После развода. Всё изменится

Глава 6

Даша

— Антон, почему ты молчишь? Скажи мне, кто она такая?! — слезы катятся из моих глаз, словно хотят затопить все вокруг.

Сознание плывет, и голова идет кругом. Я не могу ничего понять. Все как будто какой-то дурной сон, а я не могу проснуться.

— Я все сказал, Даша. Прости меня, но так вышло. Я люблю другую… — еще один удар наносит он исподтишка. Любит другую… Любит?! А я? Меня он никогда не любил? Или так просто разлюбил?!

— Но как? Как такое может быть? Ты мне изменял? Ты делал из меня дуру? — стараюсь смотреть в его глаза, но он отводит взгляд в сторону… Я встаю и иду к нему, не хочу в это верить.

— Нет. Я просто разлюбил. Даша, хватит слез. Истерики ни к чему. Все равно ничего не изменится. Прошу, не пугай ребенка, она же скоро проснется в школу, а ты вся в слезах! — Антон пятится назад от меня, выливает нетронутый кофе в раковину.

— А что мне ей сказать, Антон?! Как объяснить восьмилетнему ребенку, что ее отец нас бросает?! Ты же знаешь свою дочь! Она не воспримет это нормально… У неё итак проблемы в школе, и все это из-за тебя, Антон…

— Я ее не бросаю, Даша! Замолчи и не неси эту чушь, тем более ей! Я просто стану жить отдельно! И имею на неё те же права, что и ты! Я так же буду её забирать к себе, она поймет. Она не глупая девочка… — Антон снижает тембр и старается говорить еще тише, видимо, не хочет сейчас объясняться перед Алисой. Он хочет уйти как последний трус!

— Забирать куда?! К твоей шлюхе?! Ты хочешь подружить свою дочь со своей шлюхой?! Кем бы она ни была, но моя дочь не будет общаться с той, что увела её отца из семьи! — тычу пальцем, эмоции зашкаливают.

Говорить становится невозможно. В горле всё сжимается, будто кто-то стискивает его изнутри. Голос предательски дрожит и срывается. Боль вырывается рыданиями. Я чувствую, как сердце пытается кричать вместо меня.

— Она не шлюха, Даша! И не тебе решать, где будет моя дочь! Она общительная девочка и со всеми найдет общий язык! Смирись уже, Даша. Я итак оставляю тебе все: дом, который стоит немалых денег, шмотки, которыми забита вся гардеробная, и дочь, я продолжу обеспечивать, потому что от неё я не отказывался! Поэтому не смей грубить и следи за выражениями!

Он идёт к выходу. Просто так. Без истерик. Без последнего взгляда. И вот она — спортивная сумка. Серая, неприметная, уже стоит у вешалки.

Он подготовился, а я не заметила. Сдавливает в груди.

— Ты уже уходишь?! — спрашиваю, голос начинает дрожать. — Так просто?

Он молчит. Надевает куртку.

Я смеюсь. Громко. Резко. В отчаянии, смех, похожий на истерику.

— А Алиса, Антон? Она проснётся. Что ей сказать? Что папа больше не придёт? Или ты сам пришлёшь СМС?

— Ничего ей не говори! Я, как сделаю все свои дела, приеду, заберу её и всё ей расскажу! А сейчас лучше помалкивай! Твои истерики ни к чему! Остальное я заберу потом… Документы на развод приготовлю… Тебе не нужно будет бегать…

— Какой заботливый! Это ты обо всем позаботился заранее, да, Антон?! — иду за ним следом, хочу услышать еще хоть что-то, от чего смогу понять его действия. — Так ты не сказал, кто она, Антон?! И когда ты мне успел изменить? Когда я ждала тебя дома и не спала ночами? — чувствую дрожь в своих пальцах, холодом по коже проходит ток по моим венам.

— Даш, не позорься, — Антон усмехается, чуть криво, из-под лба. — Я сказал — ухожу. Так получилось. Ты здесь ни при чём. Не ищи в себе проблему, — Он будто читает выученный текст вместо прощания. — И перестань унижаться… Всё равно не останусь.

Его тон — как пощёчина. Трезвый, отчуждённый. Так смотрят на человека, которого уже вычеркнули из жизни, как на клоуна, как на нелепое напоминание о чём-то наскучившем.

Смеюсь. Горько, зло, срываясь:

— Ах, "не позорься", значит?! Так вот знай, Антон: ты разбил мне сердце. И после этого я никогда, слышишь? НИКОГДА не останусь рядом с таким подонком, как ты!

Я хватаю рамку с фото. Наша фотография. Мы — на море. Свадебное путешествие. Я в лёгком платье, ветер играет волосами. Антон обнимает меня за талию, и в его взгляде — любовь, та, в которую я когда-то верила. Безоговорочно.

Он вздыхает, спокойно, почти с жалостью.

— Это и есть хорошо, Даша, — медленно говорит. — Ты ещё встретишь своего человека. Устроишь свою жизнь. Но… у нас не вышло. Я не смог быть с тобой по-настоящему счастлив.

— Сволочь, — шепчу. Потом громче: — Сволочь ты, Антон. Ненавижу тебя. До дна!

Я резко бросаю рамку в его сторону. Удар — не в цель. Антон чуть отшатывается, словно не ожидая вспышки ярости, и фотография падает на пол. Разбитое стекло летит в стороны, с тихим хрустом рассыпаясь у его ног.

Он смотрит на осколки, потом на меня. В голосе — ледяная злость:

— Дура. Другая на твоём месте радовалась бы! Всё было как у людей: дом, комфорт, деньги. Я тебе всё оставляю. А ты… — он качает головой. — Ещё доиграешься. Я оставлю тебя ни с чем, если будешь так себя вести.

Он подходит к двери, берет сумку. Глаза его — без сожаления, холодные, победные.

— Иди к своему "счастью", Антон, — произношу я, уже почти шепотом, — и больше никогда не возвращайся. Ни ко мне, ни к Алисе. Просто исчезни.

Он молча открывает дверь. Выходит с гордо поднятой головой. Выдох.

Бах.

Дверь захлопывается с такой силой, что будто что-то внутри меня отрывается окончательно. Отдаётся треском в голове. Кажется, это был звук… разлетающегося на куски прошлого.

Я медленно опускаюсь на пол, словно подкошенная. Холодный ламинат касается колен, но я почти не чувствую. Руки сами тянутся к голове — обхватываю её, пытаясь сдержать вихрь внутри.

Тихий плач срывается с губ, будто что-то внутри меня лопнуло — беззвучно, но громче любого крика. Сил больше нет. Ни бороться, ни дышать. В сердце — только пустота, холод и пепел.

Внутри будто что-то хрустнуло. Что-то надломилось навсегда. И я понимаю — теперь я другая. Той, какой была раньше, больше нет.

Я никогда больше не поверю ни людям, ни словам, ни в любовь.

— Мама… Папа от нас ушёл? — тихий, хрупкий голос Алисы разрезает комнату, как лезвие.

Он будто отзывается эхом в моей голове, превращаясь в новую волну боли. Она всё слышала…

Я поворачиваюсь — в дверях стоит моя дочь, маленькая, в пижаме, со взъерошенными волосами и тревогой в огромных глазах.

Смотрит прямо на меня. В глаза, прямо в душу. Сердце сжимается, горло перехватывает…