Поцелуй врага

Глава 3

К полудню Катрине удалось восстановить первоначальный вид своего наряда, чего нельзя было сказать о прежнем безмятежно-веселом настроении. Ей хотелось как можно скорее выбросить из головы происшествие в лесу, но воспоминание о том поцелуе, похоже, прочно запечатлелось в ее сознании, возбуждая непонятное волнение.

Катрина поспешно сбежала по лестнице, направляясь в большой зал. Звуки шумного веселья подтверждали, что она здорово опоздала. Отец наверняка рассердился. Несомненно, он истолкует ее позднее появление как еще одну попытку уклониться от выполнения своего долга.

Разве это справедливо? Ее выставляли напоказ перед стаей голодных стервятников, а ее двум братьям — двум ее старшим братьям — позволяли делать все, что им заблагорассудится. Малькольм почти на пять лет старше ее, а до сих пор еще не женат.

Катрина понимала, что отец желает ей добра и считает, что, торопя дочь с замужеством, действует ей во благо. Он опасался, что ей скоро надоест проводить дни в заботах о нем и братьях и она в конечном итоге устанет от такой жизни, затаив в душе негодование и обиду. Его беспокоило, что они слишком опекают ее, ограждают от внешнего мира. Катрина никогда не покидала пределов Бьюта, за исключением визитов к своему дяде, Ламонту из Товарда. Но отец ошибался. На самом деле Катрине совсем не хотелось отправляться ко двору или куда бы то ни было еще. Здесь у нее было все, чего она желала.

Катрина горячо любила свою семью и не собиралась в ближайшее время покидать Аског. И уж конечно, не ради одного из этих невыносимых болванов, каждый вечер пожиравших ее глазами за обеденным столом, словно она была ценным призом, который необходимо завоевать. Или одного из тех заикающихся юнцов, которые распинались в вечной любви к ней уже через пять минут после знакомства. Нет, Катрина была вполне довольна своей жизнью. Уж она постарается, чтобы все оставалось по-прежнему, даже если придется отказывать каждому мужчине в Шотландском нагорье.

Однако на этот раз Катрина задержалась не потому, что пыталась оттянуть встречу с поклонниками. Просто ей потребовалось гораздо больше времени, чтобы найти кого-нибудь, кто помог бы ей облачиться в парадное платье во второй раз за день.

Перед дверью в большой зал Катрина остановилась, чтобы отдышаться, и осторожно заглянула внутрь. Огромная сводчатая комната была до отказа заполнена красочно одетыми — каждый в свои цвета — представителями различных кланов, бурно отмечавшими открытие игр обильным количеством лучшего эля Ламонта. Хотя солнце ярко светило сквозь четыре широких окна, слабое дневное тепло в конце запоздалой весны не могло обогреть помещение, промерзшее за необычно долгую и суровую зиму. Катрина ощутила запах горящего торфа, распространявшийся от огромного очага, расположенного позади помоста.

Она сразу же отыскала взглядом отца, пытаясь определить его настроение. Он в роскошном шелковом камзоле восседал за главным столом и выглядел великолепно. Катрина не могла издали разглядеть его тарелку, но понадеялась, что отец последовал совету лекаря и воздержался от жирной французской пищи, к которой его много лет назад приохотила ее мать. Последнее время он испытывал боли в груди, и дочь за него волновалась.

Она уже собралась войти, когда ощутила, что за спиной кто-то стоит.

— По-моему, ты забыла свою корону.

Катрина обернулась и встретила взгляд искрящихся смехом синих глаз своего брата Нилла. Давно привыкшая к поддразниваниям брата, она вздернула подбородок, приняв туповато-надменный вид.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду.

Тот, окинув оценивающим взглядом ее платье, тихонько присвистнул.

— Бог мой, ну ты и вырядилась! Можно подумать, направляешься в Уайтхолл покрасоваться перед проклятыми англичанами. — Он сокрушенно покачал головой. — Но поостерегись. Королева Анна не потерпит соперницу.

— О, замолчи, Нилл! — сказала Катрина, по-сестрински ткнув его кулаком в бок.

Он рассмеялся и, схватив ее в объятия, приподнял и закружил на месте.

— Ах, Катрина, сестренка, до чего же ты хороша! Просто сердце радуется.

Она захихикала.

— Отпусти меня, несносный чурбан!

— Несносный чурбан? — переспросил он и снова закружил ее.

— Нилл?

— Да, киска?

— У меня что-нибудь не так с носом?

Нахмурив брови, он вгляделся в ее лицо.

— Почему ты спросила?

Она слегка отвернулась, пытаясь скрыть румянец, вспыхнувший на щеках.

— Мне показалось, что он немного кривоват.

Нилл ухмыльнулся.

— А что, не должен?

Заметив смех в его глазах, Катрина снова ткнула его.

— Негодник!

Он зажал пальцами ее нос и слегка покачал из стороны в сторону.

— С твоим носом все в порядке. Ну ладно, — сказал он, заглянув в зал. — Чье несчастное сердце будет подано к обеду сегодня? — Он указал на миловидного молодого человека, сидевшего возле двери. — Вот этого молодого Макдоналда или, может быть, Грэхема? — Палец Нилла медленно двинулся вдоль комнаты. — Или, может, это будет Мюррей?

Катрина оттолкнула брата, но не смогла сдержать улыбку.

— Ты же знаешь, что никто из них меня не интересует.

Нилл насмешливо изогнул бровь.

— Ну, ты сегодня так разоделась, что они-то живо тобой заинтересуются.

Катрина пропустила его слова мимо ушей, взгляд ее неосознанно блуждал по залу в поисках неизвестного избавителя. Она снова посмотрела на главный стол и увидела отца, сидевшего на помосте рядом с Малькольмом. Справа от отца находилось одно — ее собственное — свободное место, а еще чуть правее… У Катрины перехватило дыхание. Это был он. Восседал на почетном месте за главным столом. Она оказалась права, предположив, что он состоятельный человек высшего ранга.

— Нилл! — Катрина попыталась сдержать дрожь, вдруг проскользнувшую в голосе. — Кто этот человек, что сидит возле отца?

Лицо Нилла помрачнело, всякие следы веселости исчезли.

— Джеймс Кемпбелл, — с отвращением произнес он.

Кровь мгновенно отхлынула от лица Катрины, ей с трудом удалось сдержать крик, едва не вырвавшийся из горла. «Кемпбелл!» Она содрогнулась от ужаса, непроизвольно прижав пальцы к губам. Боже милостивый! Она целовалась с Кемпбеллом.

Катрина даже не знала, что хуже — узнать, что она целовалась с отродьем дьявола…

Или то, что ей это понравилось.

Присутствие Джейми на пиршестве не прошло незамеченным. Но несмотря на то что все участники игр приняли его весьма холодно, он остался доволен. Волынщики Ламонта оглашали зал песнями, стол ломился от отменно приготовленных угощений, и эль лился рекой. Не хватало только одного: дочь Ламонта так и не появилась.

На губах Джейми промелькнула грустная улыбка. Вполне возможно, что лукавый владелец замка нарочно спрятал ее подальше, чтобы уберечь от его когтей. Черт, Джейми не мог его винить. Такой драгоценностью, как Катрина Ламонт, возжаждал бы завладеть любой мужчина.

Джейми восхищался, с каким мастерством, несмотря на отсутствие хозяйки замка, Ламонт исполнял роль радушного хозяина. Глава клана усадил своего нежданного гостя рядом с единственной персоной в зале, которая, судя по всему, ничего не имела против этого: с Маргарет Маклауд. Маргарет — Мег — была близкой подругой одной из сестер Джейми, Элизабет.

Не так давно Джейми думал сделать Маргарет своей женой. Но она вместо этого вышла за Алекса Маклауда, брата вождя клана Рори Маклауда. Хотя Джейми страшно разозлился тогда, теперь, по прошествии почти трех лет, понял, что она была права. Он любил Мег как сестру и понимал, что она заслуживает большего.

— Я очень рада, что ты здесь, Джейми, — сказала Мег, приветливо улыбаясь ему. — Мы так редко видимся с тобой.

Джейми поднял голову и взглянул на ее мужа, сидевшего рядом с ней. Алекс увлеченно беседовал с Маклейном из Колла, мужем своей единокровной сестры Флоры, которая к тому же приходилась Джейми кузиной.

— Не думаю, что твой супруг разделяет эти чувства, — заметил Кемпбелл.

Оба Маклауда, и Алекс, и Рори, поздоровались с ним любезно, но сдержанно. Нельзя сказать, что это удивило Джейми. За три года, что минули с тех пор, как они с Алексом сражались бок о бок у замка Сторноуэй, интересы Джейми полностью разошлись с устремлениями его прежнего друга детства. Хотя и связанные с графом Аргайллом «договорами о преданности» — соглашением, объединяющим родственные кланы на условиях предоставления защиты в обмен на исполнение феодальных повинностей, — Алекс и Рори все еще тяготели к прошлому, недовольные усилением власти короля в Шотландском нагорье. Они симпатизировали Макгрегорам и не одобряли участия Джейми в их преследовании. Но, надо признать, Маклауды, как и Ламонты, никогда не подвергались набегам и грабежам со стороны Макгрегоров.

Джейми сожалел об утрате добрых приятельских отношений с Маклаудами, но понимал, что их теплая дружба навсегда осталась в прошлом. Хотя они по-прежнему относились друг к другу с уважением, по мере того как власть и влияние Джейми возрастали, взаимоотношения с прежними приятелями все более осложнялись. Он привык к одиночеству, так ему было проще.

Мег сморщила нос.

— Не обращай внимания на Алекса. Он не забыл, что ты для него сделал, — тепло сказала она, опуская ладонь на руку Джейми и слегка пожимая ее. — Я тоже никогда этого не забуду.

Джейми легким кивком ответил на невысказанную благодарность. После того как Маклауды разгромили отряд короля в Сторноуэе, Джейми использовал все свое влияние на Аргайлла, чтобы спасти Алекса от обвинения в измене и не допустить объявления его вне закона.

— Ты счастлива, Мег?

Взгляд Мег мгновенно обратился на мужа, и выражение нежности на ее лице без слов сказало все.

Джейми всегда считал Мег красивой, но когда она смотрела на мужа, красота ее одухотворенного любовью лица намного превосходила границы чисто физического совершенства. Алексу Маклауду очень повезло.

— Да, — ответила она. — Я никогда не была так счастлива.

— Тогда я рад за тебя, — искренне сказал Кемпбелл.

— А как твои дела, Джейми? Ты счастлив?

Этот вопрос застал Джейми врасплох. Счастье не входило в круг вопросов, над которыми он задумывался. Его одолевали совершенно другие заботы. Счастье — чисто женское понятие — не относилось к их числу. Правосудие, закон, власть, земля, способность обеспечить своих людей — вот что имело для него значение.

— Я доволен.

Мег смерила его проницательным взглядом.

— Тебе удалось создать себе громкое имя.

Джейми рассмеялся. Ох уж эта Мег! Всегда режет правду в глаза.

— Как я понимаю, ты меня не одобряешь.

Маргарет пожала плечами:

— Я не верю и половине того, что говорят.

Джейми криво улыбнулся.

— Ты не боишься, что я проберусь ночью к вам в дом и украду вашего младенца? — пошутил он, имея в виду угрозы матерей: «Смотрите, вот придет Каратель Кемпбелл и заберет вас».

Мег усмехнулась и покачала головой:

— Нет, но граф слишком тебя загружает. Элизабет пишет, что почти не видится с тобой.

— Лиззи преувеличивает. — Джейми внимательно посмотрел на Мег. Хотя многие в этом зале предпочитали; замкнувшись в своем болоте, не замечать того, что происходит вокруг, Маргарет хорошо понимала, какие перемены ожидают горцев в скором времени. Время, когда вожди кланов свободно и бесконтрольно правили на своей земле, безвозвратно ушло. Подобно королю Якову Джейми твердо решил, что искоренит на Шотландском нагорье беззаконие и смуты. Одно время он думал, что Мег его понимает. Но возможно, замужество изменило ее больше, чем он себе представлял. Все возрастающее могущество и влияние графа Аргайлла, а вместе с ним и его кузена, повсеместно вызывало недовольство и недоверие, разрушая дружеские отношения со многими прежними союзниками. Джейми надеялся, что Мег не окажется в их числе.

— Сестра всего лишь беспокоится о тебе, — сказала Мег, словно угадав ход его мыслей. — Как и я.

— Не вижу никаких оснований для беспокойства, — решительно заявил он. Затем, несколько смягчившись, добавил: — Я скоро увижусь с Лиззи в Дануне. Она воочию убедится, что ей не о чем беспокоиться.

Поднесли новое угощение, и Джейми с радостью приветствовал невольный перерыв в разговоре.

Он сразу же уловил момент, когда дочка Ламонта вошла в зал. Внезапная тишина воцарилась за столом, и глаза всех мужчин устремились на нее. Катрина медленно и величаво приближалась к отцу, царственная, словно королева. «Принцесса», — поправился Джейми. Для королевы она выглядела слишком уж юной и невинной.

Ее блестящие черные волосы, зачесанные высоко вверх, длинными витыми локонами спускались вдоль стройной шеи. Лицо с классически правильными чертами поражало удивительным контрастом белоснежной кожи, ярких синих глаз и рубиново-алых губ. «Дьявольщина!» — с содроганием подумал Джейми. Он начал изъясняться как проклятый бард.

Когда Катрина подошла ближе, Джейми окаменел.

Что, к дьяволу, она на себя нацепила?!

Вспышка гнева, внезапно охватившая его, была столь же сильной, сколь и нелепой. Какое ему, в сущности, дело до девчонки? Но все его существо взбунтовалось, охваченное острым собственническим чувством. Пальцы с силой стиснули кубок, когда он пытался побороть непреодолимое желание перекинуть плутовку через плечо и отнести наверх, чтобы она могла переодеться во что-нибудь пристойное. Хотя широкие юбки роскошного платья скрывали от глаз подробности ее соблазнительной фигуры, не в пример почти прозрачному утреннему наряду, этого нельзя было сказать о лифе. Атлас едва прикрывал розовые соски девушки, выставляя на всеобщее обозрение пышные округлости ее девичьих грудей.

Джейми все сильнее сжимал пальцы, пока не спохватился, что серебро может погнуться. Чего она добивается? Скандала?

Он старался взять себя в руки, но наглые, восхищенные взгляды некоторых мужчин в зале сильно мешали.

Катрина находилась в центре внимания, однако, похоже, не придавала этому значения. Если Джейми ждал, что Ламонт отошлет дочь назад, то ему пришлось разочароваться. Лицо вождя озарилось гордостью. Видно, он оставался в блаженном неведении, какой соблазнительный кусочек она собой представляет.

Катрина приветствовала отца поцелуем в щеку и что-то прошептала ему на ухо. По выражению раскаяния на ее лице Джейми заключил, что она извинилась за опоздание. Отец сказал ей несколько суровых слов, но сразу же смягчился, заметив, что девочка огорчилась.

— Она очень красива, не правда ли?

Джейми нахмурился, уловив в тоне Мег оттенок добродушного, подтрунивания.

— Да, хороша. Только молода.

— Не так уж и молода.

Он уже собирался заявить, что Катрина его совершенно не интересует, но вовремя спохватился, вспомнив свою легенду.

— Возможно.

Его уступчивость удивила Мег, и она вопросительно приподняла бровь, ожидая объяснений.

Джейми предпочел промолчать и снова стал наблюдать за Катриной, глядя, как она здоровается с остальными мужчинами за столом.

Обычно на время игр полагалось отставить всякую вражду и междоусобицы, однако многое можно было сказать о текущем состоянии взаимоотношений, глядя на расположение мест. По одну сторону от Ламонта сидели Макдоналд и Маккензи, а по другую — Маклауд, Маккиннон и Маклейн из Колла. Джейми разглядел в зале также нескольких Мюрреев, Макнилов, Макалистеров и Грэхемов. Полностью отсутствовали объявленные вне закона Макгрегоры.

Джейми понимал, что даже если его подозрения верны, дерзкий Аласдэр Макгрегор не так глуп, чтобы принять участие в состязаниях. Нет, не станет он рисковать, после того как два года назад едва избежал гибели.

Джейми еще предстояло познакомиться с Катриной, упорно избегавшей его взгляда. Но когда, закончив приветствовать остальных гостей, она обогнула стол и направилась к своему месту, находившемуся возле него, избежать встречи было уже невозможно. К тому моменту как ее отец представил их друг другу, Джейми удалось обуздать свой гнев.

— Джеймс Кемпбелл, моя дочь Катрина.

По ее реакции — вернее, отсутствию таковой — Джейми понял, что его имя не явилось для нее сюрпризом. Выходит, она о нем расспрашивала? Эта мысль понравилась ему больше, чем следовало. Он взял девушку за руку и поклонился. В его грубой, мозолистой ладони ее пальцы казались очень нежными и хрупкими.

— Госпожа Ламонт.

Ее улыбка могла бы заморозить озеро в середине лета.

— Милорд.

Отец метнул на нее сердитый взгляд, очевидно, напоминая об обязанностях гостеприимной хозяйки.

— Прошу прощения за опоздание, — сказала она, с усилием выталкивая слова, словно рот ее был набит ржавыми гвоздями.

Джейми окинул ее оценивающим взглядом.

— Красота, подобная вашей, стоит любого ожидания.

Проигнорировав комплимент, Катрина уселась за стол и заговорила с отцом, предоставив Джейми любоваться ее затылком.

Большинство красавиц, которых ему довелось повидать, обычно упивались комплиментами, принимая их как должное, но Катрина заставила его почувствовать, что он провалил какое-то негласное испытание. Не прошел проверку.

Она упорно избегана говорить с ним, отвечая только отцу, своему брату Малькольму или Мег. Однако большую часть времени ей приходилось отбиваться от назойливого потока поклонников, под тем или иным предлогом то и дело появлявшихся перед ней во время трапезы.

Если Джейми надеялся услышать за столом что-нибудь полезное, то ему пришлось разочароваться. Как только разговор заходил о политике, междоусобицах» кровной вражде или преступниках, объявленных вне закона, Катрина недовольно морщила нос и на лице ее появлялась выражение безграничной скуки. В какой-то момент вспыхнул интересный — и довольно жаркий — разговор между ее отцом, братом Малькольмом и предводителем клана Маккензи об участившихся набегах в Аргайлле и о мерах, предпринимавшихся в связи с этим. Джейми со все возрастающим интересом слушал, как разгораются страсти.

— Отец, — сказала Катрина, положив ладонь на его руку. — Ты ведь знаешь, что у меня от всех этих разговорах о разбое и междоусобицах голова идет кругом.

В первый момент Ламонт, похоже, опешил. Поостыв, он виновато улыбнулся дочери и ласково похлопал ее по руке.

— Ах, Кэти! Ты права. Сейчас время праздновать, а не говорить о войне.

Катрина с чарующей улыбкой повернулась к молодому лэрду Маккензи, судя по всему, совершенно ослепленному ее вниманием.

— Я иногда думаю, что война для мужчин — всего лишь повод показать свое умение владеть мечом. А вы как думаете, милорд?

Раздувшись от гордости как павлин, польщенный Маккензи пробормотал нечто невразумительное, а Джейми захлестнуло непреодолимое желание что-нибудь разбить.

Внимание Катрины неожиданно переключилось на него.

— Хотя встречаются некоторые, готовые под любым предлогом затеять войну с соседями. И ведь не успокоятся до тех пор, пока не захватят всю землю, какую только смогут.

Мгновенно за столом воцарилась мертвая тишина, и Катрина, приняв глуповатый вид, воскликнула, прикрывая рот ладонью:

— О Боже! Конечно же, я сказала это просто так… в общем.

Джейми шутливо отсалютовал ей поднятым кубком.

— Не сомневаюсь.

Разговоры разом возобновились, и она снова перестала его замечать. Он между тем наблюдал за происходящим со все возрастающим восхищением. В искусстве тонко и ловко уклоняться от приглашений к танцу или нежелательных разговоров Катрина не имела себе равных. В ее поведении не было ничего похожего на кокетство или жеманство, но результат был тем более поразительным. Она была дерзкой, слегка капризной, но очень естественной — и необычайно привлекательной.

Катрина не сознавала, что безразличие и неприступность делают ее еще более неотразимой. Она походила на оранжерейный цветок в зарослях дикой ежевики.

Похоже, Джейми никак не мог заставить себя отвести от нее взгляд.

Но каждый раз, как Катрина наклонялась вперед, ему приходилось бороться с сильнейшим желанием что-нибудь разбить — чаще всего лицо другого мужчины.

Будь она его, он бы разорвал проклятое платье в клочки.

Но кое-что его озадачивало. Джейми заметил, что Катрина потянулась к тарелке отца и заменила порцию тушеного мяса не то репой, не то морковью. Когда же ее отец снова повернулся к своей тарелке и, нахмурившись, вопросительно взглянул на дочь, она только невинно улыбнулась и спросила, как ему нравится обед.

Когда Ламонт вернулся к разговору с соседями слева, Джейми не смог больше сдерживать свое любопытство.

— Ваш отец имеет особую склонность к корнеплодам?

Катрина закусила губу, и щеки ее приобрели очаровательный розовый оттенок.

— К несчастью, нет, — криво улыбнувшись, сказала она. — Янадеялась, что никто не заметит.

— Полагаю, вы не без причины заменяете ему все соусы и жаркое?

Румянец на ее щеках стал еще ярче, и Катрина кивнула. Очевидно, она не хотела пускаться в объяснения. Но Джейми уже сам сообразил, в чем дело. Видимо, ее отцу вредна тяжелая пища и Катрина следит, чтобы он не налегал на нее.

Спустя мгновение она снова посмотрела на Джейми.

— Почему не сказали мне, кто вы такой?

— Это бы что-нибудь изменило?

Ее проницательные синие глаза вспыхнули гневом.

— Конечно!

Он опустил взгляд к ее губам, понимая, что она имеет в виду их поцелуй. Катрина плотно сжала губы, словно пыталась побороть воспоминания, которые он пробудил. Но они оставались там, словно витали в воздухе между ними — почти осязаемые и знойные, полные обещания.

Боже, Джейми почти ощущал ее вкус на своих губах. Непривычная утрата контроля раздосадовала его, и Джейми отвел взгляд.

— Я так не думаю, — возразил он. — Вы нуждались в помощи. И раз уж там не было больше никого вокруг, это ничего бы не изменило.

— У вас довольно странное представление о спасении, — холодно сказала она.

Джейми рассмеялся и сразу же привлек к себе внимание ее отца и брата, которые озабоченно нахмурились. Черт, это его удивило.

— Скоро начнутся танцы, — сказал Ламонт. — Хотя это не те придворные танцы, к которым вы привыкли в Инверари или Дануне.

Джейми было нелегко провести. Он прекрасно знал танцы горцев, не хуже любого в этом зале. Он понял, что за этой колкостью кроется нечто большее.

— Но ведь это цитадели графа Аргайлла?

Очевидно, Катрина знала, что их гость — Кемпбелл, но не ведала, который из них. Он взглянул ей в глаза.

— Граф Аргайлл — мой кузен.

— Джеймс Кемпбелл… — тихо пробормотала она.

Джейми увидел, в какой момент она сложила одно с другим, Глаза ее широко раскрылись, и она возмущенно выпалила:

— Вы и есть Каратель Аргайлла!

— Катрина! — сердито оборвал ее отец.

Джейми поднял руку, успокаивая его.

— Не надо. Это прозвище общеизвестно. — Он твердо посмотрел на охваченную ужасом Катрину. — Я капитан гвардии графа Аргайлла. Если под словом «каратель» вы подразумеваете, что я олицетворяю закон и слежу за тем, чтобы торжествовало правосудие, тогда да.

Джейми применял физическое принуждение только в случае крайней необходимости. Обычно он старался действовать убеждением. Но когда это не срабатывало… ну что Ж, горцы — упрямый народ, и иногда, чтобы убедить их, приходилось использовать традиционные способы разрешения споров.

Катрина побледнела.

— Понимаю.

Но конечно же, она лукавила. Джейми давно привык к тому, что внушает ненависть и страх. Его репутация делала свое дело. Но никогда прежде у него не возникало желания объясниться, заставить понять, что за чрезмерно преувеличенными слухами кроется всего лишь зависть и невежество.

Почему для него так много значило мнение этой молоденькой девочки, Джейми понять не мог. Однако это было так.