Полюбить ковбоя

Глава 17

Просыпаясь по утрам, Эрин слышала, как внутри нее сладостно-горькой музыкой любви звучит обещание Денни, и сейчас, лежа рядом с ним в постели, которую они так редко разделяли за тринадцать лет супружеской жизни, она снова закрыла глаза и подумала, что уже прошло почти две недели.

Как было намечено, в первый уик-энд Денни встретился с Люком в Бель-Фурше, там он занял второе место, получил приличные деньги и в воскресенье вечером снова приехал домой в приподнятом настроении. В каждый свой приезд в Парадиз-Вэлли Денни продолжал чинить изгороди и вскоре принялся за ремонт конюшен, но в последний уик-энд он «просто должен был поехать в Гордон, штат Небраска», где стал первым, а по пути обратно занял третье место в менее престижном родео, заработав там деньги, которые почти целиком пошли в уплату за переезд. И теперь Эрин уже ждала, что в следующую среду он снова уедет.

В последнем номере «Спортивных новостей профессионального родео» его поставили на четырнадцатое место в мировой классификации; если он останется, то рискует не попасть в национальные финалы, для которых отбирали пятнадцать лучших наездников.

Если таким способом Денни собирался «отбросить все прежнее», она не знала, как долго их договор будет иметь силу; они больше не заводили разговор о разведении животных и избегали всех тем, которые могли вызвать спор.

Эрин повернулась, чтобы размять плечо, которое разболелось оттого, что она всю ночь спала, свернувшись возле Денни; она могла бы так спать с ним бесконечно, но прежде, когда они пытались наладить свою семейную жизнь, у них ничего не получалось.

Когда рука Денни снова скользнула по ней и остановилась на талии, Эрин, открыв глаза, обнаружила, что он смотрит поверх ее плеча и улыбается. Встретившись с его сонными глазами, она тяжело вздохнула – еще мгновение, и она снова обо всем позабудет, – немного отодвинулась от него и перевела взгляд на белую стену напротив кровати.

– В чем дело? – Денни погладил ее затылок, не выразив никакого беспокойства. – Или я лишился своего обаяния?

– Ты обеспечен им на всю жизнь. – Эрин перевернулась на спину, откинув одеяло в цветочек, и поняла свою ошибку еще до того, как он приподнялся и она ощутила его мускулистую ногу. – Но, Денни, мне этого мало.

– Мало? – Денни явно был озадачен. – У меня сил не осталось, – он легко поцеловал ее, – и я еще не совсем проснулся, так что предупреждаю тебя, что это не самое подходящее время для серьезных разговоров на какую бы то ни было тему, кроме одной.

Денни поглаживал ее ноги, а Эрин запустила руку в его густые темные волосы у него над ухом, провела пальцем вдоль линии волос к шее и тихо вздохнула.

– Видишь? – Он подвинул свою ногу вверх между ее ногами. – Все идет просто прекрасно. – Денни предупредил ее протест долгим сладостным поцелуем, от которого чуть не задохнулся. – Я здесь, как и обещал.

– Вчера вечером снова звонил Люк.

Денни тихо выругался.

– Он просил Мег что-то передать тебе. По поводу родео в Юте. – Вдыхая ветерок, колыхавший кисейные занавески в горошек, она замолчала, стараясь не обращать внимания на рот Денни, касавшийся чувствительного места на ее плече у основания шеи, и испытывала искушение ничего не говорить ему. – Он думает, это верная победа, но начало уже совсем скоро.

– Я позвоню ему после завтрака. – Денни придвинулся еще ближе.

– И что скажешь?

– Никаких обсуждений. Никаких споров.

Он поднял ей ночную рубашку выше, лишив тепла ее кожу, но она отодвинулась и села возле подушек.

– Что ты ему скажешь, Денни?

– Вообще никаких решений в такую рань. – Он перевернулся на спину и прикрыл глаза локтем.

– Когда ты что-нибудь решишь, я, наверное, узнаю об этом в последнюю очередь.

«Забудь о тихом семейном счастье, – сказала про себя Эрин, – забудь про сияющие от радости глаза Мег от того, что ее сын снова дома». Всю неделю ее свекровь убирала и готовила, и накануне днем Эрин видела, как она устало опустилась за стол в кабинете торгового центра и чуть не уснула над бланком заказа, который собиралась заполнить.

– Так сегодня утром мы займемся любовью, – произнес Денни из-под руки, – или мне пойти вниз, чтобы проснуться?

В этот момент дверь спальни отворилась, в комнату заглянул Тимми и, увидев родителей, с радостным воплем бросился к кровати.

– Ну-ка, просыпайтесь! – Он ловко втиснулся между Эрин и Денни и пополз на животе по простыне, виляя узким тазом и подпирая подбородок здоровой рукой. – Бабушка говорит, вафли и ветчина будут через десять минут, а кофе готов уже сейчас.

– Она отличный кулинар, верно? – Денни провел пальцем по веснушчатому носу Тимми.

– Она великолепный кулинар. А знаешь, кто она еще?

– Королева скачек с препятствиями, направляющаяся на национальное первенство?

– Нет, папочка, – захихикал Тимми. – Она красавица.

– Ну конечно.

– Денни, – сейчас или никогда, решила Эрин.

– Тим, скажи бабушке, я спущусь через минуту.

Тимми отвлек их, и Денни подвинулся к краю кровати и потянулся за лежавшими на полу джинсами. Тимми был готов начать игру, в которую они играли каждое утро, когда Денни был в Парадиз-Вэлли, – внезапно налететь и пощекотать отца, но серьезный тон Денни остановил Тимми, его руки замерли в воздухе и опустились, а глаза округлились.

– Вы что, собираетесь ссориться?

– Нет, – Денни встретился со взглядом Эрин, – но мне нужно побыть с твоей мамой. Наедине.

– Ах, это. – Тимми выскользнул из постели и побежал по коридору, сообщив Мег ответ Денни еще до того, как достиг лестницы. – Поторапливайтесь!

– Не будем, нет? – Денни быстро натянул джинсы и пока застегивал пуговицы ширинки, Эрин, борясь с собой, отвернулась. Денни хотел снова стать частью ее жизни, и ей он тоже был нужен, но ее не устраивали только его постоянные отлучки. Он должен быть с ней всегда: ежечасно, ежеминутно.

Эрин выбралась из постели и, повернувшись спиной к Денни, надела белые шорты и темно-синюю блузку. Стоя босиком и не глядя на его отражение в зеркале, она расчесывала волосы и чувствовала на себе его взгляд, в котором желание смешивалось с нарастающим гневом.

– Я все продолжаю вспоминать Шайенн. – Она положила щетку на комод. – Я увидела, что ты не просто разбираешься в том, что делаешь, ты специалист в своем деле. Я пошла с тобой получить твой чек, и, – она чуть улыбнулась, – помогла тебе его потратить.

В последний вечер Денни повел ее, Тимми, Мег и Люка обедать – отведать великолепные стейки в самом дорогом в Шайенне ресторане, где места нужно заказывать предварительно; но благодаря рейтингу Денни и его неоспоримой репутации звезды они получили самый лучший столик и бутылку изысканного вина в знак признательности.

– Эти деньги наполовину твои, – сказал он сейчас.

– Когда мы разговаривали в землянке, – начала она нерешительно, – я постаралась поверить в то, что ты вернешься и отбросишь все прежнее.

Денни ничего не сказал, он словно потерял способность двигаться, его рука замерла на верхней пуговице, а в светло-карих глазах появилась тревога.

– Ты думаешь, у нас не получится? Почему? Мама вполне счастлива. Тим вне себя от радости, видя нас вместе в кровати каждое утро.

– Не каждое.

Он изумленно посмотрел на нее.

– Денни, мне нужно больше, чем несколько дней в неделю. Я думала, это не имеет большого значения, потому что годами жила без тебя, но оказалось, что это не так. – Эрин смотрела в пол между ними. – Ты приезжаешь домой поздно ночью в воскресенье, иногда в понедельник, а в среду или в четверг закусив удила рвешься обратно или уже снова в пути.

– Мне нужны деньги, Эрин, а в этом году у меня хорошие шансы попасть в финалы.

– Знаю, я читала классификацию.

– Если я попаду в Вегас, это может принести наличность. – Ему было приятно, что она интересуется его делами.

– И тогда ты займешься разведением животных. – Наличность нужна ему, чтобы купить несколько мерзких быков и еще более отвратительных мустангов.

– Видишь ли, – Денни рывком схватил свои сапоги, – я знаю, что тебе не нравится эта затея, но она может обеспечить нам неплохое существование, обеспечить колледж для Тимми. И для других детей, которые у нас, возможно, появятся, – добавил он. – Не знаю, что в этом такого уж плохого? Я приму все меры предосторожности, до посинения буду читать Тиму наставления, чтобы он держался подальше от быков, но я не понимаю, что еще…

– Денни, меня не устраивают полумеры. Я старалась, но у меня не получается. Слишком тяжело поглядывать в подъездную аллею в ожидании фургона и говорить Тимми, что ты приедешь домой завтра или через день. А когда ты приезжаешь, мы сразу же начинаем ждать, что ты снова уедешь. Это ты называешь налаживанием жизни?

– Ты хочешь, чтобы я уехал, – у него задрожал подбородок, – уехал навсегда?

– Нет.

– Хочешь, чтобы я бросил родео. – Это уже был не вопрос.

– Думаю, как раз об этом я и говорю, – кивнула Эрин.

Денни выдвинул ящик соснового комода, достал чистую тенниску и с шумом задвинул его обратно.

– Ты хочешь, чтобы я просто забросил свое снаряжение в середине одного из самых лучших сезонов в моей жизни? Ты хочешь, чтобы я упустил свой самый лучший шанс на мировое первенство, когда, Бог свидетель, мне осталось выступать всего несколько лет, потому что мои кости уже скрипят, а мышцы болят?

Эрин ничего не отвечала, понимая, что на самом деле он спрашивал не ее, а себя, и ждала затаив дыхание. Денни долго не отводил от нее глаз, словно мысленно возвращался к тому разу, когда она уехала от него, но она не отвернулась. Его рот сжался в тонкую прямую линию, а на скулах вспыхнули красные полоски.

– Хорошо. Я бросаю, – наконец с трудом выдохнул Денни эти слова, повернулся к ней спиной, вышел в открытую дверь и решительно зашагал по коридору к лестнице.

Эрин слышала поступь его тяжелых шагов, когда он спускался по лестнице, слышала утреннее приветствие Мег, слышала радостный возглас Тимми, приглашавшего отца сесть рядом с ним и попробовать «Фростед флейкс».

Она победила, после тринадцати лет она все-таки победила. Но победа не стала такой, какой Эрин представляла ее в своих мечтах. В глубине души она ощущала победу маленькой и скорее горькой, как недозревшее яблоко, украденное с дерева.

После того как Мег уехала в магазин, а Эрин повезла Тима в город поиграть с друзьями, Денни позвонил Люку. То, что он сообщил Люку, вызвало тошнотворную тишину, а у Денни и без того в желудке переворачивался завтрак и единственная чашка кофе, которые он затолкал в себя.

– Бросить? – наконец переспросил Люк. – Неужели, черт побери, ты можешь вот так просто уйти? В середине сезона?

– Так хочет Эрин. Это нужно ради Тимми. – Денни немного подождал, но Люк молчал. – Я знаю, что она думает. Для Эрин остаток сезона означает рискованное предприятие; до Вегаса может быть далеко, а шансов, что я сломаю шею, гораздо больше.

– Значит, она убедила тебя в этом? – фыркнул Люк, и Денни услышал отдаленный мужской смех и объявление диктора о дневной жеребьевке. – Как обычно у женщин – молоток и гвозди всегда наготове, чтобы заколотить крышку гроба.

– Люк, меня и так долго не было с ними. Тим уже почти взрослый, и единственным образцом мужчины в его жизни был Кен, который отнюдь не вызывает у меня желания поаплодировать. Что еще мне остается делать? – словно оправдывался Денни. – Я люблю своего малыша и люблю Эрин.

– Это не означает, что она должна все делать по-своему.

– Быть может, я достаточно долго делал все по-своему.

– Похоже, ты действительно всем очень доволен.

– Для разнообразия я должен честно принять на себя ответственность, – ответил он, запустив руку в свои взъерошенные волосы.

– А что в отношении твоего бизнеса со скотом?

– На этот раз Эрин не сказала категорического «нет». – В прошлый уик-энд он рассказал Люку о своих замыслах и теперь пояснил, что надеется в конечном счете примирить Эрин с ними. – Я начну потихоньку, пусть она сама удостоверится в том, что прибыль превышает затраты и опасность.

– Убивая свою мечту, ты убиваешь себя, – заключил Люк.

– Так, значит, из-за этого ты не приезжаешь в Суитуотер повидаться с моей матерью. Потому, что ты боишься, как бы она не предложила тебе бросить играть в игрушки и тоже стать взрослым?

– Я был женат. Однажды. Но и этого одного раза мне вполне достаточно. А на меньшее Мег Синклер не согласна, она сама так заявила. Кроме того, – добавил он с насмешкой в голосе, – если я буду ухаживать за ней, вы с Кеном надаете мне тумаков.

Денни не мог безоговорочно согласиться с мнением Люка насчет Мег, он не замечал, чтобы его матери нравилось одиночество. Во время пребывания в Парадиз-Вэлли он сделал для себя вывод, что она поступает неправильно, когда всю себя посвящает исключительно Эрин, ему и их ребенку. Поэтому он прежде всего поддержал ее решение больше времени проводить в магазине Эрин. Денни сказал ей, что мог бы сам присматривать за Тимми, но присматривал за ним по собственному расписанию, уехав в Бель-Фурше в прошлый четверг на рассвете и оставив Тима в магазине под присмотром Мег и Эрин.

– Быть может, однажды ты изменишь свое мнение о женщинах. – В телефонной трубке Денни слышал отдаленный цокот копыт и блеяние дикторского голоса.

– Может быть, и ты тоже. – Но как хороший друг, каким и был Люк, он не стал давить на Денни. – Теперь, когда я буду путешествовать один, мне, пожалуй, придется купить собственный пикап.

На этом Люк закончил разговор, и Денни прижал замолчавшую трубку к бедру, как бы желая заглушить последние слова. Прислонившись к кухонному рабочему столу, он почти явственно ощутил запах лошадей, пыль, поднимавшуюся с арены, и даже едкий запах бычьего навоза. Неужели он навсегда отказался от этого?

Наконец он положил телефонную трубку, повернулся и, опершись локтями о рабочий стол, стал смотреть на пустой двор, на пастбище, где пасся Кемосабе, и ему казалось, что он вдыхает запах лошади, запах пыли в корале. Денни представил себе быка, но прогнал это видение – мимолетное, заманчивое и сладостное. Такой денежный бык, ждущий его в Гранд-Форксе, или в Форт-Уэрте, или где-нибудь в окрестностях Диллона на Дне труда, был истинным соблазном. Но теперь он и на пушечный выстрел не приблизится к нему.

При виде знакомого микроавтобуса, появившегося в облаках пыли в подъездной аллее, Денни резко выпрямился, налил себе чашку кофе, хотя совсем не собирался его пить, и вышел с ней наружу, прежде чем Кен успел выбраться из автомобиля. Будь он проклят, если позволит брату, который всегда имел превосходство перед ним благодаря своему возрасту, если не было никакого другого основания, поймать себя в доме, где негде спастись; Денни и так чувствовал себя окруженным со всех сторон.

– Кен, – на ходу натягивая на голову бейсболку, он встретил брата на полпути к дому, – ты забыл что-то из одежды?

– Мама сказала, что ты снова здесь.

– Очень любезно с твоей стороны, что приехал навестить меня. – Денни отхлебнул остывшего кофе, от которого его чуть не стошнило. – Я бы рад предложить тебе кофе, но я только что опорожнил кофейник. Что ты задумал?

– Я продаю свою долю ранчо.

Кен слегка улыбнулся, словно всю дорогу от Диллона смаковал это сообщение, а у Денни перехватило дыхание и возникло ощущение, будто ему снова проткнули внутренности. Его брат никогда не бросал слов на ветер, и Денни знал, что Кен не будет хитрить.

– Можешь сказать об этом всем, кроме меня. Если Эрин и мама хотят сохранить дом, это их дело, но когда я перестану вкладывать сюда деньги, а я не могу одновременно содержать еще и дом в Диллоне, у них может не остаться выбора. Я только что с собрания канзасцев, – сказал Кен, – и могу тебя заверить, ты еще не успеешь допить свой кофе, как покупатель будет здесь и хорошие деньги тоже. – И Кен назвал шестизначную цифру, от которой у Денни закружилась голова.

– За пятьсот акров заброшенной земли ранчо? Ты врешь.

– Не так давно я видел заголовки в здешней газете, а вчера вечером заседал городской совет. Вокруг наступает возрождение, начинающееся от Маверик-Маунтин. – У Кена расплылась по лицу улыбка. – Похоже, снегурочки доберутся до Суитуотера не в таком уж отдаленном будущем и люди из Лос-Анджелеса и Нью-Йорка, занимающиеся развлекательным бизнесом, тоже. Они скупают Монтану, и такое место, как Парадиз-Вэлли, понравится им.

Денни ничего не сказал.

– Может быть, Эрин и права, не соглашаясь на продажу. – Кен усмехнулся. – Цена на землю будет расти, но тогда ей сейчас тоже нужно раскручивать свой бизнес. Возможно, ни она, ни мама не захотят продавать свою долю, однако рядом с вами на моей доле у вас появятся соседи, которым может не понравиться запах лошадей на их заднем дворе. – Он сделал паузу. – По крайней мере Эрин сможет поддержать тебя, когда ты останешься в дураках, разъезжая верхом на быках, или станешь слишком стар, чтобы забраться на одного из них.

Денни выплеснул кофе на землю между ними, и темная жидкость забрызгала его сапоги и попала на новые сапоги Кена.

– Хороший же у тебя нюх. Еще и десяти минут не прошло, как я покончил с родео, даже Эрин еще ничего не знает, а ты уже кружишь вокруг, как стервятник.

– Ты бросил родео?

Денни едва сдержал улыбку, много лет он не видел брата таким ошарашенным.

– Отныне и впредь я полностью принадлежу семье.

– И долго это будет продолжаться?

– Вечно, – ответил Денни, рассвирепев; от одного этого заявления ему захотелось поскорее уйти в отставку и добиться успеха в разведении животных.

– Должно быть, ты зарабатывал больше, чем я думал.

Совсем недостаточно, подумал про себя Денни, а вслух сказал:

– У меня есть несколько баксов.

– Ты хочешь выкупить мою долю ранчо? – Улыбка исчезла, а глаза Кена гневно сверкнули. – Отец перевернется в могиле, но если уж ты собираешься болтаться здесь, то, несомненно, должен сделать что-то хоть немного полезное. – Он сделал паузу. – Не сомневайся, когда это «что-то» боднет тебя в живот или в пах или подбросит в воздух, так что ты треснешься головой о землю, я буду с тобой. Чтобы собрать тебя по частям, так сказать.

– Здесь я или нет, живой я или мертвый, Эрин не собирается ни разводиться со мной, ни выходить за тебя замуж.

– Посмотрим.

– А ты будешь сидеть там, в Диллоне, и радоваться этому своему новому дому, который Эрин совсем не нужен. – Денни копнул землю каблуком и взглянул на Кена. – Она всем сердцем любит Парадиз-Вэлли.

– Если ты наивно предполагаешь, что она сможет управиться с ним, то Эрин вряд ли доставит тебе эту радость.

– Кен, – кровяное давление подскочило у Денни до высшей отметки, – мне будет нужна вся пастбищная земля, какую я могу получить, включая и принадлежащую тебе, но я не могу заплатить твою цену. Во всяком случае, прямо сейчас. – Он уставился в свою пустую чашку. Да, видимо, сегодня не самый лучший день в его жизни. – Сейчас я заплачу тебе двадцать процентов и рассчитываю, что ты согласишься ради Эрин и особенно ради мамы; отъезд убьет ее. – Он большим пальцем сдвинул назад свою кепку с эмблемой «Денвер бронкс». – Остальное я как-нибудь достану.

– Строители могут поставить здесь дом еще до первого снега.

– Побойся Бога, я же твой брат!

– Я смотрю на это иначе.

– Проклятие. – Денни выпустил кофейную чашку и схватил Кена за лацканы пиджака, и при этом резком движении кепка слетела у него с головы.

– Ты становишься отвратительным, малыш Денни.

– Ты издеваешься! – Денни сильно встряхнул его и оттолкнул от себя. – Я достану тебе эти проклятые деньги! – Он уперся взглядом в Кена. – Я только прошу тебя немного подождать, вот и все.

– До каких пор?

Денни с трудом проглотил комок в горле. Он вспомнил напряженное лицо Эрин и надежду, засветившуюся в ее глазах, когда он сказал, что отказывается от родео. Денни не знал, что еще делать. Только умолять Кена.

– До окончания финалов в Лас-Вегасе. Ради Тима, – добавил он.

Когда-нибудь ранчо достанется его сыну, и Денни это увидит, но к этому у него есть только единственный путь, несмотря на все возражения, которые, несомненно, найдутся у Эрин.

Подъехав вечером к дому, Эрин увидела в корале Денни с Кемосабе, а неподалеку автомобильный прицеп с подъемником для лошадей. Она остановила джип, выключила двигатель, но не стала выходить из машины, а, положив обе руки на рулевое колесо, откинулась на спинку сиденья и наблюдала.

Она не могла понять, видел ли ее Денни, но он продолжал заниматься своим делом; постегивая Кемосабе длинным тонким кнутом, он заставлял пестрого черно-белого коня, привязанного к концу корды, бежать вокруг него с высоко поднятой головой в великолепном, грациозном кадансе. Денни останется дома, и теперь у нее будет возможность наблюдать это зрелище, когда ей только захочется. Она должна убедиться, что он рад этому так же, как рада она и Тимми.

– Человек должен делать то, что он должен делать, – сказала ей Мег сегодня днем в магазине, когда Эрин призналась, что она причина утренней перебранки и решения Денни. – Ты считаешь, что он готов отказаться от скачек на быках?

На это Эрин не ответила. Решение принадлежало Денни, она только подстегнула его кнутом, наподобие того, как он поступал с Кемосабе, чтобы заставить лошадь сосредоточиться; она полагала, что Люк Хастингс знал, как называется этот прием.

Денни закончил тренировать лошадь и постепенно перевел ее на прогулочный шаг. Похлопав Кемосабе по носу, он дал ему морковку, потом отстегнул корду, поправил стремена и вскочил в продуманно сконструированное ковбойское седло, которое купил на свои первые призовые деньги вскоре после их женитьбы.

Эрин пересекла двор и остановилась у изгороди, положив локти на перекладину.

– Хороший вечер, – сказал Денни, продолжая направлять Кемосабе шагом. – Мама и Тим пошли в церковь. Там сегодня вечерние работы, и ребята отдирают старую краску в храме, а в следующий уик-энд бригада мастеров должна загрунтовать и покрасить все заново. – Он почти остановился, а затем снова пустил Кемосабе свободным, но довольно резвым шагом. – Мама оставила нам ужин. Иди вперед, если хочешь. – Он упорно избегал ее взгляда. – Я приду, как только освобожусь.

– Он хорошо выглядит, – сказала Эрин, прищурившись от заходящего солнца, – думаю, он и чувствует себя неплохо.

– Отчасти потому, что ты каждое утро ездишь на нем верхом. У него были каникулы, – Денни не спеша проехал мимо Эрин, длинная грива и хвост лошади развевались, разгоняя неподвижный теплый воздух раннего вечера, – теперь я наконец отправляю его обратно на соревнования. Парень, которого я знаю по Лаббоку, берет его напрокат на оставшуюся часть сезона.

– Тимми расстроится.

– Я уже думал об этом, – ответил на ходу Денни, – но когда все образуется, я присмотрю ему более подходящую лошадь. Кемосабе артист, он любит публику и аплодисменты, он создан, чтобы зарабатывать на арене призовые деньги.

Эрин услышала тоску в голосе Денни – или это ей только показалось? – и прикусила нижнюю губу.

– Когда все образуется? – повторила она.

– Нам нужно поговорить.

Сперва он сказал, чтобы она ужинала одна, и теперь, видимо, не собирался присоединяться к ней, а продолжал пускать Кемосабе в аллюр то быстрее, то медленнее и опять быстрее.

– Тогда давай поговорим. – У Эрин заболели руки, и она, выпрямившись, убрала их с перекладины.

– Позже.

– Сейчас, – настаивала она.

Бросив на нее мрачный взгляд, он отпустил поводья, вытащил ноги из стремян, так что они свободно болтались по бокам лошади, и, скрестив руки на груди, подъехал к Эрин; его тело покачивалось в такт с шагом лошади, спина была прямая, но не напряженная, посадка уверенная. Да, Денни был прирожденным наездником и, по ее подозрениям, Тимми тоже.

– Ты бесподобно смотришься на этой лошади.

Но Денни не улыбнулся; задержав взгляд на изгороди на уровне груди Эрин, он соскользнул со спины Кемосабе. У Эрин перехватило дыхание.

– Эрин, я возвращаюсь, – произнес он. – На весь оставшийся сезон, до Рождества.

– Но я думала… сегодня утром. – Она не в силах была выговорить ни слова.

– Кое-что возникло.

– Люк Хастингс? – Ведя Кемосабе, он прошел мимо нее в ворота и направился в конюшню, а Эрин по-следовала за ним. – Я права? Ты позвонил Люку, и он назвал тебя побитой кошкой? И этого было достаточно, чтобы ты снова повернулся к нам спиной?

Она шла за ним по пятам, и хотя хорошо знала, что нельзя так близко подходить сзади к Кемосабе, совершенно не думала об этом сейчас, и как бы в знак предупреждения длинный белый хвост шлепнул ее, задев уголок глаза.

– Давай разберемся, Денни. Что ты хочешь получить от меня? Приятное кувыркание в постели три ночи в неделю? Чтобы кто-то подбадривал тебя, когда ты зарабатываешь очки? – Она коснулась его твердой мускулистой руки выше локтя. – Что ты хочешь от нас? Тебя не было здесь месяц, и теперь ты забираешь эту лошадь у Тимми, который ухаживал за ней, пока ты не мог о ней заботиться; ты погладишь этого маленького мальчика по головке и пообещаешь ему – что? Снова вернуться через неделю, через месяц? – Она хрипло дышала. – Или ты вернешься, когда он снова сломает себе руку?

– Когда закончишь, дай мне знать, – бросил ей Денни, кнутом загоняя лошадь в стойло внутри конюшни.

– А когда ты пожелаешь вернуться ко мне? После того как оставишь меня беременной и решишь взглянуть, на кого на этот раз похож твой сын или твоя дочь?

– Кен продает ранчо. – Денни обернулся и в упор посмотрел на нее.

Это было сказано таким спокойным тоном, что Эрин усомнилась, не ослышалась ли она.

– Какой-то предприниматель, приехавший в город из Денвера, заинтересован в постройке гостиниц для горнолыжников из Маверик-Маунтин и Бивер-Крик-Ран. Кен говорит, мы сидим здесь на первоклассной земле, во всяком случае, для таких целей, и продает свою землю.

– Он не сделает этого.

– Я думал, ты не удивишься. Как долго он старался выселить отсюда тебя и маму? Зачем, по-твоему, он построил этот фантастический дом в Диллоне и просил тебя выйти за него замуж? – Денни отвернулся в сторону и погладил морду Кемосабе. – Кен ненавидел это место, с тех пор как умер Трев. Могу держать пари, каждое утро, проходя через двор к автомобилю, он проклинал это ранчо.

Денни был прав. Казалось, привязанность Кена к Парадиз-Вэлли только уменьшалась с течением времени, а ее собственная любовь росла, как бы заполняя образовавшуюся пустоту.

– Что же нам делать?

– Он дал мне возможность выкупить его долю, но прямо сейчас у меня нет таких денег, – ответил Денни, видимо, не заметив, что она сказала «нам».

Неужели Кен не пощадит даже ее? Эрин потянулась и снова дотронулась до его руки, но Денни отодвинулся и поставил лошадь между ними.

– До декабря я должен раздобыть деньги и заплатить ему.

– Снова скачки на быках, – пробормотала Эрин.

– Знаю, я обещал тебе, но единственный способ заработать такие деньги – это закончить нынешний сезон; и я надеюсь сделать финалы. Не только попасть в них, – добавил он, – но и выиграть. С этим и с тем, что у меня отложено, я мог бы рассчитаться с Кеном или уговорить его немного подождать. Или, может быть, мне удалось бы как-нибудь получить закладную на его долю.

Эрин захлестнула волна гнева; сперва Хенк Синклер лишил своего среднего сына земли, которая должна была быть его, а теперь Кен хочет сделать то же самое.

– Я могу продать магазин.

– Нет. – Денни покачал головой. – Ты слишком много труда вложила в него, и мама с воодушевлением помогает тебе там. Кен прав, когда бизнес здесь начнет оживляться, у тебя будут все преимущества. – Он усмехнулся. – С занавесками из «Лауры Эшли», висячими растениями и всем прочим.

Она проскользнула под перекладину, стала рядом с Денни и в течение нескольких секунд смотрела, как он щеткой чистит пятнистую шкуру.

– Денни, прости, что я набросилась на тебя, не выяснив, что произошло.

– У тебя есть такая тенденция во всем, что касается меня. – Он бросил на нее быстрый взгляд. – Если только ты предпочитаешь вообще ничего не предпринимать, а это всегда больше соответствовало твоему характеру.

– Все верно, – она приподняла брови, – хотя многие годы мы по-разному смотрели на вещи, но я всегда знала, что ты тоже любишь Парадиз-Вэлли, – она кашлянула и закончила: – и это всегда сближало нас.

– Что ты говоришь?

– Если тебе нужно продолжить выступления на быках, чтобы сохранить это ранчо, я постараюсь не возражать или не волноваться так сильно.

– В определенном смысле мне нравится, что ты волнуешься обо мне, но, Эрин, – он нахмурился, – если мне удастся сохранить ранчо целым, ты понимаешь, что это будет означать?

– Норовистых быков и мустангов, бегающих по всему Парадиз-Вэлли? – Эрин накрыла ладонью его руку со щеткой и, дождавшись его взгляда, сказала: – Полагаю, это лучше, чем каждое утро видеть из окна нашей спальни, как повсюду вырубают кедры под новые постройки.

Щетка упала на цементный пол, Кемосабе топнул копытом и, повернув голову, подтолкнул Денни, который понял совет коня и шагнул к Эрин. Когда он взял ее лицо в ладони, Эрин почувствовала, как ее пульс стучит под пальцами Денни. Или это сердце Денни стучало в кончиках его пальцев?

– Полагаю, что даже ждать тебя каждый вечер лучше.

Улыбнувшись в ответ, Денни наклонился и поцеловал ее.

– Уверен в этом.