Под защитой любви

Глава 20

— Как я выгляжу?

Томас устало взирал на Сару, кружившуюся по незатейливо обставленной комнате. Он сделал ее своей любовницей за пышные формы, но, как выяснилось, они не вязались с ее новой ролью. Скромное серое платье с глухим воротом, казалось, вот-вот лопнет на полной груди, а тяжелые юбки не скрывали соблазнительного покачивания крутых бедер. Глядя на нее, хотелось тут же завалить ее на ковер и задрать юбки. Это была не совсем та реакция, которую должна кроткая набожная девственница.

— Натяни чепец на уши и прикрой грудь косынкой, — холодно распорядился он.

Девушка надула губки и бросила на него кокетливый взгляд из-под ресниц. Томас раздраженно поморщился, вызвав у нее игривую улыбку. — Ты чем-то недоволен, дорогой? — проворковала она. — Я могла бы поднять тебе настроение. Или ты предпочитаешь, чтобы я и дальше изображала твою маленькую кузину?

— Лучше бы ты отнеслась к этому делу серьезно, — предостерег Томас. — Если мы потерпим неудачу, я лишусь огромных денег, и мне придется искать себе богатую жену.

Сара забралась к нему на колени и обвила его шею руками.

— А тебе не кажется, что получится более правдоподобно, если ты скажешь своему дяде, что мы поженились? Он начнет мечтать о наследнике и не станет возражать против того, чтобы ты смотрел на меня так, как сейчас. — Она укусила его за ухо и поерзала, разжигая похоть.

Томас бесцеремонно столкнул ее с колен и, поднявшись на ноги, принялся расхаживать по комнате.

— Если тебе хочется замуж, постарайся вести себя соответствующим образом. Ты должна сыграть роль пугливой ханжи, а не разбитной девицы. А теперь повтори-ка еще раз, что ты расскажешь старику.

С утомленным вздохом Сара сложила руки за спиной и потупила взгляд, уставившись в пол.

— Я была очень напугана и не знала, где искать родственников моих родителей. Поэтому отправилась к своей старой няне, и она приютила меня на зиму. Потом няня заболела, и я оставалась с ней, пока не появились вы. А когда няня умерла, вы помогли мне похоронить ее и привезли меня сюда. Но ведь я ничего не знаю о вас. Откуда мне знать, что вы тот самый человек, за которого себя выдаете? Я хочу повидать мистера Уэсли.

Томас одобрительно улыбнулся при этом нововведении.

— Недурно. Бросить вызов этому старому прохвосту, не дожидаясь, пока он сделает первый шаг? Мне это нравится. Не успеет он оглянуться, как ты его приручишь.

Сара запрокинула назад голову и подбоченилась, полностью выйдя из образа, который являла собой секунду назад.

— В таком случае, может, попробуем? Мне надоела эта убогая квартира. Хотелось бы для разнообразия посмотреть, как живут богатые.

Томас потянулся к косынке, прикрывавшей ее пышную грудь.

— Всему свое время, голубка, всему свое время. Вначале я должен заполучить документы из банка. Этот ублюдок заставил меня раскошелиться, но, надеюсь, бумаги того стоят.

В любом случае он продешевил, учитывая, какая сумма скоро окажется в наших руках. — Ткань соскользнула с плеч девушки, и Томас, сунув руку в вырез ее платья, ущипнул тугой сосок. Другой рукой он обхватил ее бедра и прижал к своему причинному месту. — Раздвинь-ка ноги, Сара, нас ждет долгое воздержание, когда мы окажемся в Монтегю-Хаусе.

Услышав хихиканье и шепот, доносившиеся из комнаты, мальчик, деловито чистивший башмаки в коридоре гостиницы, пренебрежительно фыркнул. Украсть кошелек — одно дело, но мириться с женскими уловками — совсем другое. Представив себе слюнявые затяжные поцелуи, которым предавалась парочка за дверью, он сплюнул и вытер грязным рукавом рот. Ладно, он достаточно услышал. Джентльмен хорошо заплатит за такие сведения, это уж как пить дать. Он улыбнулся и сбежал вниз по лестнице, весело насвистывая.

Прихватив отчет осведомителя, побывавшего в «Свирепом быке», Уотсон направился к судье на квартиру, располагавшуюся в здании суда на Боу-стрит. Несмотря на лето, Генри Филдинг сидел у пылающего камина, закутанный в шарф, с кружкой горячего грога в руке. Взмокнув от царившей в комнате духоты, Уотсон терпеливо ждал, пока на него обратят внимание. Восхищение честностью судьи боролось в нем с досадой, вызванной настойчивостью, с которой тот требовал, чтобы сыщики строго придерживались законов. Все было бы гораздо проще, если бы судья позволил им некоторые отступления от предписанных правил.

Филдинг поднял глаза от отчета и посмотрел на коренастого сыщика, который, застыв в почтительной позе со шляпой в руке, ждал его разрешения на противозаконные действия. Слабое здоровье не умаляло, решимости судьи превратить улицы Лондона из диких джунглей в цивилизованное место. Но Уотсон пытался распространить свою деятельность шире, и Филдинг скорбно покачал головой.

— Это выходит за рамки моей юрисдикции, Уотсон, и вы это знаете. Совершай этот разбойник свои преступления в Лондоне, я мог бы воспользоваться своей властью, но, насколько нам известно, он никогда не выбирается за пределы леса. У вас есть доказательства, что это он похитил девушку?

— А куда еще она могла деться? Он был последним, с кем ее видели. Не могли же они оба просто испариться?

— Посетители «Свирепого быка» — сплошь воры и мошенники и готовы безбожно врать, лишь бы прикрыть одного из своих. Человек с приметами Черного Джека остановил карету лорда Энсона не далее как в июне. Я чертовски уверен — прошу прощения, сэр, — что он жив. И готов поспорить, что бедняжка все еще с ним. Только представьте, что должна чувствовать девушка благородного происхождения, оказавшись в лапах этого мужлана. У меня сердце кровью обливается при одной мысли об этом. На совести Черного Джека больше преступлений, чем можно себе представить. В общем, сэр, что-то там нечисто, и я хотел бы выяснить, что именно.

Филдинг поскреб затылок под париком, задумчиво помахивая гусиным пером.

— Из банка пока не поступало никаких известий?

— Черный Джек умен. Этого у него не отнимешь. Он умудрился представить в банк документы и не попасться при этом. Правда, есть одна неувязка. Бумаги, вне всякого сомнения, принадлежат пропавшей наследнице, но это только копии. У меня сложилось впечатление, будто деньги положены в банк как приманка, чтобы завладеть бумагами, а вовсе не для того, чтобы выдать их предъявительнице документов.

Видимо, у Монтегю есть там свои люди. Однако теперь, когда права девушки признаны, поступило официальное предписание перевести деньги в другое финансовое учреждение и вернуть документы владельцу. Я не очень-то разбираюсь в таких делах, сэр, но, думаю, есть смысл проследить за этими бумагами.

Очевидное нежелание сыщика держаться в рамках правовой системы зажгло в глазах судьи веселые искорки, и он кивнул.

— Ладно, подумаю, что можно сделать. Мы не можем оставаться в стороне, если девушку и в самом деле удерживают насильно. К тому же вы утверждаете, что похитителем, скорее всего, является Черный Джек. Если он не выходил на большую дорогу с июня и не потребовал выкупа, то должно быть, изрядно поиздержался. Полагаете, у него может возникнуть соблазн высунуться из своей норы? На лице сыщика отразилось облегчение.

— Да, сэр, я просто уверен в этом. Достаточно обронить пару слов в нужном месте, и слухи разнесутся по всей округе. Не исключено, что и другие мошенники клюнут на наживку, но Черный Джек будет одним из первых. Говорят, он любит изображать из себя джентльмена, хотя выглядит так, словно явился прямиком из преисподней.

Судья кивнул.

— И все же это вне моей юрисдикции. Но если вы найдете логово Черного Джека и схватите его, он ваш.

Поставив последнее ведро воды на огонь, Морган бросил взгляд на завернутую в одеяло фигурку Фейт и чуть не застонал, чувствуя, как его тело восстает против затянувшегося воздержания. Водопад золотисто-рыжих локонов струился по ее обнаженным плечам и груди, прикрытой грубой шерстью. Из-под края одеяла выглядывали крохотные босые ступни, а при малейшем движении обнажались стройные лодыжки. Этого было достаточно, чтобы представить себе все остальное, скрывающееся в шерстяном коконе, которым она обмоталась. Прошло более шести недель, с тех пор как он наслаждался ее прелестями, и Морган сомневался, что продержится дольше.

При воспоминании, как она выходила из ванны прямо в его объятия, на лбу у него выступила испарина. Он не знал, достаточно ли она оправилась, чтобы возобновить их близость, но опасение, что Фейт забеременеет, сдерживало его страсть. Нужно поселить ее в таком месте, где у нее будут слуги и необходимый уход, прежде чем снова провести через этот ад. Видимо, пришло время подумать о переезде в Лондон.

— Если тебе больше ничего не нужно, малышка, я возьму лошадь и немного проветрюсь. Не возражаешь, если я оставлю тебя одну?

Фейт вскинула на него удивленный взгляд. Она давно уже задавалась вопросом, что удерживает Моргана дома так долго. А теперь он спрашивает у нее разрешения отправиться на прогулку? Неужели он и вправду решил перевернуть страницу и начать жизнь законопослушного гражданина?

Она нерешительно улыбнулась.

— Мне не нужно, чтобы ты тер мне спину, если ты это имеешь в виду. Как ты думаешь, мистер Уайтхед согласится, чтобы я вернулась на работу?

— Ты не вернешься туда. У меня другие планы, но тебе придется немного подождать. В доме полно работы, и мы не нуждаемся в тех грошах, которые этот прохвост тебе платит.

В эти последние дни горстка монет, завернутых в ее носовой платок, стала для Фейт источником радости. Она рассчитывала расплатиться с Морганом за новые туфли и ткань, которая понадобилась на новую сорочку вместо испорченной. Отказ Моргана прозвучал так категорично, что потряс ее, но она ни за что не позволит ему и впредь покупать для нее вещи. Каждая обновка, казалось, создавала сложности в их странных отношениях. Насколько проще все было, когда она считалась его любовницей.

Фейт подавила вспышку раздражения. Морган слишком много сделал для нее, чтобы выплескивать на него свои эмоции, особенно если учесть исключительную нежность, с которой он ухаживал за ней все эти недели. Она в долгу перед ним. Фейт ласково коснулась его рукава.

— Давай не будем спорить, Морган. Поезжай, выпей кружку эля и передай Тоби привет. И скажи ему, что он поступит очень глупо, если останется здесь.

Как ни велик был соблазн схватить Фейт в объятия, отбросить одеяло и заняться с ней любовью, Морган сдержался. Скрипнув зубами, он отстранился от ее искушающей руки и коротко кивнул.

— В таком случае я со спокойной совестью покидаю тебя. Готовить не нужно, я привезу мясной пирог.

Фейт проводила его печальным взглядом. Морган больше не хочет ее, это очевидно. В таком случае, каковы его планы? Неужели он намерен получить за нее выкуп? Вряд ли, даже если он нашел ее родных. И конечно, Морган никогда не пустит ее по рукам, как это обычно делают мужчины с надоевшими любовницами. Он слишком добр и великодушен, и потеря ребенка причинила ему не меньше горя, чем ей. Может, он нашел ей хорошую работу в частном доме и теперь ждет, пока она окончательно поправится? Это многое бы объяснило.

Отчаявшись понять Моргана, Фейт сбросила одеяло и окунула волосы в тазик с теплой водой. Если она когда-нибудь разбогатеет, то первым делом купит себе большую лохань, где можно искупаться. И еще хорошо бы иметь горничную, чтобы мыла ее волосы. Похоже, Морган заразил ее своими мечтами о богатстве. Она никогда не станет богатой, но, если будет усердно трудиться, то, возможно, со временем сможет жить в относительном достатке. Интересно, сколько стоит большая лохань?

Морган отправился в «Свирепого быка» и попробовал отвести душу в мужской компании. Новая трактирная служанка не была такой развязной, как Молли, хотя, как поговаривали, вполне доступна. Прислушиваясь к разговорам, которые велись вокруг, Морган поглядывал на ее проворную фигурку, сновавшую между столиками, но без особого интереса. Если он приволокнется за ней, Фейт наверняка узнает. К тому же девушка не отличалась чистоплотностью, а Морган с некоторых пор стал весьма разборчив.

Он пропустил мимо ушей красочное описание изумрудного ожерелья, но, когда Тоби упомянул имя Монтегю, резко повернулся. Грозно нахмурившись, он схватил парня за ворот.

— Ну-ка повтори, только подробнее. Что там насчет ожерелье Монтегю?

Тоби, несколько опешив, охотно поделился всем, что знал:

— Говорят, оно стоит прорву денег. Наследник Монтегю собирается преподнести его своей невесте в качестве подарка в честь помолвки. Не знаю, что они там думают, но каждый вор в Лондоне уже пронюхал, кто и куда повезет эти побрякушки.

Выходит, этот чертов англичанин решил жениться и продолжить род Монтегю? Морган откинулся на спинку стула и задумался, пока его мозг фиксировал детали, которые Тоби но всеуслышание излагал. Каким же надо быть мерзавцем, чтобы, имея больше денег, чем Морган способен истратить за всю жизнь, лишить Фейт семьи и достойного положения? Типично английская жадность. Та самая жадность, которая заставила англичан заграбастать всю Ирландию и обречь девяносто пять процентов населения страны на голод. И тот факт, что со своими они поступают ничуть не лучше, едва ли может служить утешением. Остается только надеяться, что с помощью Фейт ему удастся проникнуть в круг избранных, составляющих остальные пять процентов.

Губы Моргана скривились в горькой усмешке, а мозг лихорадочно заработал, строя планы.

Бог предоставил ему шанс, можно сказать, благословил: «Сын мой, возьми эту вещицу, которая принадлежит твоей возлюбленной, и сделай ее счастливой». Возможно, с его стороны святотатство вкладывать подобные призывы в уста Господа, но факт остается фактом. Он получил шанс, в котором нуждался. Одна последняя вылазка, и он сможет снять особняк в Лондоне, накупить Фейт нарядов, окружить ее слугами и убедить выйти за него замуж. Морган даже не знал, чего хочет больше: жениться на Фейт или увидеть ошарашенную физиономию Монтегю, когда появится с ней под ручку.

Но вначале нужно заполучить изумруды. Резко отодвинув стул, он поднялся.

— Не знаю, как вам, парни, но мне это дело кажется подставой. Если все лондонские воришки в курсе, значит, кому-то понадобилось распространить эти сведения. И этот кто-то связан с Монтегю. Готов побиться об заклад, что ожерелье уже украдено, а кражу хотят повесить на нас. Передайте Молли привет, если увидите ее. Мне пора.

Он направился к двери, оставив Тоби разочарованно смотреть ему вслед. С лестницы донесся плач младенца, и Морган на секунду помедлил. Молли разрешилась от бремени. Лучше Фейт не знать об этом. Напоминание было бы слишком мучительным. Даже у него переворачивалось сердце от одного лишь звука младенческого плача.

Ничего, у Фейт еще будет ребенок.

Фейт с тревогой наблюдала за Морганом, облачавшимся в кружевную сорочку, черный камзол и начищенные до блеска сапоги. Напрасно она надеялась, что он покончил со своим ремеслом.

— Морган! — Она шагнула к нему.

Он обернулся, и Фейт подошла ближе, положив ладонь ему на грудь, чего не делала ни разу за последние недели.

Морган молчал, иона медлила, обескураженная его бесстрастным видом. Молчаливый Морган казался опасным, но Фейт нечего было терять. Скользнув ладонью под его жилет, она ощутила тепло его тела сквозь тонкое рубашки.

— Не уходи! Не оставляй меня одну.

Ее тон и прикосновения говорили, что это не обычная просьба. Ее ладонь обжигала грудь, а слегка надутые губки манили, приглашая к поцелую. Фейт никогда не вела себя подобным образом, даже когда они спали в одной постели. Ему мучительно хотелось обнять ее, прижать к себе и хоть на миг ощутить мягкие изгибы ее тела. Она предлагала бальзам для его исстрадавшейся души, но Морган знал, что одного мига хватит, чтобы он забыл обо всем на свете и отказался от своих планов.

Впрочем, ему недостаточно мига и даже нескольких минут. Ему нужна целая жизнь. Морган обхватил пальцами ее подбородок и быстро поцеловал в губы.

— Не сейчас, малышка, а то мы оба пожалеем об этом. Будешь искушать меня, когда я вернусь.

Он схватил плащ и стремительно вышел из дома, сопровождаемый грохотом какого-то предмета, разлетевшегося на куски. Морган ухмыльнулся в темноте. Похоже, Фейт совсем оправилась, а скоро с его помощью еще и разбогатеет.

Опасаясь ловушки, Морган проверил рассказанную Тоби историю по своим источникам. Он не верил, что Монтегю глупы, чтобы вести драгоценности в карете без верховых. И был прав. Подкупить стражников оказалось плевым делом, и они отстали, когда карета достигла самого глухого участка дороги. Кучер и лакей были вооружены, но Черный Джек заслужил свою громкую репутацию отнюдь не за стрельбу по невинным жертвам. Притаившись в тени деревьев на своем черном жеребце, он терпеливо ждал. Когда шум колес приблизился, Морган сверкнул улыбкой и натянул тонкую проволоку поперек дороги. «Ради тебя, моя фея», — тихо вымолвил он, глядя на карету, мчавшуюся по накатанному тракту.

Кучер вскрикнул, налетев грудью на проволоку, и повалился вперед, выронив вожжи. По той же причине стражник выпустил из рук мушкет. Он попытался схватить оружие, когда оно начало падать, но серебристый блеск обнаженной сабли и дьявольский хохот, раздавшийся из темноты, заставили его отпрянуть назад.

В следующее мгновение все было кончено: вожжи оказались в руках нападающего, охрана обезоружена, карета остановилась.

Сидя на спине громадного жеребца, в развевающемся плаще, Черный Джек приказал своей жертве вылезти из кареты. К его удивлению, вместо темноволосого наглеца, которого он ожидал увидеть, из экипажа неуклюже выбрался тучный мужчина в джентльменском облачении и парике. Морган с любопытством уставился на толстяка, тот ответил не менее пристальным взглядом.

— Вы не кажетесь испуганным в отличие от других. Надеюсь, мне не придется применять силу, вы отдадите кошелек добровольно?

Толстяк небрежно пожал плечами.

— Моя жизнь дороже золота. Наслаждайтесь своей властью, но не думайте, что это сойдет вам с рук. Вы окажетесь за решеткой раньше, чем закончится нынешний день. И не говорите потом, что я не предупредил вас.

Разбойник рассмеялся. Его звучный смех разнесся далеко в ночи, приведя в трепет слуг, жавшихся за спиной хозяина.

— Какая трогательная забота! Спасибо за предупреждение, но если вы все сказали, передайте мне кошелек и продолжайте свой путь.

Кошелек перекочевал из рук в руки и исчез в складках плаща. Прежде чем кто-либо успел поднять тревогу или хотя бы шевельнуть пальцем, всадник повернул коня в сторону леса и умчался, растворившись в темноте. Только ржание жеребца, раздавшееся в отдалении, свидетельствовало о том, что они подверглись нападению реального человека, а не призрака.