Последняя роза Дивеллона

Глава Седьмая. Хорошие знакомые

Тиульбы едят много мяса. Вот, что я поняла за время этого отвратительного, болезненного и унизительного ужина. Помимо десятка разновидностей мясных блюд на столе присутствовал лишь один вид хлеба из муки грубого помола, совсем немного разновидностей тушеных овощей и сыр. Интересно, а сладости у них есть?

Дегориан поставил всех присутствующих в неловкое положение. Мы не могли покинуть зал, не дождавшись его, это было недопустимым, при этом отсутствие короля затягивалось.

– Позвольте мне обратиться к вам, принцесса, – негромко заговорила со мной вдруг женщина с веснушчатым лицом, показавшимся мне хотя бы не отталкивающим. Я подняла на нее глаза и согласно наклонила голову, гадая что же ей от меня нужно.

– Мне кажется, вы испытываете некоторое затруднение с приборами и едой, и, если вы не сочтете это наглостью, я могла бы вам помочь. Меня зовут Флора.

Как я догадалась, мужчина, что сидел рядом и взглянул на нее с откровенным неодобрением, был супругом Флоры.

– Я буду вам за это очень признательна, – ответила я ей с благодарностью хотя бы за проявленное участие. – Но только, если это не принесет вам неприятных последствий.

Флора поняла мой намек и, глянув мельком в сторону мужа, заверила спешно:

– С этим я справлюсь.

Она подвинула свой стул ко мне поближе и стала отрезать ломтики еды, накалывать их на вилку и отправлять мне в рот. Как это выглядело со стороны я даже боюсь предположить, наверное, ужасно. Но святые веды, лишь только когда еда оказалась у меня во рту, я поняла, как же была голодна.

– Это сейчас я ношу родовое имя Риульба, а в девичестве я была Флорой Даррох, – тихо сказала она, подавая очередной кусочек. – Мой брат…

– О, – я поняла, к чему она клонит и расценила это как упрек тому, что являюсь причиной, по которой ее брат получил страшную рану. – Мне очень жаль. Но я думаю, что он поправится.

– Я очень вам благодарна, – зашептала она вопреки моим опасениям, – мне сказали, что вы не пожалели на него чудесного средства…

И кто же тебе рассказал, интересно? Я глянула на Борха, который с аппетитом ел и живо переговаривался с человеком, сидевшим рядом. Перевела взгляд на Флору: теперь ее сходство с Даррохом казалось очевидным.

Мое чуткое ухо уловило гулкие шаги за дверьми.

– Ну все, достаточно, – проговорила я женщине, – возвращайтесь скорее к своему мужу.

Она быстро сообразила, чем вызвана моя торопливость, и вернулась на свое место.

Когда Айволин вошел в зал, порядок за столом ничего не нарушало.

До конца трапезы король ни разу не задержал на мне взгляда. И как ему это удавалось, учитывая, что наши стулья располагались ровно друг против друга?

А после до опочивальни меня почти донесли Тара и Флора, ухватив под руки. Я не чувствовала в себе никаких сил, чуть не плакала от того, как замерзла голая спина, и готова была полжизни отдать за одно свое меховое одеяло из “курятника”.

Флору я попросила зайти на следующий день, мне казалось что она может мне прояснить многие вопросы. Тара позднее занесла мне одеяло потеплее и подтопила камин, а затем, посоветовав запереться изнутри, отправилась к себе.

Я блаженно улеглась, разморенная теплом и потрескиванием огня, и, уже погружаясь в сон, услышала легкий стук в дверь.

– Кто? – настороженно спросила я. Но вместо ответа стук повторился.

Нет, нет, я не была готова выбираться из постели. Стук возобновился настойчивее.

Я горько вздохнула и отправилась открывать. За дверью была тишина и темнота. Мне вдруг стало страшно и я заторопилась закрыться изнутри, но разглядела что-то на полу.

– Не может быть! – невольный возглас вырвался из моей груди.

Ларец со снадобьями, брошенный мной посреди дороги на Излаумор! Нашел меня!

Я поскорее занесла его в комнату, задвинула засов и откинула крышку: все осталось на месте за исключением той кровоостанавливающей, что я оставила Дарроху и Десволину. А в освободившейся выемке лежало что-то завернутое в чистую тряпицу. Я с любопытством развернула ее и о чудо великое, обнаружила там крупный спелый персик. Он источал такой дивный аромат, что я сразу же вонзила в него зубы, пользуясь тем, что нахожусь одна. По лицу бежал липкий сок, но я, блаженно прикрыв глаза, расправилась с ним за считанные секунды. Умылась прохладной водой из таза, намазала пораженные руки и ноги своей мазью, которая в отличие от той, что использовал местный лекарь, обещала быстрый эффект, и уснула крепким исцеляющим сном.

Утром я бы спала и спала, но меня разбудил громкий стук Тары, которая принесла таз с теплой водой и мыло, чтобы вымыть мне волосы.

Я села на кровати с таким чувством, словно заново родилась. Кожа после ведовской мази не болела, но ужасно зудела – это было хорошим знаком, хоть и неприятным.

– Его величество уже уехал с тремя отрядами к границам с Демарфией, дозорные донесли, что видели там аторхов, – пояснила Тара, – намыливая мне голову, – поэтому я могу вам принести завтрак сюда, а могу распорядиться, чтобы накрыли в зале.

– Только не в этот холодный склеп! – воскликнула я. – Лучше сюда. Тара, что это за женщина, которая носит мужскую одежду и позволяет себе такое вольное поведение рядом с королем?

– Ааа… Волчица! Это Айна, ваше высочество.

– Имя ее мне уже известно. Мне хотелось бы знать все остальное.

– А больше я ничего не могу сказать, кроме того, что когда его величество Айволин I устроил в Излауморе переворот и убил старого короля, Айна появилась вместе с ним да стала здесь командовать и вести себя так, словно она королева, а не… да простят меня предки за злословие, а не…

– Да кто?

– Не девка из доходного дома. Слухи ходят. Я их не собираю, но и залить уши воском не могу. И как вы с такими дивными волосами живете!

– Ничего в них дивного кроме цвета нет, – засмеялась я. – Желаний они не исполняют, а если обрезать – в миг не отрастут.

– Нет, такую красоту обрезать нельзя.

– Тара, а прежний король, что, был плох?

– Не плох, но и не хорош, но он был королем по своей крови. В его подлинности никто не сомневался. Характер у него был резкий и невоздержанный, бывало, что меры не знал в вине… Но короля не выбирают.

– А как же королева, а дети у них были?

– Королева еще за год до того померла, а молодая принцесса погибла во время взятия Излаумор, бедная Эллин!

Тут у Тары задрожали руки.

– Я ж ее только по родинке на шее и узнала. Последний год при ней горничной состояла.

– Это ее платье было вчера на мне?

Тара кивнула, заворачивая мои волосы в тонкое полотенце.

– Только вы уж, я умоляю, не скажите никогда, что я с вами об этом разговаривала, – взмолилась она, – поняла уж, что сболтнула лишнего.

– Хорошо, – заверила я ее, размышляя обо всем, что узнала. – Мне и говорить-то некому. Разве что стенам этим, да потолку. Однако, Тара, я очень прошу не давать мне больше одежду умерших людей.

Неправильно это было, носить одежду тех, кто уже не живет, все равно, что примерять их судьбу на себя. Какими бы ни были одежды принцессы Эллин, я лучше буду носить свое единственное платье, что хотя бы шилось специально для меня.

– Ой, – прикрыла рот удивленно Тара, – я же чуть не забыла, сегодня к вам придут швеи снимать мерки на свадебный наряд.

Это меня резко опустило с небес на землю. Я вдруг вспомнила, для чего я здесь нахожусь, а еще вдруг с чего-то пришли на ум Мидаркины слезы сочувствия и рассказы о том, что мне, должно быть, сильнехонько достанется в первую брачную ночь. Главное, выстоять и не зареветь, когда Дегориан будет избивать меня на супружеском ложе.

– А долго платье готовится? – спросила я в надежде прояснить, сколько у меня еще есть времени по самым наименьшим расчетам.

– Ох, нет, не более трех дней.

Решив, что все дела сделаны, Тара подхватила таз с мыльной водой и отправилась за моим завтраком.

Я присела к окну, выходившему на небольшой садик, сейчас плотно укрытый снегом, и уставилась на однообразный зимний пейзаж, который разбавлялся черным пятном камня предков. С высоты второго этажа крепости, я разглядела лишь цепь мужских шагов ровно до камня. Дальше следы обрывались. Выходит, что человек или взлетел, или провалился сквозь землю, а может, ушел по своим же следам в обратную сторону.

Интересно, летом здесь также тоскливо? Хоть бы Флора заглянула и развеяла мое одиночество.

Но Флоры не было, зато приходили три швеи и обмеряли меня шерстяными нитками, заверив, что сегодня же по моим точным размерам изготовят деревянный манекен, на котором начнут шить тиульбский свадебный наряд. Чудной порядок, под каждого человека делать отдельный манекен. Или так только для принцесс положено утруждаться? Действия их, как и руки, были грубы, что внушало мне опасения за результат. А впрочем, какая разница? Красивой мне быть или нет на собственной свадьбе, кому эта красота сдалась? Уж не тому ли королю, который давно определился с избранницей?

После заходил лекарь и просил разрешения осмотреть мои руки и ноги. Удивленный скорым восстановлением, он принял все на счет своих умелых действий и, довольный, удалился.

Наконец, с корзинкой рукоделия в руках ко мне постучалась Флора. Смущенная, она переживала, что будет докучать мне своим присутствием, и долго не решалась прийти. Но я была так рада ей, что не смогла скрыть свое облегчение от присутствия рядом живой и искренней души, и мы быстро поладили.

С моего позволения она разложила вокруг себя какие-то палочки с намотанными на них нитями и стала хитроумно их переплетать между собой, создавая ленту светлого кружева.

– Это полгода назад у нас в крепости проездом был кружевник из Фимов, мужчина! Он меня научил простым плетениям, когда ваши руки заживут, я смогу вам показать, как это делается.

На мой взгляд эти “простые” плетения выглядели очень мудрено.

– Флора, но как ты брала у него уроки? Мне говорили, что ваши мужья держат жен в большой строгости. И могут даже позволять себе жестокость, что никак не порицается. И даже своим родителям женщина не смеет рассказать о том, как ей плохо.

– Ну, – задумалась Флора, – Это у кого как поведется. Мужья – мужьям рознь, как и жены – женам. Выносить семейные дела и, правда, негоже, потому что никто в них вмешиваться не будет, только позору не оберешься. Но и мужчине, у которого жена в синяках ходит, почета мало. Воин должен силу свою на поле брани показывать, а не в спальне.

– А как же во время первой супружеской ночи? – подобралась я, наконец-то, окольным путем к волнующей теме, делая вид, что мне известно, в общем, чем там люди занимаются.

Но вот только Флора вдруг запуталась в своих нитях и отложила палочки для плетения в сторону.

– Мне было бы проще пояснить вам, если бы я понимала, какие знания у вас имеются на сей непростой предмет.

Тут я, постаравшись придать своей речи как можно больше обстоятельности, изложила все то немногое, чем располагала.

Таких высоко поднятых бровей, как у Флоры, видеть мне еще ни разу в жизни не доводилось ни у кого.

– Ага, – задумчиво протянула она, качая головой. – Вот оно что. В общем, если вдруг спросит вас кто-то, то я вам этого не говорила.