Поцелуй навылет

34

Фоби вернулась в Айлингтон в воскресенье вечером. Стараясь избежать вопросов о Париже или выходных в Беркшире, она сразу прошла на кухню и засунула свои грязные вещи в стиральную машину.

— С днем рождения. — Флисс поцеловала ее в щеку и протянула неаккуратно завернутый подарок, прежде чем схватить свою куртку и снова направиться в гостиную.

— Ты уходишь? — Голос Фоби задрожал.

— Теперь, — она натянула куртку, — когда я должна подготовить еще полдюжины скульптур и организовать вечеринку, мне придется работать по ночам.

— А ты не могла бы отложить вечеринку и устроить ее после твоей выставки? — с надеждой предложила Фоби.

— Боже, нет! — Флисс направилась к двери. — Мысль о выставке поможет мне сохранить благоразумие. Я собираюсь закончить и упаковать все скульптуры до того, как в пятницу мы поедем к Саскии. Поэтому в следующий вторник я буду просто обязана появиться в галерее.

«Я сейчас, скорее всего, включила бы газ и засунула голову в духовку», — слабо подумала Фоби.

— Я собираюсь бросить работу у Жоржет после августовского праздника. — Сгибаясь под тяжестью сумок, Флисс зубами взяла со столика проездной билет на метро. — Я слишком измотана, чтобы справиться с работой. Кроме того, сейчас у нее есть Саския.

— Держу пари, ты будешь работать в два раза усерднее, потому что боишься сказать ей об этом. — Фоби тоже вернулась в гостиную.

— Ах да, Саския рассказала тебе, что вечеринка пройдет в Дайтоне? — Флисс уже стояла за дверью.

— Да. — Фоби потерянно опустилась на подлокотник дивана.

— Здорово, да? Это место кажется идеальным. — Флисс вернулась в холл, чтобы проверить, что она ничего не забыла. — И мы можем оставить дом в жутком беспорядке, прежде чем туда въедет твой любовник со своей женой.

Громко хлопнув дверью, она ушла.

Фоби прижала ко рту кулак и посмотрела на потолок глазами, в которых стояли слезы.

Она не разбирала свою почту целую неделю, и столик был завален конвертами. Кроме поздравительных открыток, здесь лежали несколько писем с отказами в работе, большая стопка ненужной почты и очень неприятное письмо из банка, в котором ей напоминали, что Фоби в очередной раз превысила кредит.

— Еще десять фунтов, и они подадут на меня в суд, — пробормотала она, делая из письма бумажную шапку, которую надела на голову.

От Дэна ничего не было, горестно заметила Фоби. Возможно, он собирался подарить ей открытку завтра вечером.

Стараясь не слоняться бесцельно по дому, она приняла ванну, взяв с собой переносной телефон на тот случай, если вдруг позвонит Дэн.

Когда незадолго до полуночи позвонила Саския, Фоби не смогла скрыть своего разочарования.

— А, это ты. — Она опустилась на пол и прижала колени к груди.

— Ты уже звонила Феликсу?

— Нет.

— Ты не думаешь, что тебе следует позвонить?

— Я позвоню завтра.

— Хорошо. Только на этот раз постарайся говорить веселее. И не рыдай из-за Дэна.

Фоби подавила всхлип.

— Саския, я забыла тебе кое-что рассказать, — выдавила она, чувствуя отчаянное желание сделать что-нибудь хорошее после выходных, во время которых она причиняла только боль.

— Что? — Голос Саскии повысился на пару октав.

— У Феликса есть твоя фотография — вы там вдвоем. Она у него дома. Я видела ее, когда была в его комнате в пятницу вечером и разговаривала с Диланом.

— Правда? — В ее голосе звучала невыразимая радость. — Ты говоришь это не просто для того, чтобы сделать мне приятное?

— Она в той большой рамке, которая висит у него на стене. — Фоби закрыла глаза, когда она вновь почувствовала укол ревности, словно ей в живот вонзили горячее, посыпанное солью лезвие ножа.

— Вместе с фотографиями его родителей и остальными снимками? — восторженно рассмеялась Саския.

— Да.

— О боже, спасибо тебе, Фоби! — Она почти кричала от радости. — Огромное спасибо, что ты мне сказала об этом. Наверное, он еще что-то чувствует ко мне, как ты думаешь? Знаешь, эта рамка единственное, что ему удалось спасти во время пожара. Боже, как бы я хотела, чтобы ты спросила его про фотографию… Я постараюсь что-нибудь придумать. Послушай, завтра после обеда я возвращаюсь в Лондон, чтобы кое-что напечатать для Жоржет. Можно я позвоню тебе вечером, чтобы узнать последние новости?

— Лучше во вторник, — сказала она Саскии. — Я сама тебе позвоню. Где ты остановишься?

— В квартире Сьюки. Они с Гаем на две недели уехали в Гамбию. Мама молится о том, чтобы он не сделал ей предложение, пока они там будут. Сейчас папа попросту не может себе позволить еще одну свадьбу.

Фоби поморщилась.

Затем безжалостная маленькая гарпия приставила к ее спине пистолет и заставила спросить:

— Саския, ты все еще любишь Феликса?

Она не отвечала несколько секунд.

Отвернувшись, Фоби со слезами потрогала прозрачную табличку на телефоне, под которой находилась бумажка с их номером, и заметила, что Флисс оставила записку с требованием заплатить шестьдесят фунтов за телефон до конца недели.

— Я не переставала любить Феликса ни на минуту с момента нашей встречи, Фоби. Это все равно что быть алкоголиком — ты можешь несколько лет пить только апельсиновый сок, но ты навсегда останешься алкоголиком. А я всегда буду любить Феликса. Всегда.

Фоби вытерла слезы, медленно катившиеся по щекам, и постаралась не всхлипнуть.

— Я никогда не забуду то, что ты для меня делаешь, Фоби, — тихо заговорила Саския. — Он будет продолжать разбивать сердца до тех пор, пока не начнет подмигивать медсестрам, сидя в инвалидной коляске, если ты не сделаешь это. Ты спасаешь меня от безумия.

— Я знаю, — пробормотала Фоби, желая испытывать больше уверенности в том, что при этом она не приносит себя в жертву.

Феликс позвонил ей почти в половине второго ночи, явно только что вернувшись после очень веселой вечеринки. Фоби, лежавшая на кровати с телефоном, услышала его голос и почувствовала радость.

— Не могу поверить, что ты не спишь. Я уже приготовил сообщение для автоответчика, — со смехом сказал он, перекрикивая громкую музыку в исполнении «Бисти Бойс».

— Меня разбудил телефон, — пробормотала она. — Что ты собирался сказать в сообщении?

Феликс сделал паузу, чтобы зажечь сигарету. Фоби расслышала, как Манго спросил, не хочет ли он поесть.

— Нет, братишка. — Очевидно, он был невероятно пьян. — Ты еще здесь, крошка Фоби?

— Нет. — Ей очень хотелось, чтобы от звука его голоса у нее не появлялось такого сильного желания уютно свернуться под одеялом.

— Значит, сообщение, да?

— Я нажимаю «запись».

— Привет, Фоби. Это Феликс. Я хочу почувствовать свой язык у тебя во рту. Я скучаю по тебе… Черт, это ужасно! Проклятье, я слишком расстроен. Я люблю тебя, но ненавижу каждую минуту этого чувства. Позвони мне завтра.

Он повесил трубку.

Фоби прижалась лицом к подушке и с удивлением обнаружила, что улыбается. Почему один короткий звонок Феликса мог заставить ее забыть о Дэне? Ей хотелось танцевать по всей квартире, распевая: «Какое прекрасное утро!»

Затем она подумала о Саскии и застонала от отчаяния, накрыв голову подушкой.

На следующее утро первым делом зазвонил телефон. Протирая заспанные глаза, Фоби взяла трубку в гостиной.

— Я в машине… Черт, подожди. — Послышался автомобильный гудок.

Она прислонилась к стене, чтобы не упасть.

— Дэн, я…

— Ты придешь сегодня в квартиру? Нам нужно поговорить.

— Дэн, я не…

— Встретимся в восемь.

Связь резко прервалась. Было ли это желанием Дэна, или просто в этот момент он проезжал под мостом, Фоби не могла сказать наверняка.

Перебрав все свои вещи, Портия остановилась на льняном костюме от Николь Фархи с юбкой, которая открывала стройное бедро, если сидеть нога на ногу. Он напомнил ей костюм Фоби, который был на ней в тот дождливый день, когда она встретила ее у Тауэр-бриджа. Дэн просто обязан клюнуть на него, заключила Портия. В нем она выглядела деловым профессионалом и одновременно сексуальной, заботливой подругой. Идеально.

Пока Портия готовилась к обеду с Дэном, Пирс собирался назначить встречу Феликсу. Портия приложила немало усилий, чтобы выяснить, в какой ресторан они пошли. Ей совсем не хотелось натолкнуться на них в компании Дэна. Она так старалась, что Пирс теперь думал, что Портия умирает от желания увидеть его. Он неохотно объявил, что попозже заглянет к ней домой.

Портия очень надеялась, что обед затянется до раннего вечера, потому что сегодня не испытывала ни малейшего желания видеть Пирса. Но ей пришлось сделать уступку его тщеславию.

Портия достала из мусорного ведра грязные записки:

— Напомнить Фоби, чтобы она при каждой возможности целовала уши Феликса, а потом, во время разрыва, сказала ему, что из ушей у него воняет воском, а его пупок отвратителен.

В конце второй страницы было несколько более понятных строк:

Главное, чтобы Дилан не догадался, что происходит. Он не должен знать, что Фоби со мной знакома, иначе он испортит весь план. Можно сказать, что она познакомилась со мной совсем недавно — или вообще меня не знает? Что-нибудь придумать.

— Да, сестренка, — присвистнула Портия, — кажется, я знаю, что ты задумала, хитрая бестия!

Оставшись одна в квартире в понедельник, Фоби внезапно поняла, насколько она непрактична. Она где-то читала, что весенняя уборка является идеальным способом отвлечься от грустных мыслей. Разве все пожилые тетушки не говорят: «Приводя в порядок дом, приводишь в порядок и мысли»?

Флисс, которая в настоящее время занималась своими скульптурами, планировала вечеринку с таинственным убийством на августовский праздник, созывала народ и отбивалась от громких требований хозяина заплатить за квартиру, пренебрегла уютом и перестала заниматься домашними делами.

Фоби уставилась в телевизор невидящим взглядом. Телеведущая Джуди Финниген улыбалась своей теплой, успокаивающей улыбкой и рассказывала телезрителям, что всю информацию о диабете среди детей можно узнать по телефону 0891.

— Я люблю Феликса, — неожиданно для себя сказала Фоби.

Джуди сообщила, что дешевле звонить после шести.

— Я люблю Феликса, — снова пробормотала Фоби. — О, черт.

— Мне кажется, что Фоби умышленно старается соблазнить Феликса по указанию Саскии, — сказал Дэн Портии, наклоняясь назад, чтобы позволить официанту поставить перед ними кофе.

Намеренно воздерживаясь от комментариев, Портия вежливо улыбнулась официанту.

Дэн снова посмотрел на часы. Он смотрел на часы очень осторожно, когда она отворачивалась, что в ходе обеда происходило все реже и реже.

— Что ты имеешь в виду? — уклончиво спросила она, взглянув на тонкий портфель, который стоял рядом с не менее тонкой лодыжкой. В нем лежали записки, которые она нашла в мусорном ведре. Портия почти чувствовала неприятный запах, выдававший их присутствие в плотно застегнутом итальянском кожаном портфеле. Она бросала на него беглые взгляды весь обед, но никак не могла решить, стоит ли показывать их Дэну.

— Ты сказала, что Феликс обошелся с твоей сестрой как последний негодяй. — Дэн говорил так, словно разбирал обвинение в измене. — Кроме того, они с Фоби близкие подруги, так?

— Нет, они никогда не были настоящими подругами. Саския безжалостно издевалась над Фоби в школе. Кроме того, Фоби была в Новой Зеландии во время ее романа с Феликсом, — спокойно объяснила она. — Она бы не распознала хитрых уловок Феликса. Фредди находилась в другом полушарии, когда все случилось.

— Фредди? — Дэн задумчиво улыбался.

— Да, Фредди — Фоби. Какая великолепная улыбка, — вздохнула Портия.

— Так зовут ее все Ситоны. Почему?

Портия поправила блестящий светлый локон, и теперь он закрывал ее серый глаз.

— Фредди? Очевидно, от фамилии Фредерикс. — Она тепло улыбнулась. — А потом она стала Фредди Крюгером.

— Из «Кошмара на улице Вязов»? — У него затрепетали ноздри от возмущения.

Какие у него красивые ноздри, заметила Портия.

— Да, это была семейная шутка, — солгала она. — Фредди часто проводила у нас каникулы. Она была немного странным ребенком — необычайно умная и сообразительная, но слишком робкая. Конечно, сейчас в это трудно поверить.

— Но почему «Фредди Крюгер»?

— Ну, — Портия погрузила палец с ногтем идеальной формы в свой капуччино и слизнула с него сливки очень розовым языком, — я бы не стала говорить об этом, если бы сейчас у Фоби были какие-то проблемы, но она сама теперь смеется над этим. У нее были… э-э-э… кошмары, — нашлась она.

— Понимаю. Бедняжка. — Взгляд Дэна смягчился.

— И она мочила кровать, — быстро добавила Портия, разрываясь между чувством вины за такую ужасную ложь и триумфом при виде такой великолепной реакции.

— Мочила кровать? — Дэн с отвращением рассматривал свой кофе.

— Совсем чуть-чуть, и мы все очень жалели ее, — участливо выдохнула Портия. — Сейчас она намного спокойнее, но боюсь, что прозвище «Фредди Крюгер» прилипло к ней. Даже члены семьи так ее зовут.

— Например, ее брат в Новой Зеландии? — Дэн стремился сменить тему разговора, очень стараясь не думать о полиэтиленовых простынях.

— Доминик? Я думаю, да. — Портия освободила еще одну прядь волос. — Он делает действительно неплохое вино, хотя по отношению к винам Нового Света я немного сноб, а ты?

— Нет. И Фоби не поддерживала никакого контакта с Саскией, пока она там жила? С Саскией и Феликсом? — настаивал он.

— Кажется, Саския ей писала. Она рассказывала о помолвке и обо всем остальном. Я полагаю, Фоби должна была стать подружкой невесты, бедняжка. Но она никогда не встречалась с Феликсом.

Портия отодвинула в сторону свой портфель и сделала маленький глоток кофе.

— Ты на самом деле веришь в то, что Саския попросила Фоби заставить Феликса влюбиться в нее, чтобы потом она причинила ему такую же боль, какую он причинил Саскии?

— А ты как думаешь? — Дэн загадочно улыбнулся, показывая безупречно белые зубы.

Продолжая смотреть на его зубы, она пожала плечами.

— Это слишком притянуто за уши, не так ли?

— Ты сам это сказал. — Не замечая, что она попалась на его удочку, Портия решила, что ей очень нравится его улыбка. Она была такой широкой, теплой и приветливой, как морской пейзаж в Западной Индиане.

— Но почему притянуто за уши? — Дэн задал ей вопрос с профессиональным спокойствием. — Все факты приводят к выводу, который я только что сделал.

Портия неожиданно поняла, что происходит.

— Возможно, это нетрудно задумать, — быстро сказала она. — Но это очень сложно выполнить. Феликс слишком умен, чтобы клюнуть на это.

— Но не настолько, чтобы не клюнуть на Фоби? — Дэн барабанил пальцами по краю своей чашки.

— Тебя она подцепила, а мне часто говорили, что у тебя самый острый ум среди тех, кто занимается корпоративным правом, — умышленно польстила она ему.

Дэн наклонил голову и улыбнулся опустошающей, не совсем скромной улыбкой.

Он тщеславен, с восторгом поняла Портия. Я пробью твою оборону, Дэн Нишем, быстрее, чем раскаленный гвоздь пройдет сквозь масло.

— Мы все иногда ставим не на ту лошадь, — мягко продолжила она. — И когда она проигрывает, то мы пытаемся придумать множество оправданий в стиле детектива, от допинга до коварных интриг, хотя на самом деле она просто недостаточно быстро бежала в нужном направлении.

— Я знаю. Извини. Во всем виноват мой подозрительный ум адвоката, — вздохнул он, отодвигая чашку в сторону и грустно рассматривая украшенный цветами столик. — Забудь, что я говорил об этом.

— Я понимаю, что тебе нужна надежда, — мягко сказала Портия. — Когда все кончено, мы еще долго храним ее вместе с фотографиями и памятными вещами. И время не лечит, а лишь усиливает боль.

Она задержала дыхание и решительно сказала:

— Тебе нужна новая любовница.

Когда Фоби позвонила Феликсу домой, то обнаружила, что дружески болтает с Диланом.

— Привет, дорогая. Как дела? Феликс сказал, что ты можешь позвонить, и я должен разговаривать с тобой, пока мы не засечем твой номер. Он обедает со своим агентом.

— Сюзи?

— С Пирсом Фоксом, этим хитрым парнем, который носит яркие галстуки, — засмеялся Дилан. Я не выношу его, потому что он липуч, как кошачья шерсть, и всегда что-то рекламирует.

По стремительному темпу речи и молниеносному остроумию Дилана Фоби догадалась, что он находится под действием травки или выпивки. Она надеялась, что в этом состоянии он не будет таким сдержанным, как раньше.

— У них какие-то дела? — наугад спросила она.

— Большие деньги, дорогая. Все держится в строгом секрете. Пирс даже Феликсу рассказал не все, но я осмелюсь предположить, что ему придется поехать в Америку.

— В Америку? — повторила она, пытаясь не выдать неожиданного, мучительного страха.

— Да, в какой-то большой город рядом с Канадой.

— Пирс недавно побывал там, разведывал обстановку и оценивал свои шансы на удачу. Я бы сказал, что теперь очередь Феликса приготовить свой дружественный природе прямоугольник.

— Что?

— Зеленую карту. — Дилан заговорил без остановки. — Пирс хочет отправить нашего светловолосого друга в Штаты. Правда, понятия не имею, как на это отреагирует Феликс. Он не особенно любит парадные костюмы. Если в приглашении написано «черный галстук», он наденет спортивную куртку с капюшоном, чтобы всех позлить. А его темперамент недостаточно известен тем, кто…

— Ты думаешь, что тогда ему придется там жить? — резко оборвала его Фоби, понимая, что Дилан не просто терял сдержанность, когда он был пьян. В такие моменты он был похож на человека, который выпил эликсир правды.

— Полегче, милая, — рассмеялся он. — Я понятия не имею. Но в следующем месяце нам нужно платить за аренду дома, а у Феликса сейчас небольшие проблемы с деньгами, поэтому я считаю, что он недолго будет раздумывать над предложением.

Фоби закусила губу.

— Прости меня, дорогая. Боже, я веду себя как проклятый бесчувственный негодяй, да? Послушай, я понятия не имею, что он будет делать. Я даже не знаю, действительно ли ему предложили там работу. Кроме того, я уверен, что сначала он поговорит об этом с тобой.

— Все в порядке, Дилан. — Фоби храбро постаралась беззаботно рассмеяться, но ее смех больше походил на хихиканье помешанной. — Я вряд ли могу предъявлять свои требования Феликсу, мы даже не были в постели. Нас пока нельзя назвать парой.

— Правда? — В его голосе звучало обвинение. — Когда вы вместе танцевали в пятницу, то выглядели именно так. Или это было частью представления?

— Я не думаю, что нам следует продолжать этот разговор. — Фоби начинала нервничать.

— Ты права. Прости, дорогая. Дело в том… — Он поперхнулся.

— В чем? — Повисла долгая пауза. Фоби была уверена, что ей послышался скрежет когтей и жалобный лай. — Кстати, я как раз подумала, что вы с Феликсом могли бы завтра вечером прийти к нам домой и чего-нибудь выпить. У меня и у Флисс свободный вечер.

— Флисс?

— Да, это рыжеволосая девушка, которая работает в «Барелле». Ты завтра занят?

— Нет… Кажется, нет. — Дилан говорил так, словно он сидел на центрифуге. Наверняка он работал, но мгновенно решил, что завтра он тяжело заболеет. — Звучит чудесно. Я передам Феликсу, чтобы он позвонил тебе, но я не вижу причины для отказа.

Феликс полностью поддержал его. Он сразу же позвонил Фоби. После обеда с Пирсом он был сильно пьян.

— Дилдо несколько раз упоминал сестру Селвина, — засмеялся он. — Не могу поверить, что вы живете вместе. Он что-то говорил про маленькую вечеринку в кругу друзей. Только не говори мне, что одна из твоих знакомых бывшая подружка моего следующего соседа по дому!

Фоби обнаружила, что не может ответить.

К счастью, он был слишком занят мыслями о своем обеде с Пирсом, чтобы заметить это.

— Этот парень полное дерьмо, но я его люблю, — в восторге рассказывал Феликс. — В Штатах готовится очень серьезный проект, в котором я могу принять участие. Не могу поверить, что ему удалось добиться этого, но у него получилось. Завтра все тебе расскажу. Нет, не могу ждать так долго. Я расскажу тебе сегодня вечером.

— Кажется, я работаю, — неуверенно ответила она, вспомнив короткий утренний звонок Дэна.

— Хорошо, тогда зайду в бар. Я хочу тебя видеть.

— Пожалуйста, не стоит беспокоиться, Феликс, — торопливо нашлась Фоби. — Менеджер жаждет моей крови, и кроме того, я обещала, что сразу после смены поеду к сестре. У нее небольшие неприятности.

Она подумала, что с каждым разом ей становится все труднее солгать ему.

— Ты говоришь о Милли? — рассмеялся Феликс, находясь в блаженном неведении по поводу дискомфорта Фоби. — Боже, я так хочу увидеть тебя сегодня. Я могу зайти к тебе позже?

— Не совсем. Обычно Милли не спит до утра. И она сказала, что приготовила для меня ужин ко дню рождения.

— У тебя день рождения? Когда?

— Вчера.

— Почему ты не сказала?

— Ты не спрашивал.

Феликс помолчал несколько секунд. Затем послышался лай, который прерывал ее разговор с Диланом.

— Это собака?

— Радио, — спокойно сказал Феликс. — Но ты же работаешь. Тебе не кажется, что ужин твоей сестры немного остынет?

— Она никогда не садится ужинать раньше полуночи. — Фоби почти прижимало к полу тяжестью лжи.

— Тогда увидимся завтра. Я люблю тебя.

Портия уставилась на дверь гардероба и скрипнула зубами. Перед ней весело болтались очень чистые и очень красные ступни Пирса, завершая покрытые волосами мускулистые ноги.

— О да… О, как хорошо… Да, крошка! — стонал он, сжимая руками ее талию и увеличивая темп.

Портия держалась за его колени, чтобы сохранить равновесие. Она опустила голову, когда кости его бедер начали яростно врезаться в ее ягодицы.

— Подними голову, — выдохнул он. — Тогда я смогу видеть… о-о-о… как твои волосы рассыпаются по твоей… да, крошка!.. спине.

Портия сделала так, как он сказал, и снова уставилась на дверь гардероба. Это была любимая поза Пирса, но ей она нравилась меньше всего. Он должен был смотреть на ее спину и, как она подозревала, представлять, что она была его настоящей женой, которая высказывала больше энтузиазма к сексу, чем во время простого лежания на одеяле с привычно раздвинутыми ногами. Портия должна была смотреть на подергивающиеся красные ступни и беспокоиться, что у нее на заднице могут быть прыщики.

— О да… О крошка… О да!

Портия подняла голову и сощурилась. Глядя на гардероб, она вспомнила, что Саския унесла большую часть ее одежды в химчистку по какой-то совершенно абсурдной причине. Глупая девчонка, кипятилась она. Она подумала о том, оставила ли Саския зеленый костюм. Она с удовольствием надела бы его завтра.

— О да! — Пирс двигал бедрами с монотонным ритмом домохозяйки, которая делает пятьдесят упражнений для укрепления мышц ягодиц перед телевизором. — О да… да… крошка… да!

Портия поборола желание посмотреть на часы.

Наконец, когда он кончил, то после небрежного объятия оттолкнул ее и взял коробку бумажных салфеток, которая лежала рядом с кроватью. К его неудовольствию, коробка оказалась пустой.

— Принеси немного туалетной бумаги из ванной, хорошо, дорогая? — попросил он, завязав узелок на верхней части презерватива и протянув его ей.

— Принеси сам. — Портия потянулась к своему халату и направилась на кухню, чтобы налить себе бокал вина.

Пирс последовал за ней через несколько минут. Задержавшись у двери в гостиную, он некоторое время осматривал комнату.

— Здесь небольшой беспорядок, да? — Он присвистнул, заметив новые безделушки, книги и мусор. — Это вещи твоей сестры?

— Нет, мои. — Портия прошла через спальню к ванной комнате с бокалом вина в руке.

— Мы будем принимать душ? — хрипло спросил он, следуя за ней.

Портия развернулась у двери в ванную и взяла с полки новый рулон туалетной бумаги. Протянув его Пирсу, она натянуто улыбнулась.

— Нет. Я приму душ одна. — Бросив туалетную бумагу ему в руки, она хлопнула дверью и закрыла ее на ключ.

Когда Портия появилась вновь, она по-прежнему была в халате, на голове у нее было розовое полотенце, а во рту сигарета. Пирс отвел взгляд от тряпичных кукол и посмотрел на нее, слегка испуганный ее неожиданным появлением. На полотенце он заметил пятна от тонального крема. Под глазами размазалась тушь.

— Ты в порядке? — отрывисто спросил Пирс, бросив взгляд на часы и решив, что поговорит с ней еще минут двадцать.

— Топаз думает, что она беременна, — пробормотал он, прислонившись к камину.

— Боже! — Брови Портии взлетели вверх.

— Еще слишком рано для теста, — продолжил он, презрительно рассматривая корешки книг в мягкой обложке, — но ее иглотерапевт и ее ароматерапевт сказали, что они так думают. Она уже отправилась за игрушками для малыша с моей кредитной карточкой.

Портия подавила смех.

— Это не смешно. — Пирс раздраженно провел рукой по рыжим волосам. — Если она сейчас бросит работу, то у нас возникнут серьезные проблемы. Кроме того, я действительно не хочу еще одного ребенка.

— Тогда зачем ты женился на ребенке? — Портия пожала плечами.

Пирс повернулся, чтобы посмотреть на нее. Он никогда не слышал, чтобы она так разговаривала с ним раньше.

— Здесь я нуждаюсь в поддержке, — раздраженно огрызнулся он.

— Обратись в центр поддержки предпринимательства. — Она стряхнула пепел в горшок с кактусом и положила ногу на ногу. — Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я стала твоей крестной матерью? У меня ужасная память на дни рождения.

— Что с тобой сегодня? — Пирс смотрел, как она взяла старый номер журнала «Вог» и начала листать его. — Ты ходила на курсы по тренировке самоуверенности? На тебя до сих пор действует смена часовых поясов, да?

— Нет. — Портия хладнокровно рассматривала фотографию его жены, закутанной в мохеровый свитер.

— Я знаю, что тебе трудно вновь вернуться к обычной жизни после той близости, которая была между нами в Лос-Анджелесе, — сказал он своим монотонным, невыразительным голосом. — Но я уверяю тебя, что сделаю все, чтобы обеспечить нам…

— В Лос-Анджелесе не было никакой близости, Пирс. — Портия перевернула страницу и посмотрела на следующий снимок Топаз. — Мне везло, если я попадала в твой распорядок дня до полуночи. И даже в постели на тебе были темные очки, чтобы обслуживающий персонал не узнал тебя.

Посмотрев через ее плечо в журнал, он откашлялся и попытался еще раз:

— Тебя беспокоит то, что Топаз беременна?

— Нет. — Портия затянулась сигаретой. — Я никогда не хотела детей. Это боли в спине, растяжки, бессонные ночи, недостаток секса, ужасные няньки, вонючие подгузники…

— Знаю-знаю! — Пирс встал, с ужасом думая о том, что ему предстоит. Отпрянув от сигаретного дыма, он снова посмотрел на часы и вздохнул.

— У тебя запланирована встреча с Топаз на девять часов? — Портия взглянула на него. — Можешь позвонить отсюда и подтвердить ее, если хочешь.

— Не вижу смысла продолжать этот разговор. — Он взял пальто и ключи, бросив на нее пренебрежительный взгляд. — Я позвоню тебе завтра. Надеюсь застать тебя в другом настроении.

— Не стоит беспокоиться. — Портия смотрела, как он идет к двери. — Я занята весь день. Возможно, я смогу принять твой телефонный звонок в три часа дня. В это время обычно звонят мои остальные любовники.

— Что? — Пирс повернулся, чтобы посмотреть на нее.

— Ты больше не являешься единственным агентом моего сердца, дорогой. — Она потушила сигарету и улыбнулась.

— Ты встречаешься с кем-то еще?

— Не-е-ет, не совсем, — протянула Портия. — Но я подумаю, что будет справедливо предупредить тебя о том, что я ищу альтернативное представительство.

В первый раз с момента их знакомства Пирс расхохотался. Громкий, сердечный смех совсем не подходил к его характеру. Его зеленые глаза ярко блестели от восхищения, тонкие аристократические губы разошлись, обнажая все зубы, пломбы и розовый язык. Он прижал к животу пальто, переживая последний приступ бурного веселья, и с изумлением посмотрел на нее. Взгляд умных, глаз увлажнился.

— Ты, — он старался подавить смех и вновь говорить спокойно, — ты можешь быть такой же холодной и расчетливой, как и я, правда? Я бы никогда не поверил в это.

— Да. — Портия почесала подбородок и посмотрела на него с легким смущением.

— Мне это нравится. — Он задумчиво кивнул. — Боже, я этим восхищен.

— Спасибо. — Портия сглотнула, думая о том, что именно она сейчас сделала.

— Разумеется, лучше купить себе другого любовника, который сделает тебя счастливой. — Он пожал плечами, протягивая руку к замку на двери. — Кроме того, меня вряд ли можно назвать исключительным, правда?

Портия слабо улыбнулась.

— Но ты еще примешь меня в восемь вечера, как было назначено?

— Конечно.

— Я позвоню тебе на этой неделе. Пообедаем вместе. — Как всегда, он не попрощался.