Глава 29

Все взгляды были прикованы к миниатюрной женщине, сидевшей в напряженной позе у огня. За ее спиной стоял совершенно несуразный тип в плохо сидевшей куртке из грубого сукна и явно чужом парике. Мужчины, расположившиеся в разных углах комнаты, свирепо взирали на нарушителя спокойствия, но из уважения к пожилой даме не распускали языки.

— Пришло время поговорить откровенно, Томас. Если тебе угодно, можешь выдавать эту женщину за мою внучку и дальше, но я не потерплю, чтобы она вынашивала незаконного ребенка. Если этого не сделает Гарри, полагаю, я выделю определенную сумму, чтобы тебе не пришлось голодать, но не рассчитывай на большее. Я с самого начала не верила, что она моя внучка.

Нервно дернувшись, Томас снова принял свою излюбленную позу, непринужденно облокотившись о каминную доску.

— Мне очень жаль, если она не соответствует вашим высоким требованиям, леди Карлайл, но в том, кто она такая, не может быть никаких сомнений. Мы всего лишь ждали подходящего момента, чтобы заявить о своих намерениях. Если хотите обеспечить Фейт приданым, мы с радостью примем ваш великодушный дар, но дядя Гарри уже предложил нам щедрое содержание. Так что вам незачем себя обременять.

В его голосе прозвучала откровенная издевка, но леди Карлайл пропустила ее мимо ушей. Она всегда относилась к Томасу Монтегю с легким презрением. Она вообще недолюбливала всех Монтегю, и ее дочь поступила очень глупо, влюбившись в одного из них, но, по крайней мере, выбрала самого умного и достойного из этой семейки.

Она перевела взгляд на маркиза.

— Он сын твоего брата и имеет право на долю семейного состояния, но, в конце концов, это твоя забота. Меня гораздо больше волнует то, что ты до сих пор не нашел мою внучку. И теперь я решила взяться за поиски сама.

Монтджой неловко поерзал в массивном кресле у окна, стараясь не беспокоить лежавшую на скамеечке ногу. В последнее время его донимала подагра, и он проклинал вынужденную неподвижность, державшую его дома.

— У тебя старческое слабоумие, Летиция. Все необходимые бумаги налицо. Девочка даже немного похожа на меня в молодости. А этот мошенник, что у тебя за спиной, обчистив мои карманы, не прочь запустить лапу в твои.

Уотсон выпрямился, негодующе фыркнув, но пожилая дама продолжила:

— А ты никогда не задавался вопросом, куда девались оригиналы документов? Ведь мы видели только копии. Ты даже не попытался узнать, чем занималась эта женщина, прежде чем появилась здесь, Уотсон представил мне отчет, не вызывающий ни малейших сомнений. Если тебе угодно принять эту потаскушку в лоно семьи, не в моих силах воспрепятствовать твоему желанию, но я не отступлюсь, пока моя настоящая внучка не будет в безопасности.

Грузный мужчина, лениво раскинувшийся на диванчике, поднял бокал, приветствуя ее.

— Прекрасно сказано, миледи. Но сообщил ли вам Уотсон, что он, польстившись на деньги, позволил разбойнику, который, возможно, похитил вашу дорогую родственницу, выйти сухим из воды после всех моих усилий засадить его за решетку? Я не стал бы чрезмерно полагаться на его честность.

Уотсон не мог больше сдерживаться.

— Я пытался объяснить вам, милорд… Меня оглушили, связали и продержали взаперти, пока все не кончилось. Я мог бы найти этого мошенника в ту же минуту, как освободился, но вы сами велели мне не лезть в это дело. — Потрясенное молчание, последовавшее за этим признанием, заставило его запнуться и растерянно оглядеть собравшихся. — До недавних пор он крутился здесь, у вас под носом, правда, девушки я не заметил.

— Все это в прошлом. Взгляните-ка лучше сюда. — Леди Карлайл взяла книгу, лежавшую у нее на коленях, и протянула ее сыщику, который передал ее прикованному к креслу маркизу. Тот, оказавшись в центре внимания, пожал плечами и перевернул титульную страницу. Его лицо посерело.

— Джордж? Эту книгу написал Джордж? — Он взглянул на римские цифры внизу страницы и мысленно пересчитал, чтобы убедиться, что не ошибся. — Она только что вышла. Хочешь сказать, что Джордж жив?

Леди Карлайл нетерпеливо отмахнулась:

— Конечно, нет. Прочитай посвящение. Уотсон уже побеседовал с издателем. Выяснилось, что рукопись принес родственник того самого человека, который нанял адвоката, хлопотавшего об освобождении преступника, арестованного не без участия Эдварда. Мне не нравятся подобные совпадения, Гарри. Я хочу, чтобы этих людей допросили. Уверена, они знают, где моя внучка.

Маркиз вскинул изумленный взгляд на своего неповоротливого сына, который внезапно навис над ним и чуть ли не выхватил из рук книгу. Эдвард, никогда не пошевеливший и пальцем ради ближнего, лихорадочно листал страницы.

— Будь я проклят, — пробормотал он, прочитав посвящение. — Ну, маленькая чертовка, погоди, я доберусь до тебя.

Томас беспокойно шагнул вперед.

— Что это? Подделка?

Эдвард сунул книгу ему в руки:

— Взгляни сам, если еще не разучился читать. Должно быть, я становлюсь таким же тугодумом, как и ты. Можешь жениться на своей шлюхе, все равно тебе больше ничего не обломится. Женщина, написавшая эти строки, никогда не клюнет на твои пошлые уловки.

Он направился к двери, нетерпеливо махнув сыщику.

— Идемте, нужно разыскать того чертова еврея, о котором вы здесь бубнили.

Леди Карлайл проводила их взглядом, затем, когда Томас торопливо вышел вслед за ними, повернулась к маркизу, не скрывая своего удовлетворения.

— Итак, милорд, что вы теперь думаете о своей внучке?

Запустив пальцы под парик, Монтджой с отвращением смотрел на лежавшую у него на коленях книгу.

— Проклятая ханжа, вот что я думаю. Еще одна мученица, разрази меня гром! Готов поспорить, Джорджа убили только потому, что он слишком много болтал. Мне самому раньше раз хотелось пристрелить его.

Леди Карлайл мягко возразила:

— Но дочь любила его. Ты не можешь этого отрицать. Она любила отца и все еще скорбит по нему. И если у нее хватило ума организовать публикацию книги и обвести вокруг пальца всех, кого ты пустил по ее следу, то, скорее всего она права и насчет гибели Джорджа. Предположим — всего лишь предположим, — что его смерть не была случайной. И если женщина, которая называет себя Фейт, не является нашей внучкой, кто, по-твоему, навязал ее нам?

Монтджой сгорбился в кресле, впервые ощутив себя стариком. Он окинул взглядом просторный салон, видевший немало знатных и богатых вельмож из разных стран. Он вел достойную жизнь, приумножил свое состояние, его имя пользовалось уважением в самых влиятельных кругах. Едва ли этого можно добиться, не совершив ни одной ошибки! Мысль о сыновьях, столь не похожих друг на друга, отрезвила его. В сущности, он не уверен, что оба его сыновья. Его жена была молодой и невинной, когда родился Эдвард, Но что касается Джорджа… Признаться, Джордж напоминал ему некоторых склонных к аскетизму политиков, которым его жена благоволила в более поздние годы. Весьма возможно, что в его жилах не было ни капли крови Монтегю. Может, именно по этой причине он и изгнал мальчика из своего дома.

Но Джордж носил имя Монтегю, как и его дочь. И возможно, если судить по Эдварду, это даже хорошо, что в их родословной появилась свежая кровь. Пожалуй, не стоит отмахиваться от сына, который смог написать книгу, и внучки, сумевшей обхитрить мужчин. Маркиз выругался и снова взглянул на книгу, лежавшую у него на коленях.

— Ты победила, Летиция, хотя не представляю, где, к дьяволу, ее искать.

Леди Карлайл понимающе кивнула.

— Полагаю, ты получишь ответ на этот вопрос, если разыщешь мужчину, который называет себя Морганом де Лейси.

Имя ничего не говорило ему, но он постарался запомнить его. Непростая задача найти внучку, которая скрывалась от него полтора года, умудрившись за это время издать книгу, раззадорила маркизу и придала новый смысл его жизни. Может, эта девчушка все-таки стоит того богатства, которое он грозился на нее обрушить.


— Но пока не закончится ассамблея, гостиница будет переполнена! Я не могу допустить, чтобы вы надрывались одна. Уверяю вас, я вполне оправилась. И буду чувствовать себя лишней, если вы не позволите мне помочь.

Бесс Нидем весьма неизящно фыркнула.

— Мы переполнены, милочка, потому что вы превратили мою гостиницу в самое респектабельное заведение в городе, где подают такую еду, что к нам стекается народ со всей округи. Я уже не говорю о том, какой порядок вы навели в отчетности, которая всегда была для меня тайной за семью печатями. Заведение никогда не стало бы прибыльным, если бы вы не взяли на себя расчеты с торговцами, не позволяя им заламывать непомерные цены. И после этого вы считаете себя лишней? Заботьтесь о своем драгоценном малыше, это все, что от вас требуется.

Фейт сменила пеленки «драгоценному малышу», нетерпеливо сучившему крохотными ножками, и улыбнулась. С черными завитками, он поразительно походил на Моргана, а его безудержная энергия лишь подтверждала этот факт. Фейт слышала, что младенцы большей частью спят, но Джордж Морган О'Нил с самого начала дал ей понять, что не намерен проводить в колыбели весь день. Зеленые глаза выжидающе уставились на нее, когда она взяла мальчика на руки.

— Я могла бы спускаться вниз и наблюдать, как горничные чистят серебро и наводят порядок в зале. Не лишайте меня возможности похвастаться своим сыном, Бесс.

Хозяйка с улыбкой кивнула.

— Чудесный ребенок. Представляю, как отец гордился бы им. Красивый, видимо, был мужчина, с такими-то глазами и шевелюрой. Ладно, можете приносить его вниз, чтобы поздороваться с гостями, но не более того. Вы нас так напугали, что вряд ли я в силах снова перенести нечто подобное.

О родах у Фейт сохранились лишь смутные воспоминания, но ей сказали, что в какой-то момент она находилась между жизнью и смертью. Напрасно они волновались. Она никогда бы не оставила своего ребенка одного на свете. Тем не менее, Фейт подумала, не сообщить ли Майлзу о ребенке. Если, не дай Бог, с ней что-нибудь случится, маленький Джордж останется без всякой поддержки. Морган должен знать о ребенке.

Когда Фейт, прижимая к груди малыша, спустилась вниз, ее приветствовали радостными возгласами. Фейт удивленно огляделась и, заметив за одним из столиков Тоби с друзьями, застенчиво улыбнулась.

— Вы смущаете меня, — укоризненно сказала она, подойдя к ним, чтобы поздороваться. — Можно подумать, что я воскресла из мертвых.

— Дай-ка его сюда, девочка. Посмотрим, что Черный Джек смастерил. — Заметив ее колебания, Тоби ухмыльнулся. — Не бойся, я привык обращаться с этими маленькими негодниками, как-никак я теперь дядя и не причиню ему вреда, честное слово.

Подошел Эктон, присоединившись к завсегдатаям гостиницы, выражавшим свое восхищение младенцем, чуть позже прибыл молодой адвокат. Сын одного из членов магистрата, частенько посещавший таверну, провозгласил тост, и вскоре шумная компания молодых людей уже поднимала бокалы за новорожденного и молодую вдову, которая краснела и улыбалась, не зная, куда деваться от стыда.

Она испытала облегчение, когда маленький Джордж завопил, требуя, чтобы его покормили. Под смех мужчин Фейт забрала ребенка и, изящно присев, поспешила прочь, провожаемая улыбками. Уши ее горели, когда она вышла в сад, располагавшийся за домом, и зашагала по направлению к летней кухне. По наблюдениям Фейт, в колониях было полно молодых мужчин, желающих обзавестись женой. И ее популярность у сильного пола не столько ей льстила, сколько смущала.

Майское солнце ласкало щеки. Фейт подняла лицо к небу, наслаждаясь его животворящими лучами. В Англии редко бывает такая погода, но она помнила весеннее тепло, благоухание цветов и жар в крови, когда Морган прижимал ее к себе. Сердце Фейт учащенно забилось. Ей было так хорошо в его объятиях, их тела льнули друг к другу, губы сливались в поцелуе, над головами пели птицы, земля казалась теплой и упругой у них под ногами. Никогда больше она не испытает ничего подобного. То были самые счастливые дни в ее жизни. И она сохранит память о них, как нечто драгоценное.

Отказываясь поддаваться унынию, когда у нее столько причин для радости, Фейт двинулась дальше вдоль вечнозеленых изгородей и цветочных клумб. Ее юбки трепетали на ветру, а маленький сын довольно гукал и лепетал в ее объятиях. Теперь, когда зима кончилась, она будет счастлива. Какие могут быть сомнения!


— Натягивай поводья, парень! Держи ее! — крикнул Морган, вцепившись в уздечку своего жеребца, пока юноша, которого он нанял себе в помощь, пытался утихомирить испуганную кобылу.

Обе лошади перенесли морское путешествие в относительно добром здравии, но при случае выражали свое недовольство. Вот и теперь, почувствовав под копытами твердую землю, они так и рвались из рук. Морган потрепал своего норовистого коня по шее, глядя на чалую кобылку, пританцовывающую в руках помощника.

То, что ему удалось найти кобылу, было неслыханной удачей. Майлз наотрез отказался сообщить, куда уехала Фейт, но Морган хорошо знал свою маленькую святошу.

Обнаружив, что Тоби исчез одновременно с ней, он сразу понял, куда они отправились. Но поскольку портов, откуда корабли отплывали в колонии, было великое множество, Моргану пришлось потратить прорву денег, чтобы получить доступ к журналам лондонских судоходных компаний. Одна из записей, где фигурировала пара, похожая на Фейт и Тоби, привела его в Портсмут. Этот был лишь первый пункт в длинном списке, и если бы не кобыла, которую он случайно увидел на улице, не исключено, что ему пришлось бы обследовать каждый порт в Англии.

Он без труда нашел владельца, оказавшегося капитаном корабля, стоявшего в порту. Ночь, проведенная за выпивкой, развязала морскому волку язык, и он поведал о молодой паре, отправившейся в Виргинию. Он даже припомнил, что пунктом их назначения был Уильямсберг, поскольку лично порекомендовал несколько гостиниц рыжеволосому парню. На следующее утро Морган сел на первый же корабль, который отплывал в колонии.

И вот он здесь, но не для того, чтобы восхищаться новой страной, в которой оказался. Он вырос в Ирландии, воевал на континенте и потратил без толку последние годы в Англии. Новые страны больше не привлекали Моргана. Его интересовало только одно: где Фейт? Одержимость прошлым лишила его надежды на будущее, но он хотел убедиться, что она здорова и счастлива, прежде чем строить собственные планы.

Лошади нервничали, пока багаж грузили на повозку, но вот, наконец, они двинулись в глубь материка, к Уильямсбергу. Путешествие длилось два месяца, и все это время Морган тихо сходил с ума. Он воображал себе всяческие ужасы: от Фейт, оказавшейся на улице, чтобы прокормиться, до Фейт замужем за мелким фермером, превратившим ее жизнь в ад. Он пытался найти себе какое-нибудь дело, но, кроме лошадей, на корабле нечем было заняться, и Моргану оставалось лишь наблюдать за командой и донимать капитана вопросами о навигации и судовождении. Однако он не мог находиться на палубе двадцать четыре часа в сутки. Он должен был спать, и тогда Фейт являлась к нему.

Спустя некоторое время он смирился с ее присутствием. На корабле было несколько привлекательных женщин, направлявшихся в поисках счастья в колонии, где, как они слышали, имелся избыток мужчин. За неимением других развлечений они испытывали свои уловки на Моргане, но он остался равнодушен к их чарам, предпочитая свою одинокую постель, где к нему во сне являлась Фейт.

Это был верный путь к безумию, но Морган не без оснований полагал, что уже давно на него вступил. Все деньги, что он скопил за последние годы, ушли на то, чтобы вырваться из Ньюгейта, и на жизнь, которую он вел после этого. Продажа хижины позволила ему выручить приличную сумму, но часть ее ушла на приобретение кобылы и оплату проезда. Он был почти нищим, и ему нечего было предложить Фейт.

Отказавшись от мести, он потерял цель в жизни. А мечты владеть землей, разводить лошадей и обзавестись семьей оказались неосуществимыми без единственной женщины, с которой он хотел бы связать свою жизнь. Она была настолько недостижима, что Морган порой задумывался, не поступил ли он опрометчиво, отправившись на поиски. И, тем не менее, он здесь, разыскивает свою неуловимую фею, которая вправе презирать его. В этом так же мало смысла, как и во всем остальном, что он когда-либо делал.

Прибыв в Уильямсберг и обнаружив, что все гостиницы заполнены до отказа, Морган отнесся к этому факту как к очередному наказанию, которое заслужил. Хозяин одной из конюшен ценил породистых лошадей и согласился освободить пару стойл, чтобы разместить его чистокровок. Оставив багаж и лошадей, Морган пошел бродить по городу, где, как он надеялся, поселилась Фейт.

Главная улица оказалась шире, чем он ожидал, и была запружена дорогими экипажами, запряженными четверками, а то и шестерками лошадей. За спинами лакеев в ливреях всевозможных цветов, отделанных золоченым шнуром и позументами, восседали дамы в роскошных туалетах с высокими прическами, которым могли бы позавидовать лондонские красавицы. Среди элегантных джентльменов в строгих черных костюмах прогуливались богатые плантаторы, облаченные в дорогие шелка и кружева. При виде такого богатства, сосредоточенного в одном месте, Морган невольно прикинул размеры добычи, так и просившейся в руки, если бы он вернулся к своему ремеслу.

На чистых улицах не было ни малолетних оборванцев, ни калек, ни попрошаек, наводнявших большие города, где ему доводилось бывать. Но поскольку на свете едва ли имелось место, где всем хватало еды, Морган знал, что, если приглядеться внимательнее, нищие и голодные непременно найдутся. Тем не менее, он склонялся к мысли, что нужно быть совсем уж увечным или безумным, чтобы бедствовать на этих улицах, буквально усыпанных золотом.

Майское солнце припекало, и в поисках тени Морган зашел в уютную таверну на Глостер-стрит. Заказав стаканчик рома, он расположился неподалеку от стойки, разглядывая публику, состоявшую преимущественно из джентльменов в строгих костюмах, шумно обсуждавших последнее заседание ассамблеи. Всех здесь, похоже, волновала деятельность правительства, причем это была не праздная болтовня, а яростные споры по поводу рассматривавшихся там вопросов. Морган нашел этот факт любопытным, но не имеющим никакого отношения к его поискам.

Зато отполированные до блеска кружки и чистые полы натолкнули его на заслуживающую внимания идею. Сколько может быть гостиниц и таверн в колониальном городе? В любом случае, ему нужно где-то остановиться. Чем не повод, чтобы посетить каждую из них и задать кое-какие вопросы? Зная, как работает голова у его маленькой святоши, можно предположить, что она станет искать работу в заведениях, которые хорошо знает.

Если Фейт здесь, рано или поздно кто-нибудь поведает ему об изящной особе с благородными манерами, пытавшейся наняться горничной в гостиницу.

Загрузка...