Под защитой любви

Глава 10

Камердинер лорда Монтджоя поправил парик его сиятельства и еще раз прошелся по нему пудрой. Маркиз кашлянул из-под прикрывавшего лицо козырька и нетерпеливо отстранил слугу, раздраженный затянувшейся процедурой одевания. Его гримаса стала еще более мрачной, когда за спиной послышались шаги и шуршание шелка. Бросив взгляд в зеркало, он увидел своего сына и наследника, лениво опустившегося на небольшой диванчик, и племянника, который принялся расхаживать по гардеробной. Трудно было представить себе более несхожих людей, чем эти двое, и маркиз надеялся, что, когда придет время, титул перейдет к его энергичному красавцу племяннику, а не к тучному сыну, склонному к праздности и излишествам. Раздосадованный этой мыслью, Монтджой встал и позволил камердинеру снять с него халат и принести камзол. Его недовольный взгляд остановился на сыне, небрежно развалившемся на широком сиденье.

— Не рановато ли для вина, Эдвард? Дай своей печени передышку.

— Действие алкоголя на организм еще не до конца изучено. — Эдвард поднял бокал к свету, любуясь насыщенным цветом напитка. — Итак, зачем мы тебе понадобились в такую рань, дорогой отец?

Стоявший у окна мужчина обернулся, нетерпеливо ожидая ответа. Темноволосый и худощавый, Томас являл собой полную противоположность своему кузену, с его белокурыми волосами и грузной фигурой, но в данном вопросе их интересы совпадали.

Не в первый раз Монтджой задумался, не совершил ли он ошибку, ограничив доступ наследников к своему кошельку. Он надеялся, что это научит их бережливости, однако подозревал, что они молят Бога о его безвременной кончине. Что ж, теперь уже слишком поздно что-либо менять.

Он натянул камзол, поданный камердинером.

— Прошло четыре месяца с тех пор, как пропала моя внучка. Олухи и болтуны, которых я нанял, чтобы разыскать ее, не обнаружили ее следов. Не могла же девушка, получившая приличное воспитание, просто исчезнуть с лица земли! Я хочу, чтобы вы ее нашли.

Молодые люди приняли скучающий вид. Томас уставился в окно, словно увидел там что-то занятное. Эдвард потянулся к графину с вином.

— Честно говоря, не вижу в этом особого смысла, дорогой отец. Меня бросает в дрожь, когда я представляю себе эту неотесанную деревенщину с язвительным язычком и ханжеской физиономией, впадающую в истерику при одном только упоминании об огне и сере. Будь я проклят, если понимаю, что ты намерен с ней делать.

— Будь я проклят, если понимаю, что мне делать с вами! — взорвался маркиз. Жестом приказав камердинеру удалиться, он выхватил у сына графин. — Если вы не найдете ее, я завещаю все, что не переходит вместе с титулом, приюту для умалишенных. Клянусь Богом, они распорядятся деньгами лучше, чем вы.

Томас отвернулся от окна и пренебрежительно выгнул бровь.

— Что ж, это воодушевляет. Непонятно только, при чем здесь я. Если пропажа обнаружится, все унаследует Эдвард. Если нет, половину получат умалишенные. Лично я предпочел бы второй вариант.

Все шло совсем не так, как планировал маркиз. Он собирался предложить им награду — помахать, образно говоря, морковкой перед их носами, чтобы вдохновить на какие-то действия и вызвать сочувствие к пропавшей племяннице и кузине, — но, как обычно, не сдержался, возмущенный их наглостью.

— Если ты женишься на ней, получишь долю, которая предназначается умалишенным. Тогда я, по крайней мере, буду уверен, что наш род не угаснет, ведь ни один из вас, похоже, не стремится связать себя узами брака. — Он с отвращением посмотрел на своего чересчур упитанного сына.

— Это скорее наказание, чем награда, — пробормотал Томас, снова повернувшись к окну. Одинокий всадник на углу привлек его внимание, и он от нечего делать принялся наблюдать за ним, пока маркиз излагал свой мысли.

— В таком случае, женись на какой-нибудь достойной особе, и я разделю наследство между вами двумя и моей внучкой, если она найдется. Все, чего я хочу, — это, чтобы наш род продлился, и девушка отыскалась. Не такая уж это сложная задача. — Маркиз потянулся к шкатулке для драгоценностей, стоявшей на туалетном столике перед ним, и вытащил кольцо, усыпанное крупными бриллиантами. От такой ценной вещицы у них потекут слюнки.

Но в этот момент внимание Томаса было приковано к всаднику в черном одеянии, который остановился перед домом и спешился. Вопреки требованиям моды он не носил парика, загорелое волевое лицо ничуть не походило на холеное лицо джентльмена, но элегантный покрой одежды, роскошное кружевное жабо и кружевные манжеты свидетельствовали о том, что он не простолюдин. Томас прищурился. Любопытный тип и, похоже, собирается постучать в дверь. Интересно, что ему надо?

Круто повернувшись, он поклонился дяде и торопливо попрощался. Он не станет разыскивать Генриетту — пустая трата времени. Девчонка не может унаследовать титул и только уменьшит его долю наследства. Слава Богу, у него есть более приятные планы, чем жениться на святоше, которая настолько глупа, чтобы заблудиться в лесу. Он сбежал с лестницы как раз вовремя, чтобы перехватить дворецкого, открывавшего парадную дверь.

Морган окинул взглядом величественный особняк из известняка с длинным рядом окон, тянувшихся вдоль фасада. Единственный Монтегю, которого ему удалось разыскать, оказался маркизом и к тому же достаточно богатым, чтобы владеть домом, который занимал чуть ли не половину квартала. Средств, требовавшихся на содержание этих апартаментов, хватило бы, чтобы прокормить обитателей лондонских трущоб в течение года. Люди не отказываются от такой жизни ради чего-то столь неопределенного, как религия. И отец Фейт едва ли был исключением.

Тот факт, что, по общему убеждению, у маркиза имелся только один сын, лишь подтверждал предположения Моргана. Похоже, отец Фейт здорово приукрасил свое происхождение, если только он не наследник всего этого великолепия. Надо лишь убедиться, что наследник маркиза жив, и можно считать его миссию исполненной. Только как это сделать? Морган не принадлежал ни к одному из аристократических клубов и никогда не пытался пролезть в светское общество. Но если Фейт — внучка маркиза, необходимо вернуть ее в семью для ее же блага. Возможно, за небольшой выкуп. Морган усмехнулся, глядя на высокие окна дворца. Не хотелось бы расставаться с маленькой феей, да и вряд ли она имеет отношение к столь знатному семейству, но чем черт не шутит…

Он поднялся по каменным ступенькам и взялся за дверной молоток. Придется действовать по обстановке, решил он, нетерпеливо ожидая, когда откроется дверь. Для начала он задаст несколько деликатных вопросов, а там, как получится.

Дверь отворил дворецкий, но не успел Морган открыть рот, как из-за его спины появился высокий темноволосый джентльмен.

— В чем дело, Маннеринг? Что за манера держать гостя на пороге? У вас назначена встреча с маркизом, сэр?

Морган прищурился, разглядывая молодого человека в модном парике и элегантном камзоле из серого шелка. Судя по надменному выражению холеного лица и властным манерам, это и был наследник собственной персоной, и Морган медлил с ответом, не зная, то ли огорчаться, то ли радоваться за Фейт. Вряд ли ей придется по вкусу этот напыщенный тип.

— Я разыскиваю родственников Джорджа Монтегю, сэр. — Морган не стал употреблять угодливое «милорд», чего его собеседник явно ожидал. — У меня есть сведения, представляющие для них определенный интерес. Надеюсь, я не ошибся адресом?

Томас понял, что удача сама идет ему в руки. Глуховатый дворецкий удалился, и не было никого, кто мог бы повлиять на ход событий. Затаив усмешку, он внимательно вгляделся в вестника дурных новостей. Посетитель держался с редким нахальством и, несмотря на вполне приличную одежду, не являлся джентльменом. Зеленоватые глаза холодно блестели, на губах играла циничная ухмылка. Он явно заслуживал того, чтобы поставить его на место, и Томас был только рад оказать ему эту услугу.

— Сожалею, сэр, — холодно отозвался он. — Мне неизвестно это имя.

Морган слишком долго прожил в мире, полном обмана и притворства, в мире, созданном такими же вот англичанами, как этот, чтобы распознать ложь, когда сталкивался с ней. Собственно, он был готов к тому, что ему станут лгать. Ничего другого он и не ожидал. Едва ли Фейт встретят здесь распростертыми объятиями. Но, глядя через плечо мужчины на мраморные полы, устланные бесценными коврами, на портреты предков Монтегю в золоченых рамах, на антикварную мебель красного дерева, он не мог отрешиться от мысли, что Фейт бессовестно лишают того, на что она имеет законное право. Она заслуживает хотя бы частичку этого богатства. Он поднял треуголку, которую держал в руке, и водрузил се на голову.

— Какая жалость. Видимо, придется обратиться к адвокату. Может, порекомендуете кого-нибудь?

Томас злобно сверкнул глазами. Затем подхватил Моргана под руку и чуть ли не стащил вниз по ступенькам, предусмотрительно притворив за собой дверь.

— Не знаю, что вам нужно, — процедил он сквозь зубы, — но в доме траур. Здоровье маркиза резко пошатнулось. Он не вынесет очередного удара. Обращение к адвокату ничего вам не даст, но может ускорить кончину маркиза. Если это не является вашей единственной целью, я бы посоветовал вам отказаться от своих намерений.

Морган бросил монетку пареньку, сторожившему его лошадь, и взялся за поводья, устремив проницательный взгляд на своего собеседника;

— И вы готовы заплатить за это?

Ошарашенный подобной наглостью, Томас свирепо уставился на незнакомца. Дорогой толстячок Эдвард, склонный к обжорству и прочим излишествам, рано или поздно отправится в лучший мир. Скорее рано, чем поздно. Томас все сделает для этого. Старый маркиз, сраженный потерей единственного наследника, охотно одарит его, Томаса, всем, чего он только пожелает. С какой стати он будет делиться плодами своих тяжких трудов с какой-то серой мышкой, погрязшей в ханжестве? А в том, что этот мошенник как-то связан с пропавшей девчонкой, Томас не сомневался.

— Молчание в ваших же интересах, милейший, если не хотите поплатиться за незаконные притязания на наследство. С точки зрения общества Джордж Монтегю никогда не существовал.

Морган невесело улыбнулся. Типично британское высокомерие. Общество, вне всякого сомнения, вспомнит скандал двадцатилетней давности, связанный с Джорджем Монтегю, если кто-нибудь освежит его память. А вот чего это будет стоить Фейт — совсем другое дело.

Он забрался в седло и вперил в наследника твердый взгляд.

— Не сомневайтесь, никто в здравом уме не стал бы претендовать на родство с вашим семейством, но, учитывая превратности судьбы, небольшая страховка не помешает. Как насчет того, чтобы создать трастовый фонд и обеспечить скромный доход, на имя… скажем, Фейт Генриетты Монтегю? Для вас это небольшая сумма, но для кого-нибудь, не столь удачливого, она может послужить защитой от неприятных неожиданностей, которые часто преподносит жизнь. Если никто не востребует вклад, деньги вернутся к вам. По-моему, это справедливое решение.

При столь недвусмысленном подтверждении, что девчонка жива, Томас внутренне содрогнулся. У него нет денег, чтобы откупиться от нее, и не будет, пока старик не умрет. А когда его не станет, не важно, если пропавшая наследница вдруг объявится. Будет слишком поздно заявлять о своих претензиях. Но если он не заплатит, этот мошенник может осуществить свою угрозу и предъявить отродье Джорджа. Даже если она самозванка, старик пребывает в таком отчаянии, что готов ухватиться за соломинку. Надо затянуть это дело и придумать, как от нее отделаться. Он ответил незнакомцу не менее твердым взглядом.

— Тот, кто пожелает предъявить права на такой фонд, должен иметь чертовски убедительные доказательства.

— Я предоставлю их вам. — Морган пожал плечами и взялся за поводья. — Постарайтесь сделать все быстро и аккуратно. Полагаю, это займет пару месяцев. Я пришлю своего человека, чтобы он проверил наличие вклада. Всего хорошего. — Он небрежно коснулся двумя пальцами полей шляпы и пришпорил жеребца, который взял с места в галоп и поскакал по улице.

Лишь добравшись до окраины города, Морган дал волю своему вспыльчивому нраву. Будь они прокляты, эти надменные англичане! Что, к дьяволу, они о себе вообразили? Надо бы разодеть Фейт в шелка и бархат и пройтись с ней под ручку прямо у них под носом. А еще лучше нанять адвокатов и подать иск на половину владений Монтегю. Судебная тяжба свяжет маркиза по рукам и ногам, пока он не приползет на коленях, предлагая имя и состояние женщине, которую обманом лишил законных прав и общественного положения. Единственное слабое звено в этих планах — сама Фейт.

Кроткая и благочестивая, она никогда не станет претендовать на то, что не считает своим, не говоря уже о том, чтобы опозорить собственную семью. Не в ее духе бороться, выпускать коготки и подкупать чиновников, выставляя себя напоказ. Хорошо, конечно, что она не такая, как другие, по чертовски жаль, что кроткие унаследуют эту землю лишь тогда, когда жадные и злобные обдерут их до последней нитки. А может, оно и к лучшему. Фейт так же чужда этому миру, как и его собственному. Морган не знал, к какому миру она принадлежит, но подозревал, что к тому, где обитают ангелы. Хотя к тому миру она, пожалуй, тоже не готова, если вспомнить свесившуюся с чердака фигурку с пистолетом в руке и страстные поцелуи, которыми она его одарила. Воистину, Фейт Генриетта Монтегю — натура загадочная.

Эта мысль вызвала у него на губах коварную усмешку. Какое простое решение! И почему он не додумался до него раньше? Внучка одного из самых знатных людей в стране, наследница невообразимых богатств и лучшая кухарка и домоправительница, какую он когда-либо знал. Надо быть дураком, чтобы отказаться от такого сокровища, а Бог свидетель, Морган де Лейси — вовсе не дурак.

Почему бы потомкам двух древних норманнских родов, Монтегю и де Лейси, принадлежащих к цвету британской знати, не объединиться ради весьма заманчивой цели? Фейт будет согревать его ночами и скрашивать его дни, а когда наступит подходящий момент, они штурмом возьмут Лондон. Ну а когда старый маркиз отправится в ад, где его давно ждут, не исключено, что именно он, Морган, займет его место. Обладая такой властью — не говоря уже о богатстве, которое он уведет из-под носа у этих английских растяп, — он будет только посмеиваться над их вытянутыми физиономиями, когда им придется принять его в свой круг. Какая восхитительная перспектива! Благословение свыше, не иначе. Он будет наслаждаться каждым мгновением этого приключения и не в последнюю очередь теми минутами, которые проведет в постели со своей маленькой феей.

Он никогда не задумывался, какую жену хотел бы иметь, но Фейт идеально подходит ему. Пусть она крохотная и забавная, а порой чертовски упрямая, нельзя отрицать ее тихой прелести. Будет чрезвычайно приятно уложить ее в постель и наградить ребенком. Одного этого достаточно, чтобы маркиза хватил удар. Даже если со временем, после того как они займут надлежащее место в обществе, каждый из них пойдет своим путем, как это принято в высшем свете, он всегда может рассчитывать на ее скромность. Фейт никогда не превратится в ревнивую мегеру и не станет угрожать ему разоблачениями. Совсем наоборот. Она будет счастлива, воспитывая детей и занимаясь хозяйством. Он оденет ее в шелка и поселит в очаровательном домике, чтобы она могла украшать его, как пожелает. Пожалуй, он и сам вполне удовлетворится этим, а главное — сознанием наконец-то свершившегося возмездия.

Весь фокус в том, чтобы убедить Фейт выйти за него замуж. Она не какая-нибудь глупышка, готовая выскочить за первого, кто сделает ей предложение. А уж о нем и говорить нечего. Какая женщина в здравом уме согласится связать свою жизнь с разбойником? Правда, она неравнодушна к его ласкам. Фейт слишком невинна, чтобы понимать, куда могут завести поцелуи. Если ему удастся заманить ее в постель, то чрезмерная щепетильность и религиозное воспитание заставят ее принять его предложение. Это будет наилучшим выходом для обоих.

Ну а потом останется лишь наскрести достаточно денег, чтобы утвердиться в обществе. И не стоит полагаться на трастовый фонд. Собственно, он заговорил о нем только для того, чтобы сбить спесь с надменного ублюдка. Лучше приберечь эти средства на будущее. Если с ним что-нибудь случится, прежде чем он осуществит свой замысел, Фейт понадобится постоянный источник дохода. Нельзя допустить, чтобы она зарабатывала на жизнь шитьем или гнула спину в тавернах. Да, трастовый фонд — хорошая идея, но это собственность Фейт.

Занятия, грабежом приносили Моргану немалый доход, который он удачно инвестировал. Он изрядно потратился на хижину и лошадей, а остальные расходы были более чем скромными. Суммы, которой он располагал к этому времени, не хватило бы им на безбедное будущее, но Морган надеялся увеличить свой капитал за лето. К осени Фейт будет носить его ребенка, а он подготовится к покорению Лондона. Морган надеялся, что маркиз дотянет до этого момента. Не исключено, что даже Фейт испытает некоторое удовлетворение, когда семья, отвергнувшая ее отца, обнаружит на своем фамильном древе ирландского католика.

Насвистывая себе под нос, Морган заехал в «Свирепого быка», чтобы забрать одежду Фейт и отчитать Уайтхеда за совращение малолетних. Нагнав страха на трактирщика, он отправился в соседнюю деревеньку, где оставил заказ у местной портнихи. Как ни приятно очаровывать Фейт, даря ей шелковые платья, он добьется большего успеха, обеспечив ее практичной одеждой из шерсти.

Для теплой погоды Морган заказал платья из канифаса и батиста. Если повезет, Фейт не догадается, что хлопок стоит немногим дешевле шелка. Услышав названную портнихой сумму, он приподнял брови, размышляя о том, не вложить ли ему деньги в небольшую хлопковую плантацию. Похоже, колонисты получают солидную прибыль, заламывая такие цены, но лучше уж покупать товары у них, чем привозить их с Востока. «Следует узнать об этом подробнее», — подумал Морган и добавил к заказу набор швейных принадлежностей и отрез полотна.

Довольный покупками, которые должны были положить начало его ухаживанию за Фейт, Морган двинулся домой. Пожалуй, ему следует несколько ограничить свою активность, чтобы убедить маленькую святошу, что он стал другим человеком. К тому же, если он хочет соблазнить Фейт, ему придется проводить с ней больше времени. Он не собирается делать это наспех. Такое нежное создание, как она, ничего не знает о страсти. Но это дело поправимое.

Обучать Фейт радостям любви — само по себе удовольствие. Он заслужил небольшую передышку, чтобы просто наслаждаться жизнью, и она, кстати, тоже. Хватит ей изображать из себя рабочую лошадку. Он научит ее праздно валяться на траве, глядя в звездное небо, нежиться на атласных простынях, возможно, купит меха, чтобы они могли заняться любовью перед пылающим очагом. Мысль о серых глазах, сверкающих от восторга или затуманившихся от желания, возбудила его ничуть не меньше, чем воспоминание об упругой юной груди в вырезе разорванной сорочки.

Его женщина. Моргану понравилось, как это звучит. Земли, на которые он претендовал, были собственностью его отца, а затем достались англичанину. Женщины, которыми он обладал, никогда, в сущности, не принадлежали ему. Одежда, которую ему приходилось носить за время его переменчивой карьеры, зачастую оказывалась лохмотьями или формой наемника. Когда у Моргана, наконец, появилось достаточно денег, чтобы покупать себе одежду, он позаботился о том, чтобы она была наилучшего качества. У него все должно быть наилучшего качества. В том числе и жена. А в том, что Фейт соответствует всем его требованиям, Морган не сомневался. Больше ему не представится подобный шанс. Обычно он отдавал предпочтение пышным женщинам, искусным в любовных играх, но никогда бы не взял ни одну из них в жены. Изящная, благоухающая свежестью, невинная, Фейт была как раз такой невестой, которую выбрал бы он сам, если бы не судьба, лишившая его титула и владений. Даже ее имя устраивало Моргана. Фейт. Воистину, ей понадобится терпение, чтобы дождаться, пока он создаст для нее ту жизнь, которую она заслуживает. Она должна поверить ему. В этом его спасение.

В обольщении нет ничего порочного, если целью является брак. Его намерения чисты. Он должен убедить Фейт в том, что прожить с ним жизнь не так уж плохо. Задача не из легких, учитывая, что все его достояние — убогая хижина, а сам он — разбойник. Но жизнь не заканчивается сегодняшним днем. Он научит ее смотреть на вещи шире.

Впрочем, Морган не питал особых иллюзий, что Фейт станет благодарить его за науку. По крайней мере, вначале. Но когда он предложит ей выйти за него замуж, она поймет, что это в их общих интересах. Жизнь с ним никак не хуже жизни швеи, вынужденной гнуть спину за гроши, или служанки в таверне.