Полюбить ковбоя

Глава 18

Наступил и прошел День труда, но даже через месяц, в первую неделю октября, когда осины и лиственницы украсили своей листвой холмы, окружавшие Суитуотер и Парадиз-Вэлли, Мег все еще каждое утро и вечер поглядывала в подъездную аллею и вздрагивала каждый раз, когда открывалась входная дверь торгового центра и звон висевшего над ней колокольчика оповещал о чьем-то появлении – она все время надеялась, что это будет Люк. Но сегодня утром колокольчик возвестил о приходе миссис Иди, одной из самых постоянных покупательниц Эрин. Мег почти час провела с более пожилой седой вдовой, соболезнуя ее нарушенному кровообращению, и в конце концов миссис Иди ушла с сияющими голубыми глазами, довольная своими новыми эластичными чулками, которые продала ей Мег, и рецептом домашнего лекарства от болей.

После ее ухода Мег подсчитала деньги в кассе и осталась довольна итогом, однако после полудня, когда солнце стало проглядывать сквозь оконную витрину, она уже не могла сказать, что бизнес, выражаясь словами Кена, возрождается. Тем не менее нескольким местным женщинам понравились фартуки, и они купили последние полдюжины: Мег сшила их к распродаже в Диллоне на День труда, которая была частью ярмарки округа Биверхед, и оставшиеся решила продать в магазине.

Во время праздника Денни завоевал первое место в скачке на быках на ежегодном двухдневном канзасском родео, на которое отовсюду собирались наездники, занимавшие высшие места в национальном списке. Но после неудачного соскока опять-таки упал и ударился лицом. Увидев, как побелела Эрин, Мег подумала, не напрасно ли советовала ей предоставить Денни возможность не отказываться от своей мечты.

У Люка дела были ненамного лучше. В последний день шумного праздника, заполненный парадом, танцами, угощением под открытым небом и скачками на необъезженных лошадях, он бросился наперерез разъяренному быку, чтобы спасти какого-то молодого ковбоя, и в награду получил ушибы ребер. Несколько дней – Мег была уверена, что с большой неохотой, – Люк провел на ранчо, залечивая раны и поглощая ее домашнюю стряпню, но с тех пор она его не видела.

Когда снова звякнул колокольчик, Мег быстро обернулась, злясь на себя за свое волнение, и расстроилась, увидев Кена.

Коротко поздоровавшись с сыном, она оглядела магазин: молодой скотовод покупал питание для своей новорожденной дочери, а пара девочек-подростков хихикала над ленточками для волос; во всяком случае, в эти дни магазин не пустовал.

– Я заезжал на ранчо, чтобы дать Тимми задание по математике на неделю, – сказал Кен, – и на сегодня у нас была назначена контрольная, но никого не оказалось дома.

– Должно быть, Эрин забыла позвонить. – Эрин ушла из магазина сегодня днем, поглощенная своими заботами и ожиданием Денни. – Она повела Тимми к врачу на осмотр. – Несколько недель назад ему уже сняли гипс, кость хорошо срослась, но одна рука казалась тоньше другой. – Доктор говорит, что у Тима все прекрасно. Однако на Эрин не похоже, чтобы она забыла оставить записку.

– В эти дни она сама не своя.

Проходя вдоль полок, Кен сердито посмотрел на подростков, которые смеялись, когда он проходил мимо них, взял сперва тюбик пенящегося крема для бритья и несколько бритвенных лезвий, потом пакет молока и, наконец, из расположенного в конце прохода холодильника для замороженных продуктов повседневного спроса достал замороженный обед-полуфабрикат.

Мег не замечала в Эрин ничего необычного, для нее невестка была такой же, как всегда; правда, сегодня утром после завтрака она застала Эрин в кухне, напевающей за мытьем посуды. Несколько месяцев назад Мег даже мечтать не могла о том, чтобы они оба – и Эрин, и Денни – были так счастливы.

– Но через несколько недель или через месяц, когда наступит зима, она снова придет в себя, – добавил Кен, выкладывая свои покупки на передний прилавок и выстраивая их по размеру.

– Кеннет Синклер, ты нарушаешь церковные заповеди. Я христианка и воспитывала тебя более доброжелательным, особенно по отношению к твоему брату и его жене. – Она сделала ударение на последнем слове. – Буду с тобой откровенна, я знаю, что ты просил Эрин выйти за тебя замуж. – Эрин в конце концов рассказала Мег о предложении Кена, но нисколько ее этим не удивила, а Денни досказал остальное. – Я знаю, ты надеялся соблазнить ее этим домом в Диллоне.

– Любая другая женщина была бы безмерно счастлива жить в подобном доме.

– Тебе уже почти сорок лет, – продолжила Мег, понизив голос и переворачивая замороженный обед-полуфабрикат, чтобы прочесть цену на наклейке, – и полагаю, пора бы присмотреть себе подходящую пару, а не пытаться разрушить чужую семью.

Предупреждая его возможные возражения, Мег яростно стала нажимать на кнопки кассового аппарата и, не глядя на сына, назвала ему общую сумму. Мег не понимала, что на нее нашло, ведь она никогда не делала резких замечаний тем, кого любила, а Кена она тоже любила. Он, как и Хенк, мог быть упрямым, и она нисколько не сомневалась, что он всегда завидовал брату – не только из-за Эрин, но и из-за того, что у Денни была мечта. Кто мог знать лучше Мег Синклер, что в жизни не всегда и не все получается строго по задуманному плану? Ей хотелось бы, чтобы и Кен это понимал.

– Надеюсь, ты изменишь свое намерение продать часть ранчо.

– Свою часть. Если только ты не думаешь, что ее я тоже должен отдать Денни.

Кен отсчитал бумажные банкноты и мелочь, сложив монеты в маленький аккуратный столбик, и оставил на прилавке, вместо того чтобы отдать в руки Мег.

– У твоего отца никогда не было намерения разрезать это ранчо на ломтики, как пирог с ревенем. Ты это прекрасно знаешь, Кеннет.

– Но у него никогда не было намерения отдать его во владение Денни.

– Я не так уж в этом уверена.

Кен оглянулся по сторонам и, заметив девочек, направлявшихся по проходу в переднюю часть магазина, произнес почти шепотом:

– Я понимаю, ты будешь говорить все, что угодно, чтобы только сохранить Парадиз-Вэлли целым, верно?

– Да, – ответила она, сгребая монеты с прилавка себе в ладонь, – буду. Даже в том случае, если ты постараешься убедить меня продать землю.

– Не рассчитывай на Денни, мама. Если он не уплатит взнос за мою долю, я продам ее первому желающему. Я чертовски уверен, что больше не собираюсь тратить деньги на этот Богом забытый кусок грязи!

– Не кричи на меня! Скорее меня вынесут отсюда вперед ногами, чем я соглашусь продать эту землю! – Мег швырнула деньги в открытый ящичек кассы и, не обращая внимания на девочек, выбравших себе бантики для волос, плотно закрыла его и вышла из-за прилавка, прежде чем Кен успел собрать свою сдачу и направиться к выходу. – Я воспитывала тебя религиозным и порядочным человеком. Что за низменные помыслы обуяли тебя? – Мег была не в силах сдерживаться, не понимая, кто тянул ее за язык.

Кен, почти такой же высокий, как Денни, смотрел на нее сверху вниз горящими огнем глазами, но она не отступила; мать троих мальчишек, она уже давно научилась прочно стоять на земле.

– Я взрослый человек, – Кен бросил свои покупки в хозяйственную сумку-сетку, – я говорю, что хочу, думаю, что хочу, и, черт возьми, делаю, что хочу! – Он повернулся и пошел к двери. – Я больше тебе не мальчик и не обращайся со мной, как с маленьким.

– Ты всегда будешь для меня маленьким, – сказала Мег, но не попыталась коснуться его: Кен никогда не любил нежностей или объятий. – Для меня вы все трое всегда будете малышами.

– Теперь нас двое. И если Денни будет продолжать делать то, что он делает, вполне возможно, что останется один.

Мег только плотно сжала губы, но не стала его удерживать, дверь со стуком захлопнулась, и колокольчик громко звякнул. Кен напоминал ей крепкий дуб, который в отличие от гибкой березы старается, не склоняясь, противостоять любому урагану.

– Кеннет, Кеннет, – тихо пробормотала она ему вслед.

Долгое время она считала, что навсегда потеряла Денни, как Тревора. Теперь, когда Кен ушел, она задумалась, не потеряла ли она гораздо больше, чем когда-нибудь могла себе представить.

– Тебе, мой мальчик, просто-напросто нужна женщина, – как бы про себя сказала Мег и повернулась к кассе, строго взглянув на хихикающих девочек, которые сверх всякой меры перемазали свои личики пудрой.

Поболтав с владельцем ранчо о коликах у его трехмесячного ребенка и пожелав, чтобы у него все было хорошо, она навела порядок в магазине и опечатала кассу. Все это время Мег старалась не смотреть в окно витрины, куда она перед тем все время поглядывала в надежде увидеть кого-нибудь из мужчин, по которым скучала, и не хотела себе признаться, что к числу этих мужчин относится и Люк Хастингс.

Спустя неделю Денни возвратился из долгого путешествия по Техасу, где участвовал в двух родео, и, вытащив сумку с вещами из-за переднего сиденья пикапа, направился к дому. В час ночи в Парадиз-Вэлли было темно, как в преисподней, и без знакомого радостного ржания из кораля тихо как в могиле. Кемосабе тоже был на родео, участвуя в ловле телят арканом с ковбоем по имени Уэс Тернер, в отношении которого у Денни появлялось все больше сомнений, но он не говорил о них, боясь еще сильнее расстроить Тима; теперь, после того как Кемосабе увезли, Денни и так попал к сыну в немилость.

Глядя на темный дом, Денни не был уверен, ждет ли его Эрин на этот раз, как ждала несколько раз в полусне, с тех пор как он вовсю закрутился, стараясь в этом сезоне получить максимальный заработок – то в одном месте мелкие соревнования с небольшим призовым фондом и гораздо большим шансом на победу, то в другом месте крупное мероприятие с жесткой конкуренцией и злобными животными, зато и с большими деньгами.

Это путешествие, во-первых, окончилось для него благополучно, и, во-вторых, он заработал две тысячи баксов, из которых, вероятно, почти половину отдал за бензин на обратную дорогу. Денни в одной руке нес спортивную сумку, а свободной рукой потирал затылок; обычно он любил ездить по свободным дорогам, но сегодня вечером чувствовал усталость во всем теле.

Денни приехал вместе с Люком и думал, что приятель отправился спать в фургон, пока не услышал у себя за спиной его шаги.

– Я умираю от голода. Как ты думаешь, у твоей матери не мог остаться от обеда какой-нибудь десерт?

– Что ты задумал?

Денни поднялся в дом с заднего крыльца и через комнату-прачечную вошел в кухню, но не стал включать свет, и Люк чуть не наступил ему на пятки, когда он остановился, чтобы снять кроссовки.

– Может быть, осталась еще и чашечка кофе? К этому времени он бы должен быть в чашке таким, как я люблю.

– Посмотри, что найдешь.

– Денни? – окликнул его Люк, и, почувствовав растерянность в голосе друга, Денни в удивлении оглянулся с порога. Люк уже снимал у двери туфли, и в темноте Денни был виден только блеск его глаз.

– Да? – отозвался он, решив, что для мужчины, который не хочет идти на поводу у женщины и быть связанным по рукам и ногам, Люк слишком стремится к удовольствиям.

– Не хочу, чтобы ты думал, что я живу здесь за чужой счет в перерывах между работой, пользуясь гостеприимством твоей матери…

– А что же ты тогда делаешь?

– Будь я проклят, если знаю, – рассмеялся Люк.

– Экономишь на непредвиденных путевых издержках? – подсказал он и предупредил: – Не греми посудой, все спят, и моя мать тоже. – Денни поборол улыбку. – И просто хочу, чтобы ты знал, я могу услышать любого, кто пойдет к ее комнате мимо моей, даже если этот человек будет в одних носках. Это может избавить нас обоих от недоразумения. – Он слышал, как Люк фыркнул, но не стал оглядываться, в этот момент у Денни в мыслях была его одна-единственная женщина.

Зажав в руке подарок для Эрин, Денни, облегченно вздохнув, снял трусы и забрался в кровать. Последнее время Эрин считала Тима уже достаточно взрослым и вполне осведомленным в том, что означает нагота родителей в постели, и заявила, что следует вести себя пристойно. Он просунул одну руку под Эрин и дотянулся до ее груди. Сегодня пристойность приобрела вид верхней части от выношенной пижамы Денни, оставшейся, вероятно, еще с детства. Он проверил ниже – пара шелковых трусиков, которые, по его понятию, мало что прикрывали.

– Ты падшая женщина, сосуд греха, – промурлыкал он, слегка прикусив ей мочку уха.

– Сегодня ты поздно. – Эрин свернулась возле него. – Каждый год устраивается семь тысяч родео, – процитировала она сказанное им раньше на этой неделе, – и ты должен был посетить их все по дороге в Техас? – Она придвинулась ближе. – Заработал кучу денег?

Денни разжал руку, и монеты по десять и двадцать центов посыпались ей на живот и грудь, и он успел ладонью другой руки зажать ей рот, чтобы заглушить ее пронзительный визг.

– У нас была поломка на Ай-25 по дороге через Вайоминг. Прокол шины, – пояснил он.

– Ты в порядке? – Эрин постаралась скрыть беспокойство; ей так же, как и Денни, было известно, что говорилось о родео: если тебя не убьют быки, тебя убьют переезды. Не говоря уже о том, что шина, взрываясь… – А Люк…

– Мы оба в полном порядке. Он приехал со мной. – Денни улыбнулся в нежную складку между ее плечом и шеей. – Он промышляет в кухне в поисках маминого пирога, или торта, или еще чего-нибудь. – Он крепче прижал ее к себе. – Скучала по мне?

– Скучала, – шепнула она в ответ.

Эрин потянулась к его рту, а затем, не дав насладиться поцелуем, быстро перекатилась и, оказавшись сверху, положила его руки на подушку по обе стороны от головы. Усмехаясь, Денни позволил ей сделать так, как ей хотелось, и молча благодарил все и всех, что не остался на ночь в каком-нибудь придорожном мотеле или в фургончике. Ему нравилось ее новое настроение, ее шалости, он любил Эрин.

Денни не мог вспомнить их последнюю ссору, хотя, конечно, они все еще случались; но все разногласия теперь улаживались очень быстро, а потом…

– Убери с лица эту улыбку, ковбой-профессионал. Ты только что встретился со своей хозяйкой, я имею в виду, с любовницей.

– Стыдитесь, миссис Синклер, я-то думал, что вы счастливая замужняя женщина.

– Стараюсь быть ею. – Она опустилась пониже к нему.

– Почему бы тебе не доказать это мне?

Без нее неделя была такой длинной. Он тяжело вздохнул, не понимая, как мог жить без Эрин тринадцать лет, или хотя бы восемь, или до сегодняшней ночи?

– Знаешь, совсем не плохо приезжать домой после работы, – сказал он.

– В этом есть и свои преимущества, например, возвращение Люка.

– Ты тоже так считаешь? – Денни погладил ей сосок и почувствовал, что под его пальцами он становится твердым, как вишневая косточка. – Господи, – хрипло пробормотал он в ответ на стон Эрин, – мне не было так хорошо с тех пор, как я уехал из дома в восемнадцать лет, когда решил «быть твердым и независимым».

Эрин тихо рассмеялась над двусмысленностью этих слов. В отношении родео это означало полный профессионализм, серьезные цели и по возможности стремление к мировому первенству. Она прижалась к нему нижней частью тела и ощутила что угодно, только не мягкость, и выбрала собственную интерпретацию его слов.

– Ты еще мужчина, которым был тогда, и… даже больше. Поверь мне, ты не потерял… ничего.

Потом они еще долго лежали в объятиях друг друга, откинув цветастое одеяло и подставив разгоряченные тела потоку холодного ночного октябрьского воздуха.

– Кровать скрипит, – со вздохом отметил Денни.

– Она уже старая.

– Нужно купить новую.

– Это зависит от того, насколько часто ты собираешься ею пользоваться. – Он почувствовал, как Эрин улыбается, прижавшись к его голой груди.

– Мы собираемся пользоваться.

– М-м-м, пожалуй, мне нравится, как это звучит.

Все его мышцы расслабились, кости заняли удобное положение, а глаза больше не всматривались в белую разделительную линию на темной дороге через ущелье Биверхед – он снова был дома, был с Эрин. Она еще не надела его кольцо, но обязательно наденет, ему нужно просто любить ее и добиться, чтобы она снова поверила в их будущее.

– Признаюсь тебе кое в чем, – сказал он, перебирая ее шелковые волосы и поглаживая ими себя по животу. – Теперь я понимаю, что я счастливый женатый человек. – Он подумал, что глупо возражать против этого в конце своего последнего сезона.

В тот же момент на него накатилась теплая, сладостная волна, которая через мгновение превратилась в горячее желание, и он снова повернул Эрин на спину.

– Люк сегодня вечером приедет домой? – Эрин задала этот вопрос свекрови мимоходом, укладывая коробки с краской для волос на третью полку в центральном проходе.

Весь день Мег, казалось, не слышала, что происходит вокруг, и Эрин приходилось переспрашивать ее дважды. Несколько минут назад она едва не дала неправильно сдачу мужчине с двадцатидолларовой банкноты, а потом еще долго после того, как он ушел из магазина, болтала о нем, рассказывая, что сам он из Вест-Коуста, а в горах строит дом. Сюда понемногу прибывают новые люди, и это хороший знак для бизнеса, сделала Мег свое заключение.

– Люк? Я не сказала, что он приезжает домой.

В конце прохода Мег быстро свернула в отдел товаров для шитья.

– В последние две недели он каждый раз приезжает вместе с Денни.

– С той ночи, когда он целиком съел пирог с лимоном и меренгами после техасского путешествия?

– Быть может, ему нравятся не только кушанья.

На несколько секунд воцарилась тишина, а затем в отделе для шитья один за другим стали открываться и закрываться маленькие ящички.

– Мне казалось, у нас есть еще оливково-зеленые нитки, нужно подшить пару трусов для Тимми. – Мег снова замолчала. – Что ты сказала, дорогая?

– Проверь и последний ящик.

Он открылся и закрылся.

– Теперь буду знать.

– Будешь, – не стала спорить с ней Эрин. – В эти дни ты провела в магазине больше времени, чем я, и знаешь его лучше меня.

– Мне нравится работать здесь.

– А я рада, что уделяю больше внимания Тимми. Он действительно хорошо читает.

– Но несмотря на это, Денни все еще думает, что он должен ходить в школу в Диллоне? – Мег с улыбкой посмотрела через полку. – Я слышала ваш спор на прошлой неделе, стены из штукатурки не такие уж толстые.

Эрин покраснела. Если Мег слышала ее препирательство с Денни, она, безусловно, слышала, чем они занимались после него, когда не осталось никакой вражды или злобы, никакого несогласия; никаких сил, добавила про себя Эрин.

– Думаю, если Денни останется на зиму, нам нужно будет подумать о постройке собственного дома.

– Эрин, мне нравится, что вы живете здесь, вы все. – Она лукаво улыбнулась. – Знаешь, если ты хочешь сделать любимой свекрови приятный рождественский подарок, то, думаю, эту комнату для шитья можно превратить в чудесную детскую. Если Денни утеплит веранду, я могла бы часть прачечной приспособить для своих целей, и мне так было бы удобнее. – Мег с катушкой зеленых ниток в руке, наморщив лоб, подошла к Эрин, возившейся у витрины с красками для волос. – Что ты подразумеваешь, говоря «если Денни останется на зиму»?

Эрин слишком часто видела в его глазах охоту к перемене мест и не могла не задуматься о том, выдержит ли он в Парадиз-Вэлли от декабря до апреля.

– Разве ты не видела, как в последний раз он начал собираться уже в среду утром, хотя они с Люком должны были уехать только в пятницу?

– Нет, – призналась Мег.

– Понимаю, ты так была занята заботами о Люке, что ничего другого не замечала.

– Эрин Синклер, это неправда!

Эрин ничего не сказала, только дугой приподняла бровь, и щеки Мег порозовели.

– Этот цвет тебе идет, – заметила Эрин, – советую попробовать что-нибудь из новых, только что поступивших розоватых «Натур Глоу», тогда у тебя постоянно будет это сияние и искрящийся блеск в глазах.

– Может быть, – ответила Мег с короткой усмешкой, – не так уж хорошо, что Денни подолгу бывает дома, ты превращаешься в сплетницу.

Смеясь, Эрин притянула к себе свекровь и крепко обняла.

– Признаюсь. Эти мужчины смущают нас, но ты, Маргарет Синклер, влюблена.

– Я? Это…

Она не успела договорить, потому что Эрин кивком указала на ее руку – не на ту, в которой Мег держала катушку зеленых ниток для трусов Тимми, а на другую, в которой она сжимала коробку с краской для волос.

– Солнечно-золотистый, – прочитала Эрин на этикетке.

– Я никогда не красила волосы. Если бы Хенк увидел это, его хватил бы удар.

– Многие женщины красят волосы. – Эрин погладила светло-каштановые волосы Мег, в которых кое-где просвечивали седые прядки. – И если ты считаешь, что Люку это придется по вкусу, давай.

– Эрин, ни слова больше о Люке Хастингсе!

Эрин спрятала лицо, чтобы не рассмеяться над тем, как Мег постаралась незаметно прочитать инструкцию на обратной стороне упаковки, а потом положила краску обратно на полку и взамен выбрала другую, чуть более темного оттенка.

– Я не допущу сводничества, – проворчала Мег.

– Почему? В это лето вы с Тимми делали все возможное, чтобы свести нас с Денни.

– Мы же не… мы… – Она беспомощно подняла руки. – Все верно, но это же помогло. Однако ничто на свете не может отвлечь Люка от родео и лишить его свободы. Можно подумать, – добавила она, – что я хочу держать его здесь на привязи.

– Гм… – Это было все, что ответила Эрин, а затем, немного помолчав, спросила: – Во сколько они с Денни собирались быть дома?

– Около полуночи, – ответила Мег и принялась внимательно изучать коробку с краской для волос.

– Значит, у тебя еще есть время попробовать приобрести новый облик. – Эрин не удалось сдержать сдавленный смешок.

– Эрин Синклер! Я вдова! Я бабушка! – Она погрозила пальцем, и они обе рассмеялись. – Ты мне поможешь? – попросила Мег. – И перестань хихикать!

К концу октября Кен перестал злиться из-за ссоры с матерью, но с тех пор не разговаривал с ней и не собирался мириться. Он продолжал учебные занятия с Тимми, по возможности избегал Денни и очень сухо разговаривал с Эрин исключительно об уроках. Он не собирался извиняться перед Мег и игнорировал оставляемые на его автоответчике приглашения на воскресные обеды. Мать и Эрин еще приползут к нему, когда Денни снова исчезнет. Поиграть в домашний очаг – вот к чему сводилась его семейная жизнь. Ни за что на свете Денни не выдержит снежные заносы в Парадиз-Вэлли, говорил себе Кен, бросая взгляд на темнеющее небо, предвещавшее ливень. Погода хотя и была прохладной в эти дни, но до снега было еще далеко.

Сегодня днем у Кена в Суитуотере была встреча в банке, и сейчас он, включив фары, ехал по Дентон-стрит мимо библиотеки. При виде шагавшей по тротуару высокой длинноногой фигуры с квадратной сумкой через плечо в нем вспыхнуло раздражение, как бывало всегда при взгляде на Дейзи Четворт, и Кен вспомнил ее повышенное внимание к нему, когда он загружал свой автомобиль, после того как Эрин ответила «нет» на его предложение. Несомненно, он и Дейзи терпеть не могут друг друга, однако, глядя на ее длинную хлопчатобумажную юбку, болтавшуюся и время от времени прилипавшую к этим стройным ногам, он чувствовал какую-то подлую дрожь внутри и пытался представить себе ее ноги, обнимающие живот лошади во время скачек с препятствиями.

– Тебя подвезти? – Притормозив, Кен поехал рядом с ней.

– Нет, спасибо. – Она даже не взглянула в его сторону, верный признак того, что она уже раньше заметила его и не хотела иметь с ним дела.

– Отсюда до твоего дома, должно быть, еще не меньше мили.

– Мне нужно тренироваться.

– Через минуту-другую пойдет дождь, – сказал Кен, посмотрев на нависшие облака.

– Я люблю дождь.

В небе загрохотало.

– И гром ты тоже любишь? И молнии, пронизывающие все вокруг?

– Ты советуешь мне стать под большим раскидистым деревом на холме и поднять над собой металлическое колечко для ключей? – огрызнулась Дейзи, замедляя шаги.

– Почему бы тебе просто не сесть в автомобиль?

Дейзи снова зашагала быстрее, и Кен продолжал двигаться наравне с ней. Раздался раскат грома, брызнули первые капли дождя, и разразилась гроза. В считанные секунды потоки воды потекли по ветровому стеклу автомобиля, и Кен, потянувшись к ручке двери со стороны пассажирского сиденья, уже с трудом мог различить через боковое окно промокшую насквозь Дейзи.

– Открой же эту чертову дверь! – закричала Дейзи и, рывком распахнув дверцу, плюхнулась на сиденье и сбросила мокрые туфли, темно-синие лодочки на двухдюймовых каблуках. Кен неодобрительно покачал головой, не понимая, зачем и без того высокая женщина хочет казаться еще выше. Неудивительно, что она так и не вышла замуж, решил он, стараясь не смотреть на ее ступни – длинные, узкие, с высоким подъемом, и чувствуя, что внутри у него начинает разгораться огонь.

– Доволен? – Она взглянула на него, и Кен не смог сдержать улыбки.

– Ну и вид у тебя!

– Я и раньше промокала.

Слова повисли между ними грозовым облаком, и Кен изобразил сочувствие.

– Ни слова больше, – предупредила его Дейзи.

Он никогда не считал ее элегантной и многие годы видел ее только в джинсах. Забираясь в машину, Дейзи не успела снять с плеча грязную матерчатую нищенскую суму и невзначай прижала ее к плечу Кена, забрызгав его серый костюм, а сейчас сидела, устремив взгляд прямо вперед.

Кен привел себя в порядок и тронулся с места, едва различая дорогу, улица была полна воды, стоки переполнены, и мокрые листья делали асфальт скользким, но он доставит ее домой, даже если придется добираться вплавь. Громкий удар грома заставил их испуганно переглянуться.

– Наверное, тебе следует подъехать к тротуару.

– А может быть, тебе следует получить права водителя-наставника?

Микроавтобус медленно пробирался по затопленным улицам; грязная вода от автомобиля, проезжавшего мимо в противоположном направлении, брызнула на окно Кена, он поморщился и, заметив, что Дейзи дрожит, включил на максимум обогреватель.

– Наверное, я должна поблагодарить тебя за свое спасение. – Слова прозвучали в ее устах как ругательство, и Кен только хмыкнул. – И еще, – продолжала Дейзи, – я думала, ты заметишь меня, только когда я угожу лицом в землю в корале и ты почувствуешь себя обязанным позвонить по 911.

– Любой, кто зарабатывает себе на жизнь скачками на лошадях через барьеры, должен быть к этому готов.

– Я зарабатываю себе на жизнь, работая библиотекарем.

– Да, конечно, – ухмыльнулся Кен, – и Денни собирается на днях навсегда вернуться домой и стать поставщиком животных.

Он чувствовал, что Дейзи изучающе смотрит на него, почти чувствовал, как ее лицо пылает от негодования. Она подняла свои туфли, вылила из них воду на коврик и засунула их в сумку.

– Не думаю, что это отвечает твоим планам. – Дейзи сделала небольшую паузу. – Эрин рассказала мне о том большом доме, который ты построил в Диллоне. Симпатичный дом. Надеюсь, тебе он доставляет радость.

– Откуда ты знаешь, что он симпатичный?

– Эрин сказала мне, где он находится, и мне стало любопытно. Я поехала туда, хотя не знала точно, какой именно дом твой, а знала только улицу и стиль постройки; я сразу безошибочно определила, который из домов принадлежит тебе.

Кен ждал молча, пытаясь понять, почему вдруг она заинтересовалась его новым домом.

– Ни одна травинка не окажется без надзора, – продолжала Дейзи, – и каждая цветочная клумба распланирована так, чтобы следующей весной цветы не посмели расцвести иначе как стройными рядами, одной высоты и одинакового цвета. – Она улыбнулась. – Меня чуть не стошнило.

Кен не мог объяснить почему, но он почувствовал настоящую радость, когда озеленители наконец насыпали землю и посадили несколько деревьев.

– А что плохого в том, что я человек чистый и аккуратный? – спросил он. – Или ты слишком много времени провела среди парней вроде Денни, потных и облепленных грязью?

– Ценю чистых мужчин, но я знакома с одним столь опрятным, что ему приходится запасать веников выше…

– Это, случайно, не твой дом? – оборвал ее Кен, указав через забрызганное окно рядом с Дейзи, и его правая рука задела кончик носа девушки.

– Как будто ты не знаешь! – кивнула Дейзи, сверкнув глазами. – Я понимаю, почему у тебя такая неприязнь к нам, к тем, кто занимается родео. – Она жестом показала, где свернуть с улицы в подъездную аллею. – Не думай, что я этого не понимаю.

– Потому что ни у одного из вас нет здравого смысла. – Он потянулся к ручке правой дверцы и, нечаянно чуть коснувшись тыльной стороной руки мягкой груди Дейзи, вспыхнул от смущения и отдернул руку.

– Благодарю за то, что подвез, и за наставления. – В открытую дверцу хлынули дождевые струи, и, захлопнув за собой дверь, Дейзи, не оглядываясь, побежала к дому, держа над головой свою матерчатую сумку, как промокший зонтик.

Из-за дождя Кен едва различал ее фигуру в прилипшей хлопчатобумажной юбке и босые ноги. Снова почувствовав ту же дрожь внутри, он отвел взгляд от ее удаляющейся фигуры, радуясь, что Дейзи не пригласила его зайти и переждать ливень. Уж лучше проехать через быстрый поток и поскорее оказаться дома.

Совершенно очевидно, что она не одобряла его поведение и считала дураком, потому что он просил Эрин выйти за него замуж и не сдался, когда она сказала «нет». Но он и сам никогда не жаждал иметь дело с Дейзи Четворт. К тому же ей всегда нравился Денни; два сапога – пара, подумал Кен и решил, что больше не станет возить книги Тимми в библиотеку, не позволит ей снова вывести его из себя, не будет думать о ее поразительно красивых ступнях, стройных длинных ногах под мокрой хлопчатобумажной юбкой или о ее мягкой, теплой груди.

С трудом преодолевая путь через Суитуотер по Дентон-стрит и дорогу к Диллону, Кен напомнил себе, что нужно только немного подождать. Один снежный буран, несколько дней взаперти, и Денни начнет сходить с ума, забудет про разведение животных, бросит Парадиз-Вэлли, бросит, как всегда, Эрин и Тимми, и они достанутся Кену.