После развода. Всё изменится

Глава 8

Даша

— У вас уже девять недель, — улыбается мне девушка, которая делает УЗИ… — Сердцебиение отчётливо прослушивается! Вот, посмотрите! — доктор включает шум сердца моего малыша, а я роняю слезу.

— Уже можно вставать на учёт? — задаю вопрос, вытирая слёзы. Ощущение, что всё это сон, никак не покидает меня.

— Да, конечно. Уже пора! — провожает меня девушка в кассу.

Ведь я делала платно УЗИ в этом же центре, где пыталась лечиться от бесплодия долго и нудно. Надо теперь идти в женскую консультацию, чтобы встать на учёт… Я ведь так долго не могла забеременеть, очень страшно, если что-то пойдёт не так…

Я рожу этого ребёнка даже без мужчины рядом, даже если его отец не будет участвовать в его жизни. Дети ни в чём не виноваты… Я очень хотела и пыталась…

Пока я расплачиваюсь, в моей сумке разрывается мобильный. Я невольно достаю его и вижу имя мужа. Ведь он только забрал Алису, почему так быстро звонит??? Я очень не хотела ему отдавать сегодня дочь, но он заверил, что сводит её в любимое кафе и со своей стервой знакомить не планирует…

Да и Алиса не унималась, все дни ходит грустная. Я не знаю, как с ней разговаривать, она не идёт на контакт. Очень тяжело порой становится с ней. Решила найти ей психолога и начать работать, теперь уже вместе… Так как я до сих пор нахожусь будто бы не здесь… Не могу поверить в то, что мой любимый муж так поступил с нами… А для малышки это двойной удар…

Телефон продолжает звенеть, в тот момент я автоматически расплачиваюсь картой.

— Спасибо, — шепчу администратору почти на ходу, прижимая телефон к уху.

— Антон? Что-то случилось? Ведь ты только забрал нашу дочь… Даже двух часов не прошло…

— Да, случилось. Твоя машина стоит у входа в клинику, где ты лечилась. Я сейчас здесь тебя жду с Алисой, — он раздражённо произносит будто мне в упрёк и бросает трубку.

Прячу снимок УЗИ далеко в сумку и выхожу на улицу. Пройдя к парковке, вижу машину мужа. Паника охватывает меня. Что же случилось? Увидев меня, он сразу же выскакивает из машины. В его взгляде нет ни любви, ни сожаления… В них читается только лишь злость и безразличие…

— Что с Алисой? Что-то случилось?! Ну говори же! — тревожно заглядываю в машину, увидев расстроенную дочь.

— Ничего. Твоя дочь не умеет себя прилично вести! Мне нужно ехать… Так что пускай она подумает немного, и я на следующей неделе за ней приеду. И да… что ты делала в клинике? Ведь тебе уже не нужно лечиться… — Антон ядовито ухмыляется, а мне становится невыносимо больно за себя.

— Что?! Да не твое собачье дело! — грозно смотрю на него с ненавистью… И это я дочь воспитала… По его мнению, я виновата, что она такая характерная девочка…

Я тянусь к двери — Алиса тут же выходит, почти выпрыгивает, бросается ко мне и обнимает. Молча. Без истерики, но с такой силой, словно боится, что я исчезну.

Вдыхаю запах её волос, прижимаю к груди — и сердце ломается.

— Ладно, я поехал, — бросает Антон, уже садясь за руль, будто хочет побыстрее закончить этот неловкий эпизод. — Спасибо, что подписала документы.

Он даже не смотрит на дочь, не прощается, не целует. Просто глухой свист шин по асфальту, и его машина исчезает за поворотом.

— Пойдём в машину, родная. Здесь слишком холодно… — говорю спокойно и пытаюсь не показывать своего раздражения.

Пристегнув Алису, я сажусь за руль и завожу двигатель. Хочу спросить, что у них произошло с отцом и почему он её так быстро привёз, но вижу по её глазам, что они сильно поругались. Алиса изначально была настроена к Антону не очень, после того как подслушала наш разговор, но я поняла, что не смогу запрещать ему с ней видеться.

— Мама, эта Щеглова, она отобрала нашего папу! — вдруг пищит Алиса сама и начинает судорожно трястись. Я кое-как справляюсь с управлением, ведь эта фамилия этой Натальи.

Мои самые страшные подозрения подтверждаются. Я до последнего думала, что этого быть не может. И эта сука ещё сидела передо мной и строила бедную овечку?!

— Дочь, он что, тебя познакомил с ней и её дочерью?! Он же обещал! — чувствую, как я начинаю ещё больше ненавидеть того, кого так сильно любила, того, кому отдавала свою любовь.

Подъехав к дому, я скорее выхожу из машины и открываю дверцу. Она этого не заслужила… Да как он смеет ещё говорить что-то за её поведение?! Она специально привела свою дочь в наш класс. Лариса Афанасьевна всегда говорила, что класс переполнен, но… Но так вышло, что для неё нашлось местечко…

— Да, мама… — шепчет она, вцепившись в ремень безопасности. — Он сказал, что Карина… моя сестра… представляешь? И что она — тоже его дочь…

Эти слова — как удар о стекло. Отчётливо, резко. И звук внутри — хрустящий.

Алиса не выдерживает, плачет. Не тихо — громко, надрывно, будто всё вываливается вместе с этим раскрытием правды.

Она захлёбывается, давится слезами, а я еду, сжав рулевое колесо как якорь, лишь бы не потерять контроль.

Мне кажется, я горю. Внутри меня — такой раскалённый ком, что он прожигает кожу изнутри…

Как он посмел?! Как он СМЕЛ?!

Подъехав к дому, я резко торможу, выскакиваю из машины и обхожу её сбоку. Открываю дверь, вытаскиваю мою девочку и крепко прижимаю к себе.

— Ты не заслужила этого, — шепчу ей в волосы. — Только не плачь, прошу…

И как он, после всего, смеет упоминать "её поведение"? Смеет обвинять её в том, как она реагирует!? Это он разрушил её мир своими грязными, дорогими руками.

Прижимаю Алису ближе, закрыв собой, как щитом. Больше — никому.

Ни ему, ни ей. Никому из них не позволю подойти к ней снова. Ни на шаг.