула.

— Поэтому именно ты преподашь ему урок, а не я. Но сначала — не грызи ногти, Фредди! — сначала я должна научить тебя тому, как заполучить мистера Дерьмо. — Она кивнула в сторону сумок и коробок, которые загромождали пол.

— Что в них? — Фоби заметила, что распухшей от жары лодыжки Саскии коснулось нечто, похожее на страусиное перо.

— Часть я одолжила у Портии, — объяснила она. — Остальное — это те вещи, которые я больше не могу надеть. Конечно, там нет ничего слишком вызывающего, чтобы Феликс не смог узнать вещи. Еще я привезла несколько бутылок рома от дедушки.

— Они знают обо всем, что произошло? — неловко спросила Фоби. — Портия и твой дедушка?

— Боже, нет! Портия пришла бы в ужас, а дедушка достал бы свой мушкетон, если бы услышал об этой истории с Феликсом.

— И ты… э-э-э… хочешь остановиться здесь, пока мы составляем план и все остальное?

Саския покачала головой:

— Спасибо, но я поживу у Портии, пока она в отъезде. Я здесь только для того, чтобы оставить вещи и забрать ключи.

— Она в отъезде?

— В Америке, по-моему.

Саския порылась в чемодане и достала новую пачку сигарет «Мальборо лайтс».

— Портия позвонила сегодня вечером, чтобы извиниться. Вчера по телефону мы немного поспорили, — объяснила она. — Ее не будет около двух недель, и я подумала, что мы сможем воспользоваться ее квартирой в качестве опорного пункта и места первых жарких свиданий Франсес. Это добавит таинственности.

— Кто такая Франсес?

— Ты глупая! — Саския зажгла сигарету и поморщилась, когда ей на глаза попалась сумка, которую недавно осматривала Фоби. — Черт, эта сумка моя. Я собиралась оставить ее в Фулхэме. Тебя можно назвать Франсес Куртолье — просто, но со вкусом. А еще… — она запустила руку в сумку с порванными ручками, — я записала тебя к парикмахеру на завтра, в десять часов утра. Салон находится на Саутэмптон-стрит. В среду устраивается большая частная вечеринка в клубе «Нерон», — продолжила Саския. Ты разыграешь из себя Золушку на балу, и Феликс не сможет не заметить тебя. Потом ты его очаруешь и уйдешь пораньше.

— И сяду в такси с ботинками седьмого размера, перевешенными на шнурках через плечо?

— Ты поедешь на метро. — Саския криво улыбнулась. — Наш бюджет не настолько велик.

Главный стилист салона красоты по имени Лу держал прядь отросших волос. Он приподнял очень тонкую и очень изогнутую бровь и взглянул на Фоби.

— Итак, в черный цвет? — Лу приподнял вторую бровь.

— Что? — Кое-как выщипанные брови Фоби тоже взмыли вверх, и они уставились друг на друга, словно парижские актеры-мимы.

— Да, моя сладкая. Так у меня записано. Черный цвет, коротко, шокирующе.

— Я действительно так сказала?

— Да. — Лу поджал губы и наклонил голову набок. — Не самая лучшая стрижка для твоего лица, но с твоими скулами и длинной шеей может получиться неплохой эффект. Посмотрим, что у нас выйдет. Я люблю вызов.

Фоби слабо улыбнулась и решила, что она задушит Саскию.

— Боже, ты выглядишь потрясающе! — Саския оторвала взгляд от журнала «Вог», который она держала в руках. Ее голубые глаза расширились от изумления, когда через час появилась Фоби.

Лицо Фоби раскраснелось от сушки волос феном. Она подняла руку, чтобы взъерошить непривычные черные локоны, уложенные гелем, но Лу крепко схватил ее за руку и повел к своему столу в нетерпеливом ожидании чаевых.

— Разве она не прекрасна? — Он кивнул Саскии, поспешно отводя взгляд от ее собственной копны крашеных волос, светлых у корней. — Я был не совсем уверен, что у нас получится, но теперь мы неотразимы, не правда ли, моя сладкая?

— Конечно, мой милый, сладкий малыш. — Фоби приторно улыбнулась ему и посмотрела на свое отражение в одном из огромных зеркал в позолоченных рамах.

Это было действительно смело. Очень, очень смело, подумала Фоби. Короткие блестящие волосы аккуратно обрамляли лоб и уши, спускаясь к шее, постепенно уменьшая свою длину, пока на затылке не осталось нечто, похожее на щетину. Они были такими черными и сияющими, что она почти видела в их отражении свое ошеломленное лицо.

— Тебе нужно будет подстригать волосы на затылке и подкрашивать корни раз в две недели, а остальные волосы раз в месяц, моя сла… э-э-э… Фоби. — Лу в последний раз провел рукой по ее волосам, довольный своей работой, и танцующей походкой направился к столу, чтобы выписать счет.

— Ты выглядишь потрясающе, — повторила Саския и обошла Фоби, словно турист из Японии, осматривающий статую Эроса.

— О боже! — Фоби уставилась на счет. — По-моему, один ноль здесь лишний. В «Далиле» цены значительно ниже. — Ее кредитная карта не переживет такого потрясения.

Лу поморщился, чувствуя себя глубоко оскорбленным. Он не предполагал, что имел дело с представительницей класса пролетариата, пусть даже красивой. Остальным его клиентам и в голову бы не пришло взглянуть на счет, перед тем как небрежно бросить на стол свои блестящие кредитки Amex и заглянуть в туго набитые кошельки, чтобы оставить двадцать фунтов чаевых.

— Я заплачу, — быстро вмешалась Саския.

— Даже и не думай, Саския. — Фоби подумала, что сможет выписать чек и датировать его тысяча девятьсот восемьдесят пятым годом в надежде, что этого никто не заметит. — Это мои волосы.

— Но это моя месть.

Под удивленным взглядом Лу Саския оттолкнула Фоби и достала свою собственную кредитную карточку.

После того как они обошли Саут-Молтон и Бонд-стрит, с угрожающей скоростью наполняя сумки покупками, Фоби и Саския заглянули в небольшое кафе, чтобы выпить сока и джин-тоника, прежде чем расстаться.

— Я заплачу, — заявила Саския, схватив счет до того, как Фоби его заметила.

Когда они вышли на Дэйвис-стрит, Фоби остановилась у магазина «Вивьен Вествуд» и начала рыться в сумке в поисках телефона Жоржет Грегори.

— Саския, я знаю, что тебе не понравится, если я снова заговорю о деньгах, — выпалила она, боясь огорчить ее, — но я беспокоюсь… Нет, не спорь!.. и я пообещала, что передам это тебе. Может быть, ты о ней слышала — она организует торжества. Флисс подрабатывает у нее пару дней в неделю, но она ищет кого-нибудь на постоянную работу. Она великолепна, хотя немного странная, и она может помочь с Феликсом.

Фоби сглотнула. «Зачем я это сказала?» — с ужасом подумала она.

Саския, которая сначала выглядела устрашающе, внезапно засияла, словно выиграла партию в бильярд.

— Спасибо, — прерывающимся от волнения голосом поблагодарила она. — Она действительно сможет помочь?

— Я думаю, она больше заинтересована в том, чтобы ты у нее работала, и она очень хорошо платит.

— Ладно. — Саския торопливо засунула записку с номером телефона в карман и опустила глаза. Э-э-э… Я не уверена, что хочу сейчас работать. Знаешь, я не особенно хорошо печатаю, и в настоящее время я с трудом выношу свою собственную компанию, не говоря уже о том, чтобы на кого-нибудь работать. Но все равно спасибо, Фредди, правда. Не только за это — за все. За то, что ты здесь. Я очень тебе благодарна.

Сильно покраснев, она поцеловала Фоби в обе щеки и быстро ушла. Фоби слышала шуршание, которое издавали ее трущиеся друг о друга бедра, обтянутые джинсами.

Когда Саския исчезла в парке Гросвенор-сквер, Фоби закрыла глаза и прислонилась к нагретым солнцем перилам, обжигающим кожу, словно раскаленное железо. Она так жалела о принятом решении, но не хотела себе в этом признаваться, понимая, что было слишком поздно отступать.

Повесив сумку на плечо, она направилась к Дьюк-стрит.

Ей казалось, что Саския стала ее тенью. Она просачивалась сквозь камни на мостовой, выглядывала из-за углов, скользила по стенам и преследовала ее повсюду.

Вернувшись в квартиру, она обнаружила, что Флисс сделала короткую остановку, прежде чем снова куда-то умчаться. В стиральной машине крутилось ее белье, на кровати Фоби лежала плитка шоколада, а на холодильнике висела очень грубая записка, адресованная «улизнувшим похитителям салата».

Но еще большее беспокойство у нее вызвала огромная корзина цветов, которую оставили на кухонном столе. Она была размером с холодильник, но издавала несравненно более приятный аромат. Все цветы, с завистью заметила Фоби, были красными. Бутоны, тесно прижатые друг к другу, словно в тех букетах, которые продают в палатках перед выходом из метро запаздывающим неверным мужьям, были красными, как приемная Жоржет.

Очевидно, Айен сумел переубедить Флисс. Неудивительно, что Окончательный Разрыв не состоялся.

— Жалкий позер, — пробормотала Фоби голосом старой угрюмой ведьмы. — А у алтаря на меня будет с любовью смотреть Дэн, — после короткого размышления добавила она.