Последняя роза Дивеллона

Глава Двадцать первая. Жалость и прощение

Наутро выплеснула свое “ведовское зелье” в таз с помоями, сполоснула фиал и открыла сундучок, чтобы убрать в него пустой флакон. И задержала руку на половине движения: дно сундука было обито мягкой тканью, расписанной ведовскими узорами: завиток, завиток, а в середине точка. Какая-то смутная догадка зародилась у меня в голове и начала там обустраиваться. Я поглядела на узор, отгоняя от себя невозможные мысли, и захлопнула крышку ларца.

Айволин все еще спал, и будет спать еще долго – Зорох сказал, что нужно еще давать сонный порошок, потому что ему так легче переносить боль.

Я просидела весь день, не выходя из покоев, боясь, что как только я выйду, с Айволином тут же случится что-то ужасное. Читала запылившуюся скучнейшую книгу о видах лошадей и типах упряжи, в которой примечательными были исключительно картинки с лошадьми всех мастей, высокими и тонконогими, или приземистыми и широкенькими. Ходила из угла в угол. Ела принесенные Веткой блюда, выслушивала ее дурацкую болтовню. За пару дней в Излауморе девушка успела обзавестись ухажерами, в основном, из стражников помоложе, и, с удовольствием выполняла все поручения, пользуясь случаем сбегать в то или иное место Твердыни, дабы лишний раз покрасоваться и перекинуться парой слов с одним из своих сердечных интересов.

В очередной раз она со стуком поставила поднос с чаем на стол и вынула из складок юбки сложенный листок бумаги, который протянула мне.

Я развернула его и прочла: “Первый этаж, левое крыло, комната с зеленой дверью за малым залом. Надеюсь, я искупила свою вину! Ф.”

Вот значит, где они прячут Волчицу! Нужно навестить ее и поговорить начистоту, только подойти к вопросу разумно и обезопасить себя. На ум пришли адемоновы капли, которые могли успокоить и рассвирепевшего быка, но вряд ли Айна примет какую-либо еду или напитки из моих рук. А жаль! Одурманенный разум помешал бы ей нагло врать. Другой вопрос, как договориться со стражей?

От этих сложных размышлений меня оторвало появление мастера Зороха с помощником, пришедших взглянуть на состояние моего супруга и произвести необходимые манипуляции с раной.

Лекарь удовлетворенно кивал, осматривая Айволина, и продолжал всячески выказывать свое удивление.

– Думаю, что пока что я буду давать ему еще порошка, а далее позволим его величеству задействовать в полной мере собственные силы на восстановление. Будем наблюдать. Я могу оставить своего ученика для наблюдения…

– Я сама буду при нем. Спасибо, – Зорох, имея печальный опыт общения со мной, даже не стал спорить, потому что ожидал именно такой ответ.

Они откланялись, я же провела остаток дня и вечер в четырех стенах, и улеглась рядом с мужем, как солдат, готовый подняться по тревоге в любой момент.

Но ночь прошла на удивление спокойно.

Утром ко мне постучала Ветка, на этот раз с пустыми руками:

– Госпожа, господин Борх очень просит вас присутствовать на завтраке, негоже обоим королевским стульям пустовать.

К Борху я относилась с большим уважением, помня о том, как он, рискуя собой, спас меня от аторхов по дороге к Излаумору да еще и заботливо сберег сундучок. Потому, хоть и не пылая желанием сидеть одной во главе стола, согласилась посетить обеденный зал. Было такое чувство, что все только и думают, что о моей вине в том, что случилось с Айволином.

Но для начала села за стол, вынула из ящика письменный прибор, бумагу и написала письмо, предназначавшееся отцу. По моему приезду в Твердыню ему была отправлена краткая весть о том, что дочь его жива и находится в стенах Излаумора. Я же не посылала писем, потому что не хотела жаловаться на трудности, равно, как и обманывать о том, что все хорошо. Но теперь мне нужна была его помощь. Айволин застонал во сне и я, дождавшись, когда Ветка приведет одного из учеников лекаря, чтобы побыть рядом с ним, привела свое платье и прическу в порядок и отправилась в трапезную.

Среди присутствующих я не обнаружила иттеросийцев и Да-Цхатаса, полагаю, за время моего добровольного заточения в спальне, они уже отправились по домам. Однако Деценна осталась в Излауморе по понятным мне причинам.

Борх занимал стул по левую руку от королевского, я села на уже привычное для себя место по правую. Место Айволина сиротливо пустовало между нами.

После непродолжительной тишины разговоры за столом завязались негромкие разговоры.

Килиан выглядел сегодня не так, чем обычно. Он, наконец, снял с головы повязку, обнажив лоб, на котором розовел след от свежего ранения, часть волос собрал в пучок на затылке, как в Тиульбе часто делали молодые воины, и в довершение к этому имел гладко выбритые щеки и подбородок. Оказалось, что он вполне еще молод, не старше Айволина точно, и весьма приятен лицом, а я то всегда считала Борха угрюмым воякой неопределенного возраста. Не иначе, как внимание Деценны благотворно повлияло на него.

– Все будет хорошо, мастер Зорох говорит, что самый тяжелый момент миновал, – ответила я на его вопрос о здоровье мужа.

– С вашего позволения, я навещу его, – сказал Борх, а затем вынул из кармана внушительную связку ключей, прежней властительницей которой была Тара, снял с нее небольшой темный ключ необычной ковки и протянул мне:

– Мы нашли четыре замочные скважины, которые открывает это ключ. Четыре неприметные дверцы, мимо которых ходили ежедневно, не обращая и капли внимания.

– Ого! – я с интересом взяла ключ и стала крутить его в руках разглядывая, – И что же за ними скрывалось?

– Пустые места. Пустоты внутри стен Твердыни, соединяющиеся меж собой. А в них горы ветоши, соломы, сухих веток и горшки с горючим маслом. Тара давно готовилась.

Меня передернуло от ужаса: сколько человек она могла погубить мучительной смертью, устроив пожар в Излауморе в любой момент?

– Страшно предположить, на что способна госпожа, когда у нее такие деятельные прислужники.

Борх кивнул, соглашаясь.

– У меня к вам большая просьба, Килиан, – обратилась я к нему, вынимая из кармана письмо. – Мне нужно, чтобы оно, как можно скорее достигло Дивеллона и было передано моему отцу лично в руки.

– Сделаю.

К концу трапезы в обеденную бесцеремонно вбежал запыхавшийся мальчишка, который посмотрел сначала на меня, затем на Борха, и подбежал все же к нему, протягивая листок:

– Вести с границы Демарфии и Сороса!

Борх нахмурился в ожидании дурных известий и пробежал глазами послание, в зале повисла тишина.

– Аторхи отошли от Демарфии и начали покидать Сорос вчера в полдень, – громко сообщил он. – Похоже, что они отступили.

– В чем подвох? – спросил подозрительный Ворон. – Чернозубые никогда не отступают. Они же, как болванчики, лезут под меч, пока башка на плечах!

– Может, вопреки нашим подозрениям, наконец, и они иссякли, – подал голос Риульба. – Нужно преклонить колени перед камнем предков, ибо это лучшая из возможных новостей, – он сгреб своей крупной рукой засахаренные фрукты из плошки на столе и насыпал мальчику-посланнику в карман, а затем еще и монету вложил в ладонь.

– Колени преклонить в любом случае лишним не будет, – едко заметил Ворон.

– Подождем, – сказал Борх. – Раньше времени не будем ослаблять внимание. Однако, передышка не повредит и нам, и демарфам.

Я же испытала смешанные чувства. Разделяя общую радость и облегчение от отступления аторхов, я не могла не думать о том, что все мое великое путешествие и жертва оказались напрасными.

После завтрака я как бы невзначай прогулялась по первому этажу к малому залу, за которым приметила зеленую дверь, охраняемую одиноким скучающим воином.

Прогулявшись с задумчивым видом туда и обратно, я вернулась в свои покои, довольная.

– Ты спи, спи. Я тут сама разберусь, – сказала я Айволину, который тяжело вздохнул и заворочался на постели. – Наведу порядок.

Нужно было всего-то совершить три действия для воплощения своего тайного плана: отвлечь воина, открыть дверь, споить Айне адемоновы капли. Ну а дальше действовать по ситуации, что бы это ни значило. И во всем этом мне должна была помочь моя новая славненькая горничная. Осталось выяснить на кухне, в какие часы Айне приносят еду и попросить отдать поднос Вете. Неудачные эксперименты с зельем имели один приятный побочный эффект: на кухне у меня теперь были свои люди. Только как же мне пройти мимо стражника к одурманенной каплями Айне? Решение лежало на столе прямо перед моим носом в виде аккуратно завернутых в бумажные конусы порций сонного порошка, только что разложенных лекарским учеником.

Я незаметно стянула одну бумажку и зажала в кулаке.

– До ужина вы свободны! – сказала я юноше, увлеченному чтением толстого справочника. – Потом будьте любезны прислать кого-то сюда на время моего отсутствия.

Светлые веды, пусть Ветка не подведет, наделите её сегодня самообладанием, а меня – везением!

Вета не подвела. В Излауморе женщин было не так много, а миловидных из них и вовсе днем с огнем не сыщешь. И вскоре юноша, который старательно нес свою службу, и ни мгновение не покинул свой пост, пал жертвой женского коварства и сонного порошка, замешанного Веткой в травяной чай. А ведь я лично слышала, как Борх всегда инструктировал стражу, заступающую на пост: “Ничего не пить и не есть на посту, на разговоры не отвлекаться…”

Ну как тут не отвлечешься, когда перед тобой стоит такая улыбчивая и прехорошенькая девушка?

– Айна взвар пила? – спросила я Ветку.

– При мне один глоток сделала, дальше мне глазеть на нее было неловко. Жалко мне его, госпожа, – кивнула она на юношу, прислонившегося к стене и крепко спящего. – А вдруг увидит кто, что он на посту спит?

– И мне жалко, – согласилась я, тихонько снимая с пояса стражника ключ от двери. – А что поделать, если для важного дела? Сюда вообще никто не заглянул ни разу, пока мы тут…

Я выждала полшааза и открыла дверь ключом. Айна лежала на постели, отвернувшись к окну. На столе стоял пустой стакан и тарелка с нетронутой едой.

– Что еще надо? – раздраженно спросила она, не оборачиваясь.

– Просто поговорить, – сказала я, делая шаг вперед. – Только спокойно. Там за дверью стража. Четыре человека.

Айна обернулась ко мне, недобро прищурилась и неуклюже села на кровати:

– Ты думаешь, я этого боюсь? – она потерла виски рукой и тяжело моргнула. – Странно.

На ее лице отразилась догадка:

– Ты меня чем-то опоила? Ядом? Я умираю? Ну и к лучшему, чем так жить.

В моей душе шевельнулось чувство жалости. В конце концов, мы стали заложницами одной ситуации, только оказались по разные стороны.

– Он обещал на тебе жениться? – спросила я, усаживаясь на стул.

– Никогда. Жениться! – она попыталась хохотнуть. – Разве ты поймешь? Какая жизнь была у меня до того, как он вернулся в Дедру с армией и разнес это проклятое место, этот отвратительный дом в щепки? Мы словно были вдвоем против всего мира, а это крепче, чем узы брака. Когда все вокруг неважно, когда ничего не боишься, когда живешь и дышишь полной грудью? Такое не повторяется. С тобой у него не будет и доли тех чувств.

– Будет по-другому, – сказала я, в то же время понимая с горечью, что она права. – Великую любовь не предают. И не женятся на принцессах, какую бы пользу это ни принесло государству. А если женятся, значит, не такой уж и великой была любовь.

По тому, как изменилось лицо Айны, я поняла, что задела ее за живое.

Она сжала кулаки.

– Зачем пришла, торжествовать?

– Нет. Совсем нет.

Айна вдруг издала странный звук, похожий то ли на визг, то ли на вой, скривила лицо и зарыдала, завывая и, сгорбив плечи. Вот тебе и Волчица, гордая и опасная.

– Разлюбил, давно разлюбил. Сначала врал, что еще любит. Потом уже и этого не говорил. Чувствовал себя виноватым. Но я все равно тебя ненавижу, особенно сейчас ненавижу. Не нужно меня жалеть!

Она вытерла слезы и прерывисто выдохнула.

– Я сама уйду, по своей воле. Как будто это мое решение.

Я с удивлением глядела на эту несчастную женщину, которая еще недавно пугала меня до дрожи в коленках, чуть не убила, ужасала и приводила в бешенство. И да, жалела ее, вопреки просьбе. Но самое главное, больше я ее не боялась.

За дверью послышались шум и возмущенный голос Борха.

Дверь распахнулась и на пороге возник он сам, злющий, а на фоне маячила испуганная Ветка.

– Что здесь происходит? – обвел он глазами комнату.

– Айна больше не под стражей, – сказала я ему и с важным видом прошествовала мимо. – Пойдем, Ветка.